Моя жизнь с кицунэ

      Пансионат Мито Цубаки оказался очень милым домом в стиле эпохи Эдо — в таких когда-то жили богатые даймё с женами, слугами и самураями. Госпожа Мито напоминала жену самурая в старости, а ее муж, Мито Хикару, выглядел скорее как астроном или придворный ученый. Они встретили Франа очень любезно, проводили в его комнату — окна выходят во двор, светлое просторное помещение, мягкий футон, ширма, лампа на стене, книжный шкаф, письменный стол.       Сняв с плеч рюкзак, Фран повел усталыми плечами. Во рту было сухо, как в пустыне, встреча с абуми-гути впечатлила его и временно отвлекла от жары, но теперь все позабытые было ощущения нахлынули с новой силой.       — Сейчас вам принесут лимонад, — сказала госпожа Мито, оставив Франциска одного. Усевшись на футон, он сбросил обувь, вытянул ноги и вынул из рюкзака альбом с карандашом — сделать набросок цукумогами по памяти. В приоткрытые сёдзи заглянул ребенок лет пяти, растрепанный и краснощекий, неся в руках поднос с лимонадом.       — Держите, господин, это вам хозяйка передала, — пролепетал он. — Надеюсь, не слишком кисло, а то меня высекут розгами…       Розгами? Ребенка? Франциск оторопело захлопал глазами, заторможенный после зноя. Эксплуатация детского труда никак не вписывалась в идиллическую картинку пансионата Мито, тем более — розги, но ребенок говорил так убедительно и встревоженно…       — Тору-сан, ты опять? — сердито спросила Чоу, заглянув в комнату. Фран открыл рот, чтобы возмутиться, но так и закрыл — «ребенок» хриплым мужским голосом прокаркал:       — Так шучу же, шучу, Чоу-сан, шучу! Пошутить уже нельзя! — и растаял в воздухе, оставив поднос на футоне.       — Шутит он, — фыркнула Чоу. Увидев лицо Франа, объяснила, — Это дзасики-вараси. Ёкай. Не зловредный, но иногда они любят вредить по мелочам. Прячут вещи, рассыпают соль, прикидываются детьми… Наши нас не пугают, а гостей проверяют. Вам еще повезло, Тору-сан любит другой розыгрыш: стоит во дворе и плачет, если гость пытается его утешить, жалуется на нас, мол, мы его бьем-истязаем, голодом морим сиротинушку, просит хоть кусочек хлеба, а когда ему что-то дают, басом говорит «спасибо» и с хохотом исчезает. Некоторых особо впечатлительных приходится отпаивать бабушкиным зельем от испуга.       — Жуть, — поежился Фран. — Мне правда повезло.       — Кстати, лимонад тоже немного зелье, — сказала Чоу. — От солнечного удара. Так что выпей все.       С этими словами она скрылась за сёдзи, а Франциск, послушно отпив полстакана оказавшегося очень вкусным напитка, улегся на футон. Голова медленно переставала болеть, мир обретал более четкие очертания, становился реальным, а не затянутым пеленой летней дымки. Взяв альбом, он принялся рисовать — пока помнит, пока демон стоит перед глазами, как живой, пока черты удастся передать в точности… Насмешливый демон Востока, очаровательный, черноглазый, с лисьим прищуром, лукавой улыбкой и человеческим именем.       Закончив портрет Чоу Чанг, Франциск проверил лимонад на наличие приворотного зелья, ничего не обнаружил и залпом допил стакан.