И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. © В. Маяковский
Саймон был в аду. Нажать на фиксатор и вытащить обойму. Ее миниатюрное тело под его руками, пальцы ощущают мягкость ее кожи. Потянуть затвор и зафиксировать с помощью рычага. Ее нежные прикосновения тонких пальчиков, изучающих его отметины. Проверить остались ли патроны в патроннике. Ее женский запах обволакивает и дурманит. Закрыть затвор, нажать на спусковой крючок, чтобы освободить ударник. Ее требовательные поцелуи и сладкий вкус ее губ кружат голову. Нажать рычаг блокировки, отделить затвор от ресивера. Она слишком горячая и узкая, это так потрясающе великолепно. Достать пружину из ствола. Ее громкие стоны и то, как она зовет его в наслаждении. Приподнять и вытащить ствол из затвора. Она прижимается и пульсирует вокруг него. Повторить в обратном порядке. Саймон был в чертовом аду. Даже воспоминания об этом его завели — это было уже, блядь, слишком. Сейчас, сидя на своей койке, он пристально рассматривал спящую девушку напротив, раз за разом прокручивая в голове произошедшее. Это не должно было ничего значить, это выход эмоций, просто разрядка для обоих, но почему так не хватало привычной пустоты в душе? Каждый раз девчонка проверяла границы его выдержки. Это ее метод защиты или манипуляция? Или попытка вывести его из равновесия? Гоуст терпелив, он подождет, но отчаянно хочет ошибаться, потому что, кажется, знает, что происходит. С опытом выработал привычку быть наедине с собственными грехами, ведь если ты одинок, то некого любить и некого ненавидеть, никто больше не сможет сломить тебя. Изматывающие мысли и чувства держать под контролем, а под маской прятать все эмоции, являя только ледяное спокойствие. Что случилось с ним в прошлом — не его выбор, но его судьба, и он обязательно найдет способ выжить. Всегда находил. Если девчонка рассчитывает таким образом повлиять на него, то ей не на что надеяться, она разобьется об острые камни его души, что ранят больнее самого заточенного ножа. Она не охотник в засаде, и Саймон не сошел с ума, а просто заблудился среди своих грязных мыслей, но что-то подсказывает, что он и есть тот, кого поймали. Рация затрещала. Он просидел здесь все утро, гоня прочь воспоминания, как сразу ушел после всего и оставил ее одну, а вернувшись, застал уже безмятежно спящей. Наблюдал за ее тихим сном, следя за синей полоской вены на запястье свесившейся руки, прислушиваясь к размеренному дыханию. Пытался отвлечься, мысленно собирая и разбирая пистолет уже в трехсотый раз. Рация опять затрещала. Стараясь не разбудить девчонку, он тихо выскользнул на улицу под яркое палящее солнце. — Браво 0-7, это Хранитель-1. Прием. — Браво 0-7 на связи. — Гоуст, полковник Варгас доложил, что в Чиуауа активизировался старый картель. Их трафик проходит мимо вас. — Ласвелл, у нас уже были визитеры. Трое, все устранены. — Хорошо, пока Вакерос разбираются с этим, будь настороже, — Кейт задумалась на секунду. — Гоуст, если что-то случится, уходите оттуда к южной границе. — Принято. — Если Грейвз и Тени так и не объявятся, придется отпустить объект. — Понял, отбой. Легче после разговора не стало.***
Кесс проснулась в обед в приподнятом настроении. С улицы доносилось щебетание птиц, сквозь окошко на крыше струился солнечный свет, а ее охранника не было рядом. Едва она свесила ноги с кровати, в голове яркими вспышками возникли события прошлой ночи: она убила человека. Во время выплеска адреналина казалось, что это правильно, охватившая ее ярость кричала о мщении, о защите себя, но сейчас она осознавала, что просто отняла чью-то жизнь. Сделала то же, в чем винила Гоуста. И Гоуст… Черт! Она закрыла лицо ладонями, но перед глазами замелькали моменты ночного наслаждения, от которых пришла расплата в виде запоздалого раскаяния. Она легла обратно на кровать, пытаясь успокоиться, медленно выдохнуть. Стало ли произошедшее предательством? Ведь что такое совесть? Система личных ценностей или нравственная оценка своим действиям? Или духовный инстинкт, позволяющий держать самоконтроль? Кесс всегда считала себя справедливой и честной, но ночное грехопадение ничем объяснить не могла. Чувство вины глодало изнутри, съедало легкие и поднимало горечь к горлу. Их близость была опасна и рискованна, эта связь может перейти в болезненную привязанность, и такое нельзя допустить. Это просто выход эмоций, это разрядка для обоих, ничего больше. Но тоненький голосок в голове противно пищал, что все вовсе не так. Она хотела его и видела в его глазах ответное желание. Это было восхитительно, черт, он настолько хорош. Властный и сильный, он и сексом занимался так же страстно и напористо. Слишком умело, слишком агрессивно, слишком на краю и слишком потрясающе, настолько непохоже на нежности, которые были у нее до этого. Кесс физически могла чувствовать свое вожделение. Она посильнее натянула простынь на голову, чтобы спрятаться от своих мыслей, от жгучих угрызений и от ощущений неловкости. Пролежала так весь день, то пробуждаясь, то проваливаясь в полузабытье, где были белые черепа, длинные пальцы и крики по-испански, где на нее смотрели карие глаза с зелеными кольцами вокруг зрачков. Когда Кесс вынырнула из очередного неспокойного сна, на улице опять стемнело. Рядом с койкой стояла бутылка воды и упаковка с едой — значит, мужчина заходил, когда она металась в своих кошмарах. — Тебе нужно поесть, если не решила уморить себя голодом. Кесс вздрогнула от неожиданности — тихий низкий голос раздался с соседней кровати. Не обращая на него внимания, свернулась калачиком в надежде, что воспаленный мозг придумал все это, и произошедшее всего лишь игра воображения. — Это ничего не значит, — хриплый шепот ворвался в ее мысли. Он говорит о… о них? Именно сейчас? Кесс развернулась под скрип пружин — Гоуст сидел в темноте, смотря на нее в упор. — Что? — еле слышно произнесла девушка. — Ты не убийца, — в прорези балаклавы поблескивали необычные глаза. — Это самозащита. Вот о чем он. Никакого скрытого подтекста, у военных так не принято. Похоже, секс совсем выбил случившееся из ее головы. И для него это совсем не имеет значения. Кесс сжала губы, что ж, значит, для нее тоже. Если собирается делать вид, что ничего не было, она подыграет, ведь так даже проще. — Уверена, у тебя в этом есть опыт, — съязвила девушка. — Многолетний, — он ухмыльнулся. — Считай, что ты пресекла его будущие преступления. Саймон размышлял над ее ментальным состоянием. Для человека, столкнувшегося впервые с теневой стороной этого мира, она держалась совсем неплохо. Однако, это могло сыграть с ней злую шутку. Кошмары и мучения совести это полбеды. За этим может прийти терзание собственного разума, и тогда все круги ада покажутся детским лепетом по сравнению с изощренными пытками мыслей в своей голове. Сомнения разорвут на части. Если убийство так выбило из колеи, что весь день провалялась в кровати, необходимо вернуть ее в нужное русло, иначе он рискует получить свихнувшуюся, снедаемую виной девчонку. Из разговоров с мозгоправом он помнил, что необходимо как-то отвлечься. На практике, самый надежный вариант абстрагироваться — увести мысли в другую сторону, например, расспросить про спокойное прошлое. — Ты говорила, что родилась здесь, — начал он издалека. — Да, семья со стороны отца отсюда. Значит, это мексиканская кровь дает ей такие черные волосы и цвет глаз. — По фамилии не скажешь, — допрос продолжился. Девушка села, облокотившись на изголовье, повернув к нему голову. — Это матери, с работой отца так было проще, — Кесс неохотно делилась этими воспоминаниями. — Ты же понимаешь. Саймон кивнул. Действительно, удобно лишний раз не упоминать о связи с ЦРУ. Хотя, это всего лишь психологическое успокоение для гражданских, если нужно, тебя все равно найдут. Сейчас она должна это понимать как никогда. — Он был хорошим сотрудником, насколько я знаю. — Так говорят. Он и отцом был замечательным, — девушка умолкла на пару секунд, погрузившись в прошлое. — А твой? — Скорее наоборот, — Гоуст не собирался превращать разговор в сеанс обмена воспоминаниями. — Чем ты занималась там, на Гавайях? — Хотела заполучить одну репродукцию в галерею, — она вздохнула. — «Венера и Марс». — Боттичелли? — Именно, — удивилась его познаниям. — Знаком с мифами? — Так точно. Сюжет об адюльтере, — низкий голос Гоуста вибрировал в ночи. — Измена богини любви с богом войны. — Да. «Марс выделяется своей силой, ибо он делает людей сильнее, но Венера не даёт ему проявить свою свирепость, смиряя его, Марс же никогда не господствует над Венерой», — процитировала она, улыбнувшись. Тон разговора сменился. Было заметно, как девчонке нравится говорить о работе, но не о близких. Впрочем, не ему об этом судить. Она потянулась к бутылке и отпила немного воды. — Могу я спросить? Утвердительный кивок. — У тебя есть семья? — осторожно поинтересовалась она. — Была когда-то. От Кесс не ускользнуло, как он сжал пальцы в кулак. Его слова вызвали сочувствие: она понимала, каково это лишиться близкого, но всей семьи? Он одинок, поэтому так холоден и равнодушен, словно на его плечах груз всего мира. Выходит, его хладнокровие это маска, чтобы спрятать боль потери. — Поэтому ты ничего не боишься? Тебе нечего терять? — Смелость это не отсутствие страха, — он замолчал, обдумывая ответ. — Смелость это когда ты чувствуешь страх, но продолжаешь действовать. — Знаешь, мне иногда кажется, что в мире больше ничего не осталось, — Кесс цокнула языком. — И как жить дальше? — Не позволяй прошлому определять твою судьбу. — Опять говоришь по своему опыту? — Именно. Они замолчали в давящей тишине комнаты. Гоуст встал и, подойдя к девушке, протянул руку, отдавая какой-то сверток. Когда он ушел, Кесс развернула ткань: это оказалась черная футболка, пахнущая яблочным мылом. Он все же заметил, что осталось от ее белой формы, поэтому поделился своим запасом. Что ж, теперь она так же одета во все черное, как и он сам.***
Стоя в ночной темноте, Гоуст наслаждался приятной прохладой, которая пришла с наступлением сумрака. Купол огромного неба с миллиардом звезд создавал ощущение бесконечности и умиротворения. Он слишком давно не испытывал чувства расслабленности, но рядом с девчонкой все будто менялось, и ему приходилось преображаться, словно та и на него оказывала влияние. Сложно сказать, что в ней так зацепило, но он не позволит этим эмоциям взять верх. Обстановка стерла все границы, и он, того не замечая, переступил черту. Когда все закончится, она останется всего лишь сухим отчетом, Саймон постарается все забыть. Выкинет из головы непрошеные мысли и успокоит ожившую душу, вернется к тому, что умеет лучше всего. Рация зашипела, нарушая мучительные раздумья. Он бросил взгляд на часы — это не по расписанию. Значит, что-то случилось, или они наконец-то нашли Шепарда? — Браво 0-7 на связи. — Гоуст, это Тень-1, — послышался знакомый ненавистный голос. Внутри зарождался гнев, зажигая ярость в сердце. — Грейвз, — прорычал он в ответ. — Я хочу забрать то, что принадлежит мне.