И все же внешним чувствам не дано Ни всем пяти, ни каждому отдельно Уверить сердце бедное одно, Что это рабство для него смертельно. В своем несчастье одному я рад, Что ты — мой грех и ты — мой вечный ад. © Сонет 141, Шекспир
Ночь еще была далека к своему концу, впереди ждала тяжелая работа — необходимо позаботиться о телах у входа. Гоуст изучил их карманы, не найдя ничего полезного: пара фонариков, немного денег, сигареты и карта местности с отмеченной дорогой сквозь лес. Похоже, тот мексиканец и правда не обманул, они действительно проверяли старый маршрут в надежде продолжить свой наркотрафик. В это время Кесс съежившись сидела на порожке, уставившись в одну точку, пока ее охранник спокойно и методично обыскивал трупы. Ей казалось, что все вокруг происходило медленно и заторможенно будто в жутком сне. — Мне нужно вернуться за машиной, — голос Гоуста звучал издалека, словно из глубины. — Я пойду с тобой, — даже не взглянув на него, она поднялась. — Не отставай. Гоуст сунул фонарик ей в руки, чтобы не спотыкалась в темноте, следуя за ним. Понятно, что для нее произошедшее стало потрясением: всю дорогу она молчала, но он слышал ее надсадное дыхание сзади. В тот момент, увидев ее в руках этих захватчиков, он рассвирепел. Какого хрена они делают рядом с ней, как они вообще посмели ударить ее? Даже воспоминания об этом вернули злость и принесли странный укол внутри. Саймон провел рукой по груди — не ранен ли он случайно? Нет, все в порядке, просто он за нее здесь отвечает и не собирается проваливать миссию. Что еще может быть? Он обернулся: лучик света мелко дрожал в ее руках. Похоже, она все еще находилась в шоке. Дойдя до джипа, так же тихо села на переднее сиденье. Подъехав к домику и припарковав пикап, Саймон стал затаскивать трупы в багажник. Уложив все, он вернулся обратно за руль. — Сбросим их в расщелину возле гор, — он повернулся к ней. Она едва заметно качнула головой в ответ. Они вновь поехали прочь от домика, съехав в сторону с накатанной колеи, сминая траву и низкие кустарники. Под дном машины раздался скрежет, высокая подвеска смягчала тряску, но Саймон все равно старался очень медленно вести джип по полю, внимательно высматривая дорогу в свете фар, чтобы не попасть в какую-нибудь ямку. Еще не хватало застрять в этой темноте! Остановившись на вершине глубокого оврага, на дне которого текла маленькая речушка, Гоуст принялся подтаскивать к краю тела, чтобы затем скинуть их ногой вниз. Кесс вылезла из машины и, подсветив себе фонариком, подошла к нему. — Как ты понял? — раздался ее тихий голос. — В последнее время слишком много воя койотов вокруг. А такого быть не должно. — Ясно. И ты решил выманить их? — Я не был уверен. Я предположил. — Они знали о нас и ждали. Двое остались со мной, а один вышел караулить тебя, чтобы убить, — она опустила голову, спрятавшись за занавесью волос. — Я… Я боялась, что ты не успеешь. В ее голосе звучала потерянность. Саймон протянул руку и отвел мешающуюся прядь за ухо, чтобы изучить ее лицо. Девчонка что, переживала за него? Произошедшее ее сломало, хотя всего лишь поменяла одного похитителя на другого, но в то же время искала его защиты, к нему обратилась за спасением, надеялась на его помощь. Напуганная до глубины души, все равно поняла намек на хитрость и спокойно выполнила ее, доверившись его навыкам. Вот так просто была убеждена, что он не подведет. Впрочем, он и не подвёл, почти. — Извини, что так долго. — Отпусти меня, пожалуйста, — по щекам Кесс катились слезы. — Не могу. — У меня больше нет сил, прошу тебя, — она заглянула в его глаза, ища там хоть немного понимания. — Или убей. Не думаю, что еще кому-то нужна. Гоуст смотрел, как тяжело вздымалась ее грудь, как тоненькая струйка крови из ранки на брови смешивалась со слезами, окрашивая щеку в розовый цвет. Как воспаленный взгляд пытался поймать его, в надежде на разрешение ее мучений. Она сломалась. Внутри что-то опять царапнуло. Она не заслужила такого, а он не должен был соглашаться на эту миссию. Видеть, насколько ей тяжело, чувствовать, как ей больно, но что он мог сделать? Он тоже виноват в том, что она оказалась здесь. В груди снова предательски засаднило, да что же с ним такое?! Пора это прекращать. — Возвращаемся. Девушка медленно кивнула. Ужас произошедшего все еще не отпустил ее, казалось, внутри остались лишь гнетущая пустота и колючий холод, что сжимал сердце в ледяных объятиях. Никаких чувств, никаких желаний, никаких мыслей.***
Гоуст вышел из ванной, вытираясь на ходу. Джинсы пришлось сменить на штаны, а за запасной футболкой нужно лезть в контейнер, что он и намеревался сделать. Он так и не успел заменить лампу, поэтому в комнате царил полумрак. Пройдя на кухоньку, достал из холодильника бутылку и, приподняв балаклаву, глотнул воды. Он пропустил девчонку первой в душ, а сейчас она сидела за столом, подтянув ноги, нервно теребя свой шарфик в руках. Он кинул ей аптечку: — Для раны. А Кесс злилась с того момента, как, стоя в душе, смывала с себя слизь, кровь и Бог знает, что еще, вытаскивала из волос кусочки чего-то или кого-то… Ей не хотелось думать, кому они принадлежали. Тогда на смену холоду внутри пришел огонь. Какого чёрта? Что вообще происходит? Почему опять все случается с ней? Этот Гоуст здесь для того, чтобы свести ее с ума? Она дошла до того, что взмолилась о смерти. А этот… этот хренов британец даже бровью не повел. Пламя гнева все больше поглощало ее. Единственная футболка была безнадежно испорчена, кровь плохо смывалась, оставляя разводы на белой ткани. К черту! Бросив мокрый ком в раковине, девушка застегнула толстовку и натянула капюшон на влажные волосы. Плевать, пусть хоть все сгорит здесь. Она устала, была опустошена и хотела собственноручно придушить своего охранника. Эта мысль заставила усмехнуться, определенно ей это понравилось. Убить, а потом заглянуть внутрь, узнать, что же он там прячет так глубоко. А потом отправиться за своим братом и сделать тоже самое. Как они смеют играть человеческими жизнями? Да и не только они. В этот момент на стол прилетела коробка с медикаментами. Кесс посмотрела на Гоуста: — Знаешь, может, Филипп был не так уж и не прав, — сказала она сердито. — С чего ты взяла? — Взгляни, что они сделали! Разве они не заслужили такого отношения? — пожала плечами, глядя на него. — Так нельзя. Для этого есть справедливый суд. — И ты в это веришь? Оглянись! Не ты ли самолично вынес им приговор? — похоже, еще немного и она впадет в истерику. — У меня задание, — он мотнул головой. — Я здесь для твоей защиты. — И где ты был, пока меня связывали, били и угрожали мне? Если бы не вы, меня здесь вообще не было! — с каждым словом гнев распалялся сильнее. — Я тебя спас. — Спас ли? Я убила человека! Филипп тоже следовал указаниям главного, а вот ты чьи команды исполняешь? — голос перешел на крик, и Кесс вскочила со стула, сделав шаг к мужчине. — Ты не права, — он отвернулся, на скулах заиграли желваки. — Он убивал мирных жителей. — Да? А разве я не такая? Будь у тебя разрешение на мое убийство, ты бы сомневался? Вы тоже разрушаете жизни, — еще шаг в его направлении. — Мою жизнь. — Кто-то должен запачкаться, чтобы гражданские спали спокойно. — И как мне спится? — вопрос был наполнен издевкой до краев. — Почему ты так уверен, что находишься на верной стороне? Они тоже борются за дело, которое считают правым. — Нет, пока я защищаю этот мир. Проклятая девчонка! Ей больно и она, словно фурия, вымещает на нем всю свою ненависть и злость, но он не обязан это выслушивать. Гоуст развернулся в сторону выхода. Она крикнула ему в спину с плохо скрываемым раздражением: — От разговора со мной ты сможешь уйти, но от себя не убежишь никогда. Что она сейчас сказала? Он резко подскочил к ней: — Не смей так говорить, — Саймон чувствовал, что начал терять самообладание. — А то что? Гнев снедал ее изнутри. До Кесс неожиданно дошло, что они стоят совсем рядом, их разделяет буквально пара сантиметров. Она медленно подняла руку и прикоснулась ладонью к его голой груди, напротив сердца, чтобы понять, бьется ли там что-то, живой ли человек перед ней. Мужчина не остановил ее, а смотрел сверху вниз, не мигая и не отводя глаз, пышущий жаром, и в его взгляде горел огонь. Ей отчаянно захотелось окунуться в это пламя, опалиться об него, бросить в этот костер все свои чувства, выжечь всю свою боль. Как Гоуст учил, она медленно посчитала про себя: раз…два…три! Кесс потянулась к нему, а он не отпрянул как раньше, но приблизился в ответ, будто ждал этого момента. Губы встретились, разрушая стену между ними, выстроенную из холода и безразличия. Положил руки ей на талию, углубляя поцелуй, превращая его в поединок, в бой ненависти и желания. Ее щеки загорелись, а вся злость ушла, испарилась, оставив чувство вожделения. Легкое движение вперед, и их тела соприкоснулись. Она медленно провела ладонями по его плечам, переживая, что он опять усилием воли остановит происходящее, но он продолжил целовать ее напористо и властно. Воздух потрескивал от напряжения, и, теряя связь с реальностью, Кесс обняла его шею, чувствуя, как обжигаются пальцы о его кожу. Тела все теснее прижимались друг к другу, словно после долгой разлуки пытались раствориться один в другом. Огонь, пылающий в обоих сердцах, превратил поцелуй в танец страсти: языки сплетались, губы сминались, а из горла Кесс послышался стон, когда длинные пальцы спустились ниже и обхватили ее ягодицы. Мысли путались, и она забывшись потерлась о мужчину, ощутив насколько велико его желание. В его резких движениях чувствовался голод, будто сейчас он держится на тонкой ниточке, которая вот-вот порвется. Кесс прикоснулась к балаклаве, чтобы снять ее до конца. Он прошептал ей в губы: — Не так. Отстранившись, снял с ее шеи шарф и завязал ей глаза. Девушка тут же ослепла, но звуки стали слышны в тысячу раз громче, а прикосновения ощущались в тысячу раз острее. Она протянула руку и наощупь стянула маску с его головы. Затем провела ладонью по волосам: короткие на висках и длинные на макушке. Пропустила сквозь пальцы мягкие еще слегка влажные пряди. Яблочный запах окутывал ее, обещая нечто большее, и сердце поднялось к горлу, забившись там в бешеном ритме. Мужчина приподнял ее, и, сделав шаг вперед, усадил на стол. Так стало намного удобнее, теперь не приходилось тянуться к нему, задирая голову. Оказавшись между ее ног, он неторопливо провел руками по ее бедрам вниз, а потом вверх, но уже по внутренней стороне, вызвав у девушки рваный вздох. Ослепшей Кесс казалось, что она теряет рассудок, исследуя его тело: под пальцами перекатывались огромные мышцы широкой спины, затем, изучая его грудь, стала ощущать каждую неровность, и чувствовать каждый шрам, проводя ладонями по животу. Их было так много. Сколько всего вынес этот человек? Спустилась чуть ниже и замерла, наткнувшись на кожаную перевязь. Гоуст сообразил о причине ее задержки и сам расстегнул ремень портупеи, девушка услышала, как кобура с громким шумом свалилась к его ногам, не оставляя им возможности вернуться назад. Тогда Кесс резко дернула за молнию на своей кофте и сняла ее, обнажаясь. А он потянулся к резинке ее штанов, вынуждая приподняться, чтобы снять все и предстать полностью голой перед мужчиной. Она чувствовала, как дрожало ее тело в напряжении. Гоуст снова поцеловал ее. Восприняв это как знак продолжать, расстегнула пуговицу, приспустила его штаны и опустила ладонь на его промежность, нежно поглаживая его член сквозь ткань белья. Гоуст же неспеша, слишком медленно, ввел в нее один палец. От этого ощущения в горле перехватило дыхание, и Кесс чуть не задохнулась. Отклонившись назад, она громко застонала, а мужчина прерывисто выдохнул и добавил второй палец, продолжив растягивать ее. Казалось, что после ее вскрика, ниточка, держащая его самообладание, порвалась и выпустила на волю его ненасытную жажду и неукротимую силу, что скрывал внутри себя. Чувствуя его поглощающую страсть, Кесс сгорала в этом огне и купалась в пламени его прикосновений. Пьянящее чувство кружило голову, сердце замирало в сумасшедшем возбуждении. Не желая прекращать это безумие, она прошептала: — Давай же, пожалуйста. На секунду отодвинувшись, Гоуст приставил член ко входу и вошел в нее, медленно заполняя собой. Кесс вскрикнула. Он продолжил, постепенно увеличивая темп. Электрический разряд пронзил ее тело. Они так нуждались друг в друге, отчаянно скрывая эту необходимость, а сейчас эта потребность стерла все границы. От каждого резкого движения мужчины внизу живота скручивался ком и постепенно увеличивался. Гоуст подхватил ее под коленями, позволив оплести себя ногами. Так горячо, так восхитительно приятно. Девушка запуталась в своих ощущениях, слушала его учащенное дыхание и не понимала, где кончалась она и начинался он. Громко стонала, поощряя его двигаться быстрее. Прижалась, положив подбородок ему на плечо, и обняла за шею. — Гоуст… — всхлипнула на ухо. Он понял ее, ускоряясь и задевая внутри ту самую точку, в которой сейчас были сосредоточены все ее нервы. Это было сильно и слишком жестко, она балансировала на грани боли и удовольствия. — Скажи еще раз, — его тяжелый шепот раздался громом. — Гоуст, — пальцы на ногах сводило судорогой, ком внизу живота грозился вот-вот взорваться. — Я сейчас… Схватив ее за бедро и второй рукой поддерживая за спину, мужчина неумолимо продолжил свою неистовую пытку. Она сходила с ума, задыхаясь в его руках. Волосы липли к влажной шее, каждое его проникновение ощущалось невероятно остро. Больше не осталось сил сдерживаться. Кесс пролепетала: — Прошу тебя. — Нет, — ответил, сквозь стиснутые зубы. — Еще раз. Ему доставляло удовольствие ощущать, как она извивалась в его руках, прося разрешения. Приносило наслаждение знать, что сейчас только он мог подарить так нужное ей удовлетворение, что все стоны в этот момент предназначались только ему. — Гоуст, пожалуйста! — Хорошо, — казалось, он наконец-то услышал девушку. — Давай, сделай это для меня. Его слова принесли освобождение, Кесс закричала в экстазе, и оргазм накрыл ее. Она впилась пальцами в его спину, оставляя красные следы полумесяцев от ногтей. Мышцы сокращались, позволяя ей сжиматься вокруг его члена, вокруг его тела. Она рвалась на куски и купалась в волнах блаженства, пока Гоуст продолжал рвано двигаться в ней, слишком горячей и податливой. Наконец, он тоже достиг пика, изливаясь в неё. Отрывисто дыша, он вышел из нее, а она опустила голову на его тяжело вздымающуюся грудь. Спустя минуту молчания, Гоуст тихо произнес: — Я не должен был… — Ничего, я защищена, — она едва шевелила губами. — Там спираль. Он кивнул. Больше слов не осталось, будто они, сгорев в пламени, оставили лишь серый пепел, который растворялся в уходящей темноте. В комнате светлело: занимался рассвет, принося конец безумной ночи. А мужчина и женщина продолжали безмолвствовать в объятиях друг друга — утратившие рассудок, но получившие эйфорию, потеряв разум, но приобретя наслаждение и лишившиеся контроля, взамен на обнажившиеся души.