Спроси: зачем в пороках он живет? Чтобы служить бесчестью оправданьем? Чтобы грехам приобрести почет И ложь прикрыть своим очарованьем? © Сонет 67, Шекспир
Восемь лет назад. День рождения Роберта нельзя было пропустить. Хелена решила в этот раз превзойти саму себя, отметив эту дату с размахом и устроив большой прием. В этот майский вечер старые деньги Холмби-Хиллз, ценившие безмятежность и уединение в отличие от нуворишей из Беверли-Хиллз, были обескуражены нарушением тишины их района. То и дело слышался скрежет колес по гравию от машин на подъездной дорожке, из особняка четы Грейвзов доносилась громкая музыка, а вечернее небо освещали разноцветные всполохи. Никакой пошлости в виде голливудских звезд и любимцев публики, только верхушка власти: сенаторы, политики и генералы. Кесс сидела в вечернем платье на краю бассейна и болтала ногой в воде. Она устала от перелета, от сборища незнакомых людей и от шума, поэтому попыталась уединиться на заднем дворе. К тому же у неё имелась еще одна причина скрываться. Ей казалось, что поступив в Чикагский университет и встретив новых людей, она сможет забыть о своей глупой влюбленности в старшего брата. Но ни история искусств, ни новый город, ни смена окружения — все это не помогло, спустя год все еще с замиранием сердца ждала встречи с ним. Теперь она пила второй бокал шампанского и думала, что скажет Филиппу и его новой подружке, кажется, Джессике, высокой блондинке с внешностью фотомодели, дочери какого-то нефтяного магната из Коннектикута. Сквозь стеклянные двери она увидела их, подходящих к матери и Бобу для поздравления. Филипп помахал ей рукой, она в ответ отсалютовала бокалом с шампанским и отвернулась. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять как он изменился: уверенность и сила сквозила в его позе, жестах и повороте головы. Он возмужал в армии, куда все же пошел по настоянию отца, и теперь с гордостью носил знак отличия сухопутных войск США. — Как тебе год в Чикаго вдали от дома? — она не услышала, как он присел с ней рядом, но почувствовала аромат его одеколона с терпким запахом хвои. — Холодно и дождливо. Боб сказал, тебя переводят в спецназ. Кажется, он очень рад этому, поздравляю! — она улыбнулась, осмелившись поднять голову и посмотреть ему в лицо. — Да, да. Буду освобождать угнетенных, защищать мир от террористов и все такое. Надеюсь, зеленый цвет мне пойдет, — Филипп засмеялся, обнажив ряд белоснежных зубов. — Твоя мать постаралась, все эти политики и генералы, похоже, в восторге. — Точно, но симфонический квартет в холле кажется лишним, — махнув рукой в сторону дома, Кесс потеряла равновесие и чуть не свалилась в бассейн. Филипп успел поймать ее за предплечье. Его взгляд задумчиво изучал ее, она стойко выдержала взор его синих глаз. Сжав губы в тонкую линию, он медленно выпустил ее руку и сказал: — Знаешь, Кесси, воздух Иллинойса тебя преобразил: ты стала еще красивее, и однажды кто-нибудь точно захочет тебя украсть. И мне придётся защищать тебя. Филипп легко поднялся и пошел в дом не оглядываясь, оставив девушку в растерянности от его слов. Рука горела огнем, там, где он коснулся ее.***
Праздник подошел к концу, Кесс стояла в ванной и яростно чистила зубы. Она весь вечер злилась на Филиппа, из-за этого выпила достаточно алкоголя, чтобы голова кружилась до сих пор. Что он имел в виду, когда сказал ей это? Зачем? Девушка с негодованием выплюнула зубную пасту в раковину: потратить четыре часа на перелет, чтобы увидеть, как брат весь вечер держал за руку свою красавицу-блондинку, а Кесс досталась пара фраз и сомнительный комплимент. Со стороны его комнаты раздался шум. — Кесси, можно я войду? Мне нужно сменить одежду, Джесс опрокинула на меня свой коктейль, — Филипп без стука зашел в ванную, повернулся к ней спиной и стал стягивать с себя рубашку. Она увидела его тело в отражении, и неожиданно температура в комнате поднялась на тысячу делений. Кесс стало невыносимо жарко, кровь прилила к щекам, а по телу пробежала дрожь. Сполоснув рот и подняв глаза, почувствовала насколько близко он подошел, ощутила спиной жар от его голой груди. Нависнув над ней, он зарылся носом в её волосы и сделал глубокий вдох. — Я скучал по твоему запаху, — прошептал он, смотря на неё в зеркало, в глазах горел синий огонь. Кесс почувствовала его руку на своей талии, тут же сладко заныло в животе. Он неторопливо провел рукой от поясницы вдоль бедра. Второй рукой перекинул ее волосы на одну сторону, обнажив шею. Потерся носом о щеку, не разрывая зрительного контакта, прочертил языком влажную дорожку от ключицы до подбородка. У девушки свело пальцы ног, а там, где он прикасался, нестерпимо жгло. Это было слишком опасно, слишком рискованно, слишком близко к черте, за которой они могли потеряться. — Я…Филипп, ты…— слова застряли в горле, когда он медленно заскользил рукой, нежно касаясь рёбер, затем опустил ладонь на ее грудь, задевая пальцами чувствительный сосок. Сквозь тонкий шелк пижамы ощущения казались острее. Она схватилась за края раковины, не отрывая взгляда от отражения. Кровь закипела в венах, сердце в грудной клетке забилось в невероятном ритме. Когда он спустился дальше, играя с резинкой шортиков, Кесс поняла, как отчаянно нуждалась в его прикосновениях. Не торопясь, Филипп залез под ткань, что вызвало судорожный вздох у девушки. — Ш-ш-ш, тише, — он поцеловал ее в шею. Девушка кивнула: было в этом что-то интимное, слишком личное, стоять вот так близко в безмолвии и смотреть друг на друга в зеркале. От него веяло уверенностью и защитой с привкусом хвои и виски. Этот аромат окружил ее, не давая мыслям сформироваться в голове, оставляя только чувство вожделения. Она едва сдержала свой следующий стон, когда Филипп проник в нее одним пальцем и медленно стал им двигать, затем очертил маленький кружок на чувствительном клиторе. Дышать стало тяжело, воздух с шипением выходил из легких. Он добавил второй палец, а другой рукой сжал сосок на груди. Все было слишком медленно, слишком плавно. Хотелось еще, хотелось больше, Кесс изнывала от желания, она так давно мечтала о нем, представляя это почти каждую ночь: быть в кольце его рук, прижаться разгоряченной кожей, ощутить его на себе, в себе. В исступлении, выгибаясь, потерлась о него задницей, ощутив насколько ему это нравится. Филипп сжал губы, его взгляд затуманился. В дверь с его стороны постучали. — Фил, дорогой, ты здесь? — так некстати прозвучал голос Джессики. Филипп изогнул бровь и стал целовать шею Кесс, выводя языком узоры и предоставляя ей решать, чем все это закончится. — Джесс, это…м-м-м…я, — девушке не хватало дыхания: пальцы Филиппа задевали что-то очень чувствительное, внизу живота начал образовываться тяжелый узел. — Возможно, он с Бобом в кабинете. — Извини, что помешала. Передай ему, если увидишь, что я с твоей матерью в оранжерее. Они услышали шаги, и как потом закрылась дверь в комнату. Филипп отпустил ее грудь, и взял за подбородок, потянув на себя так, что голова оказалась на его плече. — Умница, — прохрипел ей на ухо. Кесс прикрыла глаза, ее разрывало на куски, в сознании взрывались тысячи фейерверков. Кожа была как оголенный провод, его дыхание на шее сводило с ума. Изо рта вырвался гортанный звук. Она была уже на грани от одного осознания, что он сейчас делает с ней. — Давай, детка, давай, — шепнул он, ускоряя темп. От его слов, от его пальцев внутри, от его горячих и влажных поцелуев Кесс больше не могла сдерживаться. Изнемогая от удовольствия, она стала хрипло и рвано постанывать. Тугой узел внизу взорвался, она сжалась вокруг его пальцев, тело девушки била судорога, глаза закатились, а в сознании все поплыло. Волны наслаждения накатывали с огромной силой. Извиваясь в его руках, полностью откинулась на мужчину, в таком экстазе ноги совершенно ее не удерживали. Через пару минут Кесс смогла прийти в себя и посмотрела в зеркало на Филиппа мутным от эйфории взглядом — все это время он терпеливо ждал, пока она купалась в оргазме — улыбнулся в ответ, поцеловал в плечо и вышел, оставив ее в растерянности уже второй раз за этот вечер. Девушка медленно опустилась на пол. Ледяной кафель приятно холодил разгорячённую кожу, по телу распространялась сладкая нега. Кажется, сейчас её фантазия воплотилась в реальность, но Кесс почему-то хотелось плакать от этого.