You're in the wind, I'm in the water Nobody's son, nobody's daughter © Lana Del Rey
Кесс прикрыла за собой дверь в ванну. В комнатушке места хватило для небольшого душа с зеленой шторкой, маленькой раковины, над которой висело мутное зеркало, туалета и гудящего водонагревателя. Подойдя к умывальнику, повернула кран, оттуда побежала тонкая струйка ржавой воды. Руки с силой сжались в кулаки, а в зеркале отразилась уставшая девушка с потухшим взглядом. Тушь размазалась темными кругами под глазами, в рекламе явно соврали о ее стойкости. Какие у нее есть варианты? Она огляделась: может, разбить зеркало и осколком попробовать зарезать этого британца? Есть ли вообще у нее шанс, наверное, один на миллион при хорошей удаче, а с этим сейчас туго. Вскрывать себе вены пока тоже не хотелось, поэтому об идее со стеклом можно забыть на время. Придется потерпеть и выждать, когда он сам расслабится или совершит ошибку, уж Кесс этот момент постарается не упустить. Она взяла в руки пакет, надпись гласила: «Собственность Армии США. Набор номер 3». Вытряхнула содержимое на крышку унитаза — внутри оказалась одежда: два набора нижнего белья, футболка, штаны, носки и полотенце, а также небольшая коробочка с личными принадлежностями: мыло, расческа, зубная щетка и маленький тюбик пасты. Переодевшись и закончив с туалетом, Кесс посмотрела на себя и с грустью усмехнулась — белый верх, черный низ, как примерная ученица из средней школы, не хватает только изображения маскота местной команды на футболке. В армейском наборе обуви не было, пол неприятно холодил ступни сквозь носки. Еще один способ не дать ей сбежать? Нужно поторопиться, а то этот верзила и правда додумается войти. Она со вздохом сложила свои вещи в пакет и тихо выскользнула за дверь. Он стоял посередине комнаты, ладонь была опущена на рукоять пистолета в набедренной кобуре. Кесс вздрогнула, пока она была в ванной, ее охранник сменил свой головной убор на балаклаву, но и на ней был изображен череп белой краской. Что это, психологическое запугивание или мера предосторожности, чтобы она не запомнила его лицо? В прорези маски она видела глаза, чуть светлее своих, закрашенные вокруг черной краской. Ей показалось, что его брови чуть приподнялись, будто он удивился чему-то, но взгляд сразу же стал опять колючим. Мужчина качнул головой и жестом указал ей на кровать. Девушка медленно присела на край матраса, пружины издали тонкий скрипучий звук. Он приковал ее правую руку к железному изголовью и ушел в другую половину помещения.***
Гоуст оставил объект и занялся перетаскиванием вещей из багажника джипа в ангар. Во время третьего захода, подумал, что состояние девушки ему совсем не нравилось. Обычно на ее месте женщины рыдали, осыпали проклятиями или кричали. Она же вела себя относительно спокойно, выполняла все приказы и ни разу не заплакала. Возможно, на ней сказался шок от происходящего, ведь богатенькие девочки редко оказываются в таком положении. С другой стороны, ее отец-ЦРУшник мог объяснить, как действовать в подобных ситуациях — Саймон все больше склонялся к этой версии. Значит, она выжидает, когда он допустит оплошность. Что ж, Гоуст прекрасно знаком с этой игрой, и в нее можно сыграть вдвоем. Вообще, сама девушка вызывала в нем непонятное чувство тревоги. Когда она вышла из ванной вся в черно-белой одежде — Ласвелл как будто специально подсунула такие вещи — это еще больше подчеркнуло контраст между бледностью кожи и смоляными волосами. Он вспомнил, как взял ее на руки, когда спускал из вертолета, такая миниатюрная и легкая как пушинка, потом на ум пришли большие глаза, смотрящие на него с испугом. Весь ее вид кричал о беззащитности. Гоуст знал такой тип женщин, хорошенькие куколки, о которых с первой секунды хотелось заботиться и оберегать от всего мира. Но он также не забывал, что это нередко бывает ложью: маленькие змейки часто самые ядовитые. Нет, эти уловки с ним не сработают. Как не бился над вопросом, все равно не мог понять, почему именно его отправили нянькой. Это задание идеально подошло бы МакТавишу: во-первых, он уболтает кого угодно, во-вторых, изобрази он бесстрашного рыцаря, девчонка уже бы смотрела на него с доверием, рассказывая свои секреты. Гоуст видел, как Джонни влияет на женщин — они тянутся к нему как магнит: сильный, смелый и веселый красавчик, что еще нужно? А что здесь делает Саймон? Его методы добывания информации тут явно не подходили, их избегали даже в отчетах. Он так и делал — скрывал их за удобной фразой: «После допроса было выяснено, что…». Понятно, что нужно сблизиться с объектом, но как это сделать аккуратно и без давления? Чёртов Прайс подкинул задачку. Когда все вещи из пикапа были перенесены в железный контейнер, который играл роль импровизированного сейфа, солнце, клонившееся к закату, окрасило их убежище в красный цвет. Саймон достал два пайка и бутылку воды из кухонной тумбочки. Одну упаковку бросил на стол и подошел к девушке. — Без глупостей, — девушка качнула головой, закусив губу, запястье уже начало сводить судорогой. Он снял наручники и подтолкнул её в сторону стола. — Умеешь этим пользоваться? — она утвердительно кивнула. Кесс не впервые в жизни видела такие пакеты индивидуального питания. Она их очень любила в детстве, и Хавьер часто приносил их домой. Развернув обертку под пристальным взглядом Черепа, привычно вскрыла емкость с нагревателем, налила туда немного воды и опустила упаковку. Ей досталась запеченная говядина с подливкой, картофельное пюре, овощные крекеры и шоколад. Закончив с ужином, она отклонилась на стуле, отпивая немного из бутылки, и взглянула на верзилу-британца: он стоял облокотившись на стену, ни разу не выдав себя ни вздохом, ни шевелением. Поза была расслаблена, руки скрещены на груди, одет в толстовку с капюшоном и черные штаны, заправленные в высокие ботинки, и никаких знаков отличия, только шеврон с британским флагом на правом рукаве. Кроме набедренной кобуры с пистолетом, девушка увидела перевязь с ножами на левом боку. От него веяло уверенностью и опасностью, он смотрел будто сквозь ее, думая о чем-то своем, словно он здесь не для охраны, а для решения всех стратегических задач мира. Смотря на мужчину, Кесс задавалась вопросами. Он почти все время молчит, что за секреты он хранит под балаклавой? Почему к ней приставили одного человека со взглядом палача и спрятали в глуши Нью-Мексико? Что им сделал или не сделал Филипп, что это стоило ее похищения? На террористов вся эта группа была не похожа, да и маркировки армии США намекали скорее на принадлежность к ЦРУ, хотя нашивка с флагом и сильный акцент указывали на САС — этот пазл никак не хотел складываться в её голове.***
Ночь не принесла ответов ни на один из их вопросов. Тьма опустилась так внезапно, что только отблеск луны, падающий из решётчатого окошка на крыше, освещал комнату. Девушке не спалось, ее охранник опять приковал ее руку к кровати, сам же лег напротив и, судя по его спокойному дыханию, сразу уснул. К Кесс сон не шёл, нервы все еще не хотели успокаиваться после такого насыщенного дня. Еще несколько часов назад она подумывала о серфинге, а сейчас лежит на продавленном матрасе в какой-то глухомани. Где же Филипп? Последний раз они виделись два месяца назад и крепко поругались. Он всё хотел приставить к ней своих людей, а она отказывалась, называя его параноиком. И кто теперь был не прав? Она помнила их прощальный разговор, как будто это было вчера: они были у него дома в Чикаго, лежали в кровати и ссорились. — Кесси, пожалуйста, ты их даже не заметишь, всего на несколько дней. Пока я и мои парни будем доставлять посылку на Ближний Восток. Обещаю, это совсем недолго. — И когда ты вернешься? Тебя не бывает по два-три месяца, а эти ребята будут за мной таскаться. У меня скоро открытие галереи, они и туда пойдут? — Да, они всегда будут рядом, они же тени. Детка, позволь мне защитить тебя, — он обнял ее и поцеловал в макушку. — Я не допущу, чтобы что-то случилось. — Я люблю тебя, — прошептала она. — Но твои дела меня не касаются, не хочу в этом участвовать. Он встал и пошел в ванну, на выходе обернулся, задумался о чем-то, сжав губы в тонкую линию, и сказал: — Вопрос еще не закрыт. Кесс осталась лежать, смотря в след своему сводному брату. Как это все могло зайти так далеко? Почему ее детская влюбленность превратилась в это безумие: в эти редкие встречи, в этот неистовый секс, в эту безрассудную страсть? Восемь лет назад эти серые стены, эти панорамные окна с видом на озеро Мичиган стали свидетелями их греха, и до сих пор следят за их продолжающимся помешательством друг на друге. С каждым годом они падали в эту бездну все глубже и глубже, но ни у кого их них не хватало духу разорвать этот порочный круг. Сложно назвать это любовью, скорее из маленькой искры разгорелось такое пламя, что теперь Кесс не понимала, как его погасить. Их общий секрет будоражил, разжигал кровь и кружил голову. Она хотела, все время представляла, как скажет Филиппу, что пора прекратить, нужно жить своей жизнью, но всякий раз, видя его голубые глаза и белоснежную улыбку, она не могла, была не в силах произнести хоть слово и опять летела в эту безвыходную пропасть. И теперь ее малодушие сыграло с ней злую шутку.