Вырасти

Университет — та же школа. Те же школьники, преподаватели, зубоскалы и ботаны, богатенькие и трудяги. Если приглядеться, то можно разобраться, как работает эта система, а потом легко её обходить. Сычён умеет это делать, и поэтому выбрал колледж с поварским направлением, решив, что с него и этого будет достаточно, а в современных реалиях люди всё больше предпочитают набивать желудки пищей, чем головы — великими идеями. А вот его друг немного ошибся в выборе. Джехён старательно выбирал себе техническое направление, но не прошёл, куда хотел изначально, и с психу написал в тот же универ, где учились уже Юта и… где на факультете журналистики учился общительный, красивый, звёздный Ёнхо. Чон помалкивал о своей удаче вплоть до собрания первокурсников, где встреча с альфой была неизбежной. И она почти состоялась, когда Джехён увидел в толпе Ёнхо, поднял руку и почти выкрикнул его имя, но какой-то мелкий чувак под кепкой нагло дёрнул его за рукав рубашки: — Инженерия? — Да, — омега опускает голову и разглядывает незнакомца. — Я — Ли Тэён, твой старший. Даже не спрашивай, иди за мной, — Тэён машет рукой и выводит первокурсника из толпы. Как оказалось, тут уже стояло около пятидесяти человек, все делились по группам и искали своих руководителей. Организационные моменты заняли слишком много времени. В первый учебный день Чон потерялся в кабинетах, опоздал, познакомился со странным одногруппником и решил познакомиться с кем-то ещё, но оказалось, что его уже записали в лохи. Во второй день омега чуть не умер на физре, которую тут, как сказал Тэён, ни в коем разе нельзя пропускать. На третий день Джехён увидел столовую. И лучше бы он её не видел. И ничего тут не ел. К концу третьей пары на четвёртый день парень вполне серьёзно захотел, чтобы его переехал автобус. И только в пятницу Джехён встретился с Ёнхо. Эта встреча была похожа на дар свыше. Потому что омега сокрушался в своём одиночестве об идиотизме составителя расписания, который подарил им окно. Чон наблюдал за неспешным движением облаков — остальное уже приелось, а иных толковых мыслей не было и в помине. Глядя на облака, можно представить, как ты сам качаешься в синеве на одном из них, утопаешь в мягкости и паришь в свободе. — Чай, кофе, потанцуем? — в воздушную фантазию врывается знакомый до боли голос. Джехён опускает голову и открывает глаза. Он удивлённо рассматривает перед собой Ёнхо: у него волосы теперь цвета соломы, необычно коротко острижены, на плечах свободно качается огромный синий пиджак. — Прогуливаешь? — Со садится рядом с младшим, устраивает между ними свою планшетку. — У меня окно. По расписанию, — Чон отворачивается, надеясь хотя бы так не пялиться. — О, тогда я тебя обрадую первым, — журналист потирает ладони, приглаживает потом выбившуюся прядь чёлки за ухо, но та вновь спадает на лицо, — Мой летний видеоблог назвали лучшим на потоке. И ещё предложили стать новым ведущим в нашем телепроекте. — Это очень круто! — Джехён кивает и широко улыбается — он, правда рад, за Ёнхо. — Да, спасибо. Но вы тоже хорошо постарались, — смеётся тот, — У меня есть предложение. Чон разворачивается всем собой к старшему и моргает: — Какое? — Помощник, соведущий. Мой руководитель сказал, что ты отлично смотришься в кадре, — беззаботно пожимает плечами Со, — Что скажешь? — Я… Я не знаю? Это неожиданно, — теряется омега. Но он смотрит в орехового цвета глаза Ёнхо, в который раз поджимает губы, боясь представить, как именно они могли бы смотреться в кадре. И Джехён кивает. Он кивает в надежде на то, что у них получится познакомиться поближе, что альфа обратит на него внимание, и что совместная работа позволит больше времени проводить вместе и наслаждаться этими вроде как свиданиями. Первая запись проходит уже на следующий понедельник, где новый ведущий представляет себя, свою команду. Третьекурсник с экономического — Кан Тэхён — ловко держит в руках огромную камеру, Джехён стоит рядом, листая сценарий, в котором Ёнхо не нуждается. Парень и сам помнит, когда что сказать, когда подождать звуковых эффектов, и у кого из мимопроходящих взять интервью. Вторая запись проходит уже с Джехёном в кадре. Омега неловко топчется на месте, когда Ёнхо приказывает ему: — Встань сюда. Улыбнись. Вот так. Не забудь поздороваться…. — Хён, я не хочу! — сдаётся Чон, который не был готов к тому, чтобы за пару секунд стать публичной личностью. Каким-то волшебным образом, оказавшись на этом факультете, некогда отличник и зазнайка Чон Джехён превратился в незаметную серую мышь, которая мало чего знает в математике, совсем не шарит за сетевые технологии; омега оказался за бортом внутренней жизни группы по неизвестным для самого себя причинам, так что даже помощь куратора не помогала. Ах да, с ним тоже получилось весело — Ли Тэён всего лишь на четвёртом курсе, сам ещё студент, пришёл весной на кафедру с просьбой: — Дайте работу! И получил вот их группу. Более того, этот альфа оказался ниже их всех на голову, минимум, и потому к концу второй недели его авторитет уныло бултыхался на уровне бедра. Одним словом, Джехён был полностью разочарован в своём университете, в своём выборе. И единственное, на чём ещё держится его энтузиазм — это неожиданное внимание Ёнхо, ради которого омега готов и в огонь, и в воду, и слова учить, и ночи не спать, и вот в кадр идти. Даже если страшно. И не хочется потом, как Со, здороваться со всеми подряд, фоткаться, обещать «в следующем выпуске — обязательно», чтобы никогда не исполнить. — Джехён-и, ты справишься! — очаровательно тянет Ёнхо, склонив голову набок. И, поведшись на ласковое обращение, что слетело с пухлых губ одного-и-только Ёнхо, Джехён справляется со своим нежеланием сниматься. Он подносит маленький микрофон к губам, улыбается с ямочками и говорит удивительно ровным голосом давно выученные слова: — Добрый день, студенты Неклассического Сеульского Университета! Я — Чон Джехён, и с этого года буду соведущим Со Ёнхо. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, ведь я — первокурсник, и во многих делах сам ещё новичок! Омега сгибается в учтивом поклоне. Сегодня он рассказывает о погоде на неделю, говорит о своём расписании и зачитывает биографию одного из ведущих профессоров своего факультета, поражаясь количеству статей того, числом посещённых стран и десяткам патентов. Каждый раз, смачивая языком губы, Джехён неловко бросает взгляд левее камеры — смотрит на Ёнхо. И когда тот улыбается, подбадривающе машет руками, то Чон слегка кивает и, незаметно перевернув лист, идёт дальше по плану. Потому что для пошатнувшейся уверенности в себе ему не хватает всего одного взгляда. Джехён думает, что дело в самом Ёнхо: что это из-за него он попал в эту учагу, и Со должен помочь младшему прийти в себя после первого шока. Чон не видит, что делает шаги в сторону от выбранного пути. Пока второй учебный месяц только приближается, учёба кажется лёгкой, один малявочка теряется в суете каждодневных новых приключений, наставления Тэёна кажутся смешными — верится, что всё возможно, и за каждое «можно» ничего страшного не будет. Когда Джехёна узнают по коридорам, когда одногруппники неожиданно сменяют гнев на милость, преподаватели лениво машут на него рукой во время переклички, омега думает, что в целом-то, хорошо тут устроился, сможет прижиться и дальше спокойно учиться. Но, как это часто бывает, происходит одно большое «но». Жизнь — это хитросплетение судеб. В этом запутанном клубке Джехён винит Сычёна. Да, если бы они не подружились тогда, то всего бы этого точно не случилось. Да. Не было бы Сычёна, не появился бы Юта, а следом бы не увязался взрослый, манерный Ёнхо. Особенно Ёнхо, который всеми правдами и неправдами уговаривал своего соведущего прийти в общагу и отметить «всем вместе» день рождения того самого японца. Последним аргументом в его речи стала фраза: — Твой друг Сычён тоже там будет: они же вместе празднуют! Джехён боялся: все эти вечеринки редко когда заканчиваются чем-то хорошим, с кучей алкоголя и малознакомыми людьми не могло быть иначе. Чон умный мальчик, даже если сейчас легкомысленно относится к своей учёбе, вообще не понимает, что представляет собой это учебное заведение, цепляется за свою заевшую влюблённость, чтобы выжить — это не значит, что омега будет творить глупости. Парень прижимает Юно к груди, отворачивается носом к стенке и думает об этой вечеринке. Даже если ему страшно, и логика говорит: «Не иди», глубоко внутри Джехён очень хочет пойти, хотя бы из любопытства. А ещё потому, что там будет другой весёлый Ёнхо. Чон хотел бы разреветься, и чтобы кто-нибудь принял решение за него. Но волшебник в голубом вертолёте не спешит приземляться на крыше его дома, а родители пожали плечами на ситуацию, сказав: — Как хочешь. Если бы папа запретил, то Джехён точно бы пошёл, на зло. Если бы аппа разрешил, то Джехён бы остался дома, как послушный и примерный сын. Или всё же пошёл бы, получив благословение одного из родителей. Но никто из них не хотел брать на себя ответственность за него. А с другой стороны — с чего они должны решать за своего совершеннолетнего ребёнка про какую-то там вечеринку в честь дня рождения вполне знакомого, пусть и не очень благонадёжного, Юты? Джехён бьётся лбом об стену: — Почему так сложно? Он представляет себе эту попойку типичными картинками из знакомого кинематографа: тесные комнаты, громкая музыка, дешёвый алкоголь, целующиеся парочки и странные последствия. О, самые разнообразные и интригующие последствия со флёром подмигиваний в следующие полгода новых «приятелей», долгими взглядами в коридорах и песню «А помнишь, как ты/он/они ….?». Чон поднимается на ноги и собирает себя. Не имеет ни малейшего понятия о том, как должен выглядеть, но старается выбрать что-то среднее между расслабленным гламуром и всё ещё своим стилем. Получается туфта полная, так что приходится переодеваться раза три и замереть, когда в шкафу обнаруживается белое худи с огромным капюшоном. Вытаскивая вещь, омега замечает, что та давно уже не белая, а в странных жёлтых разводах. Но в целом, если пролить акрила тут, и провести ладонью, то получится необычно. Джехён счастливо улыбается и бежит на кухню: кидает на стол худи, достаёт из холодильника старые краски, которые было жалко выкидывать почти неиспользованными после пары уроков трудов. Все цвета осени: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, синий и охра. Омега улыбается и об угол стола открывает первую баночку, поднимает руку и, будто случайно, широко раскрывая глаза, пребывая в ужасе от самого себя, роняет на белое полотно ткани каплю за каплей. Будто это его жёлтая кровь, а не какой-то там акрил впитывается в материал. Всё ещё не решаясь поверить в то, что делает, Джехён скорее вскрывает другие цвета. Он настолько погружается в это дело, что уже пальцами размазывает капли по худи, пытается рисовать разнообразные узоры, мажет щёки и домашнюю футболку в краске. Ему так не хватает ярких цветов, чтобы были всплески, никакой логики, линии и точки, нераскрывшиеся синие бутоны роз и зелёные волны. Сейчас можно выплеснуть свои эмоции на белом холсте, а потом носить это флагом на своём теле. Обязательно носить, чтобы хоть так выразить что-то внутри себя, то, что взрывается бомбами раз за разом под лёгкими и останавливает сердце. Джехён путает. Он такой глупый в своём отчаянии и осенней тоске. Не понимая, что творит, омега ждёт, пока вещь высохнет для вечера. Он пойдёт на вечеринку, потому что хочет воспользоваться своим шансом и двузначностью ситуаций всех вечеринок. У Чона есть желания, мечты и фантазии: это ночные прогулки, поездки к морю на машине, поцелуи на вечерних сеансах, откровенные танцы на дискотеке…. Но пока их потенциальный исполнитель подрастёт до нужного момента, Джехён состарится. И у омеги всё ещё есть это тепло в душе к Ёнхо. В мире много неистинных пар, которые живут крепче и лучше. Может быть, у них получится? Джехён путает. Он путает своё желание тепла и любви, своего поиска свободы и новых впечатлений с влюблённостью в Ёнхо. Вот так глупо. Сложно с ходу описать самого себя, полноценно выразить чувства, чтобы ясно увидеть желаемое. Слушать сердце, или разум — они постоянно в ссоре, и потому часто одновременно молчат. Признаться самому себе даже в чём-то простом и банальном — это шаг. Джехён делает этот шаг не в ту сторону, в который раз за эту осень, когда переступает порог комнаты Юты и Ёнхо. Тут темно так же, как и на улице. Музыку слышно было ещё в коридоре, но, кажется, всем плевать. Народу в неожиданно большой на двоих комнате слишком много. Чон утопает под чужими взглядами, в терпких ароматах, что уже смешались со спиртом, и пытается найти именинника сквозь крики. Выходит плохо. — Ты тут? — Сычён хватает друга за руку и тянет ближе к себе. Дун внимательно рассматривает старшего, а потом улыбается: — Я скучал, — он снимает с правого уха клипсу с камешком на длинной цепочке и цепляет ту на мочку Чона, — На выходные хочу проколоть уши. Это тебе на память, чтобы точно не забыл, что я хочу в подарок! Парень громко смеётся и выбегает в коридор «покурить». Брошенный Джехён теребит ухо с клипсой и оглядывается. Он уже понял, что Юту тут точно не найдёт, но что насчёт Ёнхо? Он должен тут быть! Искомый альфа входит в комнату с пятью большими коробками пиццы, музыка становится тише, но гости орут громче. Следом за Со вваливается ещё человек пять, среди которых можно разглядеть и Юту, который почему-то решил притормозить с экспериментами с волосами. Народ располагается кто где, и Чон думает, что сейчас у него есть полшансика на разговор с Ёнхо. Омега обходит толпу, перешагивает через особо пьяную парочку, с которой противно похихикивает Юта, и только теперь падает на пол рядом с Со. У них долго не получается завязать разговор, потому что Сычён впихивает в руки гостей ещё стаканы или бутылки, кто-то говорит тост, подозрительный альфа со смазливой улыбкой тянет свою лапу к Джехёну, желая вроде как познакомиться — но это не точно, так что омега на всякий случай отодвигается дальше и ударяет наглеца по руке. Чон начинает переживать, он вновь вскидывает руку и теребит клипсу, желая, чтобы та уже упала и потерялась, и тут же размышляя о том, чтобы пойти с Дуном за компанию в салон и тоже сделать прокол. — Ты решил сегодня кого-то соблазнить? — горячее дыхание Ёнхо ложится на то самое ухо. По коже Джехёна пробегаются мурашки, тёплое худи кажется ледяным и липким. Омега оборачивается на старшего и вопросительно приподнимает брови. — Ах, эта висюлька, — поясняет себя Со, приподнимает камешек указательным пальцем, случайно царапая шею ногтем. Он не просит за это прощения, лишь вглядывается в лицо Чона, ожидая ответа. А тот пытается прийти в себя. Потому что это похоже на крышесносную синхронизацию со своим истинным: сердце пропускает удар, голова кружится, и объект его воздыханий совсем рядом, ближе вытянутой руки, и — Боже, чёрт возьми — Ёнхо сам обратил на него внимание, сделал комплимент. Джехён такой жалкий сейчас. Но он же не видит себя со стороны, и ничем не выдаёт своих внутренних переживаний. Так что даже обычно вездесущий Юта — всего лишь подвыпивший слепец. — Прогуляемся до балконов? — предлагает Чон, первым поднимаясь на ноги. Балконы расположены на каждом этаже рядом с пожарными лестницами. Тут жуть как холодно, но на свежую голову, и в месте, где не будет посторонних, странных людей, Джехёну будет легче раскрыть свои карты. Со закрывает за ними, садится на металлическую ступень, высоко подняв колени, вновь проводит рукой по своим мокрым волосам. В ответ Чон касается ребром ладони серёжки и делает шаг к старшему, становится почти впритык: — Ёнхо? — Ммм? — альфа поднимает голову и неопределённо мычит. — Ты хотел бы с кем-нибудь встречаться? — Джехён досадует на себя из-за того, что уходит от темы. Но что, если сердце его ветреного Ёнхо уже кто-то занял, успел обогнать нерешительного Чона? — Нет, — усмехается себе под нос, — Не сватай меня своим друзьям! — Я не им. Я спрашивал для себя. Омега поджимает губы и прячет запястья за спиной. Ему холодно под этими порывами ветра, страшно ожидать отказа. Стыдно, будто стоит голым, но нет, он одет в это по-идиотски разукрашенное худи, в эти черные джинсы, и в ухе у него эта дурацкая клипса. Каштановая чёлка лежит неровно, может, стоит её поправить? Наверняка, рассматривая Джехёна сейчас, Ёнхо не испытывает восторга. — Ты предлагаешь мне встречаться? — Да, — Чон стоит, но чувствует себя нашкодившим ребёнком. Будто его предложение — это бизнес-сделка двух наркоторговцев, не иначе. Нет, это — всего лишь шанс его чувствам, шанс раскрыть то, что давно спряталось внутри и рвётся на свободу. Джехён настолько не знаком сам с собой, боится изучать себя и открывать, что нуждается в человеке рядом. Не просто в ком-то случайном, но — в особенном. И Ёнхо — взрослый, опытный, красивый — идеально подходит для этого. Потому что под одним только его взглядом Чон оживает, чувствует себя в эту пору не частью серой массы, а кем-то важным, кем-то другим. Оказался одиноким, выкинутым за борт. Он слаб сейчас, не имеет опоры самому себе, но давняя влюблённость придаёт сил. Джехён сломается, если получит отказ. Никогда нельзя сказать наверняка, чувствует ли человек перед тобой твоё состояние, видит ли твои мысли, чем руководствуется при принятии решения, порой давая ответ, на который ты не рассчитываешь. Енхо смеётся.