Вырасти

Джехён мало знает о свиданиях. Точнее будет сказать, что ничегошеньки в них не смыслит, так как весь его опыт сосредоточен на случайных низкорейтинговых фильмах с обязательным хэппи-эндом, поглядываниями на парочку красивеньких ребят и активным слюнопусканием на Со Ёнхо. Омеге очень интересно, что может придумать на первое типа свидание его так называемый истинный, ростом в полтора метра и уровнем тактичности ниже плинтуса. Весна соприкасается поцелуем с летом, в зелёном мире расцветают самые разные цветы, благоухая и способствуя созданию некоторой романтической атмосферы. Так что Джехён понятливо улыбается, когда приходит в центральный парк: это банально, но зато спокойнее. Да, Чон даже придумал себе отмазку на случай, если их кто застанет, и за эту идею стоит благодарить его-одного-единственного Со Ёнхо: омега скажет, что гуляет с братом. Джехён самодовольно запрокидывает голову, подставляя лицо горячим лучам солнца, и едва не кричит от восторга. Но потом он буквально ощущает на себе взгляд. По загривку бегут мурашки, спускаясь ниже по позвонкам, так что парень передёргивает плечами и резко опускает голову, крутится туда-сюда в поисках мелкого. Но омега никак не может найти его. Он ставит ладонь «козырьком» ко лбу, щурится, но всё ещё не видит Джемина. Это начинает напрягать. Может, на него пялится кто-то другой? Новая волна испуга проходит по телу Джехёна, он обнимает себя за плечи и сворачивает с назначенного места к детской площадке — такие места всегда людные, тут много ответственных людей, которые точно доглядят не только за своим чадом, но и за мимо проходящим хотя бы от скуки. Но стоит Чону сделать пару шагов, как взгляд выцепляет в толпе то самое маленькое чудо. Джемин шагает пружинистым шагом, одетый во всё яркое так, что ни с кем не спутаешь, даже если ну очень постараешься: ярко-оранжевое худи с огромным капюшоном за плечами, светло-серые джинсы в обтяжку, и начищенные до первородного белого кроссовки. Мальчишка прячет ладони в переднем кармане, часто крутит головой, но продолжает улыбаться не менее солнечно, чем обычно. Джехён смеётся с такого появления альфочки, отмечает, как сильно они не сочетаются своими стилями и, наверняка, вообще ничем не совпадают. Потому что сам омега отдаёт предпочтение классическому стилю, пастельным оттенкам; даже сейчас черные штаны на высокой посадке и полосатая рубашка никак не могли быть комплементарны. — Привет. Ты пришёл! — Джемин радуется этому факту слишком очевидно, так что Джехён даже думает об извинениях, но не успевает сказать и слова, как младший продолжает, — Ты уже обедал? — Ещё нет, — улыбается Чон — будто знал, что его потащат в кафешку. — О, тогда пошли, — бодро машет На и сворачивает в сторону фургончиков с едой, по очереди обходит их все и лезет в карман за наличкой, — Выбирай, что хочешь. Я уже определился. Джехён как-то теряется от такого заявления. Он, конечно, не рассчитывал на ресторан, но смириться с уличной едой на первом свидании — это как-то не его уровень. — Я не знаю, что выбрать, — лукавит омега. — Ты всё ешь? Я могу выбрать кое-что тебе, — На предлагает так, будто они сейчас в Мишленовском Ресторане собираются выбирать блюда молекулярной кухни, с которой Чон никогда прежде не сталкивался, в отличие от этого сопляка. — Джемин, боюсь, что не переварю то, что тут готовят, — он становится ближе к альфочке и в намёке приподнимает брови. Кожа у Джемина толще слоёв литосферной плиты — однозначно. Потому что он расталкивает старшего самым вульгарным образом, доказывает, что омега просто ничего не смыслит в эстетике уличной еды, и вообще, есть они будут не прямо тут. — А куда же мы пойдём? — Чон искренне удивлён, потому что альфочка уверенно шпарит в жилые районы с картонным пакетом и бутылкой колы в руках. — Есть одно место. Пошли, — вместо ответа. Неожиданно они сворачивают к высотке, и Джемин в пару прыжков оказывается перед дверью подъезда, успевая зацепиться за ручку до полного закрытия. Он немного сгибается в нарочито-вежливом поклоне: — Про-ошу! Вскидывает голову и смеётся. Джехён с подозрением ступает по ступеням. Его так домой ещё ни разу не звали, ещё и на первом свидании, да и какого лешего вообще? Однако Джемин уже спокойно подходит к лифту, вызывает тот и снова подмигивает двумя глазами напрягшемуся Джехёну. Мальчишка первым ныряет за двери и буквально втаскивает омегу следом, ловя в свои крошечные объятия, в которые Чон не вмещается даже толком. На жмёт кнопку 32 этажа и перехватывает ладонь Джехёна в свою. Он моргает на двери перед ними с наидебильнейшей улыбкой из тех, которые Чон только видел в своей жизни. Омега думает, что это из-за него. А потом понимает, что сейчас у самого щёки лопнут. Дурак-дурак-дурак. Двери расходятся в разные стороны, и Джемин вытягивает старшего за собой, подводит к лестнице за решёткой и толкает низкую дверцу: — Отсюда самые лучшие виды на город. — И часто ты так делаешь? — Чон выползает на свет Божий следом за альфой и сжимается из-за сильного порыва ветра. Ну не мог чтоль этот Джемин предупредить, или намекнуть? Сам мальчишка отбросил их обед на какую-то бетонную выемку, рванул к самому краю, широко раскрыв объятия этому миру: невидимым лучам небесного светила, жестоким ветрам и где-то под подошвой кричащим машинам. На смеётся и возвращается к омеге, берёт его ладонь в свою: — Ты же не боишься высоты? Джехён не боится высоты, но боится парня, который постоянно трогает его без спроса. — Не боюсь. — Ты дрожишь! — Джемин на этом так широко раскрывает глаза, будто только что открыл Лекарство от Всех Болезней, — Тебе холодно? — Мне очень холодно, — кивает пару раз омега. — Тебе нужно пробежаться! — понимающе кивает альфочка и со всей своей силы тащит старшего вокруг чердака. Джехён нехотя плетётся следом, сильно прогибаясь в пояснице и ощущая раздражение от происходящего. Он чуть ли не хнычет от обиды, хочет позвать аппу и попросить забрать отсюда сейчас же. Но приходится забираться по лестнице следом за мелким, нервно обнимать себя за плечи и надеяться, что тот, в самом деле — всего лишь истинный, а не маньяк-малолетка. — Да открой ты глаза! Я буду крепко держать тебя! — Джемин перекрикивает ветер, толкает Чона плечом, вынуждая ухватиться за себя. Джехён отчаянно вцепляется в худи мальчишки и впервые сам жмётся к тому. Мир сверху — он другой. А ещё так кажется теплее. И от Джемина пахнет… У него густой травянистый аромат с ноткой медовой сладости. Джехён крупно вздрагивает из-за очередного порыва ветра, склоняется к На и накидывает на голову того капюшон, пряча большую часть лица. Альфочка только шире улыбается, ничего не говорит и подозрительно спокойно стоит. Это на руку. Потому что прямо сейчас Джехён должен до конца это осознать. Он должен принять, что этот мелкий Джемин — его истинный. По-настоящему, самым реальным образом и невероятным стечением обстоятельств. Эта сопля оказалась права, выбрав Чона в толпе своим омегой. — Знаешь, Джехён, мне нравится, что ты так за меня держишься, но я больше так не могу, — через смешки проговаривает На. И Джехён тут же убирает с него свои руки, делает шаг назад, а Джемин поправляет капюшон так, чтобы видеть своего истинного. Чон делает ошибку, когда ловит его взгляд своим, потому что тонет в весёлых огоньках беззаботной юности, отчаянно желая себе такое же, хотя бы крошечное пламя внутри. Ему становится тоскливо-завидно из-за этого. И совсем непонятно: что теперь с этим делать? — Мы собирались перекусить, — На присаживается на крышу чердака, свешивает ноги с края и раскрывает пакет, достаёт оттуда завёрнутый в бумагу бургер, второй протягивает омеге, — Садись рядом. Поджав губы, пересилив всё своё отвращение к такой еде, к такого рода развлечениям, Джехён садится рядом. Он медленно раскрывает упаковку, делает маленький укус, мажется в соусах и недовольно морщится, но жуёт и сладко стонет из-за острого вкуса жареного жирного мяса и печёных овощей. Парень трясёт бургером перед носом мелкого: — Вкуснее, чем в Макдаке! — И дешевле, — кивает альфочка, зажимая между колен бутылку пепси, ловко открывает ту, не пролив ни капли. Он делает несколько крупных глотков, полностью обняв губами пластиковое горлышко, после чего, даже не вытерев, передаёт Чону. Омега выжидает всего несколько секунд, успокаивая себя тем, что — нет, это не непрямой поцелуй, так делают все нормальные люди в современном цивилизованном обществе — и также утоляет жажду. Джехён жмурится, когда мелкие газики щекочут нёбо и желудок пытается сообщить о более плотной упаковке еды. — И всё же: кошки или собаки? — спрашивает Джемин. — Мне нравятся кролики, — Чон резко оборачивается к истинному и пропускает вдох: мальчишка-то очень, очень похож на маленького декоративного крольчонка с такими-то щёчками и зубками наружу. — Так нечестно, — бормочет На, набивая обе щёки остатками своего бургера, кидает фантик обратно в пакет и отряхивает руки, — Чем ты занимаешься после уроков? — Опять ты лезешь ко мне со своими вопросами? — усмехается Джехён. — Конечно, я хочу узнать тебя получше! Тебе разве не интересно? Чон отворачивается, роняет огурец меж бёдер, наблюдает, как тот приземляется на бетон на уровень ниже: зелёный одиночка в этом сером мире. — У меня нет хобби. Это же выпускной год. — И твои друзья? Как ты проводишь время с ними? Не в бровь, а в глаз. Мелкий гадёныш решил припомнить их первую встречу и напомнил об… Ох. Это он сделал зря. Потому что Джехён резко вспоминает про красивого, доброго, взрослого Со Ёнхо, который водит тачку своими крупными ладонями, источает аромат бодрящего кофе… Омега погружается в мир собственных грёз, напрочь забывая о любопытном ребёнке рядом. Джемин думает, что Джехён стесняется, а потому начинает рассказывать о себе. Он говорит едва громче бешеного на крыше высотки ветра, часть слов теряется, другая — блекнет под мыслями самого Чона о ком-то другом. Омега пытается сосредоточиться на пискле рядом, но постоянно сравнивает и путается. Даже когда вытирает салфеткой руки, обещает себе слушать внимательнее, задать хоть один уточняющий вопрос, но получается только разрывать спанлейс, пускать тот по ветру уникальными снежинками, которые не растают в такую жару. — Какое теперь твоё впечатление обо мне? — На круто оборачивается к старшему. Джемин поджимает губы. Он так много болтал, он очень старался произвести хорошее впечатление. Мальчишка ничего не смыслит в свиданиях, а истинность упала на него также внезапно, как и на омегу. Но На верит в Джехёна, он надеется, что тот хотя бы подскажет, что делать, или простит какие-то недочёты. Если бы ещё альфа умел понимать намёки, или хотя бы догадался спросить у родителей. — Ты яркий, — Джехён отворачивается и поднимается на ноги, — А ещё ты заморозил меня. Чего ты вообще добивался? — Тебя, — Джемин подскакивает с места, едва не валясь за грань, но удерживается. Мальчишка счастливо улыбается, ловко скатывается по проржавевшей лестнице вниз и кричит оттуда: — Я видел, как круто ты тогда спрыгнул! Я подумал, что тебе понравится наше первое свидание! — он протягивает руки и кивает, — Я поймаю! Джехён на это только закатывает глаза, упирает руки в бёдра и глухо смеётся — вот он его поймает? Серьёзно? Какой самоуверенный дурачок! Омега разворачивается спиной к своему истинному и скоро, но безопасно спускается. Ставя вторую стопу на бетон, Чон ощущает тепло меж лопаток. Он дёргается и отталкивает от себя альфу: — Перестань трогать меня. — Почему? — Джемин теперь вынужден следовать за старшим, прикрывать за ними все двери, — Почему ты против? — Это кринжово, — Джехён шагает в лифт и с сожалением опускает голову: у них будет ещё несколько минут уединения. Омега не признается, что теперь он чувствует истинность. Эту тонкую нить между ними. И тем более, Чон не скажет, что это свидание, на самом деле, ему очень понравилось, особенно когда мелкий потащил его за руку по крыше, когда протянул руки и пообещал поймать. По крайней мере, это было мило, это было искренне. — Тогда я предложу тебе ещё одно свидание, — кивает альфочка, — Бесконтактное. — Что ты придумал? — Джехён уже сейчас напрягается всем своим существом и с подозрением оборачивается на мелкого. — О, пока не придумал. Но придумаю. Ха-ха! Это самое «ха-ха!» в замкнутом пространстве лифта звучит угрожающе. По факту же второе их свидание проходит в субботу две недели спустя. Да, да, потому что Чон Джехён до последнего избегал своего истинного, прятался по углам и пролазил сквозь забор в новых щелях, а потом всё же сдался с оговоркой: — Я хочу сразу знать, куда ты меня поведёшь. Не хочу больше мёрзнуть. — Тебе будет жарко, гарантирую! — смеётся Джемин, — Оденься так, будто мы будем весь день играть в теннис. Кажется, Чон не успевает даже уронить челюсть. Что это за свидание такое? Это будет игра в теннис? Типа, серьёзно? Омега не для этого прогуливает физру при первой удобной возможности, чтобы на свидании с малолеткой-истинным гоняться по корту с ракеткой в руках. Он же потом будет ещё и потным… Перед выходом из дома в утро субботы Джехён старательно выдавливает из себя слёзы: покрепче жмурится, дышит часто-часто, перетряхивая плечами — но в глазах сухо, руки на автомате завязывают второй узел на кроссовках, и ноги уже ведут на новое место встречи. Омега надвигает козырек синей кепки ниже на лоб, надеясь спрятаться не только от разогнавшегося в своей яркости солнца, но и от посторонних взглядов. Выходит плохо. Потому что из спортивно-прогулочной одежды (кроме палевной школьной формы) есть только уныло серые треники и совсем не в кон ярко-жёлтая футболка, которую когда-то на вырост подарил дедушка. Топая в парк, Джехён вспоминает того и лестными, и матными словами, надеясь, что его мелкий припрётся не в прежнем оранже. Они точно существуют в рассинхроне. Но Джемину это нравится. Ему нравится, что сегодня Джехён другой, не такой, каким был на первом свидании, не такой, каким являет себя в школе. Альфа наблюдает за истинным издалека некоторое время, с глупыми смешками отмечая, что собственное зелёное поло под горло удачно сливается с этим самым азалиевым кустом. Мальчишка, будто рысь, крадётся ближе к своему омеге, внутренне кричит: «Победа!» — ведь Чон пришёл за пять минут до назначенного времени, а это что-то да значит. Джемин выходит из своего укрытия и ловко перебегает тротуар, замирает в шаге от Джехёна, сжимает пальцами штанины джинс, чтобы только не касаться старшего. На днях аппа объяснил сыну, что их пара сейчас, в самом деле, может выглядеть странно, что это вызовет вопросы, и что более взрослый его омега может многого опасаться («Хотя бы закона, Мин-и» — улыбнулся мужчина, растрепав мокрые волосы своего неугомонного чада). — Привет! — выходит громче, чем альфа хотел, ну правда. Джехён лишь прикрывает глаза и оборачивается на него: — Ты опоздал. — Но мы сегодня не торопимся. Пошли, пошли. Ты на велеке кататься умеешь? — На уже скачет в одному ему известном направлении. — Да, — омега дёргает бровями, готовя тираду о том, что для велика не обязательно было так по-идиотски одеваться. — Я так и думал. А что насчёт гироскутера? — Джемин разворачивается и идёт спиной вперёд. Чёрт, ну, Чон волнуется за мелкого: ловит его за локоть, сжимает покрепче на всякий случай, оглядывает людей вокруг и облизывает нижнюю губу: — Ни разу не катался. — Я тоже. И очень хочу попробовать. Они замирают перед прокатной будкой, где сонный парень лениво наблюдает за тем, как какой-то ребёнок наворачивается носом об асфальт и ревёт на всю улицу от боли. Так себе сервис, конечно. — Будем кататься по очереди, — предлагает Джемин, а Джехён лишь отчаянно кивает — его уже отпустило желание пробовать сегодня хоть что-то. Так что На подскакивает к прокатчику, вручает тому несколько купюр и одалживает себе гироскутер покрупнее, ярко-зелёный, откатывает тот подальше от будки, ставит правую ногу на ступень и сглатывает. Ему, вообще-то страшно. А Чон, который тактично отошёл подальше, никак не помогает. — Джехён, — робко зовёт альфочка. Выходит так трогательно, что обычно твёрдая броня омеги даёт брешь, разваливаясь на мелкие частицы. Джехён вновь облизывает губы и подходит ближе. Он протягивает младшему руку, за которую тот со всей силёнки хватается, приводя ховеборд в движение. Джемин бы точно навернулся, ещё и спиной назад, не держи его истинный сейчас за руку! Мальчишка мёртвой хваткой вцепляется в предплечье Чона двумя ладонями, часто моргает, неуверенно улыбается. — Я могу придержать его для тебя, — предлагает Джехён, довольно оценив, что альфочка ещё не сдался. — Я боюсь упасть спиной назад. Правда, мне очень страшно сломать позвоночник, — Джемин обходит зверь-машину и опускает взгляд в землю, — У меня был подвывих шеи, ортопед дурацкий попался — запугал. Думаю, ты точно меня поймаешь и удержишь, не то, что я — тебя. Мальчишка передёргивает плечами. Неловко говорить о своих страхах, когда ты супер-крутой альфа на свидании со своим взрослым и очень требовательным омегой. Но На чувствует, что прямо сейчас должен рассказать, чтобы Джехён понял его, чтобы помог. Потому что Джемин всё ещё хочет разобраться с этим самым гироскутером! — Ладно, ладно, я помогу тебе, — омега жмурится и отрицательно машет головой, хотя соглашается оказать помощь. Чон не знает, чем руководствуется в этот момент — жалостью, скорее всего — но всё же встаёт за спину альфочки, помогает тому подняться на пластиковые выемки, перехватывает подмышками, как мелкого кутёнка, недовольно бурчит: — Держи равновесие, держи равновесие… — Джехён! — Джемин радостно хлопает в ладоши, нервно дёргая кистями рук. — Я сейчас буду отпускать тебя! — заявляет старший. — Нееет! — мальчишка трясёт головой на собачий манер, как когда те стряхивают влагу — точно, маленький щеночек. — Боже! — Чон задыхается от несправедливости этого мира, перехватывает своего истинного за плечи и утыкается лбом тому меж лопаток. Это ощущается иначе. Потому что теперь Джемин выше. Его напряжённая спина чувствуется сильнее, а тонкий травянистый аромат где-то рядом, прямо под тонкой кофтой, так и манит успокоить. Омега ощущает, как альфочка дрожит не только телом, продолжая потряхивать согнутыми в руках локтями, но и всей своей сущностью. — Трусишка, — выдыхает Чон меж чужих лопаток и отстраняется. Он улыбается мягче, обходит своего малявку, постоянно поддерживая ладонями то тут, то там, чтобы альфочка не успел переволноваться и испугаться ещё сильнее. — Дурачок, — смеётся Джехён, когда Джемин сжимает его пальцы своими, начиная катиться на омегу. У мальчишки дрожат коленки, он смотрит только себе под ноги, иногда выпуская нервные смешки: — Когда поменяемся, посмотрю на тебя! — Я не буду пробовать, — жмурится омега, останавливается и приподнимает голову. Странно вот так смотреть на малявку. На своего малявку. На своего альфу, который пока что только до плеча росточком. Но, наверное, он вырастет, так? Джехён улетает в своих мыслях куда-то на один из островов внутреннего пространства, где мечты в густом розовом тумане всё больше походят на дежавю-образ: тут Джемин кажется старше, представляется совсем другим, умеющим ловко подмигивать и сексуально дёргать бровями, тут альфа держит осанку и носит строгие костюмы, его аромат тяжелее, как и рука на плечах омеги. Сейчас же На только выпрямляется во всю стать, пытается контролировать равновесие самостоятельно, и выходит, что теперь это он ведёт Чона за руку по неровному тротуару парка. Альфочка на пробу сворачивает по сторонам, заранее предупреждая старшего, умоляя ловить в случае чего. К концу оплаченного времени у мальчишки даже входит сделать полный оборот на месте. На хватается за плечи Джехёна и спрыгивает с борда, вновь превращаясь в задорного гномика-переростка, который по глупости судьбы оказался истинным. — Ты точно не хочешь попробовать? Это было просто опупенно! — мальчишка скачет на месте от восторга. И он уже почти заталкивает старшего на два колеса, когда омега всем собой вешается в него с криками: — Я не пойду! Не заставишь! Не надо, умоляю! Не сегодня! Джемин как-то резко теряется от такой реакции. Приоткрыв в растерянности рот, он оглядывается вокруг, ощущая на плечах нехилый такой вес рук и, кажется, всего Джехёна. Какой-то старик угрожающе поглядывает на парочку, так что альфочка поглаживает руки истинного медленными, успокаивающими движениями: — Ладно. Хорошо. Раз ты не хочешь сегодня. Хорошо. Чон отскакивает от младшего также резко, как и наскочил, наскоро приводит себя в подобие порядка. Джехён отворачивается и делает вид, что не краснеет от своей выдумки, гордясь этим странным поступком по не менее непонятной причине. Может, омеге и захотелось вот так повиснуть на своём истинном, напугать того, или это он испугался дурацкого борда, или .… Да что угодно можно придумать. Джемин пытается угнаться за Джехёном, когда тот решает завершить их второе свидание: — Джехён, тебе опять не понравилось? Чон замирает на месте, так что мальчишка в последний момент каким-то чудом обходит его. Вообще-то, это свидание тоже можно оценить на троечку из десяти, ну кроме того момента, когда На поднялся на борд, когда дрожал, когда омега пофантазировал о будущем облике истинного. Однако, если Джехён сейчас вновь даст отказ, то веселье может как-то резко закончиться. Поэтому Чон выпаливает: — Понравилось. Джемин едва челюсть не роняет, даже проверяет целостность той, скребя ладонью острый подбородок: — Правда? — Ага, — Джехён отворачивается от младшего и снова шагает в сторону дома. Он не покажет этому ребёнку, что открыто стебётся, что эта история с истинностью всё больше напоминает анекдот, а не классическую сказку в нежно-розовых тонах, с альфой на белом коне и букетом роз в руках. Чон не знает, как справляться с этой ситуацией, и потому выбирает наипростейший способ решения проблемы — избегание. Но под покровом ночи в своей комнате от себя не сбежишь, переплетая пальцы правой руки с пальцами левой, тщательно реконструируя малейшие оттенки касаний Джемина, тончайшие отголоски своих ещё туманных чувств.