Сocoa dust (горячий шоколад)

Нил бежал. Бежал наполненный чувством странного беспокойства. Но при этом это было что-то близкое к гневу. То чувство, когда не знаешь кто вот-вот выйдет из-за угла. Ощущение, что тебя загнали в угол. Нил ненавидел ощущение того, что бежать некуда. Даже когда его ноги стучали по бетону. Эндрю — это все о чем он мог думать. Поэтому он сказал себе, что злится. Этот парень, Эндрю в нем не было никакого гребаного смысла. Билет Экси был спрятан в верхнем ящике его стола, задвинут в дальний угол, так что ему не нужно было смотреть на него и думать об этом. Он думал об этом, много. Эндрю не оставил ему выбора. В понедельник, после пробежки, душа и дрянного завтрака, игнорируя парней, которым он, похоже, не нравился, он направился на математический факультет. У него был испанский через пару часов, ему нужно было поработать над своим заданием. Библиотека в главном здании была его любимым местом для учебы. Он начал подниматься по широким ступеням. Эндрю стоял прислонившись к кирпичной стене рядом с дверью, держа в руках нераспечатанную пачку сигарет, позвал его чуть севшим голосом, — Нил. Удивившись, Нил резко остановился, было неожиданно услышать этот небрежный голос, который зовёт его, тут в кампусе. Нахмурившись он сказал, — Эндрю? — Да, — сказал Эндрю, как будто это действительно нуждалось в подтверждении. Он оттолкнулся от стены. Нил встал на последнюю ступеньку. Прямо сейчас ему было необходимо ничтожное преимущество в росте в несколько дюймов. — Что ты здесь делаешь? — Смотрю на тебя, — сказал Эндрю со слабым весельем на лице, даже когда его взгляд скользнул в сторону от Нила. Нил тоже посмотрел в сторону, наблюдая за студентами, входящими и выходящими из здания. Никто не обращал на них никакого внимания. Нил снова посмотрел на Эндрю. Светлые волосы, вьющиеся на фоне темного шарфа, заправленного под куртку-бомбер. Это выглядело уютно. — Сегодня не воскресенье. — Он также знает дни недели, — сказал Эндрю. Он повыше закинул сумку на плечо, половина ее свисала. Нил не мог отвести взгляд от глаз Эндрю. — Может быть, я хотел проверить, что ты настоящий мальчик. Нил засунул руки в карманы. — Мы уже встречались в кампусе раньше, помнишь? Вот так мы и встретились. — Я по-прежнему не убежден. — Что мы так познакомились или что я настоящий мальчик? Эндрю склонил голову набок, его глаза восхитительно скользнули по лицу Нила. — Оба варианта. Я в нерешительности. — Верно, — сказал Нил, облизывая сухие губы и на секунду прикусывая нижнюю губу. Он чувствовал себя… странно. Эндрю наблюдал за ним. — Если ты закончил быть странным, мне нужно заниматься. — Отлично, мне тоже, — сказал Эндрю, как будто он был серьезен, хотя в его глазах плясали искорки юмора. Нил подумал, что это, возможно, самый веселый Эндрю, которого он когда-либо видел несмотря на то, что выражение его лица все еще было пустым. Эндрю подошел и придержал дверь открытой. — Пойдем? Образование ждет. Нил впустил Эндрю в математическую библиотеку. Там был доступ по карточкам, но протиснуться через турникет вдвоем было несложно. Нил работал, а Эндрю складывал бумагу и разрывал ее на мелкие кусочки, и листал тетрадь с записями Нила, иногда с пометками типа «дождь в Испании выпадает в основном на равнине», «от усердной работы появляются морщины». На последнем Нил поднял глаза. — Это испанский. Эндрю пожал плечами, сосредоточившись на том, чтобы раскрасить маленький квадратик бумаги полностью черными чернилами. — Это Габриэла Мистраль. Нил никогда о ней не слышал. — Это не делает его не испанским. — Это не просто испанский, вот что я хочу сказать, если ты слушаешь меня. Нил слушал. Он был так сосредоточен на энергии Эндрю проходящей через стол, что ему пришлось сильно нахмуриться, глядя на слова, пляшущие по его блокноту. Он чувствовал крошечную дрожь в столе, когда Эндрю что-то писал. Испытывал прилив удовольствия каждый раз, когда порванная бумага танцевала на его странице. Подняв голову, чтобы посмотреть на копну светлых волос, пригнулся и сосредоточился на бессмысленных задачах. Он думал, что мог бы пить энергию Эндрю весь день. — Ты знаешь испанский? Эндрю поднял глаза. — Сравнительная литература по специальности. Но нет, не совсем. — Он вернулся к своему занятию. Там остался уголок, который нужно было зачернить. Когда Нилу пришлось уйти на лекцию по испанскому, Эндрю последовал за ним. Не внутрь, а по всему пути к языковому корпусу. Они шли молча, руки Нила в карманах были теплыми. За дверью он повернулся к Эндрю и сказал: — Ну что ж. Эндрю бросил на него быстрый взгляд. — Увидимся завтра, Нил. — Он произнес его имя с такой задумчивостью, как будто он пробовал его, изучая на вкус, как будто он разбирал его на части и смаковал те, которые ему нравились. Нил был так погружен в свои мысли, так ошеломлен поведением, словами Эндрю, думая о своем имени на губах Эндрю и бумаге, летящей по его столу, что он даже не разобрал слов Эндрю, пока тот не ушел, пока Нил не оказался внутри и не разгрузил свой рюкзак. Улыбаясь, уткнувшись в свой учебник. Нил не пошел в математический корпус в то же время на следующий день специально или что-то в этом роде. Он посмотрел на себя в зеркало, избегая смотреть в глаза. Он понятия не имел, что видел. Впервые в жизни он задумался, не заменить ли ему футболку, обнаружив непонятно откуда появившуюся дырочку на плече. Он плотнее натянул куртку, закинул сумку на плечо и отправился в математический корпус. Эндрю стоял снаружи. Со своим двойником. Нил запнулся. Они ждали его, или, может быть, Аарон был здесь просто для занятий или что-то в этом роде? Эндрю увидел его и замер. Он все еще был на месте, но небольшое постукивание его ноги прекратилось, и Нил остановился в нескольких метрах от них. — Привет. — Привет, — сказал Эндрю. Через секунду он очень медленно и опасно повернул голову, чтобы посмотреть на Аарона. Аарон свирепо смотрел на Нила. Под взглядом Эндрю он перевел такой же свирепый взгляд на своего брата. — Что я здесь делаю, Эндрю? У меня урок через пять минут. Эндрю махнул рукой в сторону Нила. — Это Нил. — Я, блядь, знаю, — сказал Аарон. Нил внезапно почувствовал себя безмерно довольным. — Отлично. Теперь ты можешь идти. Нил, нам нужно заниматься, да? — Эндрю придержал дверь открытой, Нил ухмыльнулся Аарону и проскользнул внутрь. Они молчали, пока не сели за свой столик. Нил снял с плеча свою сумку и постарался не улыбнуться. Эндрю, роясь в своей сумке в поисках блокнота и черной ручки, сказал: — Никогда не обвиняй меня в том, что я боюсь своего брата. И Нил позволил своим губам изогнуться в легкой улыбке, нацелив ее на свое задание. — Хорошо, Эндрю. У Нила была работа, но он не мог сосредоточится. Пусть Эндрю отвлечет его. Он спросил: — Так в чем же проблема Аарона? Эндрю выглядел невозмутимым, как будто на этот вопрос не было ответа. Нил настаивал: — Мне интересно. — Почему? Нил пожал плечами. Посмотрел вниз на свой блокнот. Взял ручку, но ничего не написал. Он чувствовал себя смущенным, как будто пронзительный взгляд Эндрю мог видеть его насквозь. Эндрю сказал: — Хорошо. Правда за правду. — Хорошо. Эндрю на минуту задумался, а потом сказал: — Мы не росли вместе. Я не знал, что у меня есть брат, пока мне не исполнилось 14 лет. Сначала Нил ничего на это не сказал. Не мог представить, что у него вообще есть брат, не говоря уже о том, чтобы не иметь, а потом иметь. Затем он сказал: — Каким это, должно быть, было разочарованием. После секунды удивленного молчания Эндрю ухмыльнулся. Это была такая редкая вещь, когда что-то забавляло Эндрю, что заставляла его чувствовать себя теплым. Ему просто это нравилось. Он ухмыльнулся в ответ. Эндрю просто некоторое время смотрел на Нила, а потом спросил: — А ты? Улыбка Нила исчезла. — О. — Он отвел взгляд. — О, ну, какое-то время были только я и моя мама. Потом — она умерла. Как-то так. — Он пожал плечами. — Какая захватывающая история, — сказал Эндрю, и с сарказмом добавил. — У меня такое чувство, что я узнал о тебе все. Нил впился в него взглядом, но интерес Эндрю к нему исчез так же быстро, как и появился, и он рисовал лисьи лапы в своем блокноте, и Нил не мог удержаться от улыбки. В среду Нил спросил его об остальных. Эндрю наклонился вперед, и Нил сделал то же самое. Он говорил низким монотонным голосом, но напряженно, как будто тщательно подбирал слова, несмотря на напускную незаинтересованность в собственной жизни. Он говорил так, словно не мог отделить Аарона ни от чего другого. Он пробежался по приемным семьям, по сказочной идее семьи, о которой он никогда не просил, отмахнулся от факта автокатастрофы, провел своего брата через детоксикацию, спас своего двоюродного брата от головорезов, нападающего от жестокого друга. Ничего подробного, ничего компрометирующего. Ничего такого, чего он не смог бы отрицать позже. Но все же это было почти как доверие. После этого глаза Эндрю впились в глаза Нила, как будто, возможно, даже он был удивлен. — Я понимаю, — сказал Нил, когда Эндрю некоторое время молчал. Эндрю посмотрел на него. Он не переставал смотреть на него, на самом деле. — Но у меня есть вопрос. — Я шокирован, — сказал Эндрю, наконец отводя взгляд, чтобы смахнуть листок бумаги со стола, — что есть только один. — Если ты тратишь все это время на заботу обо всех остальных, кто заботится о тебе? Эндрю закатил глаза. Нил никогда не видел такого чрезмерного закатывания глаз. Он откинулся на спинку стула, наслаждаясь реакцией и ожидая ответа. Эндрю сказал низким протяжным голосом: — Ты смешон. Что мне нужно сказать. Зачем мне это нужно. Нил пожал плечами. — Я не знаю. Он чувствовал, что Эндрю наблюдает за ним, когда он наконец открыл свой учебник. Чувствовал себя немного неуютно. Эндрю сказал: — А как насчет тебя, Нил. Нил хотел притвориться, что не знает, что он имел в виду, но. — Я могу позаботиться о себе. — Не хотелось вдаваться в подробности. Но Эндрю продолжал смотреть на него. Нил подумал обо всех тех полуправдах, которые ему говорили. Тихо добавил: — Мой отец — он тоже мертв. Что на самом деле не так уж плохо. — Хм. Некоторое время они молчали, Нил делал вид, что читает свой учебник, Эндрю делал вид, что строчит в своем блокноте. Нил наблюдал за своими руками, когда они дрогнули, снова поднялись, снова и снова. Он думал о том, каким тихим был Эндрю, как, казалось, его ничто не беспокоило, как близко он держал свою семью к себе. Нил сказал: — У меня никого нет. Меня это не беспокоит, но… я не знаю, на что это похоже. Быть нужным. Эндрю вначале ничего не сказал сразу. Затем выдал, — Твои легкие нуждаются в том, чтобы ты дышал. Разве этого недостаточно? Нил ухмыльнулся. Поднял глаза и увидел веселье на лице Эндрю. Он сказал: — Ты всегда говоришь такие странные вещи. Эндрю опустил взгляд на свои каракули. По-видимому, не заинтересованный в этой оценке. Нил был встречен мягким взмахом светлых волос. — Итак, ты забрал Аарона у его матери, забрал Ники у гомофобных придурков, забрал Кевина у жестокого друга. — Нил повертел ручку в пальцах. Эндрю махнул рукой, мол, да и так далее, и Нил на мгновение был немного ошеломлен такой беспечностью. — Людям всегда что-то нужно от тебя, — сказал он, постукивая ручкой. — Хм. — Эндрю наклонился, взял красную ручку Нила. — Он также королева драмы. Нил ухмыльнулся ему. В четверг у Нила было раннее занятие. Сначала он пошел в математический корпус, нашел Эндрю, сказал: — У меня испанский через десять минут, — и Эндрю, не говоря ни слова, оттолкнулся от стены и пошел рядом с ним. Он не знал, почему ему казалось, что время на исходе. На полпути он сказал: — Подожди. — Эндрю остановился. Он сегодня даже не разговаривал с ним, но он повернулся, чтобы посмотреть на него, посреди оживленной толпы студентов, медленно и уверенно. Нил посмотрел на него. — Зачем ты это делаешь? Эндрю засунул руки в карманы куртки, — Тебе придется быть более конкретным. — Ты чего-то хочешь от меня? Он знал, что это было неожиданно, но это накапливалось всю неделю, и он не мог найти другого способа сказать это, спросить, что это такое. Эндрю помолчал, затем кивнул головой в сторону от тропинки и двинулся пешком. Нил последовал за ним, пока они не оказались у дерева, рядом с живой изгородью и травой. Эндрю прислонился к стволу, наполовину в поле зрения учеников, идущих на занятия. Эндрю сказал: — Спроси меня о чем-нибудь другом. Нил подумал об этом. — Я не понимаю, что ты здесь делаешь. Ждешь меня каждый день, провожаешь на занятия. Может быть, тебе придется объяснить это мне по буквам. — Мы друзья, Нил, — сказал Эндрю, хотя его лицо выражало что-то другое. Тем не менее, Нилу пришлось приложить немало усилий, чтобы проглотить это слово. Это вышло немного неуверенно, когда он сказал: — Хорошо. — Как будто он этого хотел. Он сказал это, но. Что-то зудело у него под кожей. — И это все? Эндрю никогда не выглядел таким внимательным. Он медленно произнес: — Да. Это все. Ты сказал «нет», помнишь? — Я сказал… — Нил изо всех сил пытался вспомнить. — На самом деле, я этого не говорил. Эндрю кивнул, но сказал: — Достаточно близко. — Я не понимаю, что я делаю. — Нил действительно не знал, не понимал, что он делает, или чего он хотел, но он знал, что его тело придвинулось на шаг ближе к Эндрю, что Эндрю не двигался ни на дюйм, прислонившись к дереву, как будто ему было все равно на все в этом мире, как будто он не мог чувствовать воздух между ними, плотный, горячий и ждущий. — Но, я… если для тебя это что–то большее, скажи мне. — А если это так? — спросил Эндрю, затаив дыхание. Нил ничего не знал, не знал, чего он хотел, не знал, что сказать. Он глубоко вздохнул и сказал: — Мне понравилось, когда ты прикоснулся ко мне. Никто никогда… Я забыл, каково это было. Чтобы к тебе так прикасались. — Я не сенсорный терапевт. Нил покачал головой. — Нет, я не это имел в виду… моя мать прикасалась ко мне, как… Как будто она не могла отпустить. Нет, но, это не то что… я этого не делаю. Ни с кем. Я не хожу на свидания, я не чувствую… — Он не знал, как объяснить Эндрю то, что никогда не утруждал себя попытками объяснить самому себе. Он застонал, досадуя на себя. Он махнул рукой. — Я думаю, что это только ты. Эндрю приподнял бровь. И поднял руку, и когда Нил с готовностью кивнул, сжав руки в кулаки в предвкушении, сказал: — Я вижу, — и осторожно провел одной рукой по прикрытому плечу Нила, опускаясь ниже воротника, пальцы прошлись по коже на задней части шеи. Нил почувствовал, как по спине пробежала дрожь, почувствовал тепло, закрыл глаза, наклонил голову вперед и тоже почувствовал это, когда другая рука Эндрю коснулась его щеки, нащупывая след от ожога на скуле, запуская пальцы в волосы. Нил почувствовал, как его собственные руки непроизвольно дернулись, и сжал их в кулаки по бокам куртки Эндрю. Только его куртка. И они просто стояли вот так. Закрыв глаза и наклонив голову, он чувствовал дыхание Эндрю на своем лбу. Это не было объятием, это не было отчаянием, это было просто — настолько близко, насколько это было возможно сейчас. Это было похоже на столкновение с невидимым барьером, который ни один из них не знал, хотят ли они сломать. Этот момент повис в воздухе, как затаенное дыхание. Затем Эндрю выдохнул и сказал, и слова защекотали кожу Нила: — Я ненавижу это. И Нил фыркнул, почти рассмеялся, почувствовал, что почти полностью ушел, почувствовал, как руки Эндрю сжались на его теле, пальцы нежно скользнули по его затылку и щекотали волосы на шее. Чувствовал рябь и отблески Эндрю, пробегающие по нему дрожью. Сказал: — Я думаю, что, возможно, захочу этого. Услышал, как дыхание Эндрю участилось, а затем прошлось по его коже. А потом он отстранился, отступил, ударившись спиной о дерево, и сказал ровным голосом: — Кто-то опоздает на урок. Нил глубоко вздохнул, теперь, когда он мог, оплакивая потерю тепла Эндрю, желая вернуть его с отчаянием, которого он не ожидал. Он открыл глаза, немного ошеломленный, быстро заморгал и посмотрел в глаза Эндрю. И улыбнулся, слабо, неуверенно. Улыбнулся Эндрю. Улыбался до тех пор, пока глаза Эндрю не опустились на его губы. — Хорошо. Увидимся завтра? Эндрю поднял руку, провел большим пальцем по щеке. — Хорошо. — Прекратил свое прикосновение и ушел.