Сocoa dust (горячий шоколад)

      Нил перестал думать о нем. Не то чтобы он думал о нем раньше. Но на той неделе он сделал сознательное усилие, чтобы не искать его, не задаваться вопросом, появится ли он в это воскресенье — потому что, конечно же он пришел, Эндрю Миньярд не казался таким человеком, которого остановит одна неловкая встреча — не то чтобы это казалось неловким для Эндрю — не то чтобы Нила это волновало, но если он был именно таким, если это все, чего добивался Эндрю тогда, что ж, Нил ожидал, что так оно и будет. У Нила был опыт того, что ему приходилось сразу отвергать кого-то, когда тонкое замалчивание не помогало. Он ненавидел это. Он знал, что не может винить других людей за их желания или чего-то еще. Но это заставляло его чувствовать себя дерьмово каждый раз. Он не понимал этой привлекательности. И он не мог винить Эндрю за это. Он хотел, но не мог. По крайней мере, это было честно. И, казалось, его не особо беспокоило, что Нил не сказал «да». Нила особенно беспокоил не сам вопрос. Это было просто внезапно и неожиданно. Он не думал, что все их общение именно такое. Было еще рано. И он устал. И он действительно не хотел идти на работу. Нил вышел из душа и взял полотенце. Одевшись, он провел полотенцем по волосам и бросил настороженный взгляд на зеркало. Он все еще ненавидел то, как он выглядел, но он знал, что это только потому, что он видел то, чего не видел никто другой. Большинство людей, которые знали, что он похож на своего отца, были либо мертвы, либо ушли из его жизни. Он отвернулся и бросил полотенце в корзину. Нил не знал, делают ли все эти непослушные волосы, шрамы на лице и глупые голубые глаза привлекательным его или нет, и ему было все равно. Он никогда не собирался ничего с этим делать. Нил схватил свою сумку и прошел коротким путем до кофейни. Это беспокоило его всю неделю. Не то чтобы его заботило, что Эндрю постоянно появляется. Но тогда было по-другому, когда было с кем поговорить. Кто-то, кого, как он думал, интересовало только его имя, высокопарный разговор, его сомнительные навыки приготовления напитков. Это было больше, чем с кем-либо другим. По крайней мере, теперь он знал, почему Эндрю околачивался поблизости. Он нахмурился и толкнул дверь. Было рано, и Мелисса была в разговорчивом настроении, а Нил просто убирал стулья и тихо протирал поверхности, погруженный в свои собственные сумбурные мысли. Было действительно рано, и он уже устал, он всегда был усталым, и постоянный поток мыслей вскоре превратился в тупое оцепенение. На самом деле в этом был смысл. Он не был уверен, почему решил, что у него появился друг. В 11, почти точно в назначенное время, Эндрю вошел в дверь. Свет на мгновение ослепил, так что Нил смог наблюдать за ним, потускневшим, в течение секунды. Дверь за ним закрылась, и комната снова стала совершенно белой. Заземление и спокойствие. Эндрю подошел к стойке. Нил не совсем встретился с ним взглядом, когда он выпрямился со вздохом и сказал: — Что я могу тебе предложить. Эндрю выглядел как всегда: несмотря на яркий день, на улице было холодно, поэтому черная толстовка вернулась, черные узкие джинсы, слишком яркие кроссовки. Его волосы были мягкими, как всегда. Выражение его лица не менялось: как будто ему было вечно скучно, как будто он чего-то ждал. Но он с минуту пристально смотрел на Нила, прежде чем заговорить. Минута, в течение которой он постукивал одним пальцем, медленно и тупо, по прилавку, в то время как Нил ерзал и оглядывался за спину Эндрю, надеясь, что войдут новые клиенты, отказываясь спрашивать снова. — Что ты изучаешь? Нил нахмурился, переводя взгляд с двери на скучающее выражение лица Эндрю. — Что я… изучаю? — Ты учишься в университете, да? — Нил кивнул, и Эндрю наклонил голову, постукивая пальцем по стойке. — Обучение. Некоторые из нас делают это здесь, учатся. Нил впился в него взглядом. — Да. Спасибо. Эндрю ждал, поэтому Нил вздохнул. — Ты хочешь знать, что я изучаю? — Эндрю кивнул, но это было игриво, насмешливо, даже когда его взгляд соскользнул с Нила и сосредоточился на чем-то позади него. Нил отказывался оглядываться по сторонам. — Эм. Хорошо. Я еще не выбрал специальность, но, вероятно выберу, математику. Или языки, может быть. Я не решил еще окончательно. Эндрю снова сосредоточился на нем, слегка прищурив глаза. — Языки. Или математика. — Нил кивнул. — Хорошо. Нил не был уверен, что делать с этим разговором. Он чувствовал, что Мелисса маячит где-то позади него, что несколько клиентов в кафе вообще не обращают на них внимания. На пристальное внимание Эндрю. Нил нахмурился. — Сейчас я приготовлю тебе горячий шоколад. - Эндрю пожал плечами, как будто это было ни к чему. Но Нилу хотелось чем-то заняться, поэтому он наклонился, чтобы взять молоко, чувствуя, что глаза Эндрю следят за ним, как обычно. Эндрю оперся локтями о стойку и сказал: — Я никогда не видел тебя ни с кем. Нил выпрямился, но не встретился с ним взглядом. — Когда? — Когда? — Когда ты никогда не видишь меня ни с кем? — Вокруг, всегда. — Ты видишь меня здесь? — Но, когда Нил оглянулся, Эндрю снова изучал растения. Честно говоря, они были просто растениями. Нил не знал названий растений, но в углу их было три. Один был довольно большим. Это был предел его знаний о растениях. Он надеялся, что Эндрю не собирался спрашивать его о них. На этот раз он смешал смесь из белого шоколада с небольшим количеством мятного сиропа и смешал все это, добавив сверху зефир и какао-пудру. Когда он наконец встретился взглядом с Эндрю, то с удивлением обнаружил, что на него смотрят. Эндрю сказал: — Тебе не нравятся люди. Нил немного напрягся и сказал: — На самом деле ты ничего обо мне не знаешь. В любом случае, кто ты такой, чтобы говорить? Я никогда не видел тебя здесь ни с кем. — Это было правдой, он на самом деле не любил людей, но ему не нужно было, чтобы какой–то случайный парень сказал ему это, поэтому он добавил, махнув рукой, чтобы указать на фигуру Эндрю — его широкие плечи, его фигуру, — Для спортсмена ты сам не кажешься очень популярным. Эндрю не отвечал около нескольких секунд, но этого было вполне достаточно, чтобы Нил почувствовал, как жар поднимается по его шее. Эндрю ухмыльнулся. — Хорошо, — сказал он, забирая свой горячий шоколад отходя. Нил перестал думать об этом. О нем. Как угодно. Но он чувствовал постоянную легкую хмурость на своем лице в течение следующего часа, когда обслуживал столы, когда переходил к уборке столов. Ему не пришлось убирать со стола Эндрю, потому что час спустя он все еще был там с пустой кружкой, уставившись в окно или разговаривая по телефону. Он не думал об этом, и ему, конечно, было все равно, но он просто убирал грязные кружки на поднос, когда ему кое-что пришло в голову. Он с особой энергией вытер стол, приводя в порядок свои мысли. Затем он подошел к столу Эндрю, скручивая между пальцами промокшую салфетку. Эндрю наблюдал за ним, поэтому он просто поднял глаза вверх и приподнял бровь. Нил спросил: — Что ты изучаешь? Эндрю потянулся за своей пустой кружкой. Его телефон лежал вверх дном на столе, его пальцы постукивали по чашке. В конце концов он сказал: — Угадай. Нил раздраженно вздохнул, огляделся — вокруг было несколько посетителей, но Мелисса и ее подруга заняли прилавок, а Нил был полностью поглощен столами, и сел на стул напротив Эндрю. Он позволил мокрой тряпке на секунду лежать у себя на коленях, а затем встряхнулся, убирая ее в сторону. Он посмотрел на это, обдумывая, и сказал: — Хорошо. Я действительно ничего о тебе не знаю. — Это неправда, — сказал Эндрю. Итак, Нил подумал об этом. Он пожал плечами. А потом улыбнулся. И сказал: — Хорошо. Ты спортсмен, я не беру свои слова обратно. Но ты явно не заботишься о своей диете. Или о друзьях. Это не очень-то присущие спортсмену качества. — Когда он взглянул на Эндрю, тот просто смотрел на него, поэтому Нил продолжил: — Думаю это не география или что-то в этом роде. — Конечно, — сказал Эндрю, не соглашаясь и не отказываясь. — Спортивная наука, — сказал Нил с ухмылкой, медленно и дразняще выговаривая каждый слог. Эндрю закатил глаза. — Противоречие терминов. Следующий. — Хм. — Нил посмотрел в окно, размышляя. Почти рассеянно он сказал: — Английская литература? Когда он снова посмотрел на Эндрю, выражение его лица изменилось. Потемнело. Нил улыбнулся. — О, вау. Английская литература? Правда? — Ты действительно… — начал Эндрю, а затем сжал челюсти и откинулся на спинку стула. — Вообще-то, сравнительный анализ. — Легко, но непредсказуемо. Эндрю вздохнул. — Очевидно, что нет, — размышлял он, наклоняя свою кружку и заглядывая в пустое содержимое. — Сравнительный анализ — это нелегко, — сказал он ему. — Нет, конечно, — сказал Нил. — Я тоже умею читать. Эндрю посмотрел на него. — Книги — это здорово, — сказал Нил, теперь уже откровенно ухмыляясь. Эндрю поднял свою кружку. — Мята перечная. Нил откинулся на спинку стула. — Тебе понравилось это? — Эндрю пожал плечами. Это означает «да». Нил улыбнулся, его сердце немного успокоилось в груди, а конечности вжались в сиденье. — Я могу сделать это снова для тебя как-нибудь. Эндрю просто посмотрел на него. — Конечно. — Знаешь, — начал Нил, глядя в окно, — я удивлен, что у тебя нет мнения по этому поводу. — Он оглянулся. — Похоже, у тебя есть мнение о горячем шоколаде. — Что заставляет тебя так говорить? — Хорошо. Ты произнес это так, словно ты здесь завсегдатай. Разве горячий шоколад не твой обычный воскресный заказ? Эндрю отвел взгляд. Но он усмехнулся, хотя это было направлено на окно. — Ты слишком много думаешь. Нил не был уверен, что на это сказать. Поэтому он просто позволил ухмылке растянуть его губы. — О тебе? Необоснованное обвинение. Эндрю впился в него взглядом. — Разве у тебя нет работы, — сказал он, указывая за спину Нила. Когда Нил огляделся, в магазине действительно было довольно много покупателей, приближался обеденный перерыв. — О, черт, — сказал Нил, вставая и махая Эндрю своей грязной тряпкой. После секундного колебания Эндрю помахал в ответ, и Нил ушел, забрав поднос с грязными кружками по пути к стойке. Какое-то время он просто брал заказы и готовил напитки, и монотонность этого расслабляла, и он чувствовал, что усталость немного спадает, как будто, заставляя себя делать что-то физическое, он каким-то образом уставал меньше. В конце концов очередь немного поутихла, и Мелисса прислонилась спиной к задней стойке, опасно улыбаясь ему. Нил посмотрел на нее, затем отвернулся, готовый уйти и снова начать уборку. — Он милый. Нил наклонился, чтобы взять поднос и чистую салфетку. — Хм? — сказал он, едва обращая на это внимание. Бекка, или Бекки, или как там еще преградила ему путь, скрестила руки на груди и прошептала Мелиссе: — О да, этот парень. Он. Ты знаешь интересный, в таком опасном смысле. Нил понятия не имел, что происходит, но девушка стояла у него на пути, поэтому он оглянулся на Мелиссу. — Хорошо. — Он твой… друг? — У Мелиссы было настороженное выражение лица, и когда Ребекка проходила мимо него, она ухмылялась. Нил нахмурился. — Нет. Почему? Мелисса пожала плечами. — Я просто говорю, Нил. Он милый. И ты ему явно нравишься. Тебе следует спросить его номер. — Он… я ему не нравлюсь, — тихо сказал Нил, потому что, хотя он смотрел в другую сторону, он знал, что Эндрю все еще сидит в углу кофейни, закинув ноги на стул, с небольшой книгой в мягкой обложке на коленях, потому что — хотя это было не совсем правдой, но казалось более правдивым, чем что-либо еще. Бекка вздохнула с болью. — О, Нил. Это нормально, если ты гей, ты знаешь. Это круто. Ты можешь рассказать нам. Что в некотором роде вывело его из себя. Он свирепо посмотрел на нее. — О, все в порядке, правда, мне действительно приятно это знать, спасибо. Знаешь, что, если ты хочешь быть таким же натуралом, как все, черт возьми, это тоже прекрасно, я думаю, хотя на самом деле мне было бы наплевать на твою сексуальность. Могу я теперь пойти продолжить уборку? Затем он повернулся, схватил свои вещи, выпрямился и направился к столу, самому дальнему от стойки. Который случайно оказался за соседним столиком с Эндрю. Нил сердито поставил кружки на свой поднос, заметив, что Эндрю встал, потянулся, схватил свой телефон и книгу и повернулся к Нилу. Нил без особого энтузиазма провел салфеткой по столу. Эндрю стоял рядом с ним, когда он сказал, выглядя при этом любопытным: — А я думал, ты тихий. — Нил не отрывал глаз от стола, когда Эндрю уходил, вытирая пятно, которое, как он знал, было безнадежным делом.