Огненное сердце и ледяные руки

Помещение, куда их буквально втолкнул нагло ухмыляющийся их растерянным лицам геолог, тут же с громким хлопком закрывая массивную дубовую дверь, оказалось средних размеров комнатой совещаний деканата. Весьма странной комнатой, больше напоминающей своим «содержимым» сборную солянку из экспонатов национального музея естественной истории и искусства. На стенах комнаты были вывешены многообразные фрески, демонстрирующие разные периоды истории древних. Изображение охоты, войны, а то и вовсе – отдыха членов королевской семьи после полуденной трапезы в саду. Та самая золотая краска. Восхищенный взгляд Чифую сразу признал характерный почерк художников второго тысячелетия. Как-никак одна из его курсовых на втором курсе. На высоких, почти достающих до потолка, книжных стеллажах, стоящих вдоль дальней стены, парни заметили различные в своих формах и размерах глиняные вазы – скорее всего древняя клинопись: росчерки были слишком мелкие, чтобы увидеть издалека. На некоторых были даже скелеты древних животных. Длинноклювые птицы, необычайно яркие бабочки и даже несколько крупных доисторических сороконожек и речных ракообразных. Такемичи поежился: не любил он существ, у которых количество конечностей превышало его собственное. Вот от слова совсем. Но, наверное, самым захватывающим был потолок, в центре которого в мельчайших деталях была прорисована карта мира времен древних. Большие острова Трастов, территории южных племен, разбросанные по всему материку поселения кростов – всё это было. Но, что еще больше приковывало взгляд, так это небольшое белое пятно, находящееся в дальнем правом углу комнаты. Такемичи с тихой детской радостью признает – это место Космантры. Почему-то ему всё ещё не верилось. Не верилось после всего, что с ним было: бессонная ночь истории и древних танцев с Чифую, разговоры с геологом в дальнем купе поезда о старых храмах и их скорое прибытие в Империю. Но именно этот ещё не заполненный кусочек карты доказывал. Нет, не то, что Космантра существует. Но то, что они не одиноки в своей балансирующей на грани фантастики и безумия вере в затерянный город. А это вселяло уверенность. И пока ещё хрупкую надежду. — Карта и вправду увлекательная, но всё же стоять весь день, задрав голову к потолку, так себе затея. – Чифую уже начинает раздражать этот слащавый голос. И всё же это помогает им обоим прийти в себя и занять ближайшие свободные места, тут же перемещая взгляды на остальных собравшихся. Контингент был не менее колоритным, чем наполнение шкафов странного кабинета. Первым на глаза попался высокий длинноногий мужчина, сидящий прямо напротив них. На толстой папке судоходных журналов за последний год, лежащей прямо перед ним, была наклеена небольшая желтковая бумажка с печатью университетской библиотеки, на которой корявым почерком скорее всего знакомой им девушки было написано красными чернилами: «Ран Хайтани». Ученый – длинный прямой нос с небольшой горбинкой, кокетливая белозубая ухмылка и длинные шелковые волосы, причудливо меняющие свой цвет в толстой тугой косе, покоящейся на правом плече, – производил на парней неоднозначное первое впечатление: сам был подобен глубокой морской впадине – был таинственным и скрывал тысячи загадок на дне своих аметистовых глаз. Одет он был, впрочем, весьма обычно для имперского мужчины: фиолетовая рубаха свободного кроя была заправлена в кожаные штаны со шнуровкой по бокам. На ногах были отчего-то женские ботфорты, которые слегка задевали полы висящего на спинке стула плаща ученого. По соседству с ученым, скорее всего океанологом, сидел очень похожий на него юноша, чуть пониже ростом. Вероятно, младший брат. В отличие от старшего Хайтани он выглядел гораздо более серьезным и тем не менее в его глазах среди тягучего глубокого фиолетового отчетливо проглядывал бунтарский юношеский максимализм. Его можно было заметить и в тонких голубых прядках, выглядывающих сквозь густую светлую копну на подобие тех, что виднелись в волосах Рана. Но в отличие от братца, одетого на щегольской манер, в его одежде не было ничего кроме иссиня-черного: слитный комбинезон и длинная кожаная куртка – вот и весь наряд хмурящегося не понято от чего юноши. Позади него стоял очень странный, если не сказать пугающий, человек. Такемичи даже не мог с уверенностью сказать: перед ним юноша или же высокая девушка. Длинные жемчужно-розовые волосы струились по обманчиво хрупкой фигуре, завиваясь на концах и немного цепляясь за широкий ремень походных широких штанов. В них же и путались гогглы с прорисованным прицелом: солдатские. Белая рубашка, штаны и большие ботинки – проще некуда. Всё бы ничего, но вот среди простоты и обманчивой открытости особняком держалась плотная черная маска на лице. Кожаный респиратор с двумя широкими трубками, открывающий только настороженные леденисто-голубые глаза, которые отчего-то очень пристально смотрели в его собственные. Ханагаки поспешил перевести взгляд. Слева от него самого сидел, вероятно, его ровесник, отчаянно пытающийся заставить работать маленький механический аккумулятор, скорее всего принадлежащий стоящему в углу комнаты разобранному проектору. У мужчины была довольно необычная по меркам Империи внешность. Юноша имел длинные волнистые на концах черные волосы, забранные в высокий тугой хвост на затылке, из которого выбивались только две передние ярко-желтые пряди. Чуть позже Такемичи понял причину столь странного цвета: «в тон глазам». В тон очень странным с по-кошачьи длинным зрачком желтым глазам. Надета была на юноше светлая льняная рубашка и бежевый жилет с кожаными ремнями. Такими же удерживался и пояс с инструментами на талии ученого. Странный образ завершал массивный скорее всего самодельный кожаный пояс на шее. По всему поясу тянулись несколько длинных голубых люминесцентных проводочков, которые в конечном счете соединялись в двух небольших лампочках накаливания. Они слегка светились. Почувствовав на себе заинтересованный взгляд провинциального ученого, он в ответ окинул Ханагаки быстрым изучающим взором, заправил желтую прядку за правое ухо и тут же вернулся к небольшому механизму в своих руках, который вновь поглотил все его внимание. — Казутора, иногда на людей тоже надо обращать внимание, иначе скоро совсем человеческую речь забудешь и будешь пищать и жужжать, как твои железяки. На необычного механика – как оказалось Казутору – грозно посмотрел мужчина, сидящий во главе стола. Щеки лингвиста покраснели от смущения. Мужчина вопреки логике, моральным принципам и общественным устоям сидел перед ними с голым, испещренным татуировками торсом. Разумеется, он не был полностью обнажен: на ногах его, как и у большинства присутствующих, были кожаные штаны – плетенные из множества полос, надетые поверх обычных льняных камуфляжных. Руки его от самых кончиков пальцев скрывали кожаные перчатки, затянутые тугими ремнями на самых бицепсах. На манер причесок древних волосы мужчины были скручены в крупные дреды, поверх которых был надет так не подходящий сюда цилиндр. Завершал экстравагантно-аляповатый образ незнакомца плотный плащ из водонепроницаемой ткани. Мужчина продолжил: — Итак олухи представляю пополнение в нашей команде отчаянных сумасшедших. Прошу любить и жаловать – Такемичи Ханагаки и Чифую Мацуно. Ребята нужные: благодаря ним карта в книжонке заиграет новыми красками. Поэтому без фокусов. Всем ясно? Такемичи и Чифую недоуменно переглянулись. Дождавшись кивков, хмыков и одного безразличного взгляда, мужчина продолжил: — Так, новички, запоминайте: длинноволосый щегол – Ран Хайтани. Знает про океан и всякую тварь, которая там обитает, абсолютно всё. Справа – его мелкий. Риндо – картограф и навигатор: найдёт что угодно и где угодно, даже на самой непонятной и затертой карте – одна из причин почему ещё никто из нас не умер. С ними вы и будете обсуждать, что там накалякал этот древний в своём дневнике. Дальше: страшный тип, маниакально натирающий катану до блеска, наш первый телохранитель ближнего боя – Харучиё. Но во время смертельной опасности времени выговаривать это дерьмо не будет: просто орите «Санзу», и он придёт, – глаза, почти скрытые за пушистой жемчужиной челкой, на секунду блеснули раздражением, – рядом с вами, слева, Казутора – может заставить двигаться даже то, что двигаться по логике не должно, если у него будет несколько шестерёнок, гаечный ключ и карманный сердечник. – словно в подтверждение выше сказанного аккумулятор наконец издал тихий писк, и лампочка на нем засветилась зеленым. – Второй телохранитель дальнего боя, Инуи Сейшу. «Инупи» будет попроще. Парень стреляет из любого огнестрела любой дальности и калибра. Его зрению даже гогглы Торы позавидуют: за последние четыре года на тренировках ни разу не промахнулся. Ханагаки мельком посмотрел на блондина и тут же отвёл глаза: отчего-то шрам мужчины очень смущал – не был противным, вовсе нет. Скорее Такемичи ощущал себя человеком, влезающим не в свое дело. Чувство не очень. — Ещё один глазастый: Коконой Хаджиме – наш оценщик. – мужчина с кошачьими чертами лица посмотрел ему прямо в глаза и хищно облизнулся. – Чаще всего ездит с нами в экспедиции ради конечных пяти минут: что брать в первую очередь, решает он, – двое последних названных мужчин нахмурились, показывая своё настроение от краткости их представления, – моё имя Тайджу Шиба. Я заведую кафедрой мировой истории, руковожу сборищем этих чудиков и организовываю нашу следующую экспедицию. Но по всяким вопросам не касающихся самой экспедиции напрямую, например: «Где взять такую энциклопедию?» или «Как заполнить эти документы?» вам к Ханме или Юзухе. Думаю, с ним и моей сестрицей вы уже познакомились. Книгу оставляю вам, под расписку, которую тоже заполнит вам Шуджи. С остальными познакомитесь во время подготовки. Жду подробный отчёт через неделю. Замеры для походной одежды и снаряжения будут делать завтра. Оптик-механик будет там же – кому какие гогглы нужны, напишите сразу. И чтобы были в холе в восемь, и я не собирал вас по всему университету, как дошкольников, как в прошлый раз, ясно? Закончив пламенную речь Тайджу тут же покинул кабинет, оставляя после себя смог дорогих сигар, огарки которых догорали в пепельнице посредине стола, и легкий испуг парочки республиканских учёных. Спустя секунду их окружили в кольцо. Пока Коконой привычным своей работе взглядом осматривал, поворачивая в разные стороны и ощупывая, лицо возмущенного таким отношением Чифую, на плечи Такемичи опустились, мягко поглаживая, крепкие мужские ладони юного картографа, который, стоило главному начальству покинуть кабинет, отзеркалил сладкую кокетливую улыбку искусителя старшего брата, разом растеряв всю свою недавнюю серьезность. — Какие милашки! – Ран сидел на краю стола, закинув одну ногу на другую, игриво покручивая кончик своей косы на указательном пальце и слащаво улыбаясь, когда Такемичи в очередной раз вздрагивал под пальцами его младшего брата. Казутора выгадал момент, стянул с головы отвлеченного Мацуно его гогглы и спустя секунду, вывалив на стол перед собой половину содержимого своего пояса с инструментами, разбирал их на запчасти, разом потеряв интерес к оставшейся в реальном мире вакханалии, устраиваемой его коллегами. Не в первый раз. В конце концов Мацуно это надоело и он, скинув с себя руки оценщика, возмущенно крикнул: — Да что за чертовщина?! С ним заговорил телохранитель: — К нам в команду исследователей очень редко приходят новички. Я имею в виду несравненно редко. Почему-то все в ужасе бегут из нашего университета. Но вы приехали сами. По своей воле. Вы либо бесстрашные, либо психи, повернутые на несуществующем городе, шанс найти который меньше одной миллионной. То есть, такие же, как мы. – как само собой разумеющееся сказал Инупи, пожав плечами. Остальные только согласно покивали головой. — Кстати, что по поводу карты? – спросил будто невзначай, не отрывая взгляда от пятикратной линзы, Казутора: Заданный вслух вопрос был словно пушечный выстрел – шкодливое настроение ребят пропало, и на месте веселящихся юношей предстал консилиум первоклассных специалистов, настоящих мастеров своего дела. Подавшись этому настроению, Ханагаки начал пересказывать то немногое, что успел перевести из дневника древнего во время поездки в поезде. В основном там были очень интересные, но тем не менее, очень бесполезные в их дальнейших планах детали, касающиеся повседневной жизни древних, описываемых автором. Однако все же несколько деталей, касающихся начала маршрута к Космантре, который описывал древний в одном из рассказов об их паломничестве, заинтересовали присутствующих. Ран вместе с Ханмой с самым сосредоточенным видом слушал каждое сказанное Такемичи слово, попутно делая заметки в собственных видоизмененных картах, срисованных с оригинала из дневника. Чифую тоже подключился к разговору. Санзу и Инупи ушли почти сразу: не их профиль. Коконой последовал вслед за ними, напоследок игриво огладив тонкую талию разозленного искусствоведа. Казутора же то ли из-за вынужденности в конечном итоге отдать инструмент законному владельцу, то ли из-за лени, то ли ещё по какой-либо причине – остался вместе с ними, скинув с ног ботинки и полностью забравшись в кресло, всё также не отрываясь от множества линз в своих руках. На удивление с увлеченными мужчинами было действительно интересно. Ран, почти не заглядывая в толстую папку с записями мореходов, говорил нужные цифры и координаты, Риндо же с невероятной скоростью точь-в-точь вручную перерисовывал карту и накладывал на неё нужные масштабные сетки. Шуджи же инструктивно рассказывал им о химическом составе породы, с которой им придётся «работать», быстро переговариваясь с уже собиравшим обратно гогглы Казуторой о возможном оснащении экспедиционного батискафа. Однако им всё же вскоре пришлось разойтись: у некоторых были занятия, которые они не могли пропустить – преподаватели же. Чифую, радостный от того, что Казутора не просто вернул ему гогглы, но и починил ему пружину перехода маленьких линз – теперь не было скрипящего звука – с Такемичи решили сразу пойти и осмотреться в библиотеке: им действительно придётся засесть там на период подготовки. Всё-таки библиотека главного Имперского университета и не самого большого Республиканского – небо и земля. В отличие от их родной и привычной в два этажа, эта занимала отдельное пятиэтажное здание, не уступавшее в размерах учебным. За широкой круглой стойкой, занимающей центральное место на первом этаже, среди нескольких мельтешащих пестрых юбок взгляд парней выцепил знакомую шляпку с, всё-таки, страусовым пером и пучок русых волос. Юзуха их тоже заметила: — Я как раз гадала: придёте вы после обеда или сразу сбежите из кабинета братца. По глазам вижу – познакомились. Угадала? – её улыбка несмотря на необычную широту и немного выпирающие клычки была просто очаровательной. – Но вы не думайте: он хоть и выглядит грубым и сумасшедшим, но за ним – как за каменной спиной. Правда. Лучше него руководителя нет. Отчего-то серьезность и едва заметная нежность, с которой говорила Шиба про своего старшего брата, заставила их задуматься: первое впечатление та ещё обманка. Может и правда, он совсем другой? Но времени на размышления им не дали: оставив на своём месте какого-то парня, с выбритой на виске спиралью, она утащила их на обеденный перерыв в уже знакомую кофейню, где их встретил нахмуренный голубоволосый парень, радостно машущий рукой.