Snowblind

      Медленно полз по небесному своду Полифем, даря Пандоре свой блеклый свет. Холодно мерцали далекие звезды. За стеклом стояла напряженная тишина — казалось, не было сил даже у ветра порвать в клочья остатки тьмы. Во внедорожнике не было никаких звуков, кроме сонного сопения.       Этой ночью полковник спал спокойно, чувствуя греющее его тело Паука даже через сон. Его не преследовали призраки прошлого, а он не искал путь, которого нет. Синие уши Куоритча изредка трепыхались, а розоватый кончик широкого носа слегка подергивался. Его лицо было расслабленно настолько, что между слегка разомкнутых губ виднелись кончики белых клыков.       Что-то ощутимо стукнуло по стеклу и медленно поползло по нему вниз. На бортовой панели тотчас вспыхнула сигнализация, предупреждая о возможном вторжении. Встревоженно дернулись уши — полковник проснулся быстрее, чем его мозг успел осознать тревожный сигнал, и в защитном жесте сильнее прижал к себе маленькое тело спавшего Паука, на автомате выхватив другой рукой нож из чехла на поясе. Сокорро что-то довольно пробормотал во сне, поелозив на его бедрах, и потерся о его нагретую грудь щекой. Ладонь с оружием рассекла воздух и замерла, когда система безопасности, заливающая нагретый салон алым светом, резко отключилась. Теперь был виден только тускло поблескивающий в руке военного кусок металла с плывущим по его лезвию светом местной луны.       Опасности не было. Куоритч убрал острое лезвие обратно в ножны, быстро огляделся и даже принюхался. Напрягшиеся синие уши, стоящие торчком, колыхнулись, медленно, но верно расслабляясь. Двигатель машины продолжал бесшумно работать, а зеленый значок системы фильтрации и преобразования уличного воздуха в кислород сиял на панели, сообщая, что все в порядке. Однако, что-то было не так.       Возбуждение.       Его новое, молодое и расслабленное тело, разнеженное чужим теплом, так хорошо реагировало на прижимающегося к нему во сне Майлза. Такого нельзя было допустить, ведь это был его сын, а полковник никак не мог справиться с реакцией чертового на’вийского тела. Завороженно глядя лаймовыми глазами на мальчишеское лицо, освещенное полифемским сиянием, мужчина отчетливо чувствовал, каким неземным притяжением оно обладает. Куоритч глубоко задышал, стараясь успокоиться и взять себя в руки. От напряжения пот выступил между лопатками, пропитывая влагой майку болотного оттенка.       Вдох — выдох.       Полуобнаженный Паук, совсем маленький, раскинулся на нем во тьме как виноградная лоза на пышном лотосе, раскрывшем свои крупные роскошные лепестки. Сейчас Сокорро казался полковнику еще более красивым, чем когда-либо.       Напрасно их свела судьба. Напрасно он пытался схватиться за мальчишку, который то и дело ускользал из его пальцев как игривый южный ветер. Утекал как песок сквозь пальцы, оставляя за собой лишь шлейф воспоминаний. Ясно было одно — чем больше Куоритч старался найти подход к своему сыну, тем больше терял его.       Сокорро был как ночь, она приходила и уходила, и ее невозможно было удержать. Можно было сколько угодно пытаться задержать её — она лишь весело смеялась прямо в лицо россыпью сверкающих звезд, одаривала очаровательной лунной улыбкой и исчезала с первыми лучами солнца, словно никогда и не существовала.       Майлз был как звезда, что ярче остальных полыхала во тьме, не позволяя затмить себя. Ее сияние подчиняло себе все другие огни. Она могла бы гореть бесконечно, но скоротечная ночь обязательно сменялась утром. И звезда растворялась, оставляя в памяти лишь воспоминание о себе.       Полковник сглотнул, прерывая размышления, резко прижал свою маску к лицу, фиксируя ее держатели на затылке, и с силой втянул носом воздух, насильно заставив себя дышать полной грудью. Мужчина коснулся сенсорной панели, открыв карту с отображением местности, и схватился за руль. В радиусе нескольких метров вокруг тронувшейся машины, набирающей скорость, стремительно таял серебристый снег, мгновенно превращаясь в воду. В ее потоке при свете фар проглядывалась помятая зеленая трава, колыхающаяся от течения. Она больше не светилась.       Куоритч дернул за рычаг автоматической коробки передач, крутанул руль и повел машину на запад. Ему нужно было на основную базу. Но голос в его голове настойчиво шептал, что ему нужно подрочить.

***

      Светало. Майлз-младший всё еще спал с поднятой вверх головой, едва ощутимо обдавая поверхностным дыханием крепкую синюю грудь. Он выглядел так миролюбиво, что Куоритч не мог оторвать взгляда от мальчишки, рассматривая его лицо в деталях.       Оно было расслабленно, отражая ясную безмятежность. Сомкнутые ресницы выражали дремотную беззаботность, излучаемую всем существом. Полные губы чуть шевелились во сне. Они выглядели слегка розоватыми, но не опухшими. Кожа от лучей рассвета светилась спокойным загаром, который подчеркивал и без того мягкие контуры лица. Сокорро всем своим видом излучал спокойствие и доверчивость. Но какой ценой Куоритч смог добиться этих ценных мгновений, которые скоро растворятся в утреннем холоде развернувшейся войны.       За лобовым стеклом внедорожника виднелась дорога с поваленными деревьями, торчащими из снега, и нынешняя заснеженная база КОПР. Электрический забор был обесточен, а лежащий на боку тепловоз огромным питоном лениво развалился на монорельсе, тянущимся через лес. Над ним, скручиваясь в спирали, клубился темный дым. Около леса мелькали высокие и вполне различимые силуэты На’вийцев.       Куоритч с досадой подумал о заданиях, которые предстоит выполнить и при этом как-то отгородить сына от опасности. Будущее тревожило его. Оно было неопределенно, и даже не возникало никаких ясных мыслей о том, чего ожидать в течение ближайших нескольких часов.       У базы опять замигали габаритные огни внедорожников, с каждой секундой становясь ярче и отчетливей. На большой скорости машины вылетели на восток, друг за другом исчезая в лесу. Еще несколько секунд мужчина вслушивался в тишину, а потом на нем зашевелился Майлз. Прищурив глаза, Куоритч мельком глянул на него. Мальчишка выпрямился на его коленях, сонно почесал щеку, а потом уставился на отца, который молча хмурился, глядя на то, как с базы выходит вооружённый отряд людей.       Интересно.       Паук скользнул руками по его тут же напрягшимся мускулистым плечам, мягко сжимая их, и подтянулся повыше. Ткнулся носом под подбородком Куоритча, втягивая его запах. Коснулся губами напрягшихся мышц шеи, сонно щуря глаза.       — Майлз, — отозвался полковник властным голосом, в котором сквозило предупреждение.       — Kaltxì, — хрипло пробормотал еще не до конца проснувшийся Сокорро и, совершенно не придав никакого значения предупредительному тону, принялся довольно тереться носом о жилку, пульсирующую под синей кожей.       —Ты не можешь больше так делать, — с легким раздражением отозвался военный. — Остановись и убери руки.       — Swok Eywa! Тебе было приятно, — юноша отстранился, непонимающе глядя на полковника снизу вверх, но переместил руки на мускулистые бицепсы мужчины, массирующими движениями сжимая их, словно пытаясь найти ответ на невысказанный вопрос.       — Было, — и без того недовольный тон полковника стал еще грубее. — Но от этого отношения между нами не станут правильными. Ты должен перестать.       — Но мне понравилось, как ты делал языком в моем рту… И членом, — отблеск непонимания мелькнул в распахнутых наивных глазах юноши.       Куоритч судорожно дернулся. Если бы об этом говорила Паз, то Майлз-старший без лишних вопросов уже занялся бы с ней озвученным. Сокорро, сам того не понимая, сейчас безжалостно вогнал метафорический нож прямо в его израненное сердце.       Цензурных слов на данный момент у полковника не было, они отдали рукой честь, приложившись к фуражке, и вышли вон, заявив, что таким дерьмом заниматься не станут.       Военный не был слеп, он прекрасно знал, как сильно те ласки понравились парню. Как, впрочем, и ему самому, ведь он присутствовал при этом. Видел. Ощущал. Вожделел.       Но когда всё кончилось — ругал сам себя за такое неверное решение. За собственную слабость. За то, что на тот момент сотворил такое с собственным сыном. И всё от того, что проклятое тело желало секса, да и не с кем-то, а с Майлзом. И ради того, чтобы парень перестал на него смотреть с ненавистью во взгляде. Чтобы военный мог касаться его, не чувствуя как Сокорро, дергается и отстраняется, сбросив синюю ладонь со своего маленького плеча. Сраная Эйва. Да, он был готов целовать своего мальчишку, лишь бы тот не сжимал от злости губы и не рычал. Лишь бы он был рядом.       И теперь Куоритч пытался отказаться от продолжения этого всего, чтобы оставшуюся жизнь мучиться ощущением, которое для него самого было постыдным позором.       Пусть даже он и загонял эти непрошенные чувства и мысли как можно дальше, в темные глубины своей души, но ближе к ночи, когда снижалась мозговая активность, остатки совести всё равно находили их и, кусаясь, вытаскивали на поверхность.       Как хорошо, что Паз не дожила до этих дней. Она бы не перенесла того, что он воспользовался ситуацией и практически переспал с их сыном. Это было бы слишком для ее ранимого сердца. Может, будь его жена жива, всё сложилось бы совершенно иначе?       Мужчина отвел взгляд, резко подняв голову, и уставился на мохнатый снег.       — Не надо, — уверенно бросил полковник, и тёплые ладони, сжимающие мышцы его рук, медленно разжались.       Военный смотрел вперёд, но чувствовал прожигающий внимательный взгляд медовых глаз, который лучше всяких слов говорил о воинственности и упорстве его владельца. Говорил о том, как страстно парень хочет победить в начавшемся поединке, к которому он совершенно не был готов.       Сокорро увидел, как прижались к голове уши Куоритча.       —Лучше скажи, ты вчера случайно или специально? — чеканя слова, твердо поинтересовался полковник и перевел мрачный взгляд желтых глаз на юношу, добивая плещущейся в нем тяжестью.       — Swok Eywa, srung si tslameì fìpo tawtute, — рассмеялся Майлз, сверкнув белоснежными зубами, подмечая, как навострились уши мужчины.       — О, это простой вопрос, — на мгновенье на губах Куоритча появилась улыбка, которая тут же исчезла, сменившись оскалом, больше подходящим для битвы с врагами, чем для спокойной беседы. — Ты чертову маску снял специально или случайно?       Воцарилась напряженная тишина, в которой было слышно только дыхание и слабый скрип качающегося за окном израненного обрубка дерева. Куоритч сузил глаза, став похожим на большого кота, готового к нападению. И дернулся, резко чихнув. От неожиданности Сокорро качнулся в сторону и чуть не упал с колен военного, но его плечи сжали сильные теплые руки, возвращая на место.       — Vrrtep! — Майлзу пришлось отклониться назад, упираясь спиной в теплую панель, за которой был скрыт убранный руль.       — Я не демон, но стану гораздо хуже него, если ты не начнешь говорить по существу, — полковник, наклонившись, потянулся вперед, выдохнув эти слова в маленькое лицо, а длинные синие пальцы впились в плечо, заставив пожалеть о сорвавшемся с губ шипении.       — Я… — на его лбу от напряжения пролегло несколько морщин, когда Куоритч, спохватившись, ослабил хватку ладоней.       — Так и будешь молчать? — молодому человеку показалось, что еще немного, и Куоритч просто придушит его и бросит в лесу, сказав начальству, что все так и было до его появления.       Сокорро пожал плечами и упрямо сжал губы, чувствуя как собственное тело бьет мелкая дрожь. Полковник резко выдохнул и разжал руки, отпустив юношу. Закрыл одной из них свое лицо, качая головой. Он не знал, что ему делать.       — Я хотел...tìyora’ sì, — еле слышные на выдохе слова сорвались с юных губ, полных волнительного напряжения.       Куоритч вздрогнул всем телом, медленно отстраняя ладонь от лица. Он пораженно уставился на молодого человека своими желтыми глазами, в которых плескались растерянность и непонимание. Темные брови удивленно поднялись. Его лицо исказилось, словно он неожиданно увидел перед собой нечто невообразимое. Оказался лицом к лицу со своим страхом.       —Ты… Ее снял? — неверящим тоном уточнил военный, словно говорил с помешанным.       — В твою руку уперся и сдвинул, — Паук говорил с паузами, почти давясь словами. — Все было просчитано, от укуса ты должен был отпустить меня, и я надел бы ее обратно.       — А твоя дурная голова не просчитала собственную смерть? Ты понимаешь, что я несу ответственность за твою безопасность? Мало того, это еще и по закону входит в мои обязанности, — вкрадчивый голос полковника не сулил ничего хорошего, но юноше то ли не хватало понимания интонаций и чувства опасности, то ли просто его самоуверенность уже плескалась через край.       — Да плевал я на ваши законы, — веселая улыбка расцвела на лице Сокорро.       И очень зря. Полковник сам по себе был не самым терпеливым человеком, но в сложившейся ситуации, несмотря на всю выучку, натренированность и апломб, от этой дурацкой улыбки он мгновенно растерял всё свое хладнокровие.       — На меня ты тоже плевал? — даже вода из прорванной плотины хлестала спокойнее, чем злость Куоритча — его большие глаза лихорадочно заблестели, а голос перед потоком плохо сдерживаемой ярости на мгновенье стал тише. — Отвечай! Почему ты решился снять то, от чего зависит твоя жизнь? Я тебе настолько противен? Умереть, но выиграть у отца в детскую игру, ты этого пытался добиться? Думаешь, это достойная смерть? Героическая? Маленький сопляк, который совершил подвиг? Знаешь, почему ты еще живой, почему не умер? Благодаря мне, черт тебя дери!       Он рычал от отвращения к самому себе и всей ситуации в целом, уже не в состоянии говорить спокойно. Мелкие капли слюны, срывавшиеся с его губ, то и дело касались гладкой кожи Сокорро.       — Ngeyä ean tokx rä’ä ngati...— ответная злость Паука вспыхнула как иссохшее дерево в сухую погоду.       — Заткнись, щенок! Хорошо подумай, прежде чем открыть пасть, — Куоритч не мигая смотрел на него, уголки его губ стремительно опустились, обнажив белые зубы и крупные клыки.       На синем лице был написан такой гнев, что Сокорро понял, что ему осталось жить недолго. Но парень и не думал о бегстве. Он внимательно рассматривал военного. Сердце бешено стучало — ему казалось, сейчас оно выскочит из груди. Несмотря на злость и страх, Майлзу-младшему нравилось выражение лица Куоритча — жар, медленно распространяющийся по его телу, делал их разговор волнующим.       — Ты мог умереть! — полковник выглядел разгневаннным и диким, но для мальчишки это было одновременно и пугающе, и маняще.       В военном отчетливо чувствовалась некая могучая кошачья красота, величественная и благородная. Сейчас он был похож на На’ви больше, чем когда-либо. Зрачки парня расширились, еще больше поглощая медовую радужку, на что Куоритч злобно зарычал.       Дыхание юноши ускорилось, наполнившись частыми выдохами. Он уперся небольшими ладонями в плоскую грудь, крепче прижался к теплым бедрам полковника своими, отчетливо ощущая, как отзывается Куоритч на близость, как твердеет его член, скрытый под одеждой. Как мужчина сжимает руками его бока и, несмотря на одолевающее бешенство, давит пальцами не так мощно, как мог бы — Сокорро имел прекрасное представление о силе коренных жителей Пандоры. Паук задумчиво прикусил свою нижнюю губу, тут же выпустив ее. И нагло толкнулся бедрами навстречу военному.       Полковник почти задохнулся от удовольствия, ярко мазнувшего по нервам и сильнее воспламенившего мужское естество. Его ладони дрогнули, крепче сжавшись на бедрах и боках молодого человека, прижимая к себе.       Два Майлза сидели, прожигая друг друга тяжелыми взглядами, и каждая секунда сгорала в этом раскаленном от эмоций мгновении, которое лениво тянулось, даже не думая заканчиваться. Воздух в кабине словно иссяк, создавая дополнительное давление на их тела.       Паук издал непонятный хриплый звук, полный отчаяния и мольбы, и снова потерся о чужой пах своим, стараясь распалить полковника. Заостренные уши военного шевельнулись, на мгновенье навострившись, и тут же прижались к голове, а ответная реакция последовала незамедлительно — мужчина подался навстречу, подставляясь под приятное трение.       Дыхание Майлза участилось — широкая синяя грудь, к которой Сокорро прижимался, задвигалась еще быстрее. Желтые глаза, полыхающие чистой ненавистью, слегка сощурились. Куоритч с гортанным рыком быстро перенял заданный темп, с легкостью подняв мальчишку за бедра, и с восхитительной плавностью принялся покачивать его на себе. Юноша то и дело прикусывал свои губы от каждого сладкого движения, от усилившегося с обеих сторон давления ладоней. Это было слишком хорошо.       Гнев в крови полковника продолжал смешиваться с возбуждением, и эта взрывоопасная смесь готова была в любой момент дать химическую реакцию и привести к непредсказуемым последствиям. Мужчина задыхался от разрывающих его ощущений и ожесточенно рычал сквозь стиснутые зубы.       Раздраконенный вид Куоритча действовал на парня одуряюще, заставляя дрожать от желания. Они ходили по краю, балансируя на грани возможного. Эти безумные и резкие покачивания, позволяющие тереться друг о друга возбужденными членами, пусть даже через слои одежды, приводили Сокорро в восторг, который он не мог выразить словами. Но в его взгляде полыхало чистое наслаждение.       Внезапно движения прекратились — военный замер, резко остановившись, и разжал руки. Беглый взгляд нетерпеливо выгнувшегося юноши, горячо дышащего от тесного контакта, выцепил отчетливую твердую выпуклость под черным термокостюмом, в районе паха полковника.        —Пошел вон, — хрипло процедил Куоритч, с трудом вернув приказной тон, и дико оскалился, скривив губы, от чего обнажился край пурпурной десны над клыком.        — Да нравится тебе, н-р-а-в-и-т-с-я! — возмущенно запротестовал Паук, дернувшись, словно от удара, и неверяще уставился на искаженное от поглощающей ярости синее лицо темными узорчатыми полосами.       И озлобленно по-на'вийски зарычал, демонстрируя белые зубы. На что получил легкую оплеуху в ответ, от которой спутанные волосы колыхнулись, мазнув по щекам. Следом на лицо парня была грубо надета маска и открыт кислородный клапан.       — Живо, — рявкнул Куоритч, обжигая полным ненависти взглядом, и распахнул дверь машины.       Дважды просить не надо было — разгоряченного Сокорро с его горячих бедер как ветром сдуло. Грубо хлопнула дверь. Раздался вопль — Паук, не зная про высоту посадки, шагнул из внедорожника, упав прямо в холодную растаявшую воду, не так давно бывшую снегом. Полковник мрачно глянул на эту картину, невольно задержав взгляд на изгибах красивого тела, и безжалостно захлопнул дверь.       За лобовым стеклом мокрый Сокорро уже вылез из воды и, вскарабкавшись на толщу снега, направился в сторону базы, размашисто шагая по сияющему и тихо поскрипывающему белоснежному полотну. Его мокрое туловище блестело в свете местного солнца. Изредка мальчишка оглядывался и гневно кричал что-то непонятное на на’вийском. Пару раз даже показал кулак с поднятым средним пальцем.       Еще несколько минут полковник провел в одиночестве, глядя на отражение светлого неба в оконном стекле, приложившись к собственной маске и жадно втягивая воздух. В нижней части термокостюма было мокро от смазки. Злость и возбуждение медленно, но верно уходили, уступая место оцепенению, которое накатило, когда он понял, что снова произошло. И что могло произойти.       Следом подкралось осознание — Сокорро отправился на базу полуголым, в одних военных штанах, оставив свитер и куртку во внедорожнике.       Прекрасно.       Рассвет кончился. Местное солнце стремительно заявило свои права на небесный свод, радостно освещая Пандору, отчего полковник Куоритч сощурил желтые глаза. Он еще не знал, что с юга на них стремительно надвигается вереница мрачных снежных туч, не предвещающих ничего хорошего. Над бескрайними заснеженными землями уже пронеслись новые волны ледяного воздуха, более холодного, чем прежде. Приближалось нечто угрожающее и безжалостное.