Snowblind

      В голове не укладывалось, что Майлза-младшего нет. Сокорро могли успеть забрать синие соплеменники Салли, пока военный ходил по базе. Или мальчишка просто сбежал, осознав, что то, чем они занимались, было неправильным и запретным. Но ведь еще полчаса назад парень был вполне доволен, что было видно и по его лицу, и по поведению. И это так не было похоже на Паука — исчезнуть, не подарив на прощанье ни насмешек, ни унижения, ни недовольной пародии на на’вийское рычание.       Сердце Куоритча обливалось кровью. В глубине души он чувствовал, как увяз в одиночестве, поглощающем его, словно зыбучий песок. Он понимал, что не имел никакого права поддаваться этим неправильным желаниям своего тела. Ему не было никакого оправдания. Пусть даже он и не воспользовался своим мальчиком так, как ему хотелось, и не принуждал к оральным ласкам. Это было из того сборника запретных желаний, касающегося естественных потребностей, страницы которого лучше не листать. Но та граница, переступать которую не стоило, все же была перешагнута.       У полковника с моралью всегда были весьма напряженные отношения, однако сейчас что-то ныло где-то в районе сердца. Он решил подумать об этом завтра.       А вот Сокорро, внезапно воспылавший к нему таким желанием, вызывал вопросы. Было ли это виной юношеских гормонов или тем, что у Куоритча было такое же синее тело, как у На'ви, с которыми Паук жил?       Возможно ли то, что они не совсем приняли парня, и он не мог завести отношения в силу цвета кожи, размеров, биологического вида или чего-то ещё. Существовал ли расизм на этой планете, находящейся от Земли в четырех с половиной световых лет? Вряд ли, иначе, ребенок не поклонялся бы древнему дереву вместе с ними. Будучи угнетаемым, с таким характером он бы кусал за хвосты всех не принявших его существ. Хотя, кто знает, может, он так и делал.       Военный ступил на улицу, слушая возникший под собой хруст ломающихся хребтов снежинок. Сияние снега на несколько мгновений ослепило его, заставив зажмуриться. Перед глазами мелькнула поляна и остатки замерзшего леса. Ветер тут же скинул с него капюшон, неприятно швырнув в лицо ледяную пыль, которая, коснувшись теплой кожи, тут же превратилась в мельчайшие капли воды. Куоритч, натянув обратно капюшон, мех которого то и дело бил его по щекам, колыхаясь от бесчинства ветра, услышал скрип снега неподалеку и приоткрыл глаза.       Местное солнце, являющееся Альфой Центавра А, постепенно скрывалось за гигантским синим Полифемом, голубые разводы и спирали на котором явно создавал не слишком трезвый художник. Желтое светило сияло ярче, чем обычно, заливая светом всю местность. По которой Майлз Сокорро, будучи гораздо легче Куоритча, с легкостью носился, с удовольствием взбираясь на сугробы и проваливаясь в них не по колено, а лишь по щиколотку. Он то и дело бросался на них грудью, кувыркался через голову, съезжал со снежных холмов и всячески бесился, издавая шум, но, одновременно, создавая вокруг себя непередаваемый уют.       Взгляд полковника потеплел на несколько градусов, а губы тронула легкая улыбка. Он наклонился, закинув штурмовую винтовку на плечо, схватил горсть липкого снега и, разделив на две части, сжал в ладонях. Пользуясь тем, что увлеченный Сокорро его еще не заметил, Куоритч задержал дыхание, прицеливаясь, и метнул снежный шар юноше в спину.       — А-ай! — протянул парень, тут же обернувшись в сторону источника удара, так и не поняв, что это было.       Рекомбинант занес руку для броска снова.       — Что ты делаешь? — недоуменно дернул бровями парень, направляясь к полковнику.       — Uvan sì, — мужчина ласково улыбнулся, а его голосе прорезались смешинки. — Или тренируюсь. Все зависит от точки зрения.       Он швырнул второй ком прямо в грудь Сокорро, который смачно разбился о нее, окропив лицо и оставив на темно-зеленой пятнистой куртке белое месиво.       — Спорим, что не попадешь в меня? — военный показушно согнулся, выдернув кусок с поверхности заснеженной равнины, и неторопливо смял его ладонями.       Холод острыми иглами вгрызался пальцы, заставляя кожу покрываться мурашками. Но Куоритч сейчас не обращал никакого внимания на это.       Паук тут же бросился повторять его действия. И вот уже первый снежок полетел в высокого мужчину, который не увернулся, а лишь с хитрой ухмылкой поймал летящий объект длинными пальцами, и отправил его в Сокорро. Молодой человек едва успел отскочить, сойдя с траектории обратного полёта.       — Nìketìmwiä! — завопил он, метаясь по местности из стороны в сторону, стараясь не попасть под удар от полетевших следом комьев.       — А кто сказал, что я играю честно, — почти нежно улыбнулся полковник, явно довольный происходящим, и поддразнивающе рассмеялся, обнажив белые клыки. — В этом и есть жизнь, ‘eveng.       Майлз-младший зарычал и бросился в его сторону, по пути хватая с торчащего сугроба снег.       Полковник состроил весьма удивленные глаза. Даже его хвост приподнялся вертикально, передавая волнение. Ловко развернувшись, военный рванул прочь от мчавшегося на него парня. Он бежал, проваливаясь ногами в снег, но высоко приподнимая колени, чтобы двигаться быстрее, однако со стороны это выглядело настолько забавно, что Сокорро за его спиной то и дело заходился в смехе. Правда, швыряться снежками не забывал. Его голос и шаги, от которых скрипела затвердевшая белая корка под ногами, становились всё громче по мере приближения, когда Куоритч развернулся и бросился на парня, с легкостью завалив его на лопатки. Правда, всем телом он на него так и не навалился — оседлал, больше ногами удерживая себя, и уставился на юношу под собой.       — Попался, — констатировал он на полном серьёзе, а потом махнул большой ладонью по поверхности снежного покрова, закидывая его на прозрачную маску Паука, к которой прилипло несколько снежинок.       — Отпусти меня, — парень задергался под ним, отряхивая мех капюшона и прозрачный, но то и дело запотевающий экзокомплект.       — Скр-р-р, скр-р, скр-р-р-р, — раздались странные стремительно приближающиеся звуки, которые сначала пытались наполнить собой воздух, растянувшись по нему, но, словно споткнувшись о холод, соскользнули вниз, принявшись создавать метельчатые узоры на заснеженной плоскости.       — Тихо. Ты слышал? — встревоженно произнес военный, с легкостью перехватив в воздухе маленькие руки, и попытался вслушаться в подозрительные звуки, которых больше не было слышно, зато прямо под ним отчетливо раздавалось недовольное сопение Сокорро.       — Всё, что я слышал, это твой проигрыш, — он продолжил извиваться под ним, и уже смог высунуть одну ногу, принявшись пяткой ботинка лягать крепкую грудь Куоритча.       — Так хочешь победить? Упорный мальчик, — одобрительно хмыкнул военный, разжав руки, тут же активно завилял заведенным к Майлзу-младшему хвостом, сметая новую порцию снега на молодого человека.       Сокорро отряхнул маску на лице, не забывая дрыгать ногой, попадая ей то в лицо, то в плечо склонившегося к нему полковника, который лишь морщился от этого, когда не успевал увернуться. Мальчишка схватил руками снег и, даже не сминая его в комки, начал бросаться им в весело смеющегося Куоритча, заставляя того фыркать и отплевываться от снежной пыли, сощурив глаза. Мужчина не отставал, закидывая его в ответ.       Они оба махали руками, отбивая снежные удары друг друга и нанося новые, и поединок постепенно приобретал захватывающий дух характер, при этом напоминая доросшую до голливудской комедии драку двух старичков при вечернем свете концертно-танцевального зала в эпоху романтизма. Движения Куоритча были плавными и ленивыми, в то время как Паук начал прикладывать гораздо больше силы, чтобы закидать военного снегом. Но он больше засыпал им самого себя, чем отца.       Майлз-старший весело сверкнул глазами и перехватил ладонями обе замерзшие руки юноши, сведя их над маленькой головой Паука, после чего сжал его конечности уже одной. Смех полковника разнесся по поляне, перекрывая встревоженные вопли странных существ из леса. Военный улыбался во весь рот, обнажив крупные белые зубы. Запорошенный снегом Сокорро выглядел весьма умилительно. Торчащие из капюшона пряди его длинных спутанных волос были покрыты инеем.       —Освободи! — парень издавал рычащие звуки, но это был, скорее, недовольный рык, чем грозный.       Куоритч наклонился ближе и постучал по запотевшей маске — жар от загнанного дыхания Паука еще не успел выветриться.       — Ra’un? — поинтересовался он, поглаживая длинными пальцами по стеклу маски.       — Kawkrr, — боевой дух Сокорро был воистину силен, и слова полковника отозвались в нем ответным устрашающим рычанием.       — Ой, ой, — широко улыбнулся мужчина и запихнул горсть снега за ворот куртки парня, который взвизгнул от неожиданности и начал извиваться под ним всем телом, то и дело проезжаясь одной ногой по его ляжке. — Что, не получается?       Военный откровенно веселился, смотря на жалкие потуги Сокорро, который вытащил из-под полковника ногу и закинул вместе со второй на удерживающую его синюю руку.       — Маленькая обезьяна, — ухмыльнулся полковник, смотря на болтающуюся задницу в воздухе, и легонько ущипнул ее. — Тебе не выиграть.       Юноша дернулся на его руке и весело захихикал, когда Куоритч начал тыкать его длинным пальцем в бок, желая, чтобы Сокорро сам свалился. Но Паук изо всех сил старался удержаться и освободиться, несмотря на то, что силы были явно неравны. Однако, полковник невольно был восхищен воинским духом Майлза, его упорством и энергией. Надо отдать Салли должное, что его мальчишка не вырос размазней. Это поражало.       Мелькнувшая в мыслях фамилия Джейка вытолкнула его из реальности на несколько мгновений, невольно вынуждая вспомнить, что Салли надо убить, а не отдавать ему должное.       Руку резко прострелило болью, заставив полковника дернуться. Следом последовал удар в торс, но он ощущался как-то слабо. Но мужчина отвлекся от мыслей. Радость, которая была и без того редким гостем, в одно мгновение сошла с его лица, чьи черты стали острее и суровее. Растянутые в улыбке губы плотно сжались, а их уголки немного опустились вниз. Веселье в его сияющих желтых глазах, начавших приобретать зеленоватый оттенок с наступлением сумерек, резко потухло. Как погасшее на ветру пламя, уступив место тяжелому взгляду.       Подтянувшийся по его руке юноша, до этого вцепившийся в его запястье своими белыми зубами, уже разжал челюсти. Его потряхивало. Взгляд был мутным и каким-то загробным, словно на него смотрел живой мертвец. Через юное лицо тянулись два черных полимерных держатели прозрачной плексигласовой маски, сдвинутой к уху. Остатки поверхностного дыхания едва ощущались на коже военного.       — Майлз! — страх был отчетливо слышен в голосе, когда Куоритч разжал ладонь, выпуская руки юноши, и схватился за экзокомплект, возвращая его на маленькое лицо. — МАЙЛЗ!       Карие глаза закатились под верхние веки. Дрогнули ресницы, опускаясь, и молодое тело обмякло.       Неужели прошло больше двадцати секунд?       Сердце бешено стучало в висках, отдаваясь в животе, а руки тряслись. Горячий пот заливал лицо и не успевал замерзнуть на морозе, каплями стекая к шее, оставляя влажные дорожки.       Четыре минуты, означавшие смерть, не могли успеть пройти, однако, полковник беспокоился. Он резко повернул предохранитель внизу маски, в несколько раз усилив подачу кислорода, и жестко затряс за плечи своего мальчика.       В этом мире у него остался только сын — это все, что его волновало. Родной, но до ужаса чужой. Он был живым напоминанием их прекрасной любви с Паз. Он был той энергией, к которой его безудержно тянуло. Несмотря на то, что они были друг другу незнакомцами, несмотря на полное несовпадение жизненных и религиозных взглядов, несмотря на принятые решения, которые сделали их теми, кем они являются сейчас.       Адреналин плескался в его крови, замедляя восприятие времени. Пять секунд неторопливо растянулись на десять, которые превратились в пятнадцать, потом в двадцать, в то время как для Куоритча прошло уже как минимум пять минут. Поверхность холодной прозрачной маски едва запотевала — редко, со слишком большим интервалом. Если бы не внимательность, полковник бы решил, что Майлз не дышит.       Дневной свет звезд больше не заливал местность, отчего снег не слепил глаза. Лишь редкие снежинки изредка сияли в тусклом свете небольшого оранжевого диска Альфы Центавра B, рядом с которым располагался гигантский голубо-синий Полифем, занимающий половину небесного свода. Поверхность Пандоры была окутана сумерками. Мороз крепчал, то и дело похрустывал снег в лесу, а ветер усиливался. Глаза Куоритча в сумерках горели зеленым, а его голос звучал все выше громче и резче.       — Дыши, дыши, — полковник в ярости заскрежетал зубами, грубо задев клыками нижнюю губу, из которой потекла кровь.       Он ткнулся сжатой в кулак ладонью в маленькую грудную клетку — принявшись осторожно надавливать на нее, импровизируя на ходу. Снег под парнем, после каждого надавливания на него, на разные лады заходился в раздражающем слух скрипе и треске, позволяя все больше и больше все больше погружать Сокорро в себя.       С достаточной ли силой он жмет на грудь? Полковник не видел результатов своих действий, помимо того, что он все сильнее вгонял сына в заснеженную поверхность. Ощущать собственную беспомощность было отвратительно. Куоритч умел оказывать первую помощь, но находясь в человеческом теле. А сейчас эти гигантские ладони, новая сила и свалившийся на голову снег не позволяли ему следовать привычным инструкциям. Он надеялся, чтобы Пауку не понадобилось искусственное дыхание, это было бы очень большой проблемой для его нового тела, дышащего не кислородом. Мужчина быстро прикинул, что делать в таком случае — можно будет попробовать вдыхать воздух из маски юноши, и, задержав дыхание и зажав парню нос, и выдыхать ему в рот.       Времени бежать до базы по таким сугробам не было. Он просунул напряженную руку под спину юноши, создавая подобие твердой поверхности. Второй ладонью он вновь надавил на грудину.       Один толчок рукой. Второй. Третий. Майлз-младший не шевелился. Лишь покачивался черный мех на капюшоне под его головой, сейчас выглядящий больше белым. Изредка сползали друг на друга запорошенные снегом пряди скрученных волос, создавая видимость движения.       Куоритч то и дело в надежде приподнимал хвост, завидев это. Но это лишь его собственные реанимационные движения отдавались в маленьком теле. Присмотревшись к экзокомплекту на лице Сокорро, он принялся отсчитывать секунды между запотеванием органического стекла. И с удивлением обнаружил, что время между выдохами уменьшилось.       Его уши радостно дернулись, и это настроение передалось хвосту, который затрясся, шлепая покрытой инеем кисточкой о снег. С тяжелым вздохом Куоритч поднялся с колен, бережно удерживая Майлза-младший под лопатки и колени. Безжизненно болтались маленькие конечности юноши в воздухе, вызывая легкую грусть у полковника, однако, тот утешал себя тем, что это временно и его малыш жив.       Мужчина, проваливаясь в снег по колено, направился обратно к базе. Но там его ждал ужасающий сюрприз — старый код доступа, полученный им четырнадцать лет назад, не сработал. Майлз все еще в себя не пришел. Адреналин в крови больше не ощущался, а жар тела полковника уже почти выветрился. Ночевать с парнем в богомерзких и опасных джунглях он не собирался.       Разбить огромное окно базы он, конечно, при должном усилии и сообразительности мог бы, но это было глупо. Военный такую утечку воздуха изолировать без инженеров не смог бы, и строение лишилось бы и тепла, и кислорода. Оставалась надежда на запасной вход, созданный из двух дверей. Специально на случай, если что-то случится, можно было вскрыть первую дверь, а вторая, герметичная, не запиралась.       Полковник прижал сильнее к себе сына и ринулся сквозь усилившийся снегопад. Ветер, раздраженно дул ему навстречу и отвешивал оплеухи. Обильно валил снег, снижая видимость дальше десяти метров к нулю. Метель отчаянно старалась замести глубокие следы Куоритча, но ей никак это не удавалось. Капюшон снова слетел, сброшенный резким потоком воздуха.       Военный шел и не понимал причин такого идиотского поступка Майлза. Ему оставалось лишь гадать, что это было — бесстрашие и вера в себя или глупость. Такие как Сокорро гибли в бою гораздо чаще. Они сражались отважно, словно у них за спиной было еще девять жизней. Они жертвовали собой ради чего-то большего, чем они сами. Они забывали о себе, храбро обращаясь с надвигающейся смертью лицом к лицу. Но именно эти безумцы вели безжалостный и беспощадный бой, из которого часто живым не возвращался никто, даже они сами. Они без раздумий отправлялись на опасные миссии в темные пустоты космоса, чтобы никогда не вернуться. Полковник же такое старался не допускать в своей команде, прививая жертвовать собой только в исключительных случаях и безвыходных ситуациях. И его совершенно не радовало то, что его сын только что чуть не умер от своей же дурости. И даже не на поле боя.       Куоритч вынырнул из мыслей, заметив, что ему в лицо несется что-то маленькое и светящееся. Плохо помня курс местной флоры и фауны, он посторонился, пропуская это создание с тонкими щупальцами, похожее на медузу. Даже немного посочувствовал — снега и порывы ветра то и дело бросали эту кроху из стороны в сторону. Оказавшись за спиной военного, оно обогнуло его по дуге и влетело прямо в лицо, распластав свои многочисленные лапки.       — Отвали, — замотал головой мужчина, стараясь сбросить с себя эту неведомую хрень, которая явно могла и лицо ему сжечь, и в ухо заползти.       Шли секунды, но существо не предпринимало никаких попыток причинить боль. Куоритч перехватил Майлза одной рукой, стряхнув снег с одежды, и придал тому вертикальное положение, собираясь проверить, как дела у его мальчишки, но тот зашевелился от рывка. Не открывая глаза, обхватил полковника руками за шею, зарывшись лицом в капюшон. Завозился, скользя ногами то по воздуху, то по узким бедрам, явно не осознавая, где находится. Мужчина лениво толкнул его ногу, забрасывая себе на талию, и со второй такой попытки молодой человек ухватился за нее сначала одной, потом другой нижней конечностью.       Освободившейся рукой военный снял с лица светящуюся медузу и отбросил в сторону. Но создание полетело не по заданной траектории, а к лесу, который в этой части базы почти граничил с ней. И зависло в воздухе, покачиваясь от задевающих его снежинок.       — Лети куда летело, — он повернулся к нему спиной и шагнул в сторону базы, но создание вновь появилось перед ним, шевеля многочисленными лапками, и медленно поплыло, указывая направление. — Мне не туда.       Он дернул большой рукой в сторону медузы, собираясь размазать её между синих пальцев, когда увидел, как прямо в нескольких шагах перед ним торчит над поверхностью снега что-то темное и блестящее, напоминающее часть огнестрельного оружия. Сквозь падающий снег отчетливо разобрать, мерещится ли ему это или нет, было сложно. Полковник пошевелил ушами, задумчиво наклонив голову немного вбок, присматриваясь. И направился вперед, совершенно забыв про светящееся создание.        Сиял в тусклом свете покрытый льдом кусок бортового ручного пулемета. До лба доставал Куоритчу незамеченный до сего момента, покрытый инеем держатель ракетной установки "земля-воздух". Самих ракет не было.       Куоритч узнал большое транспортное средство не сразу, лишь после того, как стряхнул немного снега, разбираясь в размерах. И весьма обрадовался, задергав хвостом. Для такого транспорта у него имелся универсальный ключ-карта. Перед ним абсолютно точно находился занесенный снегом внедорожник для противовоздушной обороны, который наполовину утонул в снегу. Продавив ногами в разных местах белый покров, Рекомбинант постучал носком ботинка по виднеющемуся металлу двери. Затрещала ледяная корка, покрываясь трещинами. И, прижав к себе Майлза покрепче, принялся вдохновенно топтаться на месте и разбрасывать ногами снег, то и дело отрывая рукой от двери лед.       Нужно было лишь очистить достаточно места для открытия двери — у внедорожника имелись специальные режимы на все случаи жизни, которые справятся даже с проблемой вроде таких снежных баррикад.       Через пятнадцать минут Куоритч уже сидел на водительском сиденье, устроив Сокорро на своих коленях, и прогревал вездеход, не забывая наполнять его кабину кислородом. Через тридцать — стянул теплую уличную одежду с себя и юноши и нацепил собственную маску для дыхания на шею, успев приложиться к ней. Через сорок — проснулся Паук, начав возиться на нем, пытаясь понять, где находится и почему сидит, оседлав бедра военного.       Но у полковника не было сил даже разговаривать, не то, что ругаться — его сморило от насыщенных событий этого дня. А еще было нечто уютное в том, что он прижимал Майлза к себе и тот не сопротивлялся. Устало приоткрыв светящиеся в темноте зеленым цветом глаза, Куоритч недовольно дернул синим хвостом, шлепнув Сокорро по ляжке. И удобнее обнял, почувствовав, как маленькое лицо прижалось к его груди.       Через час он уже спал, не обращая внимания на прикосновения теплых ладоней к своему лицу. Легкие поцелуи в нос и израненные собственными клыками губы он тоже пропустил, смотря заслуженный сон без сновидений.