Научные изыскания Альфреда, призванные развенчать или подтвердить наиболее распространенные мифы о вампирах

Графу фон Кролоку не нужно было уметь предсказывать будущее, чтобы знать наверняка, к чему приведет его минутная слабость в отношении новообращенных вампиров: к разрушению замка, и ни к чему иному. Поспорив с самим собой на новое оборудование для совместных исследований с профессором Абронзиусом, он ставил на дуэт своего сына и Альфреда. Эти двое всегда, как ему казалось, стремились разломать и разрушить все, чего касались их деятельные натуры, будь то нечто материальное или эфемерное, вроде мечты графа о спокойной размеренной жизни. Граф фон Кролок жил на этой грешной земле слишком долго, ему ошибки были простительны. И все же. Сбрасывать со счетов милых и трепетных дам тоже не стоило. — Тяжелый какой! — послышался из коридора сдавленный голос Сары. Насторожившись, граф со стуком отставил кубок с кровью, не успев сделать и глотка. Металлический запах щекотал ноздри — за многие годы он даже начал ему нравиться, — но аппетит почему-то моментально исчез, уступив место неясной тревоге. Герберт покосился на него и приподнял бровь. Одну. Все начиналось с нее — с этой брови. — А нам не влетит? — уловил чуткий вампирский слух вопрос Магды. И это точно звучало так, словно в коридоре замышляется нечто преступное. Герберт с готовностью присоединил вторую бровь к первой и стал выглядеть до крайности заинтригованным. Они перекинулись с Альфредом безмолвными взглядами, и граф решился. Тихонько он отодвинул кресло от стола и прислушался. Шепот, задорное хихиканье, какие-то шорохи. Ничего хорошего такие звуки обычно не сопровождали. Вспомнив про кровь, он залпом осушил кубок, пока она не испортилась, поднялся и стремительно прошагал к двери. Молодые люди, снова переглянувшись, последовали за ним, даже не пытаясь скрыть своей заинтересованности. В замке царила подозрительная тишина, потом вдруг что-то металлически лязгнуло. Рывком отворив дверь в коридор, граф выглянул и застал девиц на месте преступления: они уже готовились метнуть массивный топор в деревянного болвана, к созданию которого явно приложил талантливую руку Куколь. Метнуть топор. Посреди коридора. В замке. За спиной громко ахнул Герберт. Онемевший от возмущения, растерявшийся граф ощутил, как на затылке приподнимаются волосы. И даже, возможно, начинают шипеть. Девушки застыли тоже, всем видом излучая доброжелательность и невинность. Эту картину портил топор, который Сара по-прежнему крепко сжимала в нежных руках. — Мы все объясним, — пискнула Магда, отвечая на невысказанный и вполне справедливый вопрос. — На улице дождь, — поспешила объяснить Сара, даже не думая избавиться от топора. — Мы хотели проверить, насколько сильными стали, и вот… Альфред проводит эксперименты, и мы тоже… Граф фон Кролок сделал четыре размашистых шага, вынул топор из ее мигом ослабевших рук и, не целясь, метнул его в манекен. На пол упали две половинки деревянного болвана, а сам топор, вращаясь, со звоном вошел в каменную кладку, пригвоздив к стене гобелен со сценой охоты. Герберт издал высокий, полный ужаса и страдания звук: этот гобелен когда-то выбирал лично он и очень им гордился. — Вот вам эксперимент, — коротко выдохнув, сказал граф, поджал губы и крикнул: — Куколь! Горбун тут же материализовался откуда-то из-за угла, подтверждая теорию графа о его участии в этом бесчинстве. — Убери, пожалуйста, это безобразие, — распорядился граф. Гнев после метания топора растворился, будто весь был вложен в этот короткий яростный бросок. Куколь засуетился, спеша исполнить поручение. Остатки болвана явно пойдут на растопку камина, а топор… Альфред рискнул попробовать вытащить его из стены, но ничего не вышло: тот держался крепко, будто всегда был элементом кладки. Девушки гипнотизировали его взглядами, не решаясь подать голоса. — Вампирские силы существуют! — шепотом восхищался Альфред, уже весь в мыслях об открывшихся перспективах. Герберт безмолвно взирал на испорченный гобелен и кусал губы. Графу почти стало его жалко. Он вздохнул, передернул плечами и вернулся в столовую. Настроение улучшалось с каждой секундой: ему чертов гобелен никогда не нравился. Как кстати ему подвернулся этот чудесный топор.