Научные изыскания Альфреда, призванные развенчать или подтвердить наиболее распространенные мифы о вампирах

— Кидаться топорами я, конечно, не буду, — пробормотал Альфред, приобретая с каждой секундой все более воодушевленный и решительный вид. Герберт содрогнулся. Этот взгляд был ему знаком. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего, поэтому было бы не лишним заранее узнать, к какому уровню морального истощения придется готовиться в этот раз. Он осторожно высвободил из ладони Альфреда гребень для волос и на всякий случай отшвырнул подальше. Тот со стуком приземлился где-то за креслом, да и черт с ним. — А что ты будешь делать? — поинтересовался Герберт. С инцидента с топором прошло уже много времени, и ничто не предвещало. Однако подспудное чувство, что это еще не конец, не оставляло Герберта с самого начала, и вот. Вот! Пора записываться в гадалки и брать за это деньги. Правда, всегда существовала вероятность быть битым за исключительно мрачные предсказания, но кто не рискует… — Вампирская сила, — непонятно и оттого еще более жутко пояснил Альфред. Его взгляд подернулся мечтательной дымкой, и от этого у Герберта самым натуральным образом встали дыбом волосы. Он пригладил рукой особенно впечатлившиеся пряди и ласково спросил: — Альфред, милый, ты не мог бы изъясняться понятнее? О том, что он уже готовился объясняться с отцом по поводу разрушенного по камешку замка, он стоически промолчал. Рано или поздно это все равно случится, но лучше уж поздно. Во всяком случае, не от руки Альфреда. Исследования отца с профессором Абронзиусом тоже выглядели весьма подозрительными, и можно было еще поспорить, чьи именно оставят их компанию без крыши над головой. Хорошо, что ему уже некуда седеть. Кто бы мог подумать, что когда-то он будет жить в компании искренне увлеченных своей деятельностью ученых, и это окажется настолько ужасно! — Меня не оставляют мысли, что моя физическая сила возросла по сравнению с тем, что было раньше, — послушно объяснил Альфред, прямо взглянув на него. Ох уж эти сияющие энтузиазмом глаза! Герберт душу бы отдал за возможность и дальше видеть Альфреда таким. — Но метание топора — немного не мой метод, — продолжал Альфред, растерянно посмотрел на свои пустые руки и нахмурился. — Где гребень? — Не знаю, — не моргнув глазом ответил Герберт. Он уже почти жалел, что попросил именно Альфреда заплести ему косу. Возможно, если бы не чертов деревянный гребень, он бы не вспомнил про топор… — Хочу попросить тебя или твоего отца побороться со мной, — задумчиво проговорил Альфред. С каждым словом он становился увереннее, словно эта идея ему все больше нравилась. — Понимаешь? — Не очень, — опешил Герберт. В его воображении это выглядело немного странно. Об отце он не думал, а вот о себе… ну как он мог бороться с Альфредом? Он же сразу начнет поддаваться, лишь бы порадовать его. — Смотри, — с готовностью начал объяснять Альфред, в волнении начиная расхаживать из угла в угол. Ночные тени обрисовывали его фигуру, придавая ей какого-то призрачного очарования. — Я не могу попросить профессора, Шагала или кого-то из девушек. Они тоже были раньше людьми. Тем более я ни за что не стал бы… драться с женщиной. — Благородно, но глупо, — вставил Герберт постно. — Ты еще не сталкивался с женщинами-вампирами. К счастью. Альфред отмахнулся. — Твой отец очень силен, если судить по тому, что я видел, — продолжил он. — Думаю, и ты тоже. В своей смертной жизни я был… скажем так, не очень хорош в драках. Так что я сразу пойму. Герберт кисло покивал. Перед его мысленным взором уже разыгрывалась комедия в трех актах: отец выслушивает просьбу Альфреда, отец громко хохочет над просьбой Альфреда, отец поддается Альфреду. Просто забавы ради. — И как ты себе это представляешь? — Вот именно! — горячо согласился Альфред, останавливаясь. Лицо его сияло улыбкой. — Поэтому я хочу, чтобы это был ты. Знал бы Альфред, как сильно Герберт хотел услышать эти слова! Только в другом контексте… — Родной мой, — деликатно начал Герберт. — Ты понимаешь, что мы с отцом… гораздо старше тебя? И мы были вампирами куда дольше. — Хочешь сказать, что сила приходит со временем? — Нет, хочу сказать, что когда мы были людьми, то… — ох, к черту! — Отец и человеком был чудовищно силен. — То есть никаких вампирских сил на самом деле не существует, это ты хочешь сказать, — насупился Альфред. — Как раз наоборот, — поспешно отозвался Герберт. — Но… их надо развивать, как и человеческие. Мы просто более выносливы и ловки, вот и все. Если хочешь, я буду заниматься с тобой. Альфред задумчиво покивал, очевидно слабо соображая, что вообще предлагает Герберт. Ему, ученому юноше, явно книги были милее физических упражнений. Потом его взгляд вдруг сделался цепким. — Герберт, сколько тебе лет? Тот снова пригладил волосы, только в этот раз жест был скорее кокетливым. Губы расползлись в саркастичной ухмылке. — А на сколько выгляжу, милый Альфред? Тот внимательно осмотрел его с ног до головы, и Герберт занервничал. — Предпочту оставить умозаключения при себе, — наконец, вынес вердикт Альфред. Герберт подавился воздухом. — Ну ты и хам, — недоверчиво покачал он головой, а потом, заметив, что Альфред лукаво улыбается, разозлился еще сильнее. — Подначиваешь меня! Альфред поднял руки в жесте поражения и сквозь смех произнес: — Прости, выглядишь ты слишком хорошо для старикашки. Боюсь ошибиться. Давай лучше продолжу плести тебе косу. Герберт молча указал пальцем за кресло, и Альфред отыскал там гребень. Снова сев позади, запустил пальцы в его волосы, бережно разделяя пряди. Ну каков плут! — Знаешь, у меня для тебя есть еще один миф про нас, вампиров, — спустя несколько минут сладким голосом пропел Герберт. — Я даже готов помочь тебе его проверить. Альфред закончил плести косу и подал маленькое ручное зеркальце, чтобы он смог оценить работу. Герберт придирчиво рассматривал свое отражение и увидел, что при его словах глаза Альфреда снова загорелись. Молчание затянулось, и Альфред нетерпеливо пересел, чтобы видеть его лицо. Он выглядел крайне заинтригованным и оттого еще более хорошеньким. — О чем речь? — О нашей мужской силе, милый Альфред, — мстительно выговорил Герберт, наслаждаясь каждой секундой, что Альфред молча открывал и закрывал рот, не в силах выговорить и слова от смущения.