Научные изыскания Альфреда, призванные развенчать или подтвердить наиболее распространенные мифы о вампирах

Первые заморозки в этом году случились раньше обычного: ноябрь еще не перевалил за середину, а вода в бочке, подставленной под желоб, покрылась тонкой корочкой льда. Альфред задумчиво сощурился на медленно сереющий горизонт и, не сумев отказать себе в маленькой слабости, ткнул пальцем в наледь, утопив ее под толщей воды. По коже побежали мурашки, и он тут же сунул руки в карманы, пытаясь отогреть. Замок постепенно готовился отойти ко сну. Куколь планомерно обходил жилые комнаты, проверяя, везде ли закрыты ставни, задергивал шторы, гасил свечи и керосиновые лампы, оставлял где нужно воду и выполнял мелкие поручения. Альфред так и не смог допытаться ни у него, ни у графа фон Кролока, кем или чем он являлся на самом деле: на вампира Куколь не походил, так как с легкостью передвигался при солнечном свете, да и вообще неизвестно, требовался ли ему сон. Когда бы Альфред ни натыкался на него, Куколь неизменно бодрствовал и занимался делами: полировал зеркала, плотничал или ухаживал за лошадьми в конюшне у дома. В распоряжении фон Кролоков было два тяжеловоза, такие ухоженные и сытые, что условиям их содержания, пожалуй, позавидовали бы самые породистые рысаки. — А перед кем здесь распускать хвост? — хмыкнул граф фон Кролок на удивленный взгляд Альфреда. — И так все боятся. А про Куколя так и не рассказал. Неопределенно пожал плечами и махнул рукой, мол, придумай сам, мой юный друг. — Понятия не имею, дорогой, — откровенно ответил на вопрос о Куколе Герберт, поднимая на Альфреда немного уставший взгляд — он занимался с Сарой французским, решив, что ей непременно в жизни пригодится знание как минимум еще одного языка. — Он как будто всегда был здесь. Учитель из виконта был не особенно терпеливый, но старательный. Сара эти занятия всецело одобряла. Альфред знал, что у нее были скрытые мотивы: ей самой хотелось читать те чудесные модные журналы из библиотеки, а не просить переводить заинтересовавшие ее статьи графа или Герберта. — Не сидеть же без дела, — азартно отзывалась она, склонившись над потрепанным учебником, пока Герберт подбирал ей подходящую литературу. На днях Куколь привез в замок выписанный профессором микроскоп — одну из самых современных моделей, и они с графом фон Кролоком совсем перестали показываться на глаза остальным, лишь время от времени вспоминая о необходимости питаться. Альфред даже завидовал такому азарту: профессор Абронзиус всерьез загорелся идеей изучить кровь вампира, а поскольку материала для исследований у них в замке было хоть отбавляй, дело шло довольно бойко. Сам он долго раздумывал, готов ли к следующему этапу собственных изысканий, и пришел к выводу, что как минимум должен попробовать. Было страшно, но в то же время он понимал, что игнорировать самый важный, самый главный миф о вампирах было бы непростительно с его стороны. Поэтому он выбрал сегодняшнее утро: холодное, сумрачное и пасмурное. Даже если солнце не сможет пробиться сквозь набрякшие тучи, у Альфреда уже появится повод для раздумий — существует ли разница между прямыми солнечными лучами и пробивающимися сквозь дымку. Будет ли эффект? Если да, то какой? В то, что его сожжет дотла в первые же мгновения, Альфред не верил, иначе не пошел бы на это. Вдобавок он немного соскучился по естественному свету и был бы не прочь застать наступление утра. Он стоял на пороге замка, терпеливо дожидаясь рассвета. Небо на горизонте уже начало окрашиваться в нежно-розовый цвет, мороз покусывал за нос и щеки. Изо рта вырывался пар. Альфред потер ладони. Из глубины души подняло голову волнение. Что сейчас будет? Обожжет ли его свет? Сильны ли будут повреждения, если да? Самый краешек солнечного диска показался из-за темнеющих вдали гор, пробиваясь сквозь разошедшиеся тучи. И Альфред… испугался. Сам не понял, почему, но сердце забилось так больно и быстро, что он, не отдавая отчета в своих действиях, шмыгнул внутрь замка и запер дверь. В ушах шумело, горло сдавила паника. Он с трудом сглотнул и поднял взгляд. И наткнулся на Герберта, который с крайне взволнованным видом спускался по лестнице. Увидев Альфреда, он просветлел. Облегчение на его лице читалось так явно, что стало совестно. — Я тебя обыскался, — признался он и тут же нахмурился. — Подожди-ка. Альфред виновато вжал голову в плечи, зная, что Герберту не понравится то, что он скажет. И что он далеко не дурак, сможет сложить два и два, после чего разразится целой тирадой. Герберт нахмурился еще сильнее. Посмотрел на закрытую дверь, потом на Альфреда и изменился в лице. — Только не говори… — Не скажу, — выдохнул Альфред. — Я... не смог. Он стоял, обессиленно привалившись к холодной двери спиной, и чувствовал, как противная мелкая дрожь поднимается откуда-то изнутри. Было неприятно осознавать, что он попросту струсил. Испугался в последний момент, юркнул в укрытие, даже не попытавшись… Лицо Герберта, и без того бледное, стало восковым. Даже тени под глазами как будто сгустились, превращаясь в два черных провала со сверкающими на самом дне звездами зрачков. Он медленно поднял подрагивающую руку, с силой прижал ладонь к сердцу и зажмурился, словно ему сделалось плохо. Альфред подался вперед, чтобы уберечь на случай падения, но тот, покачнувшись, все-таки удержался на месте и сдавленно проговорил: — Нет, нет, все нормально, — он перевел дух. И вдруг взорвался. — Вообще-то ни черта не нормально, зачем я лгу? В его голосе было столько боли и ярости, что Альфред отшатнулся. — Альфред, ты спятил? — вполголоса, чтобы не услышал никто другой, продолжал шипеть Герберт. — Какая вожжа попала тебе под хвост, что ты решил снова рискнуть жизнью? — Я не думаю, что… — начал было Альфред. — Ты не думаешь, — отчеканил Герберт. — Точка. Он сделал несколько порывистых шагов и схватил Альфреда в охапку, прижав к себе так сильно, что у того перехватило дыхание. Он начал возмущенно вырываться, но замер, услышав над головой судорожный выдох. — Никогда, — сипло произнес Герберт. — Слышишь, никогда не смей выходить на солнце один, никому не сказав. Ты даже представить себе не можешь, чего таким чудом избежал. Даже я не представляю, чего ты избежал! — Но мы ведь так и не узнаем, если я не попытаюсь, — прохрипел Альфред, которому начинало ощутимо не хватать воздуха. Герберт мстительно сжал его еще крепче, и Альфред, покорившись, обнял его в ответ. Спина под ладонями была каменной и едва заметно подрагивала. Ему показалось или Герберт действительно поцеловал его в макушку? — Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты пострадал, — тепло выдохнул тот ему в волосы. — В лучшем случае отделаешься ожогами. Тебе этого не надо. — Что, уже не буду таким милым? — попытался сыронизировать Альфред. — Я буду любить тебя любым, — с тяжеловесной серьезностью отозвался Герберт, и шутить перехотелось. Стоять вот так было неудобно: Герберт словно хотел обвиться вокруг него виноградной лозой, лишая возможности двинуться с места и нормально вдохнуть. Альфред похлопал его между лопаток и прохрипел: — Задушишь. — Задушу, — пригрозил он, но все же неохотно отступил. Расправил на Альфреде сюртук, смявшийся от его медвежьих объятий, придирчиво поправил растрепавшиеся волосы и смерил с ног до головы оценивающим взглядом. Альфред осторожно шагнул назад, коря себя за то, что так глупо попался. Частично из-за возможности такой бурной реакции он и решил действовать тайно. Если бы его не распылило на мелкие частички, в чем он искренне сомневался, то после своего секретного опыта он просто выпил бы крови и пошел отсыпаться. За день все возможные повреждения успели бы исчезнуть, и на следующую ночь все уже было бы в порядке. Ну а если бы распылило… Он сглотнул и покосился на Герберта, на лицо которого начали возвращаться хоть какие-то краски. Глупо вышло. — Пора, наверное, на боковую, — неловко произнес он, не зная, что еще сказать после произошедшего. — Иди, — вздохнул Герберт. — Мне нужно заглянуть к отцу. Он тоже еще не спит. — На меня будешь жаловаться? Герберт грустно улыбнулся в ответ, и от этой улыбки у Альфреда заныло сердце. — Добрых снов, милый Альфред, — пожелал Герберт, подумал, наклонился и прикоснулся теплыми губами к его лбу. И взлетел по лестнице, оставляя Альфреда наедине с неясным чувством вины, волнением и смутной радостью. Постояв минутку и так и не разобравшись со своими чувствами, Альфред медленно побрел в спальню. Каждый шаг давался ему с трудом, он шел, словно прибитый тяжелым мешком. Герберт его поцеловал. В лоб. Но поцеловал. Как будто это для них нормальная и обыденная вещь. Альфреда никто еще не целовал. Даже в лоб. Он не собирался подсматривать или подслушивать: ему так или иначе пришлось бы пройти мимо гостиной, в которой догорал камин. И не его вина, что вампирский слух так хорош по сравнению с человеческим. Из-за полуоткрытой двери пробивалась полоска мягкого света. Альфред заглянул, чтобы пожелать графу фон Кролоку спокойного сна, но увиденное заставило его замереть на месте. Его светлость сидел в любимом глубоком кресле, по обыкновению заложив пальцем книжную страницу, а Герберт, устроившись на полу, уткнулся лицом в его колени и что-то еле слышно, но очень горячо бормотал. Так тихо, что Альфред не мог разобрать и слова. Он застыл на пороге, так и не войдя внутрь. Граф поднял усталый мягкий взгляд и заметил его. И выразительно двинул четко очерченными бровями, показывая, чтобы Альфред тихонько сдал назад. — Что ж, наш век очень, очень долог, — глядя прямо ему в глаза, произнес граф, погладил белые льняные волосы, да так и оставил унизанную кольцами ладонь на макушке Герберта. — Через год-другой он точно догадается. Альфред округлил глаза и, подчиняясь красноречивому взгляду, медленно, бесшумно попятился. Происходящее определенно не предназначалось для посторонних глаз, хотя имело к нему самое непосредственное отношение. — Или через один-другой десяток лет, если ты и дальше будешь вести себя так же деликатно, — безжалостно добавил граф фон Кролок, хитрой улыбкой как никогда напоминая собственного сына.