Посмотри на меня

      — Посмотри на меня и скажи, что ты действительно видишь?       Вопрос прозвучал в холодной тишине опавших мёртвых листьев, в тот самый момент, когда солнце село за горизонт, забирая последние лучи света. Словно оно пыталось спрятать, покрыть тьмой тех неестественно противоречивых существ, которые сейчас с давно омраченным восторгом провожали его взглядом. Задумчивым и безнадежным.       Они оба были теми, кем никогда не хотели быть, но невольно стали. Это было неизбежно. Это была плата за то, чего они никогда не хотели иметь. Разве их кто-то спрашивал?       Мрак становился гуще, а теперь светящиеся в угасающем закате рубины стали сиять ярче, создавая подобие горящих углей. Пугающих своим размеренным, непредсказуемым огнем, хоть они и выглядели абсолютно спокойными. Ложь, скрытая под маской безразличия. Как типично.       Шэдоу неторопливо повернул голову, подчиняясь порыву. Вопросу, прозвучавшему слишком тихо от всегда громкого героя. Их взгляды резко встретились.       Цепкий и внимательный, как всегда. Оценивающий любое место как поле боя. Одновременно продумывающий пути к отступлению и наиболее выигрышные позиции для атаки. Дерзкий, наглый, вызывающий. Они были там похожи и одновременно так сильно отличались.       Напряжённые полосатые иглы слегка расслабились, после чего хозяин сел полубоком, разворачивая корпус тела к собрату. С каких пор они научились разговаривать без слов? Соник ответил длинным обречённым выдохом и полуприкрытыми веками. Когда он повернул голову, блестящие изумрудные радужки слегка вспыхнули цианом — знак того, что герой чувствовал себя взволнованным. Ещё бы. Они ещё никогда не сидели так близко друг к другу и ещё никогда он не замечал, что Шэдоу смотрит на него ТАК.       Проницательно, в самую душу, словно он видел каждый разложившийся скелет в его многочисленных шкафах, но ни разу не поморщился, в то же время давая возможность сбежать, если Соник того захочет. На этот раз, это не было игрой. Достаточно отвести взгляд и тебе не придется срывать бинты со старых ран, причиняя себе ещё большую боль. Но Соник не хотел. Дело не в том, что он проиграл бы, Шэдоу сейчас позволяет ему сделать выбор и от этого выбора могло зависеть гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Он хотел показать, что готов идти дальше. Готов укрепить доверие.       С Шэдоу никогда не было просто. Именно это и привлекало. Недоступный и отстраненный. Сидеть с ним наедине, ночью, под тусклым светом звёзд, почему-то не горящих в полную силу — безумие. «Он опасен» — говорил здравый смысл. «Он такой же как ты» — подсказывало сердце. Что вызывало дрожь в коленях, когда этот острый взгляд очерчивал изгибы его губ? Страх? Желание? Горечь?       Соник не мог читать его совсем без движений, а Шэдоу, будто зная это — замер, заставляя смотреть только в глаза. Бездонный океан крови, блестящий золотом. Убийственный и желанный.       Дыхание замедлялось, пока они оба сами того не замечая наклонились друг к другу, будто бы пространство между ними могло выдать их тайны кому-то ещё, если они скажут хоть слово слишком громко.       — Я вижу того, кто практически потерял себя, отдавая другим без остатка свою жизнь.       Бархат его голоса ласкал кобальтовые уши, заставляя те слегка прижаться к голове. Соник хмыкнул, с горечью, и криво улыбнулся, но не отвел взгляд, лишь прищуром показывая, что не хотел, чтобы кто-то знал.       — В точку.       Но Шэдоу видел больше, чем многие. Грустный выдох, сопровождаемый лёгким опусканием белой груди сказал Сонику больше, чем тысяча слов. Он сожалел. Сожалел о том, что видит в Сонике то же, что ненавидел в собственном отражении многие годы.       Прикидываться беспечным дурачком было легче, чем бороться с призраками прошлого. Когда от твоего решения зависят жизни десятков, сотен, тысяч людей — не имеет значения кто ты и как глубоко ты ранен. Твоя задача — вести за собой. Твоя задача — сделать так, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Ты — лидер и никто не займёт твоё место просто потому, что ты не пожелал бы такого никому. Ты не позволишь этому случиться. Из последних сил поддерживать всех, кого можешь, несмотря на то, что ты видишь смерть это… Больно.       Только сейчас Соник понял, что Шэдоу утонул в собственных мрачных мыслях, позволяя разуму блуждать по закоулкам памяти, где были надёжно спрятаны самые жуткие вещи, о которых он бы не хотел вспоминать. Он покорно ждал, когда черный еж самостоятельно выберется из омута, цепляющихся словно ядовитые змеи, когтей прошлого. Выражение его лица было пустым и отрешенным, но… — Ты должен отпустить это.       Голос Шэдоу почти незаметно дрогнул на последнем слове. Персиковые пальцы почти незаметно коснулись черно-алых в этот момент.       — Я не могу один, мне нужна помощь…       «Мне нужен ты…» — на самом деле безмолвно сказал герой, чувствуя, как Шэдоу вздрогнул, когда между их пальцами пробежал крошечный вихрь хаоса, подсвечивая ярче золотые искорки в рубиновых глазах. Сообщение было доставлено. Определенно.       Черно-алые пальцы мучительно медленно переплелись с персиковыми, словно это было незаконно. Неправильно. Словно он касался чего-то слишком чистого, чего не был достоин. Соник не мог сдержать улыбку, слабо растягивающую его губы.       — Ты не знаешь о чем ты просишь… — устало прикрывая глаза, Шэдоу покачал головой, опуская ее к груди на секунду, но затем снова поднял, чтобы прижаться к кобальтовому лбу своим собственным. Он тоскливо выдохнул. — Я не могу помочь даже себе…       Соник мягко скользнул ладонью вдоль алой полосы к плечу, и оставил ее у черной шеи.       — Ты умеешь видеть то, что не умеют другие. Что я ещё могу желать?