Когда плачут цикады Приказ: Глава о грехе отведения глаз

      — Эй, Кихиро... а почему ты всё-таки соврал Марутаке-сану?        Этот вопрос Кейтаро задал вполголоса, когда они шли на панихиду по прошлогодним футонам. Того, что его услышат девочки, он не слишком-то боялся: похоже, за время их "похода по девичьим делам" Тамаки с Инори окончательно сдружились, так что теперь первая с помощью Сакико объясняла суть и смысл ритуала новой приятельнице, пока та слушала со всем вниманием. К тому же, Кейтаро с Кихиро шли чуть позади — идеальные условия для приватных разговоров.        В ответ на свои слова Кейтаро получил лишь вопросительный взгляд да типичную улыбку друга, так что счёл нужным пояснить:       — Я к тому, что ты ведь терпеть не можешь ложь... так почему ты сейчас?..        Кихиро склонил голову набок... и усмехнулся с таким видом, точно говорил с наивным маленьким ребёнком. Видя, как надулся Кейтаро, он отвёл глаза и, пожав плечами, также негромко ответил:       — Ты прав: я действительно презираю ложь. Вот только, — он сделал шаг к Кейтаро, давая проход парочке посетителей фестиваля — высокому парню и его низкому спутнику, — я считаю, что есть два её вида: та, которую можно простить, и та, которую простить нельзя. Ко второй прибегают со злым умыслом; первая же иногда может использоваться во благо. Например, — Кихиро перевёл взгляд на идущих перед ними девочек, — чтобы уберечь кого-то от возможных проблем.        Следуя направлению его взгляда, Кейтаро также переключил внимание на девочек. Именно в этот момент Инори как раз повернулась к Тамаки, так что её лицо было прекрасно видно Кейтаро, — и у Кейтаро невольно потеплело на душе при виде её мягкой улыбки. "Да, я бы тоже поступил именно так, чтобы её защитить..." — подумал он.        А в следующий миг ему стало ещё радостнее от мысли, что так поступил не он сам — так поступил Кихиро. Его друг, который презирает ложь и, кажется, недолюбливает Полярис точно так же, как все в Хинамидзаве, пошёл против своих принципов, чтобы немного помочь девочке из Полярис, — разве это не говорит о том, что труды Кейтаро дают хоть какие-то плоды? Ну, или по крайней мере...        Когда Кейтаро вдруг резко обхватил его шею в дружеском объятии, Кихиро от неожиданности ахнул и пошатнулся. А Кейтаро, ничуть не смущаясь, радостно воскликнул:       — И всё-таки ты действительно самый лучший друг, Кихиро!        От подобного проявления чувств Кихиро покраснел.       — О-опять ты дразнишься, Кэйтаро... опять дразнишься... — пробормотал он, опуская глаза в землю, но всё-таки не отталкивая Кейтаро.        В этот момент Сакико, боковым зрением заметив их возню, скосила на них взгляд и с усмешкой прокомментировала:       — Да уж, вам, смотрю, тёмные закоулки и не нужны — всё на глазах честного народа делается!        Кихиро от этого замечания покраснел ещё больше; и всё-таки ему хватило самообладания, чтобы одарить её грозным взглядом и с убийственно милой улыбкой начать:       — Сакико, ты, кажется...       — О, не переживай, Сакико: если тебе одиноко, у нас всегда найдётся местечко и для тебя! — перебил его Кейтаро и демонстративно вытянул свободную руку в сторону, как бы приглашая Сакико присоединиться к коллективным объятиям. Сакико смерила её скептичным взглядом и хмыкнула.       — Пожалуй, откажусь от предложения — не хочу влезать в ваш уютный мирок! — ответила она.        К этому моменту людской поток принёс их компанию практически к самой платформе, где происходила главная часть Ватанагаши, и они полноценно заняли очередь на ритуал. Кейтаро наконец-то отпустил Кихиро (хотя тот явно не был против, чтобы объятия продолжались чуть дольше) и, приблизившись к Инори насколько позволяло положение, поинтересовался:       — Ну что, Инори-тян, тебе уже всё рассказали про Ватанагаши, да?        Инори взглянула на него через плечо и с серьёзным видом кивнула. Сакико усмехнулась.       — Да, пока вы там секретничали и тискались, мы зря времени не теряли! — ехидно заявила она.        Кейтаро предпочёл проигнорировать её и вновь обратился к Инори:       — Что думаешь? Хочешь тоже попробовать? Если что, я не заставляю, ты не думай! — тут же замахал руками он, заметив, как по лицу Инори пробежала тень.        Инори ответила не сразу. Некоторое время она стояла, опустив глаза в землю и двигаясь лишь тогда, когда двигался общий поток очереди, — а затем вновь подняла взгляд на Кейтаро и произнесла:       — Я... лучше посмотрю...        И опять опустила голову.        Кейтаро лишь кивнул, решив не настаивать. В конце концов, он же пообещал, что не станет заставлять Инори делать что-либо, если она не хочет... даже если этого хотел он сам.        Да, откровенно говоря, где-то в глубине души Кейтаро всё-таки надеялся, что Инори согласится, — особенно после того, как она сама вызвалась поучаствовать в состязании в тире. В конце концов, панихида по старым футонам — одна из важнейших частей Ватанагаши, которая делает фестиваль самим собой, и участие в ритуале бы показало, что Инори вовсе не противны традиции Хинамидзавы... что она готова принять протянутую им и всеми хинамидзавцами руку.        Но ничего не попишешь! Придётся набраться терпения. И смотреть.        Вот Кейтаро и смотрел, стоя рядом с Инори и держа её за руку, чтобы не потерять. Когда-то панихиду по футонам проводила жрица Храма Фурудэ, Фурудэ Рика — однако теперь, поскольку её практически никогда не бывало в деревне, вспороть старые футоны ритуальной мотыгой на Ватанагаши мог любой желающий. И, судя по длинной очереди, желающих ещё как хватало. В течение пяти лет его отсутствия друзья Кейтаро всегда были в их числе — как минимум, с тех пор как стали достаточно взрослыми, чтобы удерживать в руках массивную ритуальную мотыгу. Нынешний раз, разумеется, исключением не стал.        Кейтаро и Инори наблюдали каждое их действие, каждое движение. Вот Сакико, взяв в руки тяжёлый инструмент, изображает из себя хрупкую леди, неспособную его нормально удержать, — всё ради милых фоточек для Магазина улыбок! Вот Тамаки уверенно взмахивает мотыгой, точно это не массивное орудие, а лёгкий бамбуковый меч для кендо. Вот Кихиро спокойно и уверенно проводит острой частью мотыги по хлопку, словно в его руках обыкновенный утюг. И вот, наконец, очередь Кейтаро...       — Ну что, точно не надумала, Инори-тян? — в последний раз поинтересовался он без особой надежды, улыбаясь Инори немного усталой, но всё-таки поддерживающей улыбкой, говорящей, что он примет любое её решение.        Инори заметно колебалась: её взгляд забегал между лестницей на платформу и кулоном в виде буквы "К" на шее Кейтаро (смотреть ему в лицо она явно смущалась). Наконец, она окончательно остановила своё внимание на последнем, сделала глубокий вдох... и, покраснев, пробормотала:       — Эта вещь в-выглядит тяжёлой... не уверена, что я её не уроню... это будет неуважительно...        И тут Кейтаро понял: всё это время он ждал, лелеял и надеялся именно на это. Весь просияв, он ослепительно улыбнулся — и, ободряюще сжав ладонь Инори, уверенно предложил:       — Если проблема только в этом — давай тогда вместе!        Инори моргнула и подняла растерянный взгляд на Кейтаро.       — Э? — выдавила она, словно не понимая, что он только что ей предложил.        Кейтаро кивнул, давая ей понять, что она не ослышалась.       — Говорю, если ты хочешь, мы можем пойти туда вместе! Правилами это вовсе не запрещено. Да и, — он подарил ей ещё одну солнечную улыбку, — вместе веселее, разве нет?        Пару секунд Инори широко распахнутыми глазами смотрела ему в лицо. Наконец, на её щеках зарозовел лёгкий, едва заметный в свете огней румянец — а на губах расцвела смущённая улыбка, когда она кивнула и робко ответила:       — Если это говорите вы, Кейтаро-сан, я действительно верю...        От таких слов Кейтаро почувствовал себя так, словно у него от счастья вот-вот разорвётся сердце, настолько сильно его охватили эмоции. Впрочем, его восторг выразился лишь в том, как ярко вспыхнули его щёки, — и, чтобы не слишком зацикливать на этом внимание окружающих (а то со стороны Сакико и Тамаки уже зазвучали многозначительные смешки), Кейтаро поспешил наверх. Инори без какого-либо сопротивления и без заминок последовала за ним.        ...Стоя на открытой площадке под наблюдением сотен глаз посетителей фестиваля, Кейтаро внезапно почувствовал, что вся его уверенность куда-то улетучилась. И ободряющие знаки, которые делали ему друзья (в первую очередь Тамаки) и которые он видел боковым зрением, совершенно не помогали. Он сперва даже не мог понять, что не так. Разве есть что-то смущающее в том, что за тобой наблюдают? Кейтаро, вроде, не настолько стеснительный, чтобы беспокоиться из-за такой ерунды, — иначе он не смог бы подружиться с таким количеством людей. Однако...        Видимо, всё дело было в том, что он сейчас был не один. Почему-то именно сейчас, в центре всеобщего внимания, Кейтаро внезапно как никогда остро ощущал присутствие Инори рядом. От её маленькой фигурки рядом с ним исходило тепло, в гуле фестивальной суеты Кейтаро слышал её немного неровное, взволнованное дыхание (а ей-то как тяжело, учитывая её стеснительность!), боковым зрением он видел её горящие золотом глаза, в которых отражалось пламя факелов, а перед собой — её тоненькие, белые, слегка дрожащие руки, крепко уцепившиеся за ручку ритуальной мотыги, почти касаясь его собственных рук, также держащих эту мотыгу... и, если честно, не выглядящих слишком-то надёжно. А что если он тоже не сможет удержать мотыгу и подведёт Инори, которая ему доверилась? Эх, ну почему у него руки не такие сильные, как хотя бы у папки! Не говоря уж о каких-нибудь реальных силачах вроде Нобухико-куна, Шина-куна или брата Кура-тян...        "Так, нет, никуда не годится! Спокойствие, Маэбара Кейтаро! — резко одёрнул себя Кейтаро, бросая быстрый взгляд на друзей в толпе. — В конце концов, Сакико и Тамаки же справились в одиночку! Да и были там более хилые на вид ребята до нас, которые ничего не уронили... А мы с Инори-тян не одни — мы вместе! Поэтому... — он перевёл взгляд на Инори, — мы обязательно справимся!"        В этот момент Инори также повернулась к нему и одарила вопросительным взглядом, как бы уточняя, пора ли приступать к делу. И, глядя в её полные доверия глаза, Кейтаро понял: он ни за что не подведёт её. Физически не сможет. Вот почему в его сердце вновь разгорелось пламя уверенности и он смог ответить Инори решительной ободряющей улыбкой. Инори также улыбнулась, хоть и более робко, и, кивнув, вновь переключила внимание на ритуальную мотыгу.        И больше для них двоих не существовало ничего извне: ни фестиваля, ни толпы наблюдателей, ни трудностей, ни даже вражды Полярис и Хинамидзавы — только они двое, ритуальная мотыга в их руках да старые футоны. Не сговариваясь, Кейтаро и Инори вложили в руки все силы и подняли мотыгу, словно были единым организмом. Бубенчик на ней звякнул, и она на секунду застыла в воздухе над их головами — а затем легко опустилась на футоны.        Ватанагаши был проведён.

***

       После этого фестиваль до самого конца прошёл гладко. Воссоединившись внизу у платформы с друзьями, они отправились к реке на сплав хлопковых корабликов. Затем, когда грехи были отпущены, а лёгкие хлопковые шарики заскользили по водной глади вниз по течению, они направились на выход. У подножия лестницы их компания вновь разделилась: Кейтаро, как и обещал, отправился провожать Инори до места встречи с Куруру, а остальные пошли в другую сторону, по домам.        И вот Кейтаро с Инори вновь остались вдвоём. Дорога назад заметно отличалась от пути на Ватанагаши: тогда солнце ещё светило высоко в небе — теперь же всё вокруг окутывала мягкая чернильная ночь; тогда уже издалека был слышен оживлённый фестивальный гул — теперь же он затух настолько, что уже после первого поворота его заглушил шум их шагов да оглушительный стрёкот ночных цикад; тогда Инори не вымолвила ни слова, и выглядела она при этом так, словно её ведут под конвоем, — теперь же молчание между ней и Кейтаро казалось... уютным.        Да, уютным. Как будто за один вечер их отношения от неловкой неспособности найти тему для разговора углубились настолько, что теперь само присутствие друг подле друга говорило гораздо больше любых слов. Впрочем, даже при всём при этом открытая и неугомонная натура Кейтаро заставляла болтовню литься из его нутра.        Вот почему он в какой-то момент закинул руки за голову и с усмешкой заметил:       — И всё-таки весёлый сегодня был Ватанагаши!        Инори слегка вздрогнула от неожиданности и, оторвавшись от разглядывания подаренного Тамаки брелка, повернула голову к Кейтаро. Несколько секунд она как-то задумчиво всматривалась ему в лицо — а затем с улыбкой кивнула и произнесла:       — И правда... мне тоже давно не было так весело.        После этого она спешно отвернулась, точно надеясь скрыть счастливый румянец на щеках. Кейтаро, хоть его и заметил, не стал его комментировать (впрочем, сам факт его очень порадовал). Вместо этого он, поведя плечами, проговорил:       — Надеюсь, ты не слишком жалеешь, что из-за этого пришлось пропустить ваш фестиваль...        От этого замечания Инори помрачнела, и Кейтаро понял, что, кажется, ляпнул лишнего. Однако не успел он извиниться, как Инори мотнула головой и, устремив взгляд прямо перед собой, твёрдо объявила:       — Нет, я ни о чём не жалею... Т-то есть, конечно, мне немного стыдно, что пришлось врать всем... — торопливо добавила она, отводя взгляд в сторону, — но тут же ещё раз мотнула головой и продолжала: — Но я рада, что приняла твоё приглашение, Маэбара-сан. И что познакомилась с Сонодзаки-сан, Кимиёси-сан и Рюгу-саном. Они все... были очень добры ко мне...        Кейтаро моргнул... а затем неловко посмеялся.       — Д-да ладно, Инори-тян, мы ведь ничего особенного не сделали — просто вели себя как обычно... — смущённо ответил он, также отводя взгляд.        Инори вновь замотала головой и одарила его неожиданно серьёзным взглядом.       — Неправда, Кейтаро-сан. Мы... мы, члены Полярис, и представить не могли, что кто-то из Хинамидзавы может быть добр к нам и думать о наших чувствах... особенно после всех этих угроз со стороны хинамидзавцев. Мы с мамой...        Инори отвернулась, и её голос стал тише. Кейтаро одарил её растерянным взглядом. А Инори, сделав глубокий вдох, продолжала:       — Мы с мамой сбежали от отца. Он был... страшным человеком. Мы не могли от него уйти... Затем мама узнала про учение Святой матери. Узнала, что можно обрывать связи с родными, которые с тобой жестоко обращаются. Благодаря этому мы смогли спастись. Но... — Инори низко опустила голову и, замедлив шаг, непроизвольно сжала брелок в руках. — Попав во внешний мир, мы поняли... Мы с мамой боялись не только отца, но и остальных людей тоже. Да, в мире точно есть добрые люди, но... мне всё равно страшно. Я не очень хороша в общении не только с незнакомцами, но и в целом, и людям, наверное, со мной неуютно. Именно поэтому правило Полярис, разрешающее не общаться с другими, меня успокаивает.        На этих словах Инори взяла паузу. Её глаза опустились в землю, и она окончательно остановилась и принялась с каким-то виноватым видом рассматривать носки своих туфель. Кейтаро также остановился подле неё, чувствуя свою ответственность за неё и боясь оставить её одну. Видя, как она подавлена из-за всех этих воспоминаний, он протянул было руку к ней, чтобы ободряюще похлопать по плечу, — но в последний момент остановил себя, поняв: он не должен касаться Инори, если она сама того не захочет.        И он был абсолютно прав: сейчас Инори напрягала все душевные силы, чтобы просто выразить свои чувства, и излишняя энергия собеседника вполне могла её просто сбить. Но чувство такта Кейтаро поддерживало её — так же, как и неожиданно блеснувший во мраке при непроизвольном движении брелок в её руке. Понимая, что не выразила ещё всё, что хотела, Инори сделала глубокий вдох — и, вновь глядя перед собой, продолжала:       — Я понимаю, что не все могут это принять. Именно поэтому, — она повернулась к Кейтаро и тепло улыбнулась, — я так благодарна тебе, Маэбара-сан, и твоим друзьям тоже. Вы были очень добры ко мне — и я начинаю верить, что, возможно, Полярис могут поладить с хинамидзавцами. В конце концов... — Инори возвела глаза к небу: там, в ночной тьме, ярко-ярко сияли звёзды. — Я люблю Хинамидзаву. Я хочу всегда здесь жить, вместе со своими родными... спокойно жить со всеми... И, — она вновь с улыбкой повернулась к Кейтаро, — думаю, многие разделяют мои чувства: Цубаки-тян, Кидзима-кун, Саёри-тян... и, конечно, Куруру.        Кейтаро слегка вздрогнул: в этот момент его кольнуло нехорошим ощущением, что он вплоть до этой минуты абсолютно забыл о каждом из членов Полярис, кроме Инори. Как будто в его голове не осталось и следа идеи поладить с Полярис, которой он был так одержим до вчерашнего дня... как будто ему на самом деле не нужен был никакой мир с Полярис, если это не значило быть рядом с Инори. Это... удручало. "Нет-нет, конечно, всё не так! — постарался убедить себя Кейтаро. — Я по-прежнему верю, что к любому человеку можно найти подход и что с Полярис можно поладить... возможно, не совсем так, как мне казалось, но всё-таки можно... В Полярис же разные люди состоят, та же Куруру явно более открытая... и вот, с Инори я убедился, что мы можем быть друзьями... а остальные... ну, с ними тоже полажу, стоит только приложить усилия и не мучить их! Они ведь просто были ранены, вот и боятся... но вряд ли же они отказываются от общения полностью, верно?.."        Таким образом Кейтаро более-менее себя успокоил. В конце концов, Инори теперь точно его друг, а он — друг Инори; первый шаг был сделан — а с остальным, пожалуй, можно и не торопиться.        ...Верно?

***

      — ...короче говоря, члены Полярис — обычные люди, совсем как мы. Они просто... ранены и напуганы. Они хотят лишь жить мирно, и нет у них никаких дурных намерений, как кажется жителям. Как-то так.        Сказав это, Кейтаро пожал плечами. На другом конце трубке повисло молчание.        Когда они дошли до последнего поворота, Инори попросила Кейтаро дать ей дойти до места встречи с Куруру самостоятельно — идти оставалось совсем чуть-чуть, а ей хотелось "кое-что обдумать одной". Так что, Кейтаро, поколебавшись, всё-таки дал ей немного приватности — и благодарная улыбка Инори явно стоила этого проявления понимания. Проводив её взглядом, Кейтаро развернулся и отправился домой с лёгким сердцем.        ...Но, не пройдя и полпути, почувствовал вибрацию в кармане. Достав телефон, он с удивлением обнаружил, что звонила Рика. "Ах да, я ведь ей рассказал, что пригласил девочку из Полярис на Ватанагаши..." — подумал он, вспоминая настолько же внезапный вчерашний звонок. И, раз уж идти ему было ещё достаточно далеко, Кейтаро решил скоротать время пути за беседой.        Таким образом он и рассказал Рике про сегодняшний Ватанагаши и разговор с Инори после него.        Наконец, Рика сделала вдох — и неожиданно серьёзно спросила:       — К такому выводу ты пришёл, Кейтаро?        Кейтаро немного растерялся от подобного тона: Рика говорила так, словно он только что рассказал ей какую-то нелепицу. У него даже на секунду промелькнула мысль, не понял ли он что-нибудь не так, — особенно учитывая то, что Марутаке рассказал ему сегодня про Звёздное кольцо... Однако стоило перед его внутренним взором всплыть образу Инори и её светлой улыбке, все его сомнения тут же развеялись.        Кейтаро решительно мотнул головой и уверенно объявил:       — Да. Уверен, текущий конфликт между жителями Хинамидзавы и Полярис бы прекратился, если бы хинамидзавцы оставили Полярис в покое и перестали им угрожать...       — Что ты сказал, Кейтаро?! — внезапно резко отреагировала Рика. — Жители Хинамидзавы угрожают Полярис?!        Кейтаро смутился и даже остановился. Ночной ветерок обдал его кожу прохладой, и он слегка поёжился.       — Эм, да... — растерянно начал было он — но Рика серьёзно перебила:       — Это тебе та девочка из Полярис рассказала? У тебя есть какие-то доказательства?        Кейтаро замялся. Он и про угрозы-то вспомнил сейчас случайно, да и в разговоре Инори упомянула их совсем вскользь, так что он сейчас стоял на очень тонком льду в своей аргументации. Рике даже пришлось позвать его по имени, чтобы напомнить о своём существовании. В конце концов, Кейтаро был вынужден признать:       — Ну да, я знаю об угрозах только с её слов... но Инори-тян нет нужды врать, поверь, сестрица Рика! — поспешил заверить он. Образ счастливо улыбающейся Инори вновь ярко вырисовался в его сознании.        Из трубки послышался удивлённый возглас Рики.       — Погоди, Кейтаро, Инори-тян?.. — растерянно переспросила она.        Её реакция ещё больше сбила Кейтаро с толку. Кивнув (в чём, учитывая, что разговор был телефонный, не было абсолютно никакого смысла), он осторожно подтвердил:       — Ну да, Инори-тян. Миказуки Инори. Та самая девочка, о которой я тебе говорил ещё в нашем первом разговоре о Полярис. А что?        Теперь по какой-то причине замялась уже Рика.       — ...Да нет, ничего, — наконец, ответила она — впрочем, её голос при этом звучал как-то рассеянно. Из трубки послышалось неразборчивое бормотание — а затем Рика вздохнула и, вновь посерьёзнев, продолжала: — В любом случае, Кейтаро, ты точно уверен, что словам одной-единственной девочки можно довериться? Что, послушав её, ты можешь говорить за всех членов Полярис?        Продолживший было идти Кейтаро снова остановился, и его пальцы невольно сильнее сжались на телефоне, а рот сомкнулся в плотную линию. Конечно, он думал об этом и без Рики. Он понимал, что, скорее всего, люди в Полярис совсем разные, и не все могут думать одинаково, — та же Куруру совершенно не похожа на Инори, но при этом сам факт членства в Полярис говорит, что она тоже подверглась домашнему насилию. И всё-таки... Неужели он и правда по сути закрыл глаза на глобальные проблемы, решив сосредоточиться на одной Инори? Не ошибся ли он?        Кейтаро сглотнул. Один вопрос Рики легко разрушил его внутренний покой, которого он с таким трудом достиг, — и теперь ему очень, очень хотелось как-то исправить эту ситуацию. Как-то спасти этот рассыпающийся карточный домик... Вот почему он в конце концов сделал глубокий вдох — и, призвав на помощь всё своё актерское мастерство, с деланной уверенностью заявил:       — Я уверен, что многие в Полярис разделяют её мнение... нет, что большинство членов Полярис так же боится общения, но в глубине души его желает. Уж в этом мы можем Инори-тян доверять! — добавил он, в первую очередь стараясь убедить самого себя.        А вот Рика, казалось, не была убеждена. Молчание на том конце трубки затягивалось слишком красноречиво, так что у Кейтаро уже начали холодеть пальцы, а на лбу выступил противный липкий пот. Наконец, Рика в очередной раз за разговор тяжело вздохнула и как-то отстранённо произнесла:       — Что ж, если это твоё мнение — доверюсь тебе. Вот только... Дам тебе один совет: пожалуйста, будь осторожен, Кейтаро. Всё может оказаться вовсе не так, как ты думаешь.        От этих слов у Кейтаро по спине прошла волна мурашек: что-то в тоне Рики будто бы говорило о некоей сверхъестественной уверенности. Точно Рика знала, что может произойти что-то нехорошее. Внутренности Кейтаро сжались в комок, а разум услужливо подкинул всякие разные неприятные воспоминания: от разговора о Звёздном кольце до беседы о проклятии Ояширо-сама, которое случилось в прошлом году как раз в ночь Ватанагаши...        Охваченный неуютным предчувствием, Кейтаро только и мог, что выдать:       — ...Хорошо, сестрица Рика.        И сбросить вызов.        Тревожность не покидала его всю дорогу домой, совсем немного облегчившись в родной обстановке в окружении близких. А когда он ложился спать, у него по-прежнему неприятно сосало под ложечкой. Да ещё и уснуть никак не удавалось...        В итоге Кейтаро кое-как провалился в тяжёлый, мучительный сон.

***

       Этой ночью Кейтаро снились странные вещи.        Во сне его окружали небольшие домики в западном стиле, и между этими домиками сновали люди в старомодной западной одежде — максимально простой и безыскусной. Он, Кейтаро, в своих джинсах и футболке выглядел здесь совершенно чужим. Однако, хоть большинство людей его сторонилось, некоторые всё-таки держались рядом: это были Инори и Куруру, также одетые по этой западной моде.        Благодаря их присутствию Кейтаро понял, что находится в поселении Полярис.        Куруру и Инори что-то рассказывали ему про свою жизнь, но Кейтаро ничегошеньки не запомнил. Лишь то, что он видел, откладывалось на подкорке его сознания: весёлые игры детей, длинный стол с несложными, но действительно вкусными блюдами, большой костёр под звёздным небом... танец девочек, в котором участвовали и Инори с Куруру... а затем другой, в который затянули его, Кейтаро... и во время которого Инори держала его за руку.        ...А затем картина резко изменилась.        Больше не было невинного веселья и праздника — вместо него со всех сторон несло запахом костра, палёного мяса... и крови. На земле лежали неподвижно туши, ещё недавно бывшие людьми, европейские здания вокруг были объяты пламенем — а Кейтаро бежал между ними, крепко сжимая маленькую белую ладонь Инори в своей руке, боясь отпустить её и потерять навсегда. Точно Инори была его самым драгоценным сокровищем.        И вот они уже не на улице — они в каком-то маленьком тесном помещении, похожем на склад или что-то подобное. Кейтаро бежит, одной рукой держа за руку Инори, а второй — сжимая какую-то лопату. Перед ними дверца, и Кейтаро точно знает: за ней кто-то есть. Кто-то опасный, поджидает, готовясь прервать их жизни, едва они ступят за порог. Кейтаро стискивает своё "оружие", молясь всем богам, чтобы его план атаковать первым завершился успехом... на фоне что-то навязчиво гудит... он отпускает руку Инори и кладёт ладонь на круглую дверную ручку...        И резко распахивает дверь.        ...В этот момент навязчивая вибрация телефона наконец-то вырвала Кейтаро из сновидения, и он с трудом разлепил веки. Пара секунд глядения в потолок — а затем он нехотя перевернулся в футоне набок и, взяв телефон, взглянул на время. "Четыре утра? Да кто вообще звонит в такую рань?.." — страдальчески подумал он, наконец-то принимая входящий вызов.       — Алло? — сонно просипел Кейтаро.        Ещё до звуков членораздельной человеческой речи он явственно услышал всхлип.       — Алло? Кейтаро? — наконец, раздался хриплый голос Сакико.        Сердце Кейтаро кольнуло нехорошим предчувствием.       — Сакико? Что случилось? Ты чего в такую рань звонишь? — спросил он, и в его голос против воли прорвалась тревога.        Сакико чуть-чуть помолчала — кажется, Кейтаро снова услышал всхлипывание.       — Слушай, Кейтаро, э-э... Ты про моего папу что-нибудь слышал?        Вопрос сбил Кейтаро с толку. "Папу Сакико? — растерянно подумал он, приподнимаясь на локтях. — Мы с ним даже на Ватанагаши не пересеклись, хотя вроде как ребята его видели, насколько я слышал..."        А пока сонный Кейтаро пытался сообразить, что к чему, Сакико правильно восприняла его молчание и с горькой усмешкой продолжала:       — Не слышал, значит... конечно же, Кейтаро не слышал... А после фестиваля не встречал моего папу?        От её тона у Кейтаро мороз прошёл по коже: была в нём какая-то жуткая смесь отчаяния и насмешки... полной боли насмешки. В этот момент разум услужливо подкинул впечатления этого вечера, и в сознании Кейтаро зародилась ужасная догадка. Окончательно приняв вертикальное положение, он сглотнул и, всей душой не желая оказаться правым, осторожно поинтересовался:       — Сакико, ты же не хочешь сказать, что твой папа... пропал без вести?.. Что его, ну...       — ...унесли демоны? — вдруг пугающе спокойно закончила за него Сакико — и, не давая ему и слова сказать, разрыдалась в трубку.        Внутренности Кейтаро рухнули куда-то в низ живота. Ему ни разу в жизни не доводилось видеть плачущую Сакико — но по какой-то причине он слишком ясно представил её согнувшейся пополам и сотрясающейся от безудержных рыданий. Кейтаро охватила такая жалость к ней, что у него буквально заболело сердце. Чувствуя, что только он сейчас может ей хоть как-то помочь, он беспомощно огляделся, точно ища способ её поддержать, — и, наконец, с нервной усмешкой выдавил:       — Как в проклятии Ояширо-сама? Н-не может быть! — вопреки его попыткам звучать уверенно, в голос прорвалась предательская дрожь. — Наверное, он всего лишь переборщил с выпивкой и сейчас просто где-то мирно спит — а завтра приползёт домой... Я имею в виду, он ведь столько сделал для Хинамидзавы, у Ояширо-сама просто не было причин гневаться на него! Д-да и к тому же... — очередная нервная усмешка, — ведь для проклятия нужно не только исчезновение — кто-то ещё должен у... ум...        Кейтаро осёкся: пугающее слово застревало в горле самым настоящим комом. Точно физически он не мог его произнести. А Сакико тем временем, улучив паузу в его объяснении, несколько раз всхлипнула и кое-как дрожащим голосом выдавила:       — Т-так ты и про это не знаешь, да?..        У Кейтаро перехватило дыхание: почему-то слова Сакико пробудили в нём какое-то полное первобытного ужаса предчувствие. Всем своим существом боясь услышать ответ, Кейтаро, однако, всё-таки спросил:       — "Это" — э-это что?..        Сакико в очередной раз всхлипнула — и, заливаясь слезами, раскрыла Кейтаро страшную правду. Ту самую правду, к которой он не был готов.        Со сдавленным, полным неверия "Нет..." Кейтаро застыл, ощущая, как его покидают все силы. Телефон выскользнул из ослабевших пальцев и упал на пол, с глухим стуком ударившись о татами. "Нет... — думал он, обливаясь холодным потом. — Нет, нет, нет... Этого не может быть... этого не... не может... не должно..."        Просто не может быть.        С ними такого не могло и не должно было произойти.        Конечно, новость об исчезновении папы Сакико пугала — но ведь это ещё ничего не значит, это ещё не решено; он может найтись. А здесь... здесь всё решено, бесповоротно, не отменить! И оно даже ближе лично к Кейтаро, чем это "унесение демонами"...        Ведь Сакико только что сказала ему, что в лесу нашли труп Тамаки.