Когда плачут цикады Приказ: Глава о грехе отведения глаз

       Последние полтора дня для Кейтаро вышли крайне... насыщенные.        Маэбара Кейтаро вернулся в Хинамидзаву из Токио уже три недели как, но только вчера узнал, что половина жителей деревни — это странный культ. "Семейное общество Полярис" — жертвы домашнего насилия, которым нужно просто помочь открыться и вновь доверять людям? Или же жуткий культ, чьи строгие правила никогда не дадут им заговорить с кем-то извне? В сети писали всякое, и в какой-то момент Кейтаро — даже Кейтаро! — начал сомневаться, что сможет до них достучаться...        Но это неправильно! Как он, Маэбара Кейтаро, вообще мог засомневаться? Разве не он лучше всех знает, что друзья — величайшее сокровище, а гармония между людьми — самая мощная сила? Разве не он сумел помочь раскрыться стольким замкнутым и колючим ребятам? Разве не он, Маэбара Кейтаро, нацелился подружиться со всеми людьми в мире, в конце концов?! Нет, папка определённо учил его не сдаваться, а не раскисать от первой же неудачи. Тем более эта егоза Куруру, кажется, вполне себе идёт на контакт, да и та девочка, Инори-тян...        Да, он определённо рано впал в уныние. Но с другой стороны, как тут не впасть в уныние, когда твои самые близкие люди так остро реагируют?       — Тебе не кажется, что Сакико как-то странно себя вела?        Вот даже сейчас, когда они сидят на лавочке у Магазина улыбок в ожидании, пока девочки переоденутся после съёмки промо-ролика и выйдут, Кихиро как-то странно напрягся от вопроса. Впрочем, уже в следующий миг он попытался ободряюще улыбнуться и ответил:       — ...Это наверняка из-за того, на какой напряжённой ноте мы вчера разошлись. Так Сакико проявляет чуткость, — чуть подумав, добавил он.        Кейтаро также ответил не сразу. Некоторое время он пытался осмыслить слова Кихиро — а затем только и выдавил:       — А, ясненько...        И на этом их диалог застопорился.        Странно: раньше они так легко беседовали обо всём подряд, ничего не стесняясь и не скрывая, — но теперь, как только речь заходит о Полярис, все резко проглатывают языки... и это в лучшем случае. А то вчера и вовсе Сакико говорила о них так, словно они — воплощение зла на земле, словно они только мешают всем в Хинамидзаве и лучше бы они исчезли... и терпят-то их недружелюбие и "заносчивость" только ради того, чтоб Хинамидзава не превратилась в город-призрак... словно они и не люди вовсе.        Да, может, Кейтаро не так давно вернулся в Хинамидзаву, но с какой стороны ни посмотри, Сакико слишком их ненавидит. Неужели они заслуживают такой злобы? Разве они просто не напуганы? Разве ему, Кейтаро, она должна показывать чуткость после того, как резко осадила вчера? Разве не детей из Полярис следует приглашать в Магазин улыбок, чтобы наладить связь между ними и жителями Хинамидзавы? Всё это так непохоже на его старую добрую сестрицу Сакико, которая, хоть и вечно вредничала, всегда вытаскивала его из передряг, будь то драка со старшими мальчишками-задирами из Окиномии или пещера, в которой он застрял, когда попытался её исследовать.        Да, если подумать, все они ведут себя как-то странно. Кейтаро буквально не узнаёт своих друзей. Сакико, Тамаки, Кихиро — разве они такими были? Разве бросила бы Сакико слабых? Разве позволило бы чувство справедливости Тамаки считать жертв домашнего насилия людьми второго сорта? Той самой Тамаки, с которой всегда и начинались эти драки с задирами, посмевшими обидеть бродячую кошечку? Или, может, Кихиро бы стал презирать странных необщительных детей только за то, что они отличаются? Тот самый Кихиро, который своей мягкой вежливой манерой не раз помогал Кейтаро найти подход к самым забитым ребятам? Тот самый Кихиро, который сейчас смотрит на него с каким-то сожалением...        В этот момент Кейтаро наконец-то не выдержал подобного внимания и, повернувшись к Кихиро, одарил того вопросительным взглядом. Кихиро на это неловко улыбнулся.       — Кэйтаро, я понимаю, как тебе тяжело прислушаться к нам: ты очень яркий, общительный человек, ты хочешь подружиться со всеми вокруг... — осторожно начал он — и тут же помрачнел. — Но лучше тебе оставить эту затею, правда. Мы не хотим тебя ограничивать ни в чём — мы просто беспокоимся, что твои попытки подружиться с ними могут плохо закончиться. Вот и всё.        Кейтаро невольно хмыкнул. Однако видя, как понурил голову от такой реакции Кихиро, он почувствовал укол совести. Всё это было вовсе не то же самое, что дразнить Кихиро во время утренних встреч, говоря очередную глупость и заставляя его краснеть. Со вздохом отведя глаза, Кейтаро шутливо пробурчал:       — Ну тогда могли бы не запугивать хотя бы проклятием Ояширо-сама, честное слово... Ну и древность Сакико откопала, конечно! Вы бы ещё страшилки про Мэри-сан или семь школьных таинств вспомнили. Кстати, не танцует у нас в медкабинете кукла со шкафа часом?        Кейтаро посмеялся. Ну действительно, к чему Сакико вспомнила эту старую историю? Да, лет сорок назад деревенских пугали проклятием Ояширо-сама: в ночь фестиваля Ватанагаши, главного события в Хинамидзаве, один человек умирал, а другой пропадал без вести — его "уносили демоны". Кейтаро знал эту историю от папки — однако тот рассказывал ему, что эти исчезновения и смерти — всего лишь череда несчастных случаев и жутких совпадений, не более. В общем, явно не то, о чём есть смысл болтать, особенно столько лет спустя. Кейтаро был уверен, что Кихиро сейчас посмеётся вместе с ним. Однако...        Пальцы Кихиро вдруг скрипнули по скамейке, а он сам опустил голову ещё ниже.       — На самом деле, проклятие Ояширо-сама случилось в прошлому году.        Впечатление от слов Кихиро можно было сравнить с внезапно вылитым на голову ведром ледяной воды. От шока Кейтаро в первые пару секунд только и мог, что тупо пялиться на Кихиро широко раскрытыми глазами, — а затем кое-как выдавил:       — ...а?        Кихиро сцепил ладони в замок.       — В прошлом году, в ночь на Ватанагаши, один человек умер, а другой пропал без вести. Но это вряд ли было проклятие, — поспешил успокоить Кейтаро он, торопливо поднимая голову и смущённо улыбаясь. — Тот человек умер от болезни, а пропавший... он был членом Полярис. Учитывая, что представляет из себя их общество, есть вероятность, что он просто ушёл, никому ничего не сказав, верно? Просто так совпало, что это произошло в день Ватанагаши.        Кейтаро поёжился. Конечно, ничем, кроме совпадения, это быть не могло — разве ж можно верить в проклятия в эпоху Рэйва? Однако нехорошее предчувствие настойчиво твердило, что не все разделяют его точку зрения. Именно поэтому...       — Но не все так думают, да? — мрачно уточнил он, отворачиваясь от Кихиро.        Тот кивнул.       — Некоторые считают, что присутствие Полярис разгневало Ояширо-сама, и из-за этого проклятие пробудилось, — нехотя подтвердил он.        От такого ответа у Кейтаро невольно сжались кулаки, настолько в нём закипела ярость от подобных предрассудков. Пару мгновений он беззвучно трясся — а затем резко повернулся к Кихиро, заставив того вздрогнуть, и воскликнул:       — Но это же бред! Я имею в виду, — продолжал он ненамного спокойнее, взмахивая рукой, — мы же не в средних веках живём, чтоб в проклятия верить, да?        Кихиро не ответил. Он лишь продолжал смотреть на Кейтаро со смесью удивления и смущения на лице, и его поза казалась какой-то застывшей. До Кейтаро запоздало дошло, что Кихиро заставила растеряться именно его (неожиданно даже для него самого) вспышка эмоций, а не смысл его слов, и он тоже смутился. Отворачиваясь, Кейтаро выдохнул и, почесав макушку, произнёс:       — Прости...        Видя, что он немного успокоился, Кихиро также заметно расслабился и со слабой улыбкой покачал головой.       — Ничего. Я понимаю, насколько для тебя это дико: мало того, что ты человек своей эпохи, так ещё и общительный и готовый принять всех, кем бы те ни были... но старикам это понять сложно. Тем более когда их родные места наводняют странные личности, которые никогда не отвечают, если с ними заговорить... и когда этих личностей — половина населения деревни.        После этого короткого объяснения между ними вновь повисло молчание. Кейтаро впал в задумчивость, которую Кихиро не спешил прерывать (за что Кейтаро был ему очень благодарен: Кихиро в такие моменты лучше кого бы то ни было умел проявлять чуткость). Наконец, Кейтаро прервал тишину тяжёлым вздохом.       — Эй, я понимаю, почему жители ненавидят членов Полярис, — вновь заговорил он, — но... разве ж они до этого не знали, что из себя представляют эти люди? В таком случае...        Однако на этом моменте Кейтаро невольно осёкся: на лице Кихиро внезапно отразился испуг, а его взгляд зафиксировался на чём-то за плечом Кейтаро. Его настрой невольно передался Кейтаро, так что тот похолодел и застыл, боясь обернуться. И всё-таки, помимо страха, Кейтаро охватило и любопытство: что же могло так напугать Кихиро за его спиной?..        Вот почему, после пары мучительно долгих мгновений борьбы с собой, Кейтаро всё-таки не сдержался и обернулся.        У дверей магазина стояла Тамаки. Их глупенькая, беззаботная, одержимая поисками муженька милашка Тамаки — эта самая Тамаки сейчас смотрела на них с таким выражением, какого Кейтаро ещё ни разу не видел на её лице. Это было нечто сложно читаемое, но, кажется, оно напоминало... боль?        Впрочем, странное выражение продержалось на лице Тамаки всего долю секунды — но едва встретившись взглядом с Кейтаро, она улыбнулась в своей обычной беспечной манере и, склонив голову набок, спросила:       — Обсуждаете что-то интересненькое? Уж не ту ли девочку, которую Кейтаро вчера приметил?        И она засмеялась тем самым невинным смехом, которым смеялась, говоря о любви. Кейтаро открыл было рот, чтобы спросить, что это только что было, — но внезапно ощутил лёгкое прикосновение к руке. Он мигом всё понял: Кихиро таким образом пытался незаметно намекнуть ему не развивать эту тему. Именно поэтому, вместо вертящегося на языке вопроса, Кейтаро в конце концов покраснел и смущённо выпалил:       — Д-да не выдумывай тут всякое, а, Тамаки!       — О-о, что такое, Тама поймала Кейтаро на какой-то пошлости с поличным?.. — тем временем игриво поинтересовалась Сакико, высовываясь из дверного проёма.        Кейтаро на это сердито запыхтел и поднялся с места, чтобы высказать этой вредной девчонке всё, что о ней думает.        Уже когда они все вместе уходили из магазина, попрощавшись с тётушкой Сатоко, Кейтаро поймал благодарный взгляд и улыбку Кихиро. Он ответил на них лишь коротким кивком.        И больше эту тему они не поднимали.

***

       Ворочаясь после ужина на футоне, Кейтаро думал, что этой ночью не уснёт. Слишком уж много впечатлений за день.        Когда они расходились с ребятами, ему написала мама и попросила купить кое-что в магазине. Кейтаро отправился выполнять её просьбу оперативно — и, сев в автобус в сторону Окиномии в гордом одиночестве, достал телефон и обнаружил сообщение от Кихиро. "Постарайся в следующий раз быть осторожнее со словами при Тамаки, Кэйтаро. Именно Сонодзаки приняли Полярис в деревню", — гласило оно. В этот момент Кейтаро наконец-то всё понял. Остаток поездки он сидел, как иголках.        В магазине же его ждало новое потрясение. Точнее, уже на выходе — ибо именно там он случайно заметил Инори, девочку из Полярис, которую он вчера напугал и которая из-за него упала с лестницы.        Вернее, Инори была не на выходе из магазина и даже не в самом магазине, а в машине, припаркованной рядом. Кейтаро заметил Инори совершенно случайно, когда к ней обратилась её мама... и, как дурак, первым делом её окликнул.        Дальнейшее было для него приключением сродни прогулки по хлипкому мостику через реку, полную крокодилов. Только тут вместо досок были слова: их надо было выбирать с величайшей осторожностью, чтобы ещё сильнее не напугать и без того трясущихся в страхе Инори и её маму. И пока Кейтаро говорил, его поразило вот что: мама Инори, эта взрослая женщина, боялась его, кажется, даже сильнее, чем её дочь. "Чем же нужно было довести взрослого человека до такого?" — невольно с сожалением подумал он. В конце концов, в его мире было полно детей, которые опасались открыться другим, — но он ещё ни разу не натыкался на взрослого, боящегося звука человеческого голоса. "Жертвы домашнего насилия..." — пронеслось в его голове.        Кейтаро смог выдохнуть спокойно лишь тогда, когда их машина скрылась за поворотом. И то "спокойно" — слишком громкое слово для описания его ступора в сочетании с бешено колотящимся сердцем. После этого осознание случившегося приходило к нему по кусочкам.        Кейтаро извинился перед Инори и её мамой за то, что напугал. Он извинился и за вчерашнее. Он положил в их пакет купленные им яйца взамен тех, которые разбились, когда мама Инори от испуга уронила свои покупки. Он предложил им пончики из Магазина улыбок, которые им с ребятами сегодня дала тётушка Сатоко в благодарность за помощь с промо-роликом, — не всучил прямо в руки, но поставил на землю рядом с пакетом, а затем отошёл, как будто оставил еду напуганному зверьку... Собственно, Инори с мамой в тот момент и правда напоминали напуганных, загнанных зверьков, которых когда-то ранили и теперь они больше не доверяют человеку. В обращении с которыми нужно огромное терпение, чтобы вновь заслужить их доверие...        Но самое главное: когда их машина уехала, ни пакета с покупками, ни пончиков на земле уже не было.        И вот теперь, лёжа на футоне, Кейтаро не мог перестать думать об этой встрече, прокручивая в голове каждую её подробность. Как ни погляди, испуг Полярис при виде людей — это ненормально. Но, может, люди извне пугают их из-за их запретов? Вдруг им грозит самое страшное наказание, если они поддадутся соблазну и ответят? А может, им и подарки принимать нельзя? Тогда тот факт, что Инори... нет, конечно, она могла выбросить их в первый же мусорный бак, но то, что она в принципе их взяла... может ли это... быть знаком доверия? Хоть крошечного? Она же, в конце концов, уже постаралась ответить ему в конце их встречи! "Спасибо, ты столько всего сделал ради такой, как я"? Может ли это значить?..        Именно такие мысли занимали Кейтаро весь вечер. И, пожалуй, именно из-за них он во время разговора с сестрицей Рикой про Полярис и ляпнул про Инори.        Скучающая в больнице Рика, конечно же, не могла за это упоминание не ухватиться.       — Девочка, значит, м-м? — переспросила она на другом конце трубки, подозрительно посмеиваясь.        Кейтаро мигом покраснел.       — Ч-чего это ты так хихикаешь?.. Что ты там себе навыдумывала, сестрица Рика?! — воскликнул он настолько громко, что с первого этажа его окликнула мама, спрашивая, чего он так шумит. Кейтаро даже пришлось на секунду прервать разговор, чтобы ответить, что всё в порядке. Затем он откашлялся и торопливо продолжал:       — Ну так вот! Людям из Полярис сказали не говорить с посторонними! Но я считаю, что они не должны позволять правилам сковывать себя! И это не остановит меня, я с ними подружусь! Вот что я думаю!        Рика выслушала его, не перебивая. Когда Кейтаро закончил свой короткий пламенный монолог, она несколько секунд помолчала, ожидая, не скажет ли он чего-нибудь ещё, — а затем вдруг огорошила его вопросом:       — Кейтаро, а ты не думал об этом с позиции Полярис?        Кейтаро растерянно моргнул. Вопрос несколько сбил его с толку, и он даже не сразу нашёлся, что ответить. Наконец, Кейтаро опустил глаза и, автоматическим жестом комкая уголок футона, тихо, опасливо поинтересовался:       — Сестрица Рика, ты же не считаешь Полярис плохими?        И затаил дыхание. Ибо даже если Рика, сестрица Рика, ответит ему так же враждебно, как отвечали на вопросы о Полярис его друзья...        А Рика как назло медлила. Наконец, из динамиков телефона раздался её негромкий вздох, за которым последовало уклончивое:       — Я никогда не встречалась с ними лично... — Рика немного помолчала, этой паузой невольно давая комку напряжения в груди Кейтаро разрастись, а затем ещё раз вздохнула и продолжила: — Но прежде чем подружиться с людьми из Полярис, я считаю, что важно понять их мнение о Хинамидзаве.        Кейтаро вновь растерянно моргнул.       — Мнение о Хинамидзаве?        Такой простой и, казалось бы, очевидный совет — но до слов Рики Кейтаро и не задумывался о чём-то таком. Как будто он, на словах так ценящий дружбу и ищущий подход к каждому, всё это время думал лишь о себе...        В этот момент Кейтаро наконец-то понял: если он действительно хочет подружиться с Полярис, ему и правда критически важно знать, что думают обо всей ситуации они. "Верно, — размышлял он. — Если я смогу посмотреть на ситуацию с их точки зрения — мне наконец-то откроется путь к их сердцам... и кто знает, может, мне удастся примирить разногласия Полярис и хинамидзавцев! И тогда... тогда Хинамидзава снова станет мирной деревней, достойной зваться объектом всемирного наследия! Как все и хотят..."        Думая так, Кейтаро не мог сдержать самодовольной, но несколько мечтательной ухмылки. Впрочем, даже в тот самый момент, когда в его голове зародились эти мысли, он чувствовал, что всё же не совсем до конца честен с собой.        Ибо когда он думал про "всех", перед его мысленным взором было только лицо Тамаки с тем странным сегодняшним выражением.