То, чего нельзя коснуться

Чернила из опрокинутой баночки выливались медленно-медленно, и еще медленнее текли по темной поверхности стола, но все-таки почти подобрались к почти таким же черным волнам блестящих волос. Дальше были кружевные рукава дорогой рубашки, и золотистая цепочка от очков, и сами очки в тонкой оправе, чуть бликующие в лучах солнца, падающих из окна, а потом тонкие руки с мраморно-белой кожей, и такое же светлое лицо с прикрытыми глазами. Панталоне снова уснул на рабочем месте и во сне случайно смахнул рукой чернильницу. Она бы разбилась, если бы упала на пару сантиметров левее — на тяжелое пресс-папье из звездного серебра, но, к счастью, этого не произошло. Чернила почти не задели документы. А ведь Панталоне не засыпал так уже больше полугода. Может быть, на него плохо влияет отсутствие Капитано? Предвестника послали на какое-то задание с месяц назад, но теперь Панталоне ожидал его возвращения со дня на день. В дверь негромко постучали, и от этого звука Панталоне сразу же проснулся. Кое-как нацепил очки, а потом заметил разлитые по столу чернила, вскочил и попытался стереть их чем-нибудь, но не нашел, чем. Стук повторился, и он тихонько выругался себе под нос, пытаясь прибрать беспорядок, и одновременно с этим поглядывая на часы, чтобы понять, сколько же он проспал. И тут дверь начала открываться, и он так и замер с пачкой документов в руках, все еще думая, как бы ему убрать чернила с дорогого стола. Он очень надеялся, что это был не Педролино, и нужен ему был не месячный отчет за август, потому что именно на нем Банкир и заснул. Но как же так получилось? И тут дверь открылась, и все его переживания вмиг испарились. Вошел Капитано, чему он сначала даже не поверил, аккуратно притворил за собой дверь, а потом снял маску и повернулся к нему лицом. Темные глаза сразу же раскрываются в удивленнии, и брови чуть поднимаются. — Вы в порядке? — вместо нормального приветствия он вопросительно оглядывает Панталоне с ног до головы, замечая и помятые документы в руках, и не лежащие в прическе волосы, и красный след от руки на щеке, и криво сидящие на переносице очки. — Да, конечно, — Панталоне быстро кивает головой несколько раз, как будто это должно помочь ему выглядеть более уверенно. А потом с трудом подавляет зевоту, и приподнимает очки, потирая пальцами слезящиеся глаза. Как же глупо он, наверное, выглядит. — Вы что, спали? — Капитано подходит ближе у столу, замечая перевернутую чернильницу и несколько стопок незаполненных документов. Панталоне он этого вопроса как-то сразу начинает выглядеть виновато. — Нет, конечно, — говорил слишком быстро, а потом понимает, что очки сидят неровно, и пытается незаметно их поправить. Как это сделать, он не знает, но пытается, и еще хочет пригладить волосы руками, но сдается под слишком внимательным взглядом Капитано. — Ну да, спал. — Давайте я вам помогу убраться, — Капитано уже тянется к чернильнице, внутренне по-доброму посмеиваясь, пытаясь понять, как же у Панталоне это получилось. Что же нужно делать во сне, чтобы уронить чернильницу, стоящую на другой стороне стола? — Нет-нет, даже не думай, — Панталоне машет на него руками и выходит из-за стола, бросив пачку бумаг так, чтобы не попасть в чернила. Ему становится ужасно неловко, причем больше из-за предложения помощи, чем из-за того, что он заснул. — Ты, наверное, только вернулся. Не надо ничего делать, садись и забудь про эту чернильницу, потом попрошу слуг убрать. — Как скажете, — но Капитано почему-то не двигается с места. Ему ужасно хочется кое-что сделать, но он понимает, что не может. Никак не может. Хотя... Нет, нельзя. Они не виделись месяц, но это не причина. Но он всё ещё медлит. И тут Панталоне подаётся вперед, и, привстав на носочки, крепко обнимает Капитано за плечи, но через секунду отстраняется, потому что Предвестник из-за странно вздрагивает и прерывисто вздыхает. — Ты в порядке? Я сделал что-то не так? — Панталоне все еще аккуратно придерживает Капитано за локти и внимательно заглядывает ему в лицо. Мог ли он пострадать на своем задании? Или ему не понравилось, как Панталоне себя повел? — Нет-нет, все прекрасно, пожалуйста, не беспокойтесь. Просто это было немного неожиданно, вот и все, — Капитано старается как можно более непринуждённо улыбнуться. Ему ужасно не нравится, что он сам испортил момент, которого так ждал, и мог случайно оттолкнуть Панталоне. Ему самому хотелось обнять Банкира, но он боялся теперь просить об этом. Но Панталоне счастливо улыбается ему и снова обнимает, уже аккуратнее, надеясь, что в этот раз Капитано действительно почувствует, как он рад встрече. И Предвестник сам кладёт руки ему на плечи, и спускается ими чуть ниже, до локтя, и обнимает его в ответ, прижимая его к себе и держа аккуратно, но крепко. И Панталоне отпускает его так долго, что почти согревается в объятиях, и кладет голову на чужое плечо, улыбаясь куда-то в воротник пальто. Капитано чувствует некоторое смущение то такого теплого приветствия, но не может не быть доволен, потому что именно этого ему и хотелось. — Все, садись, расскажи мне что-нибудь, — Панталоне отстраняется и сразу же тянет его в одно из кресел. Капитано сначала теряется, но потом приходит в себя от такой быстрой смены настроений и устраивается поудобнее. — Я не уверен, что вам рассказать, — он пожимает плечами, пока Панталоне роется в одном из ящиков стола, уже не обращая внимания на чернила. Это ведь уметь надо так хорошо игнорировать все мелкие неприятности, с которыми можно было бы разобраться за пару минут. У Панталоне действительно был талант — игнорировать то, чем он не обязан был (и, главное, чем ему не хотелось) заниматься. — Вряд ли вам будет интересно. Тем более, если я расскажу вам первым, Педролино может обидеться. — Вот, я тебе оставил. Дотторе немного путешествовал, и прислал мне сладостей из Монштадта, но для меня они слишком... сладкие, — Панталоне со смехом ставит на чайный столик коробку конфет и двигает поближе к нему, предлагая попробовать. Капитано снова немного удивлен быстрой сменой темы, но все-таки берет одну конфетку, судя по виду буквально посыпанную сахарной пудрой. Неплохо. — И кстати, почему ты думаешь, что Педролино обидится? Неужели ты у него еще не был? — Нет, не был, — Капитано понимает, что Панталоне так много хочется сказать, что он пытается вести два диалога параллельно, и в чём-то его понимает. Он не думает, что его задание было очень интересным, но пара забавных моментов была. Он протягивает руку за еще одной конфетой — он, в отличие от Панталоне, сладкое любит. — Очень вкусно, спасибо. Но почему Дотторе не присылает вам те сладости, которые вы любите? Хотя, вы их вообще не любите. Ну тогда мог бы прислать что-нибудь другое. — Да кто знает, что и зачем он делает, — Панталоне пожимает плечами, но взгляд отводит. К этой конкретной посылке прилагалась записочка со словами «Капитано своего угостишь». И Панталоне где-то в глубине души был очень доволен формулировкой. — И как это ты еще не был у Педролино? Я думал, что после заданий ты должен ему докладывать. — Я должен, но я только вернулся, — Капитано улыбается и берет еще одну конфету, при этом понимая по лицу Панталоне что в них есть что-то большее, чем просто неудачный подарок. Он сомневается, что Банкир стал бы врать ему, если бы купил их сам, поэтому не мог понять, что же могло быть не так с этими конфетами. А вдруг они отравленные? Капитано еле сдержал смех после этого предположения. — Я вообще еще нигде не был. Приехал и решил сразу к вам зайти. — Но ты устал наверное, — выражения лица Панталоне сразу становится обеспокоенным. Он не мог поверить, что Капитано мог зайти к нему в кабинет, перед этим не отдохнув с дороги. — Да, но... — Тогда иди к себе, — он, конечно, соскучился, но он не может не дать Капитано отдохнуть. Но какая-то его часть очень рада, что Предвестник ставит его так высоко, что идет к нему, перед тем как докладывать Педролино. — Я благодарен, но лучше отдохни спокойно, а я зайду к тебе вечером. У тебя, наверное, еще и дел много осталось. — Вы правы, — Капитано улыбается и встает с кресла, собираясь воспользоваться советом Панталоне. Ему очень хотелось сначала увидеть Банкира, а потом уже разбираться со всем остальным, и он свое желание исполнил. Конечно, если бы Панталоне попросил, он бы оставался у него так долго, как было бы нужно, но он был рад, что его не попросили. Он действительно устал, хотя объятия и сладости дали ему и хорошее настроение, и силы. — Спасибо. Зайдите ко мне после работы, и мы поговорим обо всем, о чем вы только захотите. Только больше не спите на своем столе. Панталоне улыбается и даже смеется, наверное, просто от радости. Ему было немного одиноко весь этот месяц, еще и потому, что Дотторе тоже куда-то уехал. Но Капитано вернулся, и сразу стало как-то легче. Он проводил взглядом, а потом повернулся к столу, собираясь продолжить работу — так время быстрее пройдёт. И понял, что совсем забыл про разлитые чернила. *** Дела не заняли у Капитано слишком много времени. Он сразу же отправился докладывать от результатах задания Первому, и Педролино, конечно, не был бы Педролино, если бы не понял, что до этого он еще был у Панталоне. Оказывается, заметил, как он подъезжал к Дворцу. Но все остальное Капитано сделал идеально, а Педролино понял, что он сильно устал, поэтому только посмеялся. После этого он провел, наверное, почти час, лежа в горячей ванной, и чуть не заснул там. Потом долго ленился готовить себе еду, но в итоге все-таки сварил самую простую кашу, до которой смог додуматься. И еще около полутора часов разбирал свои походные сумки, потому что почти с каждого задания он привозил маленькие памятные вещи. В этот раз — огромную шишку, которую положил теперь на камин, рядом со своей маской. И еще потратил кучу времени, чтобы самостоятельно почистить подаренные Панталоне наручи, которые он, конечно, носил, но постоянно переживал, что с ними что-то случится. Несмотря на богатство отделки, они оказались очень полезными и действительно хорошими, вот только Капитано никак не мог перестать начищать их каждую неделю до блеска, и в то время, что не носил, хранил их в своей самой дорогой и красивой резной шкатулке. А потом он внезапно понял, что Панталоне закончит работу и придет всего минут через пятнадцать, и вскочил с кресла, в котором отдыхал с какой-то книгой, начиная убираться. Он в жизни так быстро не мыл посуду и не убирал одежду, как в этот раз. Да, шкаф, конечно, еле закрылся, потому что он закинул в него вообще все, что валялось на полу в комнате и даже грязный походный плащ, но зато все остальное выглядело так, как будто он убирался два часа. Правда, растения на подоконнике, кажется, завяли за месяц, что его не было, но это не слишком заметно, правда? Может быть, они должны быть желтые, и это просто вид такой. И пыли много было.... Но он уже, наверное, не успеет. И в тот момент, когда он раздумвал, попытаться ли ему протереть всю пыль в комнате за две минуты, или нет, раздался стук в дверь, и Капитано соображать вообще перестал. И Панталоне у него уже был, да, и он был у Панталоне (и тут нужно заметить, что в комнате Банкира все было еще хуже, чем у него), но почему-то все равно волновался. Он открыл дверь так резко и широко, что Панталоне, державшийся за ручку, сначала сдвинулся вместе с ней, а потом чуть не упал. Правда, сразу улыбнулся и засмеялся, видимо считая все это результатом своей неловкости, и Капитано невольно засмотрелся. — Прости, что я так поздно, — Панталоне прикрыл за собой дверь, а потом пошел по коридору за Капитано, который наконец-то сообразил нормально пригласить его внутрь и повести за собой. По пути Предвестник взглянул на часы и понял, что Панталоне опоздал почти на десять минут, а он даже не заметил. — Но у меня есть очень серьезная причина. Я принес тебе тортик. И протянул ему небольшую коробочку, которую все это время держал за спиной. И снова засмеялся. Панталоне, видимо, был в очень хорошем настроении, и Капитано в глубине души надеялся, что это он был причиной. — Вам лучше перестать кормить меня сладким, — тем не менее, Капитано с очень довольным видом принял торт, а потом провел Панталоне на кухню вместо гостиной. Так, а здесь он убрался? Посуду вымыл, но вот все остальное... Но почему-то теперь его это волновало гораздо меньше. — Сладкое вредно для здоровья. — Я знаю, и я его не ем, в отличие от тебя, — Панталоне приподнял бровь и притянул к себе торт, оглядываясь в поисках ножа. Капитано сел на один из стульев за столом, подперев щеку рукой и двигаться, видимо не собирался. Обычно Панталоне этого бы не понял, но сейчас он видел, что Предвестник выглядит очень уставшим. — Так что ты делал весь день? Первый же не обиделся на тебя? — Он каким-то образом понял, что я заходил к вам до него, но вроде посмеялся. Тем более, он сам часто идет к Дотторе, вместо того, чтобы работать, — Капитано с улыбкой покачал головой, а потом понял, что сравнение было неудачное. Педролино и Дотторе — пара. Нормальная пара. — Ну, наверное, все так делают, — Панталоне и не заметил никаких сравнений, потому что как раз нашел нож и начал аккуратно резать торт на небольшие кусочки. Потом невероятным образом ему на глаза попался заварочный чайник, и он вообще перестал следить за разговором. Хотя и Капитано тоже молчал. Он определенно потратил слишком много времени на заваривание чужого чая в чужом доме, особенно с учетом того, что хозяин этого дома вообще в чае не разбирался, но был собой очень доволен. Он медленно разлил заварку и кипяток по чашкам, переставил их на обеденный стол и вместе с тортом подвинул к Капитано. — Вот, теперь можешь рассказывать, что делал весь месяц, — ему не ответили, и он в первый раз за последние минут десять поднял глаза от чайных чашек. Руки Капитано было скрещены на столе, на них лежала голова, а от нее во все стороны разлетелись волосы, на которые Панталоне, оказывается, чуть не поставил одну из чашек. И Капитано определенно спал. Глаза были плотно закрыты, густые темные ресницы чуть подрагивали, и выражение лица было невероятно умиротворенным. Лицо Капитано вообще редко казалось беспокойным, даже тогда, когда его руки постоянно перебирали пуговицы на рубашке или дергали кончик шарфа, но сейчас он выглядел таким расслабленным, каким Панталоне его еще никогда не видел. Предвестник, наверное, ужасно устал, но все равно согласился поговорить с ним, и теперь Панталоне тем более не хотелось его будить. Но нельзя же спать на столе. Он по собственному опыту знал, что от такого сна очень мало пользы. Он вообще никогда раньше не задумывался о том, как нужно будить людей — сейчас был первый раз, когда ему это понадобилось. Он как-то слишком тихо и осторожно потянулся у плечу Капитано, пытаясь... Что? Постучать, как в дверь? Нет, наверное не так нужно. Поэтому он потянул это плечо, пытаясь его немного потрясти, но практически не сдвинул его с места. Он попробовал еще раз, но пользы было так же мало. Поэтому он решил немного сменить тактику, и начал осторожно похлопывать Капитано сначала по все тому же плечу, потом по руке чуть ниже — вдруг сработает. И сработало. Капитано как-то странно тяжело вздохнул в полусне и через пару пару секунд приоткрыл глаза. В этот момент ему еще раз легонько прилетело по руке, и он подавил тихий стон, словно от боли, и привстал со стола. — Ты в порядке? — Панталоне обеспокоенно наблюдал, как он просыпается, больше не трогая руку. Второй раз за день уже такое. — У тебя что-то с рукой? — Нет-нет, все нормально, — Капитано покачал головой, и сразу же широко зевнул, прикрывая рот. Глаза слипались и болели, и шея уже успела немного затечь, а рука... Ну это другое, самое неприятное. И еще до него дошло, что он сам не заметил, как заснул, пока Панталоне готовил для него чай. Захотелось разбить себе голову об стол, хотя, вряд ли бы это как-то помогло. — Простите, я сейчас... — Ты сейчас идешь спать, — у Панталоне как-то сам по себе заработал приказной тон, которым он обычно разговаривал с Тартальей, опять потратившим слишком много денег на подарки. Он не мог понять, зачем Капитано согласился с ним посидеть, если так сильно устал. Нельзя было просто сказать об этом и идти отдохнуть? Как будто Панталоне бы этого не понял, особенно если учесть, что Капитано просто ужасно выглядел. Он не совсем понимал, какой именно цвет у Капитано считался невероятно бледным, но светло-серый с легкой синевой на щеках, наверное, именно таким и был. Капитано даже спорить не хотелось — и сил не было. Он сам не знал, что с ним такое, но после целого утра в дороге и второй половины дня, проведенной он даже не помнит, как, наверное что-то с ним было не в порядке. Почему-то Панталоне заметил и понял это раньше и проще, чем он сам. Поэтому он послушно уходит в свою комнату переодеваться, а потом идет умываться перед сном, пока Панталоне убирается у него на кухне и ворчит из-за того, что приходится выливать чай. Капитано бы никогда не подумал, что он так умеет. — Подожди минутку, — Панталоне останавливает его, когда он возвращается из ванной. Зачем-то понижает голос, может быть, чтобы он звучал успокаивающе? В любом случае, Капитано это нравится. Но потом Банкир протягивает руку и касается его плеча, вроде бы, чтобы удержать. Капитано вздрагивает и хмурится. — Я знаю, что с тобой что-то не так, я вижу. Ты очень странно реагируешь, если трогать твою руку и выглядишь слишком уставшим. Ты можешь рассказать мне, что случилось? — Все нормально, — он старается отодвинуться так, чтобы это выглядело естественно, но не получается никак. Он понимает, что выглядит и ведет себя глупо, и может даже неприятно, потому что врет слишком очевидно, но по-другому не получается. Ну не может он рассказать, и объяснить почему не может — тоже. Он ожидал от Панталоне большей настойчивости, но тот просто пожимает плечами, потом улыбается ему уголками губ, желает спокойной ночи и уходит. У Капитано создаётся ощущение, что он поступает неправильно. Ему теперь кажется, что он своим молчанием Панталоне обидел, но так ли это и можно ли с этим как-то справиться он не знает. И он правда слишком устал, чтобы думать. Поэтому просто ложится спать и надеется, что все как-нибудь само улучшится. Только надо будет зайти и попросить Доктора немного помочь. *** Панталоне с ногами забрался на небольшой потрепанный диванчик, скинув туфли и выкинув дорогой пиджак куда-то на пол. Он поудобнее устроился на многочисленных мягких подушках, почти полулежа на них, и принял из рук Дотторе чашку горячего чая. — Понимаешь, — Доктор по голосу понял, что Панталоне пришел жаловаться на жизнь. И догадывался, на какую конкретно часть этой жизни, — уже больше недели прошло. Он мне ничего не хочет рассказывать, поэтому я перестал спрашивать, но он постоянно бледный и мне кажется, ему больно. Я же вижу, что с его рукой что-то не так, но почему он не хочет, чтобы я ему помог? — Возможно он считает, что ты просто сам не знаешь, с чем предлагаешь помочь, — Дотторе знал, точнее, предполагал, почему именно Капитано отказывается от помощи, но Панталоне об этом рассказывать не собирался. Хотел, но не стал. Решил хоть раз в жизни сдержать данное кому-то кроме Банкира и Педролино слово. Дотторе поставил свою чашку на маленький столик на колесиках, подкатил его к дивану, чуть не разлив чай, а потом перелез через подлокотник и лег, закинув на него ноги. Долго пытался пристоить куда-то голову, но в итоге обнаружил идеальное для нее место на коленях Панталоне. Банкир, на которого он теперь со смехом смотрел снизу вверх тяжело вздохнул. — Но ты же знаешь, что я все умею, — он развел руками, специально проведя горячей чашкой в опасной близости от лица Дотторе. Тот нахмурился, но голову с его коленей не убрал. Видимо, это надолго. — Ты меня сам учил основам медицины, не знаю правда, зачем, но вот пригодится первый раз в жизни. — Я тебя учил, чтобы ты хоть что-то нормальное умел, кроме своих бумажек, — Дотторе слегка напрягся, невероятным движением забрал у Панталоне из рук чашку и поставил ее на столик рядом со своей — целее будет. И тоже вздохнул. Несколько лет назад он решил проверить знания Панталоне во всем, что не касалось работы и этикета, и в итоге потратил почти полгода на методичное обучение сначала готовке, потом шитью, потом медицине и основам боевых искусств. Он просто не понимал, каким образом Панталоне вообще выжил, не умея ничего из этого. Сам Доктор тоже экспертом в большинстве этих областей не был, но умел готовить омлет, а Банкир — нет. Зато знал все сорта дорогого чая. И пуговицы Дотторе пришивать тоже умел, а Панталоне до определенного момента даже сам не одевался. — Но я просто подумал, может ты знаешь? Если он отказывается говорить мне, то, наверное, говорил Первому, а он мог рассказать тебе. Или, может, он просто к тебе приходил? — голос Панталоне звучит слишком растроенно даже для Дотторе, но он всё равно не собирается ничего рассказывать. Ему хочется, и он понимает, что так все будет немного проще, но не будет. Слишком хорошо понимает, почему Капитано это делает. — Я знаю, — Дотторе решает признаться, потому что иначе от Панталоне не отвяжешься. И лучше себя чувствовать от лжи ни один из них не будет. Панталоне с надеждой смотрит на него, и Доктору даже становится немного стыдно. — Но он просил меня тебе не говорить. Я рассказал ему, что ты сможешь ему помочь, но он всё равно отказался. Просто... Он попросил, и я понимаю почему. Попробуй сам его уговорить, я знаю, что ему тяжело и в какой-то момент он тебе разрешит помочь. Ты только пойми, что на это нужно время. — Но я был прав, да? У него что-то с рукой? Дотторе отвечает коротким кивком, а потом поворачивается на бок и устраивается поудобнее, уткнувшись носом куда-то ему в бедро. Панталоне думает, что был бы гораздо более доволен, если бы оказалось, что он был неправ. Он понимает, что у Дотторе есть причины, потому что обычно Доктор делится с ним всеми подробностями болезней своих пациентов и пересказывает ему половину своих разговоров с Первым. Но еще Панталоне чувствует какую-то странную грусть, потому что Капитано ему... Не доверяет? Не хочет открыться? Что? Панталоне просто хочет, чтобы Капитано мог ему открыться. И хочет, чтобы Капитано позволил ему помочь. Чтобы хоть раз Панталоне сделал что-то полезное для него, а не наоборот. И чтобы Капитано чувствовал себя лучше. Он никогда бы не подумал, что будет готов на столько разных вещей ради одного человека, потому что меньше года назад, было даже не для кого — Дотторе у него никогда ничего по-настоящему не просил. А сейчас? Он чувствует, слишком много всего хочет сделать для Капитано. Но может ли он?