Мой утес прорастет всюду цветами
Пыльных роз превращая душу в камень
Месяц за работой пролетает совсем незаметно, Феликс сам себе удивляется, как быстро привык к ворчанию старших коллег и вечному шуму двигателей. Здесь и правда намного легче, чем на Земле. У него к протезу позвоночника словно присоединили еще и настоящие крылья! Такие огромные черные, их пластины переливаются на свете как бензин, что использовать лишний раз такую красоту жалко. И они дают столько свободы, столько воздуха в груди. Или без мирских проблем искусственное притяжение и правда не так сильно давит на плечи. Голова идет кругом, кроме своих обязанностей и о далеких звездах не хочется думать ни о чем. А дел и правда много. И вот после них еще рассуждать о том как он подходит под чьи-то стандарты? И правда, звучит совсем бредово. А космическая станция каждый раз поражала его своими размерами, будто их научный центр в уменьшенном варианте и с большим числом различных кнопочек, рычагов и экранов, за которыми надо тщательно следить минимум два раза в день. — Феликс, а вы всё-таки не настолько плохи, как казались на первый взгляд. Еще, видимо, эти протезы увеличивают вашу выносливость? — как-то в небольшой перерыв говорит один из ученых, загоняя Феликса в краску. — Вообще я еще сам работал над своим телом, но да, от них и правда какая никакая поддержка есть. Второй ученый присвистывает рядом. — Удивительное творение. Почему имя Создателя неизвестно до сих пор? Мне кажется, уже всем плевать на незаконность его дела, он ведь и правда может стать воплощением Бога. — Коллега, не несите подобного бреда, вы же наукой всю жизнь занимаетесь и говорите такое! — смеется первый. — Да, но само существование Ли Феликса доказывает, что смерть все же возможно обмануть. А Бог мог возвращать души в наш мир. Это бы звучало бредом еще лет сорок назад, но теперь… раскрытие имени Создателя будет значить новую научную революцию… А Феликсу в этой очень умной беседе оставалось лишь мило улыбаться, думая, что у инженера Хвана нашелся брат по старым верованиям. Да и не нравилась ему эта затея с раскрытием Создателя, он бы в любом случае остался крайним. Он и Джисон стали бы куклами напоказ! Точнее Феликс уже ей стал, и ему это ой как не нравилось. Лучше Богу оставаться в тени. В любом случае его удивительных знаний не хватит на спасение абсолютно всех жизней. И люди растопчут его, а затем его первых творений. Ох, как же сложно жить в этом глупом мире! Однажды один из ученых заставил чуть ли не на час снять верхнюю часть одежды, чтобы рассмотреть его внешний протез позвоночника и крепление протеза руки. От его прикосновений на теле до сих пор не прошли все синяки (дополнительный витамин Д в пище никто не отменял, но ничто не заменит солнце настолько идеально, Феликс даже успел соскучиться по своим веснушкам), идущие коричнево-фиолетовыми пятнами вдоль линии спины. В сравнении с легкими касаниями инженера Хвана во время починки!!! а не просто осмотра протеза это похоже на маленькую пытку. В качестве извинений его, конечно, отпустили до конца дня и выдали расположение всех запасов чая, однако в душе остался настолько неприятный осадок, что во время осмотра всех показателей приборов он превратился в непрошенные слезы. Возмутительно! Феликса забавляет мысль, что узнай про это Чонин и Чан, они бы пришили тому протез собачьего хвоста, инженер Хван отправил бы их в нокаут одним ударом любимого планшета, а Джисон до конца своих дней плевался бы тому в кофе. Он не один, и это так греет душу на холодной станции. Вот только, все эти люди далеко на Земле, а он среди миллионов звезд один на один сам с собой. Но как-то, признаться честно, уже плевать. Феликс ни о чем не жалеет. Он добился всего сам, не сдался в самом конце и достиг своей цели. А когда-то об этом можно было разве что мечтать! — Вот черт, там небольшая поломка снаружи корабля, — ругается ученый, — тут с Земли пишут, что без выхода в открытый космос никак. —... Фели-икс? — Да я здесь, — он не верит своим ушам. — Тащи костюм, сейчас выясним точное нахождение и причину поломки и… ты готов? Феликс кивает, в душе он кричит то ли от страха, то ли от радости. Выйти в открытый космос… все приличные и не очень слова заканчиваются в голове, образуется пустота, как и там за бортом. Все рабочие инструктажи в голове включаются на уровне рефлексов. Феликс готов. Готов пойти навстречу мечте и показать миру, чего он стоит. — Всего лишь вот эту штуку прокрутить вправо до полной остановки и проверить вот это соединение, понял? Ох, надеюсь начальство нам потом не вставит за отставание от графика экспериментов, но тут никак по-другому. — Ага, им с Земли виднее, что и когда нам делать, — цокает коллега. Феликсу трудно дышать в скафандре не из-за проблем подачи кислорода, а из-за волнения. Он берет на себя такую ответственность, буквально ощущает ее каждым шагом в тяжелом скафандре. Для опытных космонавтов, возможно, это показалось бы обыденностью, но первый раз у каждого был особенным и самым ярким. Феликс уже представляет, как будет кричать проекции Чана, прилипшего к Чонину, о своем маленьком достижении. Открытие люка, шаг в пустоту и… Феликс смеется в рацию. Он чувствует себя так легко, аккуратно подбираюсь к нужному месту по внешней части станции. — Ли Феликс, все в норме? — Да. Да, у Феликса выросли крылья. Только их не видно. Они не из костей, суставов, мышц и перьев, не из нового типа протеза Создателя. Они из неизведанной космической материи, что цвета вечной ночи, украшенной столькими маленькими точками далеких звезд. А где-то среди них затеряется одна маленькая точка, совсем незаметная среди остальных. Однако на ней осталась вся жизнь. Эти крылья создала сама Вселенная и подарила Феликсу в честь его перерождения и выполнения мечты из первой жизни. Феликс подбирается к нужному крану и осматривает его. Тот немного сдвинулся, что не вызывает проблем сейчас, однако скоро могло бы закончится совсем печально. Ведь вся их космическая станция — это бомба замедленного действия. Одна незамеченная вовремя ошибка и… — Твою мать… — раздается в рации. — Что происходит? — второй голос немного сбоит. — Все датчики вышли из строя, искусственное притяжение пропало… откуда этот ужасный скрип? Феликс бледнеет в миг, страх окутывает его тело с головы до ног, не позволяя нормально думать и действовать. И это не предвкушающий что-то страх, нет, это самый настоящий ужас, подобный звериному. Он вцепился руками в кран как в жалкую надежду на выживание. — Феликс, ты сможешь вернуться обратно как можно быстрее? — Нас что-то очень сильно притягивает. Ты видишь, что это? У нас все камеры и связь с Землей сбилась. Феликс, ты нас слышишь? Ответь! Притягивает… Феликс видит что-то ярко пылающее совсем близко к ним, затягивающее в свою бездну. Оно горит страшным огнем, от которого нет ни крупицы тепла, а в середине образует черный круг и в нем не видно даже звезд. Это бездна мира. Черная дыра. И Феликс понимает, что не вернется на станцию, а тем более уж на Землю живым. Его крылья вырывают с корнем, оставляя страшную рану, с которой нет времени даже смириться. По спине ручьями течет пот с остатками этой жгучей материи, ломающей его спину. Нет, нет, нет… Крылья вырваны, протезы рук не выдержали такого давления и он падает в бездну. В ней так свободно и легко. Ему больше ничего не надо кроме***
Будильник бьет молотком по голове. Святые просветители, эта мелодия такая старая, кто под такую еще просыпается? Феликс подрывается как ошпаренный, пытается наладить дыхание, но кислорода просто недостаточно. Его потряхивает от страха, даже глаза моргают через раз. — Бро, меня все больше пугает, что ты так хреново спишь, можешь, недельку хоть дома полежишь или к врачу запишешься? — Да, было бы неплохо. Феликс разворачивается к парню на кровати рядом и узнает в нем Джисона. Только, почему-то его немного уменьшенную версию. На голове гнездо, а одним неудачным чихом, кажется, его можно сдуть из этой маленькой комнатки. Он одет в толстовку на несколько размеров больше, а штаны явно держатся на самодельном ремне, такие талии даже у девушек редко встретишь. И взгляд у него живой-живой, обеспокоенный состоянием друга. — В общем, я пошел, ты там подтянись хоть ко второй паре. Мне Минхо встретить еще надо, — и уходит, оставляя Феликса один на один со своими мыслями. Что сейчас, святые просветители, произошло? Где он? Маленькая комната с двумя кроватями — кажется, комната общежития. Что он забыл в универе? Выход в космос, черная дыра… все это… сон? Но Феликс не помнит и эту реальность. Все кажется таким странным и новым для сознания. Сколько сейчас времени? Черт, в настольных часах сел заряд, а сейчас явно не 14:38. Голова ужасно гудит, однако если вырвать ее, то боль уйдет в другие части тела, так что лучше пусть остается в ней. Все похоже на бред, а белые-белые тучи, полностью закрывающие солнечный свет за окном, делают его измученному сознанию лишь хуже. Найденный на столе планшет для учебы дает разве что информацию, что Ли Феликс — ученик первого курса наставников. И у него первая пара через пятнадцать минут! Не глядя зачесывая свою слишком длинную (когда она успела так отрасти?) копну волос назад, он ловит первую выпавшую из шкафа рубашку и брюки и несется на всех порах в теории в сторону выхода. Сейчас надо бежать, с обстоятельствами почему, куда, зачем он разберется чуть позже. — Извините, я первокурсник, не подскажете как пройти к этому кабинету? Феликс весьма успешно косит под дурачка и находит нужный кабинет, приземляясь за заднюю парту. Весьма недовольный преподаватель входит в кабинет ровно минута в минуту с началом пары и до Феликса только сейчас доходит, что это все похоже на какой-то совсем мелкий и бедный университет, иначе почему он до сих пор полностью не перевелся на дистанционное обучение с наставниками? Вон, в школах с этим уже проблем нет. Лекция была скучной, и это мягко сказано, потому что Феликс знает буквально всё из материала препода (еще бы его имя узнать так вообще прелесть, хоть сейчас диплом получай, однако он всего лишь первый курс). Что было вчера, если Феликс до сих пор не может вспомнить буквально ничего, зато во всех деталях перескажет свой сон, созданный на мечте. Рядом с полным непониманием в груди заныла обида, что всего этого, видимо, никогда и не было. Неужели Феликс тронулся умом? Тогда где правда, где лишь воображение? Кто он в этой реальности? Алиса из старой сказки могла легко провести границу между своим миром и чужим, ведь во втором происходил страшный по ее меркам бред, но у Феликса всё и везде похоже на правду, только сейчас отчего-то создается впечатление, что он откатлся на пару лет назад еще до научной революции. Однако в памяти андроида он ее еще не застал, поэтому сравнивать вещи перед его глазами и свои выдумки из сна он не может. В столовой он падает за столик в самом углу, чтобы перекопать весь свой планшет без лишних дерганий. Однако в нем лишь учебные материалы и несколько чатов с преподавателями. В них его имя не мелькало еще ни разу, не успел ничего натворить за два месяца учебы, зато теперь совершенно ничего не помнит. Его сон слишком затянулся, стоило бы рассказать об этом Чану и Чонину, если они есть здесь. Джисон тоже выглядит другим, возможно, его тоже лучше сейчас не напрягать этим. А Минхо… знакомое имя. Это тот парень с фиолетовыми волосами, рассказавший ему про Джисона… — Агх, слишком сложно! — у Феликса в голове сбились все цифры, а на калькуляторе такие не посчитаешь. Придется настраивать их самому тремя кружками самого крепкого кофе после универа (лучше сразу с ядом), а пока довольствоваться чаем и одной несчастной засохшей печенькой, найденной на дне сумки. — Да он совсем сумасшедший, ходит всё время одни и говорит такой бред, что смеяться хочется! — Возомнил себя Богом! — Даже преподаватели не могут надоумить его. Феликс невольно напрягается всем телом, вслушиваясь в разговор кучки студентов в белых халатах в надеждах, что местный сумасшедший одиночка это он и есть. Однако дальнейшее описание вовсе не соответствует ему. — Всего лишь второй курс. Я серьезно не понимаю, что он нам выдаст в своей дипломной работе. Думаю, что отличную комедию. — Он меня вчера еще и послал, когда я сказал, что вся его писанина — бред сивой кобылы. — Страшно за тех, кто будет у него протезы ставить. Так, Феликс не второкурсник и не будущий протезист. Что ж, жаль этого паренька, конечно… — Достраивание протезом утерянных мышц для работы как совершенно обычной ноги, еще и какие-то фокусы со внешним протезом и передачей импульсов для определенных мышц. Да кто же за такой бред возьмется? — Вместе с волосами, видимо, в красный еще и мозг покрасил. Толпа студентов смеется так противно, что режет слух. Но ведь я сижу рядом с ними и чуть ли не наполовину состою из таких протезов. Глаза откройте… возмущается про себя Феликс и чешет руку, замирая. Вместо протеза левой руки у него самая настоящая рука из крови и плоти. Это получается… правая рука движется совершенно спокойно без поддерживающего протеза, а с икры не съезжает носок. У него еще нет протезов. Это прошлое. А этот местный красноволосый псих, кажется, его Создатель. Феликс никогда не бегал так быстро, распугивая всех на своем пути. Окно между парами, конечно, полтора часа, но в них этот таинственный студент с “окрашенными мозгами вместо волос” может деться куда угодно. Что-то в сознании шепчет ему, что у того весьма длинные и быстрые ноги, как у духа улицы, и Феликс без лишних раздумий верит этому, разгоняясь еще быстрее. Без поддерживающих протезов колена и стопы каждый шаг дается чуть тяжелее предыдущего, но это настолько необычно и правильно, что его поражает до глубины души это напряжение в мышцах левой ноги. А руки так вообще прекрасны. Неужели и на спине ничего нет? Но ноги устают, а студенты расходятся по кабинетам. Святые просветители, и как в этом огромном здании найти одного человека с красными волосами? Он ведь наверняка такой не один. Среди толпы то и дело мелькают цветные макушки, красных, особенно ярких, наблюдается очень мало. Вот почему он хотя бы не поинтересовался именем студента? Нет, так просто он его не найдет. Но перерыв провести где-то надо. И по картам в планшете он находит путь до библиотеки. В пустом полутемном коридоре эхо собственных шагов давит на плечи. Феликс видит эти скучные персиковые стены разукрашенными различными надписями, рисунками персонажей из популярных игр. Он останавливается, чтобы рассмотреть одного неонового зверька с красными глазами чуть поближе, но тот замечает приближающуюся опасность и убегает от него, скрываясь за деревом, увешанным бумажными фонарями. Картинки на них размыты, словно кто-то пытался стереть их и оставить фонарики пустыми. Но вместо этого смазанная картинка зимы превратилась в бескрайний космос. Снежинки стали размытыми бликами звезд через стекло, а снег смешался с темными небоскребами и превратился в млечный путь. Забавно, что даже картинка в этом мире не исчезает бесследно. А зверек тем временем попытался незаметно подобраться поближе и изучить непонятное и очень большое существо. Ткнул холодным носиком руку и вдруг напрягся всем телом. Черный хвост с синими пятнами вдруг распушился, а по телу забегали маленькие электрические разряды. Зверек убежал на другой край стены, потому что почуял чужака. Да, Феликс не из этого мира, но как он попал сюда? А белое небо ни что иное, как простая ошибка… во временной петле… В библиотеке было так тихо и малолюдно, что хоть повесься в самом центре, никто и внимания не обратит, пока не завоняешь. Пройдя до самого угла, он насчитал от силы пять человек. Шестой нашелся в кресле мешке, что-то записывающем на бумаге. Но Феликса смутило даже не это, а те самые яркие красные волосы, готовые загореться в любую минуту. В любой другой ситуации он бы сказал, что они безумно красивые и идут студенту, однако сейчас они только мешали вглядеться в лицо. Проклиная все на чем свет стоит, Феликс перебрал в голове сотню вариантов, как привлечь внимание на себя, однако все они ломались об один факт, что студент был в наушниках и своих мыслях и вообще не воспринимал ничего из происходящего вокруг него. Окей, побороть страх, так побороть страх: — Извини, — Феликс тыкает его в плечо, отчего тот вздрагивает и невольно отвлекается от работы, — у тебя тут не для кого не занято? — Нет, садись, — и снова утыкается в лист бумаги. И Феликс бледнеет в ту же секунду, когда на него подняли эти знакомые недовольные глаза с прищуром. Только один человек с таким видимо с врожденным умением в его окружении смотрел на других как на идиотов и на мусор, подтверждая свой взгляд словами. Его Создателем был Хван Хенджин. Садясь рядом, Феликс понимает, что теперь эти разбросанные по столику бумаги с кофейными пятнами выглядят не только бредом простого чудака, а настоящими жуткими записями поехавшего головой ученого. Впрочем, возможно, всё так и произойдет через пару лет. В планшете под всем этим ворохом бумаг ему то и дело приходят сообщения, которые благополучно игнорируются. Хенджин лишь смахивает на него исписанные или мятые обрывки записей, чтобы еще и не отсвечивал. Он закусил губу и водил черными чернилами по бумаге с такой скоростью, что не каждый и напечатает так же. На длинных пальцах поблескивают кольца из черного серебра, много колец. Так вообще кто-то носит еще? Огромный зеленый свитер закрывает силуэт, но Феликс скажет и не ошибется, что фигура у того словно у древнегреческого атлета. На мешковатые джинсы до самых пяток (где только нашел такие?) не раз проливались чернила и краски. Поверх странных смешанных друг с другом пятен идут более четкие линии, создающие все различные цветы на одной ноге, и милых животных на другой. Если бы Феликс сейчас был изолирован от всех, он бы закричал от непонимания, как от такого яркого и немного странного парня можно было превратиться в угрюмую серую тучу и главный страх научного центра. Маленький еще не инженер Хван слишком милый и красивый. Он ловит на себе взгляд “чего ты уставился на меня” и улыбается: — Удивительно, кто-то еще в наше время делает записи на бумаге. — Так намного проще собрать все мысли в такую кучу, чтобы потом ее можно было заново распутать, — бурчит Хенджин, наблюдая за каждым его движением и напрягаясь при слишком опасной близости к другим записям. — Это тот самый твой обсуждаемый проект? — получая одобрительный кивок, Феликс берет в руки лист с подробным рисунком человеческой спины, — я.. могу посмотреть? — Чтобы как и другие назвать меня сумасшедшим? — Нет, чтобы узнать, что в этом такого безумного. Все вокруг несут столько бреда каждый день, а прицепились именно к тебе. А мои рассказы про неоновых зверей почему-то никого не интересуют. — А я бы послушал. А таких рассказов и не существует, я составлю их специально для тебя. Соберу неоновый лес и подарю тебе. Феликс хихикает в ответ, узнавая в рисунке точь в точь собственный позвоночник, только протез нарисован розовой ручкой, когда у него он черный с радужным переливом. А рисунки протезов ног и рук закрывают планшет. Да, эти записи спасут его жизнь. Стоит сейчас дать закусившему в предвкушении мнения Хенджину понять, что его идеи не полный бред, чтобы не оказаться во временном парадоксе. При провале думать, кто вернулся в прошлое и не смог поддержать инженера Хвана, как-то не очень хочется. — А я думаю это вполне реально воплотить в жизнь. Сколько людей можно спасти таким образом… — Хах, да кого я спасу, если меня затыкают при любой возможности. Да и эти механизмы слишком слабы даже в теории, чтобы потом давать людям второй шанс на жизнь в будущем. Двоих. Ты спасешь двоих. — Они не правы, не слушай их, инж… Хенджин, — Феликс одергивает себя в самый последний момент. — Ты уже и имя мое выведать успел, хах. Что ж, мне приятно, что хоть кому-то это не показалось полным бредом. А твое имя я все еще не знаю. — Ли Феликс. — Приятно познакомится, Ликси. Феликс не успевает покраснеть от такого прозвища, как замечает на своих часах сообщение от Джисона и время 14:38. Неоновый пушистик выбегает из-за спины Хенджина и скрывается в стороне выхода. Временная петля обрывается и в глазах темнеет. Выход найден.***
Ох, если бы утро начиналось с кофе. — А ну пошел отсюда! У меня есть все документы! Минхо расталкивает всех работников научного центра на своем пути, хочет успеть. Его первый шанс за такое количество времени попасть сюда и взять интервью. Почва для него была ужасной, но что поделать? Неизвестно, когда выпадет второй шанс, если и с первым его чуть ли не вениками андроидов-уборщиков пытались выгнать. Вот только Минхо буквально прошел через медные трубы. О, этому месту, возможно, придет конец, если все слухи подтвердятся еще и с комментарием одного из работников. А сколько таких уродов по всей стране? Пропавший без вести космический корабль с первым человеком-андроидом уже вызвал шумиху в узких кругах информаторов. Однако уже за двумя пролетами от выхода всем внезапно становится не до него. Кто-то умудряется разгоняться намного быстрее и кричать так, что в ушах закладывает. Остальные тоже ходят шагом Флеша и говорят так громко, что вибрации голосов, кажется, проходят через стены. Остается надеяться, что во всем этом шуме Минхо и его главный мученик на сегодня не сойдут с ума раньше встречи друг с другом. Многие информаторы государственных организаций уже во всю ловят старших инженеров в тихие углы и спрашивают до потери сознания, кто-то только приехал, а самые отчаянные носятся в поисках господина Пака. Бедные собачки-камеры просто теряют своих хозяев из виду и сталкиваются друг с другом. А преданная псина Минхо несется за ним на таких же скоростях, уже успела перенять некоторые привычки владельца. И как найти этого товарища в такой суматохе? Из толпы его выбивает звук трескающегося оборудования какого-то информатора. Летавшая камера падает замертво и разбивается на две маленькие половинки. В немом шоке рядом стоит информатор, однако со всем свойственным ему профессионализмом очухивается весьма быстро. Правда, не быстрее того, кто нанес ему такой ущерб и уже уходил против толпы на выход. Информатор просто оказался зажат в углу без возможности выбраться к нему, чем быстро воспользовался Минхо, догнав и схватив свою жертву так, что не оторвешь ничем. Опрос других главных инженеров не к чему, они лишь скажут официальную версию событий, если скажут вообще хоть что-то. Стоит копать глубже, стоит прибавлять седых волос на затылке доктора Яна. — Инженер Хван, вокруг такая паника, куда же вы? — Минхо выталкивает его в пустой тупиковый коридор и ловит этот пустой, ничего хорошего не предвещающий взгляд. Взгляд убитого человека, потерявшего только что слишком многое. Глаза блестят, но Минхо уверен, при нем из них не скатится ни одной слезы. Этот полный напускной ненависти ко всем человек не хочет выдавать себя до последнего, несмотря на трясущиеся руки и гудение в голове вместо нормальных мыслей. К сожалению, придется воспользоваться этим положением. Инженер Хван похож на запрограммированную куклу, чьи действия сбились из-за чужого вмешательства. Руки висят вдоль тела, спина настолько прямая, что своя ныть начинает, а глаза такие страшные… Минхо видел их однажды в своем отражении. Хенджин нервно хмыкает: — Вешаться. И хочет пойти дальше, как оказывается намертво прижат к стене. И Минхо молится. Святые просветители, лишь бы ему уже было не наплевать. Но видит всё такую же пустоту, и, кажется, слышит, как что-то ломается у того в груди, что вот-вот согнет его пополам от боли в последний раз. Трещина велика и разрастается с каждой секундой. Это… конец всех трудов инженера Хвана. Он на самом краю, его держит лишь шоковое состояние. Свои планы после выхода из него он уже озвучил. — Охренел что ли, никаких самоубийств, пока не объяснишь, Создатель.