***
И скафандр теперь казался слишком маленьким, и физическая подготовка слишком слабая, и вообще почему из всех первым отправили именно его. Страх сковывал грудь, накрывая волнами с головой. Очнулся он лишь в автобусе, когда свободное место рядом почему-то занял не один из коллег на ближайшие два месяца. — Я надеюсь это она у тебя от страха так трясется? — инженер Хван взял его ладонь в свою, хмыкнув чему-то. — Да вы мне там на всю жизнь железки вправили, можете не волноваться. Сами, вон, не лучше. — Лучше не лучше, а в космос помощников ученых летишь ты. Слово за словом, и Феликс заметил, как его отпустило. Возможно, он просто смирился, или инженер Хван и правда сумел отвлечь его глупой беседой о протезах. Однако результат на лицо. Вышел на улицу Феликс с улыбкой во все тридцать два зуба. Ему могло показаться, но Хенджин стоял сзади с милейшей улыбкой, вызванной непонятно чем. Она казалась милой, пока он не развернулся к ракете и побледнел, аж Феликс думал его пора ловить. Чего это его так резко страх схватил? Вот он уж точно последний человек, которому стоит бояться! Хотя… — Мы отлично подготовились к этому отлету. Всё будет хорошо, — Феликс положил руку ему на плечо, чувствуя дрожь и напряжение, — хей, инженер Хван, пожалуйста, как бы сильно вас не накрывали воспоминания, оставайтесь пока что в реальности. В прошлом на выходных поплавать время будет. — Я тебе в планшет перекинул всю информацию, которая может пригодиться, — сказал Хенджин, не поворачиваясь к нему, — удачи. Последняя фотография для информаторов, и Хенджин остается стоять на земле, наблюдая за поднимающимся к самому верху ракеты лифтом. О, Феликс уверен, он просто не отрывал взгляда, пока их ракета не скрылась где-то в вышине. А еще он завидует ученым, которым полет в космос как в отпуск на Чеджу и вспоминает слова Хвана, надеясь, что и правда не выглядит настолько жалко, пока садится в кресло и пристегивает все ремни. У него нет всех страшных воспоминаний из прошлой жизни, что имеются у инженера Хвана, поэтому он спокойно погружается в свои мысли, пока ждет отлета на космическую станцию и ее дальнейшего отправления далеко от Земли с ее проблемами. Он справится. По крайней мере его роль не так важна, как роль мужчин, сидящих рядом с ним. Было бы неплохо установить хороший контакт с ними! — Полная готовность! Несмотря на все отвлечение, Феликс чувствует, как всё его тело дрожит и невольно вжимается в кресло как можно сильнее. Может быть душа забыла, но тело не готово пережить ту страшную боль вновь. И насчет зорких глаз одного маленького инженера, оставшегося на Земле, он вовсе не прогадал.***
Из прошлого Минхо держит только Хан Джисон и мотивация для своей деятельности по раскрытию подпольных научных учреждений. Он смотрит исключительно в будущее и не думает, что “раньше было лучше”. Пока под руку не попадается старый рабочий чат, из которого он просто решил не выходить, чтобы иногда от скуки читать про чьи-то сплетни из мира иного (читайте как из мира людей с лишними деньгами), а в нем одно неприметное сообщение. Что ж, придется протрясти все свои кости, и чужие промыть. Информатор — не работа, а стиль жизни. На первый взгляд это кажется бредом. И Минхо тоже так считал, пока не прикинул, сколько может перепасть на его долю, если он выяснит и опубликует всё об этом загадочном убийстве первым. Он надеется, что среди информаторов еще не появился человек, способный тягаться с самим Ли Минхо. Тем, кто профессионально занимался от силы пару лет, однако успел попасть во все черные списки на элитных мероприятиях! А коллеги и конкуренты сжимали зубы до крошки, пока он уже выбегал с места действия, выкладывая всё за весьма приличную сумму. “здесь что-то про убийство разговаривают” Одно сообщение, а Минхо уже одной ногой в кроссовках, а другой из завалов обуви выпинывает своего самого лучшего друга молодости (после Джисона, конечно). Весь в толстом слое пыли и в страшных царапинах, одна даже с ними вместе с синим неоновым цветом разгорается азарт. Планшет и убитую в хлам технику он на скорую руку запихивает в потрепанную жизнью сумку из искусственной кожи. Перед открытием входной двери глубокий вдох. Поумерь пыл, если не хочешь разочароваться в этой чертовой жизни. Из квартиры Минхо буквально вылетел. Облака спрятали за собой обжигающие солнечные лучи. Многие одеты в легкое пальто или дождевики, потому что в три часа обещали дождь. А Минхо в одной рубашке, любимо окутанный холодными порывами ветра. Да еще и на такой скорости на летающей доске! Прохожим остается лишь вовремя отпрыгивать в сторону, если они не хотят стать новым препятствием для проверки живучести скейта и сохранности его навыков. Стоило хотя бы причесаться перед выходом, чтобы не выглядеть как случайный прохожий, сующий нос не в свое дело. Так-то Минхо им и является, но имидж всё же надо сохранять, возвращаясь в люди словно сошедший до бедного народа Создатель или человек-чье-имя-нельзя-называть. Два весьма резких поворота в тихие улочки и две остановки сердца случайных прохожих. Так лететь намного короче. Минхо, не отвлекаясь от дороги, одной рукой копошится в куртке и тихо ругается. Он забыл маску. Возвращаться за ней домой сейчас станет самой страшной его ошибкой, поэтому придется светить своим прекрасным лицом перед бывшими коллегами, которые думают, что главная заноза в задницах всех информаторов останется легендой для новеньких. Однако и легенды могут вернуться. Зеленый дом с люксовыми апартаментами не вызывает у него никаких эмоций. Где он только раньше не работал. Было дело, он умудрился разбить дорогую аппаратуру информатора с новостного канала. Святые просветители, сколько шума тогда было! После этого уже не страшно плюнуть в старинную вазу или чихнуть возле любимого сервиза хозяйки дома. Первое правило информатора — никогда не входи через главный вход. Таких как ты вычисляют за секунду по глазам и весьма вежливо просят пройти на выход под самыми странными предлогами. А ты весьма вежливо лучше заранее подойдешь к запасному выходу и немного повозишься с самыми простыми электронными замками, работающими хуже чем чайник бабушки Минхо. И вуаля, первый этап пройден. За два квартала до нужного здания Минхо слезает с доски и бежит со всех ног по совсем маленьким и грязным переулкам, где пороги соседних домов едва ли не соприкасаются друг с другом. Слабого солнечного света недостаточно для освещения, а плохо работающие неоновые вывески забирают все его остатки. В переулках центра города царствует вечная ночь. И Минхо присоединяется к ней, вслушиваясь в каждый тихий шорох из окна, в шепот стен, в чьей вечной памяти частенько можно найти что-то новое. Например, завернутый в тряпку нож со следами крови. Серьезно, еще кто-то настолько глупо убивает? *** Камера-собачка без единого звука следует строго за своим владельцем, скрываясь в тени его сильной накаченной спины. По первой же команде немного вылетает из-за угла и прячется среди других камер, запечатляющих весьма кровавую сцену. Минхо предпочел бы ее не видеть, однако работа есть работа… — Погодите… — один из следователей всматривается в парящие над телом женщины камеры. Он говорит будто в нос. И, к страшному несчастью, Минхо узнает владельца этого голоса, — одна из камер не наша, а… Как минимум десяток пар глаз впиваются в его удаляющуюся фигуру острыми ножами. — Ли Минхо, черт тебя подери! — Черт отодрал, да только я слишком живучий, — смеется Минхо и бежит со всех ног по тому же маршруту, запрыгивая на доску и тут же набирая бешеную скорость. Собачка-камера прячется в огромном кармане брюк, пока он уже набирает одной рукой текст статьи. О, это было слишком просто… — Это че, Ли Минхо что ли пролетел? — Эта развалюха под ногами точно его. — Вы хотите сказать, что он уже всё выведал, пока мы только подлетели и просим разрешения войти внутрь? Или нет. Преследующая толпа таких же как ты информаторов намного страшнее толпы предследующих тебя следователей, которые просто не хотят, чтобы дело какой-то важной шишки всплыло раньше времени или вообще показалось на горизонте. В последнее время в Сеуле было слишком тихо, пока не вернулся Минхо со своей “развалюхой” доской. Надо бы придумать ей имя получше. И он намертво вжимает ногу в доску, превращаясь в настоящего хищника. Небольшая статья с фото и видео доказательствами уже отдана на растерзание простого народа. Информаторы опоздали. А вот и не будут больше на его развалюху лишний раз наговаривать! Люди видят лишь мелькающее за секунду до возможного столкновения лицо и даже не успевают испугаться. Но он чувствует спиной неминуемое приближение других информаторов и выполняет свой самый любимый трюк молодости. Какой-то паренек с розовой доской уже кричит совсем рядом. Резкий поворот вправо и Минхо уже гонит по проезжей части. Многие тут же теряют его из виду либо просто боятся выполнять такие вещи. Он и не думает сбавлять скорость. Уж лучше намертво поцеловаться лицом с дорогой, нежели сдаться этим неудачникам. Рубашка прилипла к телу и вот-вот начнет гореть, ведь в легких осталось всего ничего до ста градусов. Каждых вдох дается с неимоверным трудом. Люди и машины превратились в плоские и вытянутые пятна. Минхо жаль тех, кто оделся во что-то чуть менее тусклое самых термоядерных цветов. Ведь им остается молиться святым просветителям, чтобы он не назначил им личную встречу. Нет, встретиться лбом с дорогой тоже будет неприятно. Он что, зря старался? Совсем недавно они обсуждали возможность скинуться с Джисоном на совместное проживание. Минхо просто обязан донести хорошие новости целым и невредимым. — Хей, Минхо, пожалей-то хоть меня, — слышится голос девушки сбоку. Минхо от неожиданности едва не теряет равновесие, но тут же приходит в себя, хитро улыбаясь. — Наен, какая неожиданная встреча! Да ты, смотрю, все еще стараешься догнать меня? Как жизнь у самой прекрасной девушки на свете? — Всё будет просто замечательно, если ты поделишься хоть одним словом об этом убийце, — Наен начинает потихоньку отставать, теряясь в пространстве, на что Минхо тоже слегка замедляется, чтобы оказаться на одном уровне и взять ее за руки, словно в романтичных дорамах. — Наен, солнышко мое прекрасное. Да, мы были с тобой коллегами и отличными друзьями, но… времена меняются. Я теперь сам за себя, — он отпускает ее руки, снова набирая скорость, — надеюсь, ты смогла найти работу достойнее той отвратительной конторы. — Но… — У информаторов не бывает никаких но! Хорошего тебе дня. И запомни: не пытайся догнать меня, а иди своей дорогой. Догнать старика Ли ты успеешь всегда. Прощай, Наени! Его смех вызывает у бедной Наен мурашки, ей ничего не остается, кроме как сбавить скорость и снова получить по голове от начальника за то, что она снова не самый первый информатор. Уж поверьте, эта гонка будет страшнее космической! А Минхо подлетает к тому самому кафе, чтобы встретиться с тем самым бариста. Однако встречает его не легкая музыка и милая улыбка Джисона, а спина огромного мужика, кричащего на того. Видите ли, у них самый отвратительный кофе, так его еще и неправильно расчитали. Джисону остается лишь поджать губы и выслушивать всё это дерьмо. Минхо едва ли не с хлопком закрывает дверь, наблюдая, как по любимому лицу вот-вот потекут первые слезы. О нет, этот мир не достоин слез его бельчонка. Он вообще не достоин его, но всё-таки… — Прошу меня простить… — Минхо по-хозяйски облокачивается на столешницу у кассы, возвращая на лицо свою самую противную улыбку, — но зачем же так кричать? Я пришел в свое любимое заведение не для того, чтобы слушать ваши крики. Джисон поднимает глаза, полные мольбы о помощи, и, святые просветители, лучше бы этому мужчине сейчас промолчать. Минхо за себя не отвечает, когда смотрит на дрожащие руки Джисона, который не в силах и слово выдать. И вот почему он должен уважать таких клиентов. Вон, Минхо вообще никого не уважает и замечательно живет, предпочитая не думать, сколько человек точат на него зубы, чтобы впиться ими в шею в самый удобный момент. Мужчина меняет жертву и нагло смотрит на него сверху вниз. Наивный, не на того напал, поэтому и заметно напрягается, наблюдая в глазах напротив странный радостный огонек убийцы вместо смиренного страха. — Вы больной человек с ужасным вкусом, если вам нравится здешний кофе. — Странно, но под это описание больше подходите вы, если носите этот отмененный бренд, — Минхо взглядом указывает на футболку мужчины, — кстати, призвал к его отмене я. А про вкусы так-то не спорят! Можете сделать один средний капучино, пожалуйста, — обращается к Джисону, чтобы хоть немного отвлечь его от неприятного клиента. Тот натягивает свою рабочую улыбку и разворачивается к автомату. Слушает и лишь делает вид, что потерял бдительность. Таким он был всегда. — Да эта тупая железяка уже завтра не вспомнит, что я ей сказал. Правда, кофе от этого лучше не станет, как и ваша рожа. Джисона смущает маленькая пауза в их разговоре. Что-то не так. Если Минхо не отвечает в ту же секунду как перестал говорить собеседник, стоит поберечь голову. Звук удара и падающего тела выводит его из задумчивости. Развернувшись, он видит сжавшегося в непонятный пищащий комочек мужика с красной щекой и нависающего над ним Минхо, уже не улыбающегося. Одной рукой тот держит мужика за футболку, а другую оставил свободной для быстрой реакции ударом. От такого информатора у Джисона пробежали мурашки по всему телу. Как же быстро можно уметь менять свой настрой, направлять свой внутренний огонь из одного русла в другое. Из азарта, смешанного с улыбкой безумца, до страшного гнева всего один шаг. — Тупая железяка сейчас будет торчать у тебя из глотки. И я вовсе не о высокотехнологичных дорогущих протезах. Будьте добры, принесите сотруднику кафе свои извинения. Иначе на вас будет слишком просто накопать информацию. — Всё, всё, извинюсь, только отпусти, идиот… — хрипит мужчина и поднимается под пристальным надзором из-за спины, — кхм-кхм, прошу прощения, что так грубо отозвался о вашей работе, до свидания, — и убегает из кафе со всех ног. Джисон смотрит на всё это глазами потерянного котенка и ничего не понимает, а Минхо уже выдыхает, закидывая голову назад. Хочется смеяться от любого чиха, насколько же этот мир глуп и ничтожен. — О, Сони, надеюсь, ты не слишком перенервничал из-за этого урода? — наклоняет голову как птица и прищуривается, ловя каждую эмоцию, — хотя, давай сейчас не будем о нем, чтобы не разочаровывать тебя в этой жизни еще больше. Я так-то принес тебе отличные новости… — Ты никого не убил по пути ко мне надеюсь или не хочешь сказать о закрытии съемок того сериала. Лучше не говори мне про такое, — Джисон театрально прикладывает ладонь ко лбу и устало хихикает. Не в первый и не в последний раз сталкивается с такими идиотами, а каждый раз одно и тоже тупое молчание с последующими тихими извинениями. — О нет-нет, до этого мне еще далеко, — Минхо падает в слишком мягкое кресло для его больной спины, привыкшей к матрасу тоньше его руки, — я тут утром пробежался, выложил одну статейку и… мы скоро начнем счастливую жизнь! — Святые просветители, никогда не перестану удивляться твоей личности информатора, — ворчит Джисон, отдавая капучино, — про что хоть статья? — Представляешь, убили жену мистера Кима! — Жену миллионера с подпольным казино? Что-то знакомое… у него такие темные прямые волосы до плеч и шрам на шее, да? О, я могу рассказать тебе одну очень интересную историю. В этом убийстве чуть ли не вся семья замешана!.. Джисона умиляют эти горящие своим делом глаза напротив, вообще он тайно вздыхает по работающему Минхо. А тот от планшета не отрывается, проверяя каждое записанное голосовым вводом слово. И, черт, Джисону бы с такой дикцией и скоростью речи точно не в роли бариста в потолок плевать надо. Все рэперы Кореи тихо вздыхали бы, когда начиналась его партия. А его эмоциональные взмахи руками на самых эмоциональных моментах так забавляют, что даже не хочется его прерывать, когда он начинает промывать косточки какой-то подруге жертвы, хотя в статье Минхо она совсем не нужна. Его же никто не осудит, если вместо детской сказки или заумного подкаста перед сном он будет слушать чьи-то грязные подробности личной жизни? И не из-за сюжета, а из-за слишком прекрасного и милого рассказчика. — Да тебе самому с таким слухом надо в информаторы идти. Знаешь, как прибыльно временами поймать волну! — смеется Минхо, — никогда не думал о таком? — Хо, в этой дыре я успел подумать буквально обо всем, — Джисон устало кладет голову на руки, — информатор это весело, но временами слишком нервно. Да и тут нужно уметь сливаться с толпой. А как с такими железяками прикинешься мимо проходящим? Про докторов Яна и Бана я лучше вообще не буду заикаться, — он замолкает на несколько секунд в некоторых раздумиях, закусив губу и прожигая булочки на витрине глазами, — хотя, я даже так могу подрабатывать, по мелочи всякое разное сливая. Как это убийство, например. О, вот, что я вспомнил! — резким подъемом головы он пугает Минхо, — меня иногда, чтобы развеется, Чан отправляет на смены барменом на всякие вечеринки элиты. И… я, конечно, ни на что не намекаю, но там вроде была свободна должность официанта. — Скажи мне где, когда и кто и мы уже одной рукой считаем прибыль. Сони, эту возможность просто нельзя упускать ни под каким предлогом! Я всю жизнь буду сожалеть об этом, ну же, говори быстрее… — Минхо ударяет по собачке-камере, и та, будто просыпаясь, начинает потихоньку вникать в слова Джисона. — Эх, какой быстрый! — улыбается тот такой реакции, — у тебя же вроде смена на завтра стоит? — Сони, дорогой мой, там коэффициент в тысячные уйдет, если я задумаюсь об этой работе хоть на секунду. Три твоих ответа и я называю точную сумму за каждое слово, случайно сказанное там каким-нибудь джентльменом или миледи. — А говорил, что в школе с математикой не ладил. Ладно, слушай…***
А Минхо-то думал, что золото вышло из моды, а его просто непонятной магией (с химией у него было проблем намного больше) перекрасили в миллион различных оттенков и запихали по скромным мерком примерно везде. Минхо и не думал, что профессия официанта не просто испарилась с появлением роботов, отвозивших заказы, а станет чем-то дорогим и недоступным для мелких баров и кафе. Требование, конечно, подобающие. По настоянию Джисона он чуть не получил разряд в зубы, когда на всякий случай решил почистить их в третий раз за час перед выходом. Спасибо маме, что та вставила ему железки в челюсть в четырнадцать лет. Ведь через много лет роскошная улыбка понадобилась ему не как известному писателю или следователю, а как официанту. Да… жизнь помотала его знатно… … И разочаровала его, когда в руку вложили черную маску с фирменной вышивкой хозяйки дома. — Святые просветители, во второй жизни вы решили мне показать античных богов, которые впервые вспомнили про существование расчесок? За что же мне такой подарок судьбы? — смеется Джисон, поправляя фиолетовый бантик на шее Минхо, — ты точно готов? — Если перестанешь шутить такие штуки, то буду готов на все двести процентов. — Всё еще не понимаю, как ты умудрился протащить всю эту аппаратуру, если на входе сотрудникам чуть ли не в трусы залезают. — Ловкость рук и слишком ленивые охранники. Сони, надо и тебя обучить таким штучкам, — Минхо надевает маску и в последний раз смотрит на себя в зеркало. И правда, одежда, которая стоит как весь его гардероб, а то и больше, делает из него какого-нибудь миллиардера… — У тебя даже взгляд и походка как у богачей этих. Уж лучше бы мы тебе пригласительный подделали, — вздыхает Джисон, ловя на себе такой теплый и хитрый взгляд. — Информатор — лучший непризнанный актер. Ну что, пошли? Если уж мы и начали вспоминать, что там по школьным годам Минхо, то стоит и упомянуть, что по физкультуре у него было честно отлично, а работа информатором и вовсе сделала его атлетом (“античным богом” и правда звучит круче). В темпе любимого им венского вальса он кружился с подносом шампанского среди дам в дорогих, будто стекающих по телу платьях, и мужчин в скучных черных костюмах (годы идут, а женщины до сих пор прекраснее и стильнее). И первых ему нравилось обслуживать куда больше. Уже через час после начала мероприятия он начал улавливать обрывки разговоров про того “фиолетового официанта”, а первые девушки и парни стали выпрашивать его социальные сети еще через полчаса. А Минхо им лишь мило улыбался под маской и подсовывал лишний бокал шампанского, снова скрываясь в толпе. Джисон только и успевал наливать новые бокалы. — Слышь, поубавь скорость, а то они скоро все запасы шампанского выпьют. — Дочь мистера Кима хотят выставить отравительницей собственной матери! — шепчет ему Минхо, поправляя скрытый в воротнике диктофон. — Понял. Претензий ноль, сейчас еще налью, отдохни пока, — стоило Джисону отвернуться от него, как Минхо нашел себе новую жертву, а точнее целых две. Оставляя на подносе специально два бокала, он в считанные секунды находит их на другом краю зала, где практически нет других, а другие официанты прозвали этот угол “мертвым” и не ходили туда. Что ж, должен же его кто-то оживить рано или поздно! — Господа, не хотите ли взять по бокалу? — Минхо протягивает им поднос в самом своем элегантном жесте. — Спасибо за предложение, Ли Минхо, но мы не пьем, — доктор Бан улыбается ему, но сколько таких терпящих улыбок уже видал этот мир, — и, наша чуйка подозревает, что вы собираетесь пойти к Создателю и вытащить из него всю душу. Так вот, он сейчас немного не в состоянии принимать непрошенных гостей. — Хен, не видишь, он в своей информаторской фазе. Лучше в ней и остается, — фыркает доктор Ян. — До чего же вы внимательны к деталям, уважаемые! Не волнуйтесь, я учту ваши слова, но доберусь до них в скором времени. — “Скорое” — понятие растяжимое, — доктор Ян в отличие от мужа даже не пытается скрывать раздражения от его присутствия. — И вы снова правы! Ладно, не буду вам сегодня докучать и в будущем вплетать в дело Создателя. Хорошего вечера! — Минхо на пятках разворачивается в сторону толпы и исчезает в ней, оставляя Чонина и Чана с неприятным осадком от их беседы. — Ему вместе с волосами что-ли и мозги покрасили? — цокает Чонин, утыкаясь носом в плечо Чана, — я так устал от него. — Зато, как видишь, он не хочет впутывать нас в свои разборки с Создателем! Мозг теребит нас, а сердце отдано нашему Джисону, — Чан приобнимает мужа, стараясь всё-таки держать лицо. Они и так не хотели провести свободный вечер в подобной компании. Вдруг он напрягается, — Йени, тут, кажется, есть люди похуже Ли Минхо. Смотри… — Святые просветители! Это тот, у которого Феликс работает? Хен, если мы не скроемся со скоростью Ли Минхо, то нас ждет страшная участь. — И когда мы перешли черту, что похвальные речи и предложения о сотрудничестве стали нашими главными врагами? *** — Я бы так и разговаривал с вами часами напролет и дал бы вам свой инстаграм, но, к сожалению, работа есть работа, простите, что покидаю вас. Хорошего вечера! — Минхо сверкает пятками от очередной милой женщины, замечая весьма сомнительную сцену у барной стойки Джисона. У друга улыбка совсем нервная, а в глазах, устремленных на шатающегося мужчину, потерянность маленького котенка. Кажется, этот кавалер составляет ему не самую приятную компанию. Будь на месте Джисона Минхо, то тот давно бы уже врезал ему по наглой роже, несмотря ни на статус мужчины, ни на отсутствие денег после выполнения своей работы. Наглость и хамство раздражали его больше всего на свете. Кто-то стащил с подноса оставшиеся два бокала, подложив на поднос вместо них салфетку с номером телефона, однако Минхо этого уже не заметил, потому что прошмыгнул к барной стойке так шустро, что порывом салфетки чуть не улетели в лицо обратно отправителю. — И правда с грацией кота петляет, — Чан тихонько следил за надоедливым официантом и хихикал, — в балете ему место с такими навыками, а не в информаторах или следователях. Чонин переводит взгляд в ту же сторону и, в отличие от мужа, сразу прикидывает в голове, что может произойти через несколько мгновений. — Если бы он использовал ее по назначению, — он вздыхает, однако тянет Чана за руку, чтобы выбить место в первых рядах. Благо вокруг нет таких же глазастых и догадливых, поэтому подойти к краю барной стойки незамеченными удается слишком просто. — О чем ты говоришь?... Чан не успевает спросить, как видит все своими глазами. Минхо подошел к барной стойке совсем рядом с мужчиной, одетым в костюм, сшитый на заказ, и встал так, будто собирается вести непринужденную беседу. — О чем говорим, господа? Простите, что прерываю, но моему коллеге всё-таки не стоит заострять так много внимания лишь на одном госте, — улыбается он, осматривая миллионера раздевающим взглядом. Вот только раздевал этот взгляд до души, а разбираться с ней у Минхо любимое занятие. — Пару минут вовсе не сыграют роли, можете пока спокойно продолжить свою работу и подойти чуть позже, — мужчина, конечно, пытается отзеркалить чеширскую улыбку официанта, однако у него выходит лишь сжать зубы, чтобы не высказать ему пару лишних оскорблений из-за того, что тот помешал ему в каких-то уж слишком подозрительных вещах. — Пока вы здесь я совершенно свободен, — Минхо демонстративно крутит перед ним пустой поднос и кидает его на барную стойку с такой меткостью, что тот едва не долетает до Чана, останавливаясь в считанных сантиметрах. Мужчина выдыхает раздраженно и поворачивается обратно к Джисону с самой мерзкой улыбкой, а у того снова глаза напуганные, а руки трясутся. — Ну что, красавец, дашь свой номерок? Я не могу еще стоять здесь, видишь, нам пытаются помешать. Мужчина с намеком кидает взгляд на Минхо, однако вместо ожидаемого согласия от симпатичного бармена слышит лишь многозначительное “А” где-то сбоку. — Что ж мы сразу с этого наш разговор не начали, — Минхо ухмыляется и делает вид, что сбросил себя всю свою напыщенность, что даже доктора Бан и Ян чуть не поверили, что все обошлось, — простите, уважаемый, но этот красавчик уже занят. Немая сцена. Чонин давится минералкой и едва не выплевывает ее на ноги проходящей мимо девушке. Чан похлопывает его по спине, однако всем сознанием он сейчас рядом с Минхо ждет продолжения этого действа, который даже бровью не повел. А бедный Джисон стоит и не знает, кого бояться больше. Так бы они могли простоять целую вечность, если не прерывающий паузу громкий смех мужчины, привлекающий к себе внимание людей вокруг. Свидетелей становилось все больше, в потеху для Минхо и к полному шоку протезистов. — Ты? С ним? Святые просветители, что он тебе налепетал, раз ты повелся за ним? Или железяки немного сбили умение отличать людей от мусора? Следующую картину Чонин и Чан опишут только под дозой сильнейшего успокоительного, потому что в этот раз нервы первыми сдали у Джисона, не отменяя того факта, что зубы заскрипели и у Минхо. — А мамки хоть своей номерок знаешь, чтобы пойти плакаться ей, что какая-то тупая железка идентифицировала тебя как мусор? — Джисон в два шага оказался напротив Минхо и сверкнул глазами уж слишком злобно для обычно спокойного человека. — Железка с вон той люстры сейчас у тебя в заднице будет, благодаря оскверненным тобой святым просветителям, — а Минхо облокотился на стойку, повернувшись к ней. Секунда. Никто и не понял, кто к кому потянулся первым, однако Чан поклянется, намерения у них обоих были одинаковые. Они стянули на подбородок фирменные маски, наклонившись друг к другу и… у Минхо внутри рухнула стена, когда он тут же почувствовал ответ сухих губ на свой поцелуй. Джисон успел лишь провести языком по нижней губе и на секунду дотронуться до его подбородка. Этого хватило, чтобы внутри раздался оглушающий крик из радости, недоумения, ужаса и, кажется, абсолютно всех эмоций на этой планете. Минхо понял, что его внутренний голос принадлежит маленькой и слишком эмоциональной девочке, или мыши, если он умудрился испугаться собственного мысленного ультразвука. Он впервые пожалел, что не умеет читать мысли других людей. Как же хотелось узнать мысли его любимого Сони, этого мужика и окруживших их зрителей. — Матерь божья… — Чонин ударил себя по лбу и едва не упал, в последний момент схваченным под руки. — А говорил, что только я выражения стариков использую, — подхватывая мужа, Чан сам едва остается стоять на ногах. — А я-то думал, че глаза знакомые! — послышался голос из толпы богачей. — Ну конечно, кто еще сейчас такой “особенный” ходит с фиолетовой башкой! — Ему вместе с волосами кажись мозги покрасили! — Кто пропустил сюда Ли Минхо?! Упс, кажется, пора бежать, оставляя докторам Бану и Яну открытую концовку со множеством вопросов. Минхо лишь успевает перепрыгнуть через стойку и улыбнуться всем тем, кто совсем недавно просил у него соцсети: — Очень рад, что мне не нужно представляться. Красотки и красавцы, думаю, вы и так знаете мои соцсети. Был рад поработать на таком мероприятии, но вынужден покинуть его вместе с моим парнем в самый разгар. Хорошего вам вечера! Правило “бей беги” изжило себя у всех, кроме информаторов.