Война и Любовь

      В деревне, именуемом «Изобилье», вскоре случилось настоящее чудо: недавно связавший узами брака купец приобрёл себе сына, которого любить обещал, оберегать от врагов, воспитать из него настоящего рыцаря. И дни напролёт малец, будучи ещё ничему невразумеющим в рисках погибели, постоянно любил бегать за скотом, казавшимся ему весьма привлекательным, гонял скотину и убегал под яростные крики соседей. Дома и нога мальчонки не ступала, так как вопреки наказаниям матери он с зари до погасшего солнца кувыркался с его друзьями в сене. Любил влезать в драки, явно не созданные для этого, часто получал по лбу и обиженный уходил туда, где ждали его другие приключения.       И нарёк сына купец Эдгаром, опять же, потому что в будущей жизни этого человека отец видел только богатого и счастливого воина.       Весьма хрупок был юнец в свои годы, только и делал, что постоянно удирал со всех ног от строгих наказов отца взяться за деревянный меч, который сам смастерил для молодой, не тронутой жизнью руки мальца. Хрупок был, да в побеге сноровистый оказывался, как отец, печально поглядывая, замечал вслед ему убегающему. Принять поражение в воспитании было глупой затеей да и неправильной, поэтому, когда в очередное раннее утро Эдгар собирался встретить озарëнный двор по ту сторону стен величавой избы, отец уже держал в руках приготовленные ивовые розги. Тогда мальчик не понял нехитрого намёка, ибо раньше подвергаться такому воспитанию не доводилось ему. Лежал на скамейке со спущенными шароварами и в недоумении слушал, как купец шëпотом приговаривал что-то вроде: «Настало время моей среды, и сейчас я покажу то, что надо тебе учитывать при любой твоей проделке». Естественно, Эдгар ничего из этого не услышал. И о каком ещё времени среды должна идти речь?       Сам отец как-то неясно чувствовал себя, когда под обещанием с самого рождения своего хрупкого чада пытался принимать жёсткие меры. Пусть и был громаден и силен он, как медведь, хмур и грозен, как туча, стоящий на своём, как вековая скала, но слабое место было у него. Эдгар… Он не ощущал, что поступает правильно, но обещание есть обещание…       И спустя мгновение жгучие удары лишь заставили осознать всю ярость в голосе родителя. Выгибаясь в спине, молил Эдгар пощадить, но отец стоял на своём. Последующие дни купец материл тех мальчиков, с кем связался его сын, когда они приходили. Те с испугом убегали и, в конце концов, обиделись на Эдгара, пока тот даже не знал, что все его друзья из деревни считают его предателем. И когда настало долгожданное время, когда доволен был отец своим ребёнком, смог мальчишка выйти на улицу погулять со своими сопутниками по приключениям.       Но когда в него начали лететь камни больших и не очень размеров, а за ними и крики о том, какой плохой поступок Эдгар совершил, тот побежал на утек. Но до родного деревянного забора не добежал — хоть и маленький был камень, что с дальнего расстояния прилетел тому в затылок, но этого хватило, чтобы застопориться на пару мгновений. Жалостно завопил тогда мальчик от острой боли, но всем были безразличны эти текущие слезы, и вскоре последовало ещё несколько попаданий. И проклял тогда этот день Эдгар, кулаком долбил по обтесанной скамье от злости он, высказывая всю неприязнь маме о этих недоумках суровых, пока заботливо родитель осматривал свежий уродливый шрам на левом глазу мальчика. И тогда погрузился он полностью в деятельность, которой руководствовал его отец-купец, и желал мести.       На тот момент было мальчику почти что десять лет. Продолжал он сбегать из дома не чтобы свидеться со своими приятелями, а просто чтобы не сгинуть от скуки. Он продолжал помнить тот день чуть ли не с каждого утра до каждого вечера. Чего-то хотел он взамен на то, что закидали его камнями, но вскоре желание тихо уснуло в глубине души мальчика. Но познать одиночество удалось ему.       Нарёк он себя молниеносным. Когда мальчик путешествовал по округе, то научился он скрытности. Однажды тихо, незаметно обворовал лавку мясника и принёс домой тушу птахи, солгав, что приобрёл её за десять золотых монет.

***

      А время пролетало мимо глаз, как и вся жизнь, чуть ли не воспыланием острого огня — незаметно и до помутнения быстро… Каждый день, за исключением ночи или одного дня отдыха, во дворе, усеянного чистотой заботливых рук отца, резко звучали удары деревянных мечей. А за ними пролетающие по всему воздуху крики отца, наполненные и серьёзностью, и восторгом за своë растущего чадо. Эдгар старательно блокировал летящие со всех сторон атаки, контратаковал и не терял пыла в чистейшей внимательности.       Часовые тренировки закончились, в отличие от начала, весьма неожиданно. Эдгар замечательно помнил, как в тот день небо освободилось из плена хмурых облаков и всем своим видом улыбалось шраму на глазу, который закрывала нестриженная чёрная, как смоль, чёлка. Из-под бровей глаза невинного юнца не отрывались от пролетающих под небом чёрных пятен, зовущимися птицами, а после переводились на скучные верхушки изб. С открытой душой, воодушевлëнной и при этом поникшей, мальчик направился к высокому дереву, что стояло единственным между двух дворов соседей. Он считал, что именно это дерево принадлежит ему. Именно на толстой, надёжной ветке приходилось разбавлять ему проклятую скуку открытым видом на поля, в которых с самого утра горбились люди, обливались потом и захлебывались им же. На них ложились смертельные лучи адского солнца, их постоянно облепливали комары и высасывали последние силы, но те работали… Эдгар смотрел на это с безразличием, но при всём прямо сейчас ноги хотели рвануть к этим бедолагам, чтобы помочь. Однако из приятного, прохладного тенька вылезать не хотелось.       Мальчик остался там, где, казалось бы, отсиживался миллионы лет и только больше. Деревянные мечи, внезапно окрасившийся строгостью отец, мрак и отсуствие искры.

***

      Но однажды всë переменилось: очередной дымной ночью уже двадцатилетний Эдгар сидел на крыше своей избы и смотрел на замок. Шарф юноши развевался по ветру. Его деревня лежала буквально в ста шагах от подвесного моста. И тут юноша заметил два огонька, удаляющихся от форта по мосту. Приглядевшись, Эдгар увидел размахивающих факелами королевских господ, а среди них был сам советник. На их лицах пылали скрытность, а сами они постоянно озирались по сторонам. Эдгар насторожился и решил проследить за «делегацией».       Правая рука короля с несколькими придворными стремились в отдалённую избушку, а за ними последовал юноша. Строение было ни чем не примечательно, у него не было даже окон. Это позволило Эдгару расположиться за стеной и подслушать, что происходит внутри. Он заметил у каждого из предателей по мечу. — Ну ты подготовил план? — спросил один из представителей свиты советника, когда все расположились полукругом за столом. — Конечно, иначе зачем я бы вас сюда позвал, олух? — ответил тот и расстелил карту с королевством на столе, — Отсюда идут повстанцы, потом с восточного направления заходит продавшаяся нам кавалерия, а мы втроём устраиваем переворот внутри замка. Нужно уже дать им сигнал, самое время свергать власть.       «Дело плохо, — подумал Эдгар, — это же переворот! Но как сэр Гарретт мог?.. Он же предан королю и королевству сердцем своим… Вот так он говорил. Что же делать?». — Ульф, пора! — скомандовал советник, и коренастый человек справа от него направился к выходу.       Эдгар остолбенел. Нужно было что-то предпринять, чтобы не дать перевороту свершиться. Кто, если не он? Между тем названный мужчина вышел, а юноша попытался расплющиться и наложиться на стену, лишь бы остаться незамеченным. Это у него получилось. Затем он тихо, как полевая мышь, направился за предателем. Когда они отошли достаточно далеко, у Эдгара в голове созрел гениальный план: перевязать врага шарфом, а потом оповестить служителей, ведь в пределах его деревни должны были найтись рыцари, которые не встали на сторону оппозиции. Эдгар набросился на мужика сзади и связал его, напихав в рот три копны травы, а затем, таща его за собой, припустил в сторону деревни.       А в деревне действительно проходили два рыцаря, которые должны были патрулировать окрестности. Эдгар очутился перед ними и повалил пленника на землю. Рыцари стояли в недоумении, пока юноша не дал предателю подзатыльник и трава вылетела у того изо рта. — Говори! — прикрикнул на него Эдгар, и тот тут же всë выложил. Рыцари покачали головами. — А я считал Гарретта образцовым примером… Верным своему господину и отцу. Нашему господину и отцу… — стукнул копьём о камень первый. — Так где предатели? — спросил второй у Эдгара. — Идём скорее за мной! — с воодушевлением повёл рыцарей за собой парень.       Советник и его сообщник сидели в хижине и о чём-то беседовали. Эдгар с рыцарями подоспели и разместились около дома. Первый остался сторожить связанного предателя, а со вторым юноша стал решать, как схватить остальных. — Я знаю, что Гарретт прекрасно обращается с оружием, лучше, чем мы с Рэймондом, — говорил рыцарь. — Тогда нужно застать его врасплох… О! Ты должен будешь отвлечь их со стороны окна, а я влезу через другое окно и накрою их шарфом! — предложил Эдгар. — Ты уверен, что справишься с двумя сразу? — Я помогу, — откликнулся второй, — Этот надёжно связан, а я выломаю дверь и вместе с этим мальчуганом обезоружу гадов. — За дело! — прошептал Эдгар, и все заняли свои позиции.       Второй рыцарь внезапно появился в окне и стал отвлекать внимание предателей. Они уже схватились за оружие. А Эдгар бесшумно проник через другое окно и одним прыжком налетел на советника и отобрал у него меч. Второй предатель уже занёс свой над головой Эдгара, но тут первый рыцарь, снеся дверь, ворвался в избушку и хорошенько огрел тупым концом копья его по голове. Миссия выполнена.

***

      Предатели были осуждены, а повстанческие группировки расформированы. Король восхитился смелым подвигом Эдгара и назначил его королевским шпионом. Отец и желание бродить незамеченным дали свои плоды. Теперь он служит самому королю.