Доводы нежных чувств

Всё чаще после общения с Энтони Азирафаэль чувствовала себя обманутой. Предъявить ему претензии она не могла, от чего желание накричать и выгнать этого человек из своей жизни с каждой встречей становилось всё сильнее. Ночь давно уже накрыла черным одеялом дом доктора Виндлоу, но сон почему-то упорно обходил стороной комнату учительницы. Азирафаэль не знала, сколько времени было на часах, но понимала, что если не заставит себя уснуть, завтра снова придётся искать, где бы прилечь среди рабочего дня. Мысли о родине мешали уснуть. То и дело на смену радости от благополучного разрешения давней проблемы наваливалось гнетущее состояние и убеждённость в том, что она что-то должна. Что — ясно, кому — тоже понятно без лишних слов и этот капкан пугал, неизбежно затягивая туда, куда Азирафаэль совсем не хотелось попадать. Она могла бы просто взять и уехать во Флоренцию, тем более, что профессор недавно обмолвился о том, что готов отпустить, если она решит уйти. Но что бы она ни предприняла, пришлось бы отвечать как минимум перед своей совестью, ведь она так и осталась бы в долгу перед человеком, который так неосторожно признался ей в любви и в добавок ко всему сделал для неё уже слишком много. Признаваться в своих чувствах к нему девушка не торопилась даже самой себе. Насколько проще всё было бы, если бы женщина после замужества сохраняла независимое положение и могла продолжать заниматься тем, что ей нравится, не растворяясь в домашних хлопотах. Азирафаэль повернулась на другой бок и услышала голоса. Пациенты среди ночи были обычным явлением для этого дома, а потому, осознав, что она пока не готова заснуть, учительница поднялась, оделась и вышла из своей комнаты. — Ты почему не спишь? — спросила её Вивьен, когда квартирантка зашла на кухню. — Бессонница, — коротко ответила девушка. — Кто пришёл? — Боб Торнли привёз малыша. Они не могут сбить жар, — Вивьен уже набрала таз тёплой воды и, стараясь, не вылить содержимое на пол, медленно шагала в сторону приёмной Виктора. — Захвати, пожалуйста, полотенца, — она указала взглядом на стопку возле себя. Женщины вместе прошли до кабинета. Азирафаэль придержала дверь, чтобы Вивьен могла войти и ступила следом за ней в освещенное искусственной лампой помещение. Там на кушетке лежал, покашливая, ребенок. Рядом с ним стоял Виктор и осматривал тело малыша на предмет сыпи. В дальнем углу взволнованный отец утопал лицом в ладонях от смеси переживания с усталостью. Когда Виктор закончил свою часть работы, Вивьен принялась отирать лобик малыша теплым полотенцем, а Азирафаэль вызвалась приготовить жаропонижающий отвар, чем очень выручила всех. Часа через полтора температура спала, а Бобби Торнли-младший заснул. Решено было оставить его в одной из гостевых комнат дома, чтобы лишний раз не тревожить. Отец поцеловал спящего сына в теплый лобик и, распрощавшись с Виктором, пообещал прийти на другой день как можно раньше. После того, как дверь за зеленщиком закрылась, доктор отправился к себе. Он заснул мгновенно, как только голова коснулась подушки. Это полезное в своей профессии умение, позволявшее переживать бессонные дни и ночи с трудными пациентами, он уже давно воспитал в себе и активно применял. Азирафаэль сидела на кухне, когда Вивьен зашла развесить мокрые полотенца для просушки. На столе перед девушкой стоял недопитый чай и лежала открытая на середине книга. Голубые глаза пролетали по строчкам, но ничто из прочитанного не оседало в голове. Мысли мешали сосредоточиться. — Дорогая, уже два часа ночи. Ты завтра не встанешь, — Вивьен села напротив и взглянула на Азирафаэль взглядом, полным тревоги. — Тебя что-то беспокоит? Может, пустырника заварить? — Я уже заварила, — Азирафаэль кивнула на чашку. — Не могу уснуть, вот и села почитать — это раньше помогало. — Раньше, наверное, не было таких тяжёлых дум, — женщина глянула на девушку исподлобья. — Ты всю неделю ходишь сама не своя, как будто и не здесь вовсе. Расскажи, что случилось? Может быть, я смогу тебе помочь. С тех пор, как Варвара перестала приезжать, Азирафаэль больше ни с кем не делилась своими проблемами. Не то, чтобы она не доверяла Виктору или Вивьен или даже профессору, но ей не хотелось нагружать и без того занятых людей своими мелкими проблемами. С Варварой всегда было проще в силу возраста и схожих жизненных устремлений, но из-за разлуки они немного отдалились друг от друга и за время редких встреч за обсуждением последних событий и общих знакомых не успевали дойти до разговоров о чём-то, что волновало и беспокоило. Когда Вивьен задала свой вопрос, Азирафаэль остро ощутила, что уставшей душе требуется выговориться, потому она начала: — Есть один человек, который говорит, что любит меня, — она тяжело вздохнула и замолчала. — Тебя это беспокоит? — спросила Вивьен, когда пауза в повествовании затянулась. — Да, беспокоит, — Азирафаэль глядела на свою чашку и медленно крутила её обеими руками по столу вокруг своей оси. — Он хороший и даже можно сказать, что тоже нравится мне, но он ведёт себя очень странно. — Что ты имеешь ввиду? — Каждый раз после нашего общения он как бы невзначай намечает следующую встречу, от которой мне почти невозможно отказаться потому, что я остаюсь в долгу. При этом он делает для меня только хорошее, буквально спасает от больших неприятностей, с которыми я бы не справилась сама — мне подобное просто не по силам. И так как я не собираюсь связывать свою жизнь с кем-либо, то каким образом при данных обстоятельствах мне рассчитываться с ним за помощь — ума не приложу. Вивьен свела пальцы в замок и задумчиво уложила на них подбородок. — Обычно так поступает тот, кто искренне любит и ничего не ждёт взамен. — Но он ждёт… — Он так сказал? — Не совсем… Он сказал, что не отпустит, но при этом ничего себе не позволяет, — Азирафаэль запнулась, вспомнив вечер дня рождения Софи и их разговор в переулке. — А почему ты не хочешь замуж? — прямо спросила Вивьен. — Ты боишься, что муж не даст тебе работать? — И это тоже. В моём представлении замужняя женщина должна заниматься домом, детьми, но мне страшно даже подумать об этом, Вивьен. Наверное, со мной что-то не так. Но я столько лет училась и сейчас учусь каждый день и эти знания вкладываю в головы учеников. Если у меня отобрать мою жизнь, я начну забывать всё, а если и смогу вернуться, то уже многое будет забыто и придётся начинать всё сначала, — в голосе Азирафаэль слышалось отчаяние. — Почему ты решила, что забудешь, если уже знаешь? — недоуменно спросила Вивьен. — Потому, что исторические факты и хронологии событий становятся тем яснее, чем больше материала по теме ты читаешь, а держать всё это в голове постоянно без периодического повторения невозможно. Когда профессор предложил мне работу, я некоторое время перед уроками ещё по несколько раз сверялась с учебниками, чтобы ничего не напутать. А тогда ведь прошло всего три месяца, в которые, как вы помните, мне было не до книг. У меня в голове такая цепь событий выстроена, что, если её не подпитывать, она начнёт рассыпаться. Вы понимаете меня? — Азирафаэль поймала взглядом взведённую бровь женщины и осеклась, поняв, что говорит сумбурно. — Азирафаэль, — вступила Вивьен после минутного раздумья. — Скажи, ты что же, всю жизнь мечтала проработать в сельской школе и до конца дней своих снимать комнату в доме, где часто быввет некогда чаю выпить — не говоря уже о том, чтобы спокойно позаниматься или подготовить доклад для урока? — Но мне у вас нравится… — Азирафаэль поникла. — Ты нам тоже нравишься и ты будешь жить здесь столько, сколько нужно, но, может быть, все-таки стоит поговорить этим мужчиной? Уверена, что если он любит тебя, то не станет сопротивляться стремлению учиться и учить. — Мы с ним из абсолютно разных миров. От меня будут ждать проявления манер и следования этикету, тогда как я здесь чищу и ем руками вареную картошку, не имея ни малейшего представления о том, какую вилку в неё требуется втыкать! Вивьен рассмеялась. — Ты же любишь учиться. Вот и этому научишься — не вижу проблемы. А с детьми в высшем обществе всегда могут подсобить гувернантки, — она откинулась на стуле с видом знатока нюансов быта всех слоёв общества. — Не знаю, Вивьен, не знаю, — протянула Азирафаэль. — А насчет того, что ты что-то должна… Подумай, чем ты можешь быть ему полезна и примени своё умение. Пусть это не будет спасением жизни или решением сложной жизненной ситуации, но если ты сделаешь для него что-то, чего он сам сделать не в состоянии, твоё душевное равновесие придёт в норму. — Спасибо, Вивьен, — проговорила девушка, задумчиво глядя перед собой. — Я подумаю. — А теперь допивай свой чай и ложись спать, — женщина поднялась с места. — Или начинай собираться на работу — какой смысл уже ложиться, — она доброжелательно улыбнулась, принимая из рук девушки чашку. Азирафаэль уснула почти сразу, как только её голова коснулась подушки. Возможно, это произошло потому, что пустырник подействовал, хотя, вероятнее всего, твёрдое намерение больше никогда не оставаться в долгу перед Энтони Кроули помогло успокоить нервы. На другой день она поднялась с постели довольно бодро, что наводило на мысль об успокоении души. Чего бы ни готовило ей будущее, она уверяла себя, что знает, как действовать. Всю дорогу до школы Азирафаэль прокручивала в голове монолог на случай, если почтенный меценат изволит заявиться к ним именно сегодня, но у самого порога учительской её мысли прервали. — Азирафаэль, выручайте! — донеслось из другого конца коридора. Учительница повернула голову на звук и увидела мистера Джорджа Сэлуэлла, который почти бежал в её сторону. — Что случилось, Джордж? — она взволнованно глядела на мужчину, который уже стоял возле неё, сложившись пополам от долгого бега. — У нас там, — он указал куда-то в сторону, задыхаясь от волнения. — Честь школы под угрозой. — Чего? — Мерзавцы из школы Байбери грозятся нас разгромить, а Бен Ригли ногу сломал. Вратаря нет! Встаньте на ворота, — он умоляюще взглянул на Азирафаэль. — Я? — она недоумевала. — Вам что больше попросить некого? — Если бы было, неужели я б вас дёргал? — возмутился он. — Вы играли с детьми, я всё видел. И отбиваете так профессионально. Пойдёмте! — Так то с детьми, Джордж. — Пожалуйста! — взмолился он. — Хотите на колени встану? — Не хочу. Ладно, — согласилась она. — Пошли. Но ваши мерзавцы из Байбери меня засмеют! — Пусть только попробуют! *** Учебный год подошёл к концу. Несмотря на это учителя ещё приходили закрывать дела, готовить отчёты и наводить порядок на традиционный весенний субботник. Йозеф пропадал в своём кабинете, подбивая бухгалтерию, Бернис по заведенной традиции гоняла на уборку молодых учительниц, Азирафаэль должна была в тот день разбирать завалы неучёта в библиотечном хранилище, а Брайан — чинить трибуны на спортивной площадке, чем он, собственно, и занимался. Недавно мистер Кроули подарил парню то, о чём он даже мечтать не мог — набор инструментов в раздвижном ящике. Парень везде таскал за собой это чудо инженерной мысли на самодельной тележке, чтобы в любой момент быть во всеоружии. В тот миг, когда работяга забил последний гвоздь в покосившуюся лавку, на нее кто-то сел, закрыв Брайану свет солнца. — Добрый день, Брайан, — услышал он знакомый голос. С минуту тот разворачивался, чтобы приподняться и посмотреть на говорившего, а когда увидел, просиял лицом. — Д-д-добрый д-день, м-м-мистер Кроули, — тяжело проговорил он. — З-з-здравствуй, Софи, — он обратился к девочке, стоящей рядом с дядей. Софи опустилась в прелестном реверансе и улыбнулась. — Школа, словно, вымерла, — констатировал меценат. — Уроки закончились? — Да, м-м-мистер Кроули, после эк-кзаменов всех отпу-пустили. — Учителей тоже? — Кроули глянул на него из-под очков. — Н-н-нет, все д-д-должны быть на м-м-месте. Только Дж-Дж-Джордж и Аз-аз-зирафаэль ушли. — Куда? — брови Энтони сдвинулись к переносице. — А вон они? — парень указал трясущейся рукой в сторону спортивной площадки. Энтони не сразу понял, почему пропустил из виду девушку, которая находилась прямо у него перед носом. Он просто меньше всего ожидал увидеть её на воротах футбольного поля. Пришлось приглядеться, после чего сомнений не осталось — футболистка со взъерошенным гнездом светлых волос и в перепачканной травяной зеленью рубашке — это она собственной персоной. Софи звонко рассмеялась, подскочила со своего места и принялась хлопать в ладоши, когда Азирафаэль поймала мяч и вернула его на поле. Она постоянно потирала ладони и крутила руками, от чего создавалось впечатление, что девушка устала и ей тяжело. Все трое продолжали следить за матчем в молчании, которое нарушала лишь Софи на очередном опасном моменте или просто чтобы поддержать команду Азирафаэль. Когда матч наконец-то закончился, девушка опустилась на траву и, прижимаясь спиной к штанге ворот, тяжело вздохнула. Учитель физкультуры плюхнулся рядом с ней, довольно улыбаясь. — Чему вы радуетесь, Джордж? Мы же проиграли, — простонала девушка. — Зато как играли! — вдохновенно воскликнул тот. — Как я его обвёл, а вы потом раз и мяч снова в игре. Ничего, ничего. Они увидели достойного противника, теперь бояться будут. — Он прищурился, глядя на одного из соперников, прошедших мимо. — Джордж, не смешите. Что я ваших традиций не знаю? Сейчас соберётесь на пикник и будете петь друг другу дифирамбы, как самые закадычные друзья. — Пошли с нами, — рискнул он предложить. — Нет, спасибо, — рассмеялась Азирафаэль. — У меня еще в библиотеке дел полно. — Ну, как знаете, — он поднялся, протянул руку и помог коллеге встать. Оба выглядели так, будто их заворачивали во что-то зелёное и растирали, оставляя яркие следы на одежде. И если для Джорджа это не было проблемой, то Азирафаэль только теперь поняла, как ужасно выглядит. В этот миг она услащала пронзительный детский крик, который неумолимо приближался в её сторону. — Азирафаэль! — вопила Софи, научи меня играть в футбол! — к ним подбежала прелестная девчушка в жёлтом платье и шляпке с цветком. Когда милое создание во всём чистом обхватило её колени, девушка в отчаянии закрыла глаза, — дядя Энтони сказал, что мы с тобой пойдём цветы собирать, но я не хочу! Я хочу играть в футбол! Следовало ожидать и того, что если из ниоткуда явилась Софи, то и Энтони где-то рядом. И действительно — очень скоро дядя действительно нагнал свою племянницу. Джордж видел, как разволновалась коллега приходу гостей. Он не был глуп и до него доходили слухи, а потому, завидев мецената, он с его позволения взял Софи за ручку и отправился с ней на поле, чтобы показать несколько приёмов игры. Девчонка пищала от восторга и совсем скоро её платье начало сливаться по цвету с газонной травой, тогда как измученная и уставшая Азирафаэль вместе с Энтони молча проследовала на трибуны. — Я не ждала вас сегодня, — пробубнила она, когда они уселись рядом на скамейке первого ряда. — Вы ни в чём не виноваты. Я же не уточнял, когда мы приедем. Так даже интереснее, — он взглянул на нее поверх очков, что вынудило смущённую Азирафаэль отвернуться. — Вы неплохо отбивались. — Джордж впервые взял меня в игру, я даже подумать не могла. Они каждый раз так отмечают окончание учебного года. — Стоять на воротах должно быть утомительно, — предположил мужчина, умело делая вид, что не относится к знатокам игры. — В юбке особо не побегаешь, а так я бы не отказалась сыграть в нападении, — мечтательно проговорила она. — Что вы решили? — спросил он, выждав минуту. Азирафаэль тоже не сразу ответила, следя взглядом за девочкой, которая только с третьего раза попала ногой по мячу. — Я поеду с вами, мистер Кроули, — проговорила она. — Но с одним условием. — Что же это за условие? — Энтони тоже неотрывно следил за неловкими попытками маленькой ножки в чумазом чулке отдать пас. — Вы не станете мне платить, — Азирафаэль перевела на него взгляд. — Вы и без того мне очень помогли и я многим вам обязана. Если смогу помочь в вашем деле, почту это за честь. — Что ж, — Кроули откинулся на лавку. — Я принимаю ваше условия, — он протянул ей руку для рукопожатия без тени иронии на лице. Азирафаэль непонимающе взглянула в глаза, прикрытые темными стёклами, затем на руку и снова на лицо мужчины. Она отвела со лба надоевшую серо-зелёную прядь, затем выпрямилась и с важным видом протянула свою ладонь. Когда они пожали друг другу руки и Азирафаэль уже собиралась высвободиться, Энтони склонился к ней и проговорил: — Приятно иметь с вами дело, — чем снова вогнал впечатлительную девушку в краску. — Выезжаем через неделю. Я пришлю за вами. Много вещей не берите. Когда они поднялись, Азирафаэль вдруг вспомнила, что даже не удосужилась поблагодарить Кроули за спасение её честного имени. Отряхнув от травы мятую юбку и поправив волосы, она в какой-то момент махнула рукой в пустоту, осознавая всю тщетность попыток привести себя в человеческий вид. — Спасибо вам, Энтони, — твёрдо проговорила она. — Вы даже не представляете, что для меня сделали. Стоявший прямо напротив неё мужчина протянул руку, вынул из волос девушки мелкую веточку и, прижав её к груди, склонился в почтительном поклоне.