Ивент №2. Новый год на Майншилде

На несколько мгновений Хайди застыл. Глаза мужчины быстро закрывались и открывались, точно пытаясь убрать возникшую из ниоткуда молочную пелену, что мешала ориентироваться в холодной ночной темноте. Гирлянды резко меняли свой цвет — это неприятно давило на глаза. Стены дома, сделанные из неотёсанных дубовых брёвен, вдруг показались парню неустойчивыми и хрупкими, неспособными защитить. Где-то за ними, внутри дома, слышалось хриплое, но от того не менее искреннее пение уже «разогревшихся» Альцеста и Жирафа. Гул ветра неожиданно стих. — Это и салату понятно! Поконкретнее можно? – Пробурчал Хайди, поправляя на себе большую синюю куртку, отдающую почти зеркальным глянцем. Не дожидаясь ответа, мужчина запрокинул голову, глядя туда, где должны были быть звёзды. Но звёзд не было — только поразительно пышная вата облаков, и яркая чуть мыльная луна, свет которой даже та густая вата была не способна скрыть вполне. Изо рта Хайди, точно маленький гейзер, вылетел в небо поток тёплого воздуха — долгий и глубокий, будто лёгкие его вот-вот полностью опустеют. Точно уворачиваясь от губительного тёплого порыва, несколько снежинок упали на большие красные губы, растаяли и стекли вниз к аккуратно подбритой щетине на подбородке. — В подвале — Шёпотом, так, как друзья обычно делятся страшными тайнами, ответил Клеш, большие глаза которого сейчас, казалось, вовсе не закрывались — боялись. Хайди опустил голову и, то ли с неким воодушевлением, то ли с сочувствием, посмотрел на своего товарища. — Значит, в подвал? — Опешив на несколько секунд, всё же задал вопрос мужчина. Вскоре, пусть и без лишнего энтузиазма, даже скорее с некоторой ноткой протеста, но последовал положительный ответ, и пара двинулась в сторону узкой каменной лестницы, что являлась единственным входом и выходом для подвала. Пьяное пение стало стихать где-то в глубине дома, и лишь волна гирлянд, крепившихся на небольшие шляпки гвоздиков, выпирающие из бревенчатых стен, осталась единственным и самым бесстрашным спутником этой маленькой компании. Снег приятно хрустел под ногами, а запах свежести, казалось, обрёл какую-то лёгкую горечь вперемешку с приятной кислинкой. Взгляд Хайди был направлен вниз – он смотрел на приоткрытую дверь подвала. Снег под ногами быстро сменился почти жидкой кашеобразной субстанцией серого, местами коричневого цвета. Довольно толстым неравномерным слоем эта грязная каша покрывала бетонные ступеньки. Узкий спуск заставлял неудобно сгибаться, а высокие ступеньки – идти боком, переставляя ноги крест-накрест. В общем, спуск оказался не самым приятным из занятий в новогоднюю ночь. Оказавшись перед деревянной дверью, крепившейся на огромные, кажется, чугунные петли, мужчина оглянулся и посмотрел на покрасневшее от холода лицо своего товарища. Друзья обменялись неуверенными одобрительными кивками, после чего тяжёлая преграда со скрипом отворилась, конечно же, не без помощи старшего из них. В лицо тут же хлынуло тепло и отвратный запах ржавчины. Потолок в подвале, на удивление, оказался достаточно высокими. Гирлянды продолжали тянуться по стенам — видимо, они проходили через весь подвал, но теперь они мигали медленно — затухали на десяток секунд, а после возвращались, вновь заполняя коридор красным, жёлтым, синим и зелёным светом. Каждые несколько метров стояли стеллажи, на которых были аккуратно расставлены прозрачные банки с всевозможными закрутками, домашним вареньем и джемом. Вероятнее всего, они лежат здесь уже не один десяток лет, о чём можно было судить благодаря датам, любезно напечатанным на цветастых этикетках. Где-то вдали, отталкиваясь грязным эхом от стен, звучала Jingle Bells Френка Синатры. Песня, на удивление, не вызывала никаких положительных или ностальгических чувств, как раньше. Быть может, тому виной было само искажение звука, или окружающая обстановка: ржавые трубы на потолке, сырой бетонный пол с растёкшимися грязными пятнами, не очень хорошо сходились с настроением домашнего тепла. Удивительно, как те или иные обстоятельства заставляют иначе воспринимать, казалось бы, прямолинейные вещи, в которых на первый взгляд и быть не может ничего жуткого или пугающего, как сейчас. Ладонь Хайди вдруг прикоснулась к груди Клеша, остановила его. — Смотри! — Прошептал мужчина в синей куртке, указывая рукой дальше по коридору, в сторону густой красной жидкости, медленно растекавшейся по полу. Алый шлейф уходил куда-то вглубь подвала, вызывая не только неподдельное любопытство, но и лёгкий холодящий душу страх. Клеш громко сглотнул скопившуюся во рту слюну и почти жалобно посмотрел на Хайди. «Мы что, пойдём туда?» — спрашивали его большие глаза, к своему сожалению, наблюдая на раззадорившемся лице своего товарища хитрую улыбку, сошедшую, казалось, с лица какого-нибудь известного авантюриста. В правой руке старшего сверкнуло лезвие сувенирного складного ножа, которым он ранее резал фрукты. Клеш почувствовал, как его руку обхватила большая тёплая ладонь, после чего друзья двинулись дальше – вглубь подвала, сопровождаемые лишь тихим светом гирлянд и глубоким мажорным тромбоном, звучащем вдали. В нос бил сырой, но при этом приторно-сладкий, жирный запах. Ноги было неприятно и тяжело отрывать от пола – чтобы на нём ни было, это нечто довольно вязкое. С каждым шагом музыка становилась всё громче, до тех пор, пока пара не добралась до относительно большой комнатки, на дальней стене которой красовался миганием десятков цветных лампочек электрощиток. По углам точно гигантские металлические черви ползли канализационные, отопительные и газовые трубы. Пол был усеян осколками стекла и множеством разноцветных камушков конфет. То тут то там виднелись обрывки подарочной бумаги и золотых лент, недалеко лежало грязное, сброшенное в спешке пальто, которое выглядело так, будто его владелец парой часов ранее ране сбежал из Алькатраса, протирая морское дно своим торсом. В центре комнаты стояло небольшое шипящее радио, из которого звучала подборка новогодней классики блюза, а в метре от него, спиной к «гостям», сидела невысокая фигура, облачённая в чёрную толстовку. Относительно маленькую подрагивающую голову незнакомца скрывал помятый капюшон. Сгорбившись, этот некто очень интенсивно и громко жевал, разбрасывая ноги в разные стороны, точно они были не частью его тела, а фрагментом большой тряпичной куклы, украденной с какой-нибудь безымянной фабрики. Громкие почти животные чавкающие звуки внушали страх, или, по меньшей мере, звучали совершенно отвратительно. Вонь стояла невыносимая — из-за жара, который исходил от труб многие конфеты стали плавиться, выпуская наружу какофонию запахов сотен химических добавок. Хайди указал пальцем на пол. «Стоять на месте?» — безмолвно уточнил Клеш. Мужчина перед ним одобрительно кивнул, а после, медленно повернулся и стал красться к загадочной фигуре, которая, видимо, уже приступила к праздничному ужину. Нож в правой руке сверкал в свете гирлянд и испарялся, когда они гасли — исчезал во тьме вместе с хозяином. Время тянулось точно масса на полу – медленно, вязко. Так или иначе, путь был короток и вскоре Хайди добрался до незнакомца. Переводя дыхание, мужчина занёс нож, а после свободной рукой быстро опрокинул фигуру спиной на пол так, чтобы лицо его было прекрасно видно. По подвалу пронесся гул глухого удара, за которым последовал громкий кашель, сквозь который вполне отчётливо были слышны десятки таланливо сымпровизированных оскорблений. — Твою мать! – Пронзительно закричал Хайди, чуть отпрыгнув назад. В этот момент Клеш зажмурился, видимо, ожидая худшего исхода. Послышался писклявый звон упавшего ножа. — Э-э-эй! Я вообще-то ем! — Громко возмутился Обсидиан, пытаясь сдержать поток рвоты и ругательств. Рот его сейчас был под завязку забит всевозможными сладостями. Настали неловкие секунды молчания, в которые лежавший на полу попаданец спешно проглатывал конфеты, видимо, готовясь к предстоящей беседе. — Какого чёрта ты тут делаешь?! — Продолжил Хайди, возмущённо вылупившись на своего друга, фиолетово-чёрная маска на лице которого сейчас вся была в варенье, слюнях и карамельных леденцах, прилипших к шелковистой ткани. — Ем, я же сказал! — Неторопливо поднимаясь, полукриком продолжил Обси, будто не совсем понимая, насколько до комичного пугающим он выглядел буквально минуту назад. — Это были наши конфеты? – Немного отойдя от испуга, вторгся в обсуждение Клеш. Мужчина на полу глубоко вздохнул и забегал глазами, точно придумывал оправдание, подобно семикласснику, которого поймали курящим за школой. — Э-э… Не-е-ет… Это, ну… Может быть… — Последовала пауза с глубоким вдохом — Простите… — Завершил виновато стоящий перед друзьями Обси, стыдливо опуская взгляд к полу, на котором красовались, можно сказать, все улики к его недавним деяниям. Хайди по-доброму посмотрел на своего товарища, удивлённо смеясь у себя в голове, после чего вытер несколько капель пота со своего большого лба. — Ладно, это просто конфеты… Но, всё же, пойдём лучше наверх — С доброй улыбкой продолжил мужчина в синей куртке. Тем временем Клеш, будучи на голову ниже «обнаруженного» приятеля, подбежал и схватил его тонкую сахарную ладонь, будто только что он услышал обговорённую заранее команду к действию. Не замечая неприятной смеси карамели со слюной, парень побежал к выходу, утягивая за собой ещё стыдливо молчащего попаданца-Обсидиана. Хайди спокойно засмеялся, так, как смеются старики, рассказывая истории из своего прошлого. Мужчина подошёл к розетке и аккуратно выдернул вилку провода, ведущего к радио. Приятное трио баритонального вокала, гитары и тромбона медленно стих. Подвал умер в тишине, и лишь несчётное количество не самых приятных вещей на полу в разноцветном свете гирлянд, освежало память о недавнем забавном происшествии. Сапоги Хайди вновь стали неохотно отрываться от пола, направляя хозяина в сторону выхода. Густой противный алый шлейф служил ковровой дорожкой, а вскоре стал виден и выход на улицу. Приторному горячему запаху карамели на замену пришла прохладная зимняя свежесть. Казалось, пока друзья были в подвале, кто-то поджёг облачную вату, обратил её в пепел, что сейчас сыпался с чистого неба. Веснушки звёзд умиротворённо подмигивали всем, кто стоял на земле, и Хайди подмигивал им в ответ, снова ловя своими красными губами всё новые и новые парашюты снежинок. С кухни доносился небрежный хриплый хохот Альцеста вперемешку с высоким смехом остальных гостей, и громкий, восторженный, точно детский рассказ Клеша о произошедшем приключении. Снег приятно похрустывал под мнущимся на месте мужчиной в синей глянцевой куртке, и луна шептала ему самые необычные сказки и истории в преддверии скорого праздника, до которого оставалось чуть меньше часа. Хайди последний раз взглянул на звёзды и побрёл к остальным, провожаемый скрипом тяжёлой двери подвала и улыбкой небесных светил.