Whale Heart

Остаток вчерашнего дня прошёл без приключений. Единственное, что тебя терзало — вы не разговаривали. Совсем. Он молча довёл до города, до самого дома, внутрь не стал заходить и тут же покинул тебя, не попрощавшись. Его синие глаза будто стали ещё более тусклыми и мутными — а может, это была лишь игра теней в тёмное время суток? Как бы то ни было, ты понимала, что между вами линия сейчас крайне натянута — с одной стороны, верно, ты вспылила, даже наговорила ему не самых приятных вещей, обвинив в... разном. Ты даже сейчас отчётливо помнила его лицо, с каждым твоим словом застывающим и превращающимся в каменную маску. Но с другой стороны — его одержимость схваткой и боем показалось тебе нездоровой, опасной, разрушающей. И разрушала она, в первую очередь, его самого, а наличие Глаза Порчи уж точно не способствовало задерживанию этой неудержимой жажды биться. Он переставал быть самим собой, когда увлекался. И это действительно было неправильно. Ты сжала собственный медальон в руке, думая о родителях. Что бы они сказали о Тарталье, если бы были здесь и знали его так же, как она? Ты немного спохватилась: и с чего бы вообще тебе копаться в таком человеке, как Чайльд? Предвестник Фатуи, который и без того уже заманил тебя в свою организацию под благородным предлогом, а теперь..! Вместо того, чтобы искать правду, искать родителей — он решает отправиться в Снежную и забрать тебя с собой. Ты никогда не была где-то, кроме Ли Юэ. Перспектива провести время на корабле казалось тебе немного будоражащей — это было не то же самое, как когда ты пыталась сбежать. Теперь не нужно было прятаться или договариваться, однако ты всё ещё не понимала, зачем нужно ехать именно тебе. Что ж... У тебя будет время поинтересоваться — по крайней мере, если ты выйдешь из дома раньше времени, доберёшься до банка, куда велел приходить Тарталья, и задашь ему все интересующие вопросы до того, как вы отправитесь к кораблю. Попытавшись собраться, ты выдохнула от того, что у тебя не было в наличии достаточно тёплых вещей для такого региона. Впрочем, наверняка Тарталья легко решит эту проблему, ну а если нет... Хмф, ты всё ещё не понимаешь, зачем тебе ехать, так что даже проще будет остаться здесь, сославшись на отсутствие всяких там шуб и прочих вещей, характерных для низких температур.

***

Екатерина смерила тебя взглядом, который, казалось, был равнодушным, однако ты всегда улавливала в нём нотки враждебности. О причинах догадаться было нетрудно: ты не носила форму Фатуи (Екатерина вообще в курсе, что ты как бы теперь с ними заодно? Впрочем, иначе бы она, наверное, тебя не впустила...), ты очень быстро вышла на контакт с самим Предвестником (хотя тут явно нечему было радоваться), в то время как остальные рядовые могут максимум послушать наставительные речи, плюс ко всему... Но додумать до конца третью причину, связанную с нападением Мао Ция, ты не успела, поскольку дверь в кабинет Одиннадцатого была прямо перед тобой. Почему-то ты испытала необъяснимое волнение и поймала себя на мысли, что не хотела бы увидеть в его глазах всё те же пустоту и равнодушие. Сделала вздох, настроившись. Толкнула дверь. И оказалась в широком кабинете, наполненном утренним светом, заставленным предметами интерьера. Ты уже бывала здесь, однако мгновенно почувствовала, что в этом помещении что-то изменилось. Прежде всего, Тартальи на своём месте не было. Это тебя и расслабило, и напрягло одновременно. С одной стороны, ты испытала некое облегчение, потому что беспокойство внутри достигло своего пика, едва ты после стука дёрнула ручку двери. Но, с другой стороны, сейчас ты испытывала странную неловкость от того, что находилась в таком помещении без его хозяина. Здесь наверняка были различного рода документы и вообще что-то ценное — ведь тут, хоть и временно, но обитал Предвестник. Едва ты подумала об этом, как тебя охватило резкое любопытство. Подумав, ты медленно прикрыла за собой дверь. А что, если Фатуи известно что-то о твоих родителях, но Чайльд об этом умолчал? Ты скользнула беглым взглядом по стеллажу, но решила остановить свой выбор сразу же на письменном столе, заполненном различного рода отчётами, расписками и прочими документами. Рыться в этом потоке информации, казалось, было невозможно. Но твой взгляд внезапно зацепился вовсе не за бумажку. Ты увидела твёрдую рамку с разместившейся в ней фотографией. Обойдя стол и встав прямо возле стула, за которым обычно сидел Чайльд, ты протянула руку к снимку, невольно разглядывая его внимательнее. На нём были изображены незнакомые тебе люди, однако все они напоминали только одного человека. Как интересно. Семья Чайльда, значит. Ты мгновенно задумалась о том, что человек высокого ранга среди Фатуи, тот, кто теряет себя при использовании силы, на собственном рабочем столе хранит нечто хрупкое и ценное, как напоминание самому себе — свою семью. Ты поставила рамку на место. Действительно ли он согласился помочь тебе со своими целями? Оказалось, родственные узы значили для Тартальи чуть больше, чем ты думала. Нет, гораздо больше — кажется, именно это подтолкнуло его к тому, чтобы согласиться найти твоих же собственных родителей. Ты присела, раздумывая об этом, и только тогда заметила среди бумажек ещё кое-что, не менее цепляющее взгляд. Подтянув к себе поближе листок, ты приметила аккуратно написанный адрес, а затем быстро поняла, что это такое. Письмо. И, теперь уже было видно, даже не одно, а несколько таких писем в лёгком, немного сумбурном беспорядке лежали тут. Только тогда ты поняла, что письма всё-таки лежали отдельно от остальных, рабочих бумаг, занимая определённую часть стола. Ты прикусила губы, но любопытство оказалось сильнее. Глаза медленно заскользили по строчкам. Чайльд писал резво, явно стремясь как можно скорее вылить мысли на бумагу. Порой строчки съезжали вверх или вниз, а затем он старательно выравнивал их, приводя вновь в надлежащий вид. Но важнее всего было то, что он писал. Его слова были чуть витиеватые, восторженные, интригующие: он писал так искренне, что эти строчки не имели ничего общего с тем Тартальей, которого ты видела вчера. Письма в основном были посвящены младшим братьям и сёстрам, в которых было столько заботы, беспокойства и доверительных обещаний, что ты перечитала строчки несколько раз, когда за стеной отчётливо послышались шаги. "Это плохо!" — лихорадочная мысль возникла в твоей голове, когда ты отбросила листок и отодвинулась от письменного стола так быстро, как только могла. Дверь скрипнула. Чайльд был одет повседневно, пиджак был небрежно застёгнут наполовину, прикреплённый аксельбант на ключице свободно свисал, а голубые глаза оценивающе скользнули по твоей фигуре, застывшей так, словно тебя только что уличили в краже. Ты напряжённо молчала, мгновенно растеряв все слова, которые желала тому высказать двадцать минут назад. — Ты рано, — заметил он невозмутимо, медленно стягивая перчатки и разминая кисти. Приблизившись к своему столу, он сбросил их на деревянную поверхность, но теперь ты точно смогла заметить — на ту половину, где не лежали письма. — Еще около сорока минут до отправления. Он замер, лёгкая тень пробежала по его взгляду, когда он осмотрел собственный стол. Ты поспешила нарушить тишину. — Я хотела поговорить, — он приподнимает голову, голубые глаза слегка прищуриваются, а взгляд становится оценивающим. — Я всё ещё не уверена насчёт этой поездки: во-первых, у меня даже нет необходимых вещей, а во-вторых... — Это разговор для отвода глаз? — юноша приподнимает брови, и у тебя захватывает дыхание. Ты замолкаешь, недоумённо моргнув. Растерянно посмотрев на него, ты поймала себя на мысли, что твоя сконфуженность приносит ему некоторое удовлетворение — как у кота, который уже поймал мышь за хвост, но всё ещё наслаждается её попытками выбраться. Чайльд приблизился. Это было не самым лучшим ходом — для тебя, поскольку тот теперь крайне заметно возвышался над тобой, осматривая сверху вниз. Острая усмешка застыла на красивом, с правильными чертами лице, и Тарталья ожидал ответ, зная и так, что внятного не последует. — О ч... — О чём я? — перебивает он, и ты прикусываешь губы недовольно, в то время как юноша наклоняется, и ты невольно отводишь взгляд, не желая сталкиваться с ним в зрительной схватке. — Ты пошарилась на моём столе, Т/И. А теперь пытаешься отвлечь меня весьма недальновидным образом. Неприятное ощущение скользнуло по спине, сродни мурашкам. Ты снова посмотрела на него, но в глазах Чайльда не отражалось ничего. Отрицать было бессмысленно, правда? К тому же... разве это не повод, наконец, что-то обсудить? Однако разумом ты прекрасно понимала, что наверняка Одиннадцатый Предвестник в гневе — не самая притягательная картина. А сейчас его присутствие прямо над тобой давило так, что ты словно вновь была прижата к стеллажу. Какая ирония — ведь это происходило опять в том же самом месте. Наконец, ты решилась. Медленно кивнув, постаралась принять более спокойный и уверенный вид. В его глазах мелькнула вспышка — кажется, это его всерьёз позабавило. — Мне стало любопытно. — Разве тебя не учили, что в чужих вещах рыться запрещено? — его голос приобрёл угрожающие оттенки. Ты замолчала, вновь ощутив давящую атмосферу. — Вот что странно и что никак я не могу понять, Т/И... Голос юноши прозвучал задумчиво — он будто бы рассуждал прямо здесь и сейчас. — Воспользовавшись тем, что в фойе тебя пропустили, тем, что мой кабинет оказался открыт, поскольку я отлучился лишь ненадолго, и тем, что многие бумаги и документы лежали тут... Дай угадаю, ты не прочла ни один из них. Тебя заинтересовали не отчёты и планы Фатуи, но мои собственные письма. А ты любительница копаться в личном, не правда ли? Ты ощутила лёгкий укол совести, но твои мысли очень быстро сложили простую и понятную картинку: судя по всему, Чайльда удивил тот факт, что ты не воспользовалась неким тактическим или стратегическим преимуществом, предпочтя этому прочесть то, что касается личности Чайльда, а не дел Фатуи. Что же это — благородство или глупость? Ведь изначально ты желала найти хоть какие-то упоминания о твоих родителях, а значит, твои помышления были корыстными. Что ж, не стоит говорить это Тарталье, верно? Ты молчала, погружаясь в собственные мысли и банально не зная, как реагировать на его обличающие слова, пока юноша не прищурился. На секунду тебе показалось, что в голубых и тусклых глазах промелькнула какая-то быстрая вспышка и тут же пропала. — И как тебе? — наконец, поинтересовался он. Ты не могла точно сказать, была ли в этой фразе издёвка, или он действительно хотел услышать твоё мнение. Думай, думай, что сказать ему. — Я... удивилась, — решила признаться честно ты. — Я не думала, что ты... такой. — А какой я был изначально? — уголки губ Чайльда изогнулись в опасной улыбке, и ты снова прикусила губы. Кажется, это был крайне неверный ход! — Я слушаю. — Манипулятор, — выдохнула ты, стараясь сохранить спокойствие и думая, чего будут стоить тебе эти слова. — Ты манипулировал мной с самого начала и шантажировал в том случае с Мао Цием. Затем ты не дал мне убежать. Твои тренировки оставили свой отпечаток тоже. Я думала, мои руки никогда не смогут поднять даже сахарный цветок! — ты поджала губы в негодовании, но юноша молчал, и ты продолжила. — Не говоря уже о том, до какого изнеможения ты довёл меня. А твои собственные слова здесь же в прошлый раз? Ты хочешь подчинить меня и даже не скрываешь этого! В минуту, когда ты вновь перевела на того взгляд, глаза Чайльда снова стали каменными. — И ты подчинишься мне, — произнёс он так холодно и уверенно, что ты даже не успела возмутиться. — Это произойдёт так или иначе, Т/И. Я всегда добиваюсь своего. — Ты... — Если уж ты всё это говоришь, — невозмутимо продолжал он, и в этот момент на его губах вновь заиграла улыбка, неприятная, пробирающая до дрожи, — то что тогда насчёт моих писем? Ты немного промолчала, прокручивая в голове прочитанное, раз уж скрывать далее не было никакого смысла. — Я думаю, ты хочешь быть сильным, — начала ты, глядя не на него, а прямо перед собой, словно пытаясь сконцентрироваться на мыслях и полученной информации, чтобы сделать правильные выводы. — Да, у тебя достаточно власти, возможно, я даже не до конца могу представить, насколько ты силён, ведь, в конце концов, должность Предвестника получают лучшие из лучших в вашей организации, однако при этом ты отличаешься от, например, Восьмой с её надменностью и высокомерием. Твои письма наполнены другим тобой, который скрыт от службы Фатуи и Цари... — Т/И. — Ты сам задал мне вопрос! — только сейчас ты заметила, что он не сводит с тебя глаз, пристально наблюдая за всеми твоими заключениями. — Я лишь хочу сказать, что ты пытаешься быть сильным, в первую очередь, для них, чтобы они видели в тебе пример настоящего брата, который сможет их защитить. Но вот почему ты вдруг задался такой целью... Я имею в виду, почему ты решил, что тебе нужно защищать их? Снежная — родина, Фатуи сильны и своих наверняка не трогают. Поэтому, возможно, дело в самом тебе? То есть, понимаешь, им есть на кого равняться, а было ли на кого равняться тебе, когда ты был мале... — Достаточно, — голос Чайльда прозвучал недоброжелательно, и ты взглянула на него внимательнее, отмечая снова ту самую корку льда, через которую ты только что попыталась пробиться. Он немного замер, почти застыл, как изваяние, будто бы в его голове всё ещё звучал твой голос и слова, сказанные в ходе рассуждения. — Мы отправляемся. Ты встрепенулась, только сейчас вспомнив, зачем пришла на самом деле. — Но я не давала согласия, и мои вещи... — Уже всё необходимое погружено на корабль, — махнул рукой юноша. — И, Т/И, ты понимаешь, что тебе придётся поехать? Не заставляй меня... применять силу. Почему-то на последнем слове он неожиданно чуть поморщился, первым покидая кабинет, будто бы зная, что ты последуешь за ним безоговорочно. Озадаченная, ты посматривала на его спину, пытаясь продумать как следует его реакцию на всё, что произошло за последние десять минут разговора. Крепче сжав в руке медальон, ты, ощутив внезапный прилив энергии, двинулась за ним. Отчего-то твоё настроение значительно улучшилось.