***
Ты ещё тогда поняла, что для Чайльда Тартальи означает бой. Он не просто любил сражения. Он ими жил, дышал, существовал. Сжимать в руках клинок, нападать, врываться в самую гущу схватки и атаковать, даже если противник сильнее, если оппонентов больше — для него такие мелочи не имели значения. Это была жажда, граничащая с безумием, которая увлекала его и тянула за собой. Ты вытираешь кровь с разбитой губы. Ветер пронзает спину на вершине скалы, принося холод, но ни один из вас этого не чувствует. Тела разгорячены от сражения, твои руки ноют и немеют от меча. — Заново, — голос Тартальи хрипловатый, но громкий, быстро рассекающий воздух, подобно его же клинкам. Твои волосы растрёпаны, часть одежды возле плеча разорвана, обнажая ключицу. Раны там, к счастью, нет, однако ладонь вновь стёрта от рукоятки, спина болит от постоянной стойки, а левая рука возле локтя немного кровоточит от попадания. Три раза за эту тренировку ты прикусила свой же язык, и теперь во рту чувствовался металлический привкус. Продержаться на ногах против него получалось теперь дольше, и всё-таки со стороны это выглядело жалко. Неудача за неудачей сопровождали тебя, и он никогда не поддавался. Он нападал в полную силу, его глефы быстро находили цель и либо сбивали с ног, либо, что ещё хуже, успевали нанести удар, пусть и не столь тяжёлый. Однако насторожило тебя не только это, но и то, с каким выражением лица Тарталья вступал в бой: его глаза из мутно-синеватого вспыхивали, словно два океана, он улыбался, когда стрелой летел на своего "врага" и в бою становился настолько жёстким, быстрым и непредсказуемым, что ты начинала сомневаться, действительно ли перед тобой человек. И всё-таки ты устала. Слабо кивнув, приняла стойку. Он отошёл на несколько метров, а когда вновь стал приближаться, взмахнула мечом, стараясь если не отразить его удар, то хотя отвлечь и развернуться — пока что ловко уходить из-под водных лезвий получалось у тебя лучше, чем биться в открытую. Однако выматывало это, пожалуй, даже сильнее, поскольку приходилось задействовать все свои мышцы и всю свою реакцию. Удар сбил все твои мысли — ты вновь упала на землю, собирая грязь, в то время как отдельные участки одежды пачкались травой. Твои плечи вздымались и опускались, кружилась голова. — Давай на сегодня закончим, — пробормотала ты, но Чайльд резко качнул головой. — Ещё раз. Ты подняла на него взгляд. Он смотрел выжидательно, требовательно, безапелляционно. Что-то тёмное, нечеловеческое блеснуло в его глазах, похожее на фиолетовую вспышку. Казалось, тот Чайльд, что отправлялся с тобой в Разлом, куда-то внезапно исчез. Появился тот, которого ты видела в своём сне, вынуждающий принять силу Глаза Порчи. — Вставай. Поднимай меч. Сглотнув, ты потянулась к рукоятке, сжимая её и ощущая мгновенный упадок сил. Вот сейчас, кажется, будет действительно твой последний раз. Он снесёт голову, не подумает остановиться. Ты поднялась на ноги, каждая мышца которых заныла, требуя прекратить нагрузку. Вкус крови вновь заполнил рот. В глазах внезапно потемнело, и беспорядочные мысли, от которых тяжелела голова, резко исчезли, оставляя после себя тихую пустоту. Ты потеряла сознание.***
Свет вернулся не сразу. Какое-то время ты словно витала в лёгкой дымке, ничего толком не ощущая, а затем резко открыла глаза, принимая сидячее положение в ту же секунду. Сбивчивое дыхание не позволяло ещё какое-то время прийти в себя, но вскоре картинки вокруг приняли привычные очертания. Он стоял рядом, оружия в его руках не было. — Ты! — твои руки сжались в кулаки, а вся сидящая внутри злость мгновенно выплеснулась наружу вместе с накатившим негодованием. — Ты доволен?! Я просила тебя остановиться, просила закончить, говорила, что я устала, но ты ничего не захотел слушать! Слова сами по себе срывались с губ, ты теряла контроль над собой, всё тело била мелкая дрожь, мышцы снова потяжелели, и боль вернулась вместе с редкими слезами, которые ты тут же смахивала, чтобы не давать слабину. — Так и скажи, что тебе наплевать. Ты лишь хотел упиваться собственной победой вновь и вновь, собственной силой! Тебе не кажется, что ты слишком вошёл в азарт? Я думала, ты и правда поможешь мне, хоть и не без своей выгоды, но всё это время ты преследуешь только свои интересы! Что, так нравится меня втаптывать в грязь? Доводить до изнеможения? Знаешь, что, Чайльд? Иди к чёрту! Эмоции били ключом, но в эту секунду ты не думала о том, что именно ему сейчас говоришь — тебе так хотелось ранить его, задеть за живое, сделать так же больно, как сделал он тебе своими изнуряющими схватками, что ты ещё несколько секунд смотрела на него, словно желая увидеть реакцию, прочесть в его глазах удивление или смущение от своих действий — быть может, даже вину? Однако взгляд Тартальи оставался непроницаемым, а выражение, наоборот, будто превратилось в каменное, как у статуи. И без того жёсткие, сейчас черты его лица стали словно острее — он не мигал, глядя на тебя, оставаясь неулыбчивым и холодным. Не выдержав этого, ты развернулась и на негнущихся ногах направилась в сторону гавани.***
Дорога проходила через скалы, приходилось спускаться вниз осторожно, а в нынешних условиях делать это становилось ещё труднее. Легче не стало, даже голова продолжала давить, но ты, сцепив зубы, настойчиво приказывала своему мозгу повиноваться и продолжать движение. — Вам помочь? — услышала ты подле себя голос. Выдохнув, обернулась. — Да вы едва на ногах держитесь, — чьи-то руки подхватили тебя под локти, и ты нахмурилась, пытаясь отогнать туманную дымку перед глазами. — Ребята, помогите-ка мне. Ты разглядела несколько фигур, застывших перед тобой. На секунду хотелось просто позволить им придержать тебя и дать возможно немного выдохнуть, но прикрытые тканями-масками лица заставили тебя с ужасом распахнуть глаза. — У нас тут птичка поломала крылышки. Это были похитители сокровищ — алчные глаза и подручные инструменты выдавали их мгновенно. Они переглядывались, и даже с масками в одних только их глазах ты видела злую, колкую усмешку. Этого ещё только не хватало. Чужие руки скользнули по твоей одежде, сминая ткань, и ты с рычанием постаралась дёрнуться, пусть сил у тебя особенно и не оставалось. — Какая-то она совсем потрёпанная, — брезгливо произнес один, оглядывая твою грязную одежду, следы крови, царапин, волосы, которые больше не напоминали никакого подобия причёски. Руки на секунду замерли, но затем возобновили свои поползновения. — Какая тебе разница, идиот? Ты вечно со своей лопатой в земле копаешься, — шикнул второй насмешливо и по-злому, а тебе стало в разы противнее. Как же отвратительно было находиться сейчас в таком положении — ты попробовала извернуться и выскользнуть, как уворачивалась от атак Чайльда во время тренировок, однако из-за усталости вся твоя сила работала далеко не в полной мере, а похитителей было больше трёх, что делало возможность сбежать из их хватки едва реализуемой. — Да отпустите же... вы... — на выдохе с угрозой шипела ты. Чьи-то ледяные пальцы коснулись твоей талии сквозь одежду и поползли, будто щупальца, выше, пока другие до боли стиснули бедро, почти царапая кожу и заползая к его внутренней стороне, отчего ты издала такой громкий крик, что потребовалось сразу двое, чтобы заставить тебя замолчать. Почувствовав в собственном рту какой-то твёрдый предмет, сыгравший роль кляпа, ты попыталась издать хотя бы краткий звук, но получилось лишь нечто, похожее на мычание, от которого один из них ещё глубже просунул внутрь колбу — к счастью пустую, ведь тебе хорошо было известно, как умело многие из них обращаются с химикатами и затем пускают в ход реакции. От этого ты ощутила, что вот-вот сработает рвотный рефлекс — твои глаза на секунду закатились, тело дрогнуло в лёгкой судороге, уже освобождённое от накидки и блузки, ранее застёгнутой крайне плотно — теперь пуговицы валялись в траве, на одну из них наступила тяжёлая подошва. Чужое дыхание склонилось над тобой, а рука жёстко, требовательно и жадно стиснула грудь, заставляя тебя так отчаянно задёргаться в сопротивлении, что вновь только все вместе они смогли удержать тебя на месте. Что-то резкое, словно хлыст, пронзило воздух, когда ты была готова потерять сознание во второй раз за сегодняшний день. Ты почувствовала влагу на своих локтях и запястьях, а затем её стало ещё больше — при этом режущие звуки не прекратились, а хватка постепенно ослаблялась на твоих бёдрах, руках, сжавшемся теле. "Это гидро", — подумала ты, догадавшись, откуда взялась влага. Недовольные, трусливые, резкие крики заполнили местность, и принадлежали они похитителям, которых застали врасплох — сейчас ты, наконец, увидела сияющую голубизной глефу, болезненные вскрики оппонентов и лицо Чайльда. Оно отличалось от привычного. Он всегда сражался с усмешкой на губах, с удовольствием в глазах — азарт блистал в них, отражая всё его существо, жаждущее схватки. Сейчас он был молчалив. Неулыбчив. Сосредоточен. Эти враги были для него мелочью, о которой не следовало даже пачкать руки. И ты, и он это прекрасно понимали. Сидя на земле, ты не успела даже вдохнуть, как всё было кончено — навсегда в твою память врезалась оторванная рука, упавшая подле тебя. Принадлежала она тому похитителю, который прикоснулся к верхней части твоего тела — в этом месте даже болело до сих пор, и только тогда ты вспомнила, что наполовину обнажена. Серый пиджак опустился на твои плечи. Ты молчала. — Завтра я уезжаю в Снежную, — донёсся до тебя голос, немного отчуждённый, словно рядом был не Чайльд. Он говорил заметно суховато, и ты поймала себя на мысли, что ещё не поблагодарила его за спасение, а он никак не прокомментировал ситуацию, словно ничего и не произошло. Он уезжает. Ты моргнула. Как это уезжает? А как же... Как же ваш уговор? Неужели после сегодняшнего случая этому конец? Ты задела его тогда, на поле? Но ты же не сказала ничего пло... Нет, всё-таки, возможно, сказала. Но он поступил ужасно, не контролировал свои действия, довёл тебя до перегрузки! Однако спас тебя... Нет-нет-нет, ему нельзя никуда уезжать, ты не можешь этого позво... — Ты едешь со мной, — прибавил он, разбирая глефу на две части и складывая ту. — Что? Он взглянул на тебя снова, затем отвернулся, качая головой, будто бы говорил с ребёнком. — Собирайся. Завтра отплывает корабль.