Whale Heart

Просторное помещение освещалось двумя широкими окнами, в которые нещадно бил яркий свет полудня, пробиваясь даже в самые тёмные углы комнаты. Ближе к свету располагался деревянный письменный стол, заваленный бумагами, отчётами и документами; на поверхности были разбросаны чернильницы с тонкими стержнями перьев — царил лёгкий беспорядок. Вдоль стены простирался широкий стеллаж, наполненный книгами, однако корешки были явно старыми и, возможно, уже долгое время ни одна рука не прикасалась к ним. На полках были разного рода статуэтки — золотые, серебряные и бронзовые, поставленные явно лишь для того, чтобы поддержать интерьер и не оставить места пустыми. Стул возле стола был кожаный, высокий, с мощными подлокотниками по бокам, отчего напоминал кресло. Стул напротив же был небольшой, более скромный, с деревянными боками, но верхушка его тоже была выполнена из натуральной кожи. Картину дополняли лежащий на полу широкий и расшитый многочисленными чёрно-бронзовыми узорами ковёр и располагающийся у стены напротив стеллажа диван, небольшой и низкий, зато также покрытый дорогой кожей. Здесь ты чувствовала себя крайне странно и не в своей тарелке, словно провинилась перед собственным начальником, и теперь тебя позвали в его кабинет. Впрочем, если учесть, что это как раз-таки и был кабинет — правда не на твоей (уже бывшей, видимо) работе, а в банке Северного Королевства, куда тебе пришлось последовать за Одиннадцатым после всего, что произошло ранее. Лёгкая досада от случившегося проскользнула по твоему телу, и ты сжала кулаки, сделав глубокий вдох. Спокойствие тебе бы ещё пригодилось. Разумеется, это он вернул тебя обратно. Не стоило недооценивать его Гидро Глаз Бога и те возможности, который он предоставляет своему владельцу. Казалось, свобода и побег были уже крайне близко, однако всё закончилось именно так. Тогда, на корабле, в первые минуты ты и впрямь ощущала нечто вроде страха от того, как маниакально он сумел добраться до тебя в последний момент — вернее, он даже пропустил этот последний момент, но выходка с нарвалом позволила юноше взять ситуацию под свой контроль. Снова. Правда, весь этот спрятанный внутри страх очень скоро сменился другим чувством — безнадёжностью. И сейчас, стоя тут, будучи снова один на один с ним, ты поджимала губы, избегая взгляда голубых и пристальных глаз. Чем-то это напоминало ваш самый первый разговор, ты вновь почувствовала себя крайне беспомощной от того, что какой-то другой человек распорядился твоей судьбой и лишил свободы выбора, забрав тебя с той точки, где ты могла бы начать всё заново. Однако был один момент, из-за которого первая встреча и эта существенно различались. Тарталья не выглядел довольным собой, никакого подобия лисьей улыбки не мелькало на его лице, и руки в тёмных перчатках сейчас оказались крепко сжаты. Он был зол? Ты встряхнулась. Разумеется, был. Не такого он ожидал, когда пришёл к тебе в условленное время, хоть оно и было условлено лишь по его желанию в той записке. Тем не менее, чем дольше ты обдумывала это, тем отчётливее в своей голове видела одну простую мысль: ты тоже имела полное право злиться. — Объяснись, — наконец, услышала ты. Его голос звучал твёрдо и немного безэмоционально, а когда ты подняла взгляд, то обнаружила, что Тарталья смотрит на тебя крайне пристально, не отводя глаза ни на секунду. В них всё так же плескался синий шторм, тусклый и беспокойный. Почему-то от этого взгляда ты ненадолго замерла, пытаясь понять: а могут ли они вообще блестеть? Есть ли в них что-то по-настоящему живое? — Что именно я должна объяснить? — на удивление для тебя самой, твой голос прозвучал крайне сухо и немного хрипловато. — Что я хотела больше не зависеть ни от кого? Не быть пешкой в чьих-то руках, распоряжающихся мною, как угодно? Тарталья выглядел так, словно ожидал подобных слов. Он не удивился и не изменился в лице, а взгляд оставался таким же бесстрастным, как и до этого, словно маска. — То есть ты посчитала, что так сможешь избавиться от зависимости? Стать свободной? — в этот момент на его губах мелькнула недобрая усмешка. — Ты ошибаешься. — Вот как? — внезапно ты взглянула на того с вызовом, будто позабыв и то, на что он способен, и то, на чьей территории вы вообще находитесь. — Должно быть, тебе претит мысль о том, что из твоих рук мне почти удалось выскользнуть? Ещё бы немного, и никакой Предвестник Фатуи не мог бы шантажировать меня лишением работы, средств, свободы, жизни... чего ещё? Разумеется, ведь это было бы тем ещё поражением. Сарказм, сочившийся с твоих уст, было тяжело придержать. Постепенно ты ощущала, как накаляются эмоции. Как кровь приливает к мозгу, сердце ускоряет свою работу, а взгляд становится твёрже и решительнее. Чайльд Тарталья прищурился. — То есть, по-твоему, на этом корабле, одна и посреди моря, лишённая возможности куда-либо сбежать, ты бы чувствовала себя в большей безопасности, нежели неподалёку от меня? — поинтересовался он на этот раз крайне едко, приподнимая собственные брови. Ты замерла. — Что ты хочешь этим сказать? Чайльд покачал головой, а улыбка мгновенно исчезла с его лица, возвращая всю ту же непроницаемую маску, ничем не отличавшуюся от той, что красным цветом отливала на его рыжих волосах. Он легко схватил тебя за ноющее плечо (должно быть, в суматохе на корабле ты умудрилась удариться обо что-то) и резко придвинул тебя к стеллажу так, что от этого удара дрогнули пыльные корешки. Спиной ты почувствовала боль, от которой поморщилась, взглянув на него теперь уже гораздо более настороженно. — То, что ты безумно наивна, Т/И, — прищур в его глазах заставил тебя прикусить губы, ты нахмурилась, не сводя с него взгляд и слушая, что он имел в виду под подобными своими словами. — Единственная девушка на торговом судне с моряками. Ты действительно считаешь, что они взяли тебя по доброте душевной? Или что их юнга не справляется с мытьём кают? Что им требуется помощница? О да, им требуется, Т/И, но отнюдь не для этого. Ты почувствовала, как гнев подступает почти к горлу Одиннадцатого, его рука сжимается ещё теснее, заставляя тихонько ойкнуть от боли. Он ничего не замечает, глядя в твои глаза, безжалостно добавляя: — Хочешь, я расскажу в подробностях тебе, что они планировали с тобой сделать, маленькой и наивной Т/И, самостоятельно заворачивающей себя паутиной в логове самых смертоносных пауков? Что ж, прекрасно. В первую очередь, они бы собрались все вместе, на верхней палубе. После чего позвали бы тебя под каким-нибудь глупым предлогом, в который ты бы поверила почти мгновенно. — Хватит. Ты упёрлась обеими руками в его грудь, пытаясь отодвинуть того от себя. Слушать подобные гадости было невыносимо. Подумать о том, что сказанное Тартальей, возможно, являлось правдой, было ещё хуже. Отвращение скользнуло по твоему горлу куда-то вниз, оставляя неприятное послевкусие. Он выдохнул, пожав неопределённо плечами. — Как хочешь. Если ты не заметила, я мог бы сделать нечто подобное с тобой в тот момент, когда ты потеряла сознание после встречи с Мао Цием и оказалась у себя, — Чайльд слегка прищурился снова, без улыбки. — Всё ещё считаешь, что там было бы безопаснее? Свобода выбора — это иллюзия, Т/И. Пока ты слаба, у тебя её нет и не будет. Ты чувствуешь накалившееся напряжение по всей комнате, в каждом вдохе юноши, в каждом его сжатом кулаке, в прикрытых устало и недовольно глазах. — Зачем ты это делаешь? — задала ты вопрос, волновавший тебя, пожалуй, уже всё это время. Он немного встряхнулся, открывая глаза и бросая на тебя вопросительный взгляд; его брови приподнялись, но неулыбчивое лицо таковым и осталось. Глядя на него снизу вверх, ты чувствовала себя не слишком уютно, сзади располагался лишь старинный стеллаж, и находиться в подобной ловушке было крайне неприятно, хотелось как можно скорее вдохнуть воздуха побольше. — Что именно? — Говоришь, что у меня нет свободы выбора. Что я слабая. Какова твоя цель, Чайльд? — твое сосредоточенное лицо заставляет его вглядеться в твои черты пристальнее, изучая каждый сантиметр, проходясь по нахмуренным бровям, складке на лбу и прикушенной нижней губе. — Хочешь, чтобы я поверила во всё это, а затем? Стала твоей пешкой? Вернулась в тот ресторан, осталась шпионкой, которую шантажируют? Твой голос нарастал, равно как и ощущение безнадёжности, отчуждения, ненависти к собственной судьбе и собственному пути. Это было всепоглощающее чувство, не сравнимое ни с чем, будто проиграла в тайном казино какому-нибудь жутко важному боссу, поставив на кон не только все имеющиеся в кармане деньги, но и саму себя. Проиграла, вынужденная смириться со своей судьбой. Но ты не хотела мириться. Не захочешь. Он тебя не заставит. — А ты не слабая? — отозвался он, отвечая лишь на один из всех вопросов. Его рука легко поползла по твоей шее, пока пальцы не сомкнулись на ней едва-едва, словно предупреждая. — Ты настолько слаба, что мне даже не требуется Глаз Бога, чтобы тебя одолеть. — Одолеть, — повторяешь ты чуть хрипловато, смутно сквозь собственное лицо-маску криво улыбаясь. — Но не подчинить. Он на секунду замирает. — А ты ведь этого хочешь, не так ли? Ты поняла это именно в тот самый момент, когда он сделал всё, чтобы не дать тебе сбежать, когда решил остановить целое судно, лишь бы вернуть тебя к себе же. Чайльд Тарталья молчал. Его рука ослабила хватку, а взгляд скользнул куда-то мимо тебя, не означающий абсолютно ничего. Будь у тебя такая возможность, ты бы с радостью забралась в самые его мысли, чтобы вытащить всё, о чём он думает сейчас. Резкая улыбка, лисья, та самая, которая мелькала на его лице в первую вашу встречу, снова неожиданно блеснула на его лице. Ты была вынуждена признать, что она ему шла. — Я всегда добиваюсь того, чего хочу, Т/И, — большой палец в чёрной перчатке скользнул по твоей щеке, обрамляя кожу. Это был лёгкий и непринуждённый жест, но ты всё ещё ощущала оставшееся напряжение между вами двумя. Это была угроза? Ты хмурилась, поджимая губы, пытаясь предположить, каким станет его следующий шаг и чем вообще закончится этот тяжёлый разговор, ведь почему-то он всё тянулся и продолжался, не приходя к логическому завершению. Уйти ты не могла. А значит, всё зависело от него. Значит, было что-то ещё, о чём он всё ещё не говорил. Что-то, без чего Тарталья не собирался позволять тебе куда-либо идти. И это непонятное что-то неумолимо приближалось, это чувствовали вы оба. Вернее, он это уже знал, а ты — предполагала. — Звучит как вызов. Соревнование, — ты отодвигаешь лицо, не давая ему и дальше касаться твоей щеки. — Ты явно что-то ещё хочешь сказать. Чего же ждёшь? Он отодвинулся от тебя, резко засмеявшись. Голос его был сейчас звучным, рассыпающимся, словно брызги океана, более живым. Это показалось тебе всё-таки лучшим, чем та непроницаемая маска, что была в самом начале разговора. Впрочем, он в любом случае признался, что его целью является заставить тебя подчиниться ему. А это явно было не слишком приятным выводом вашей встречи, к которому вы приблизились. — Как смело, — прокомментировал он, приближаясь к своему столу и извлекая некие бумаги. Ты попыталась приглядеться. — Не забывай, на чьей ты территории. Ты скрестила руки на груди, решая ничего не отвечать. Провоцировать его? О, нет уж, явно не стоит, ведь о неравенстве ваших сил не знает разве что хорёк-барахольщик. Он и впрямь может сделать всё, что придёт тому в голову, а ты вряд ли успеешь произнести хотя бы одно слово. Как же чертовски трудно жить без благословления богов — впрочем, наличие такого артефакта его бы только подзадорило, и, быть может, он был бы даже более жесток. Чайльд наконец выуживает документ, который, по всей видимости, всё это время искал на собственном письменном столе среди кучи других. — Ты больше не будешь работать в павильоне, — произносит он достаточно спокойно, но тебя его слова совсем не успокоили и не утешили, ты бы в любом случае не вернулась туда никогда. Слишком, слишком много неприятных воспоминаний. Именно там власть богатства наиболее ярко подчеркнута всяким посетителем, а каждый твой шаг оценивается либо наличием полезности, либо — наоборот, отсутствием её. — Подойди сюда. Ты, не сопротивляясь, приблизилась к Тарталье машинально, почти не чувствуя ног. Он протянул тебе изящное перо, вкладывая его в твою руку и заставляя сжать пальцы. Наклонившись над бумагой, ты получше теперь рассмотрела содержимое, складывая слова в предложения и едва-едва постигая смысл. Чайльд обошёл тебя, остановившись сзади. Ты почувствовала его тяжёлое дыхание у самого уха, к которому он наклонился, сохраняя пристальный взгляд на документе перед вами. — С этого дня ты становишься частью Фатуи.