***
Стук был такой силы, что казалось, двери в скором времени слетели бы с петель, не успей Делайла вовремя их открыть. Таддеус ворвался в покои Делайлы, олицетворяя всем своим видом целый бардак: вспотевший, вихры тёмных волос напоминали извалявшуюся в грязи мочалку, он даже дышал урывками. Таддеус был таким красным, словно воздух, который он как будто пытался урвать про запас, резал ему горло. Делайла же, повернувшись к туалетному столику, лишь спокойно отложила гребень, так и оставшийся в её руке, когда она вскочила, чтобы открыть дверь. Сколько она так уже просидела, уставившись в зеркало и не видя там ничего? Она смотрела на дрожавшего всем телом Таддеуса. Не тряслись только его руки, побелевшие до костей, намертво вцепившиеся в маленькую тетрадку, прижатую к его груди. Он походил на испугавшегося сказочного чудовища ребёнка, пытавшегося искать утешение в любимой игрушке. Вот только Таддеус не был ребёнком. И в руках у него была вовсе не игрушка. — Ты всё же куда-то влез, — холодно заметила Делайла. Таддеус не стал ни оправдываться, ни посыпать голову пеплом за нарушенное обещание. Только, лихорадочно мотнув головой, мол, все наказания потом, протянул тетрадку Делайле, прошептав: — Последние записи. Делайла молча приняла тетрадку из его рук. Кинув на Таддеуса не означавший ничего хорошего для него взгляд, она осмотрела кожаный переплёт, отметила символ Благодати на обложке. Это был путевой дневник. — Чей он? — спросила Делайла. Таддеус смог разве что опустить голову. То ли на его шею давило чувство вины, то ли стыда. Сейчас это было не так важно. — Торана Рала. Делайла промолчала. Она ужаснётся тому, что её волшебник посмел влезть в личные вещи покойного Магистра, позже. Она подумает над тем, как будет прикрывать взбалмошного волшебника перед Камденом Ралом, позже. Сначала Делайла узнает, стоила ли безрассудность Таддеуса того. Может, ей самой не стоило открывать этот дневник. Возмутиться вопиющей бестактности Таддеуса по отношению к вещам покойного Магистра и приказать немедленно вернуть это туда, откуда он это взял. Но его лицо. Лицо человека, всё пытавшегося пережить сильнейшее потрясение, лицо с выпученными глазами и едва двигавшимися в попытке вспомнить, как произносить слова, губами, вопило, что это было важно. Что Делайла должна узнать, что повергло её волшебника в такой шок. Иначе это могло быть чревато для них обоих и для всех жителей Срединных Земель. В дневнике осталось множество пустых страниц, Делайле пришлось отлистать почти до середины, чтобы наконец добраться до витиеватых чернильных рядов. Остальные страницы сиротливо желтели, обветшав от старости в ожидании своего хозяина, который уже больше никогда их не откроет. Вычурные буквы, демонстрировавшие изящество в каждом аккуратном завитке, чередовались со строгими и прямыми. «Айзек, — выводили витиеватые буквы слова, — ведёт их к границе с Д’Харой, ты сможешь догнать их у реки Керн». Чуть ниже чернел ответ, написанный куда более строгим почерком: «Я прибуду не позже, чем через четыре дня». «Спасибо, Ренниус». У Делайлы занемели пальцы. О, теперь она могла понять, почему Таддеус так вцепился в этот дневник: её ногти впились в обложку точно также. Эти строки подтверждали, что Ренниус Зорандер, уже тогда бывший личным волшебником её матери, играл на две стороны. Все знали, что во времена зачистки Исповедников волшебник Зорандер получил задание выследить и истребить группу сбежавших во главе с Исповедником Айзеком мужчин ордена. Только никто не предполагал, что великий Ренниус Зорандер выследил их не с помощью магии, как это было с остальными группами беглецов, а гнусно предал доверие собственного воспитанника. — Он догнал их у реки, истребил всех, а когда Исповедник Айзек с сыном чудом сбежали, явился сюда и закончил дело, — прошептал Таддеус, рухнув в кресло у камина. Его лицо было таким бледным, почти прозрачным, что огонь едва не отражаться на его коже. — Ты думаешь, он убил Торана Рала, потому что тот помешал? Таддеус покачал головой. Его карие глаза превратились в тёмные провалы на вдруг показавшимся голым черепом лице. — Я это знаю, — выдавил он. — Отлистай вперёд. Делайла так и сделала. И обнаружила переписку, где Торан Рал и Ренниус Зорандер открыто признавали, что суд над Исповедниками Гэйлоном и Алиссандром был просто хорошо поставленным спектаклем. Все Исповедницы знали об этом суде. Этот суд позволил гнили «Тёмных времён» выползти наружу. Исповедник Алиссандр, прикрываясь долгом перед орденом, представил Исповедника Гэйлона перед судом, исповедав его ещё в лесах Никобариса. Под исповедью Гэйлон признался, что изнасиловал несколько десятков женщин в разных странах и около десятка из них понесли. Он также назвал имена других Исповедников, виновных в таких же зверствах, и признался, что они делали это, чтобы пошатнуть власть женщин в ордене, наплодив побольше одарённых мальчиков. Только быстрое вмешательство матери позволило ордену Исповедниц сохранить лицо в глазах простых людей Срединных Земель. Но Алиссандр просчитался: требуя наказания для Исповедника Гэйлона, он не предполагал, что сам пойдёт под суд. Гарантии, что он под исповедью не приказал Гэйлону прикрыть себя и десятки других Исповедников, умолчав про их имена, не было. Гарантии, что сама идея публичного суда над Гэйлоном не была попыткой расшатать доверие к ордену, не было. Когда Исповедника Алиссандра потребовали дать ответ на обвинения, он тотчас выбрал смерть, тем самым подтвердив свою виновность и бросая тень на невиновность многих других. Вот только Торан Рал и Ренниус Зорандер писали, что Исповедник Алиссандр в ответ на обвинения сам потребовал исповеди. И мать ему в этом отказала. Тогда он набросился на Бриару Балдвин с ножом и она, защищаясь, коснулась его магией. Исповедник Алиссандр тут же упал замертво. Всем было сказано, что это случилось, потому что магия Исповедниц и Исповедников не совместима. Сердце Делайлы пропустило удар. Возможно, два. Возможно, больше. Возможно, она сама сейчас упадёт бездыханная прямо под ноги Таддеусу. Даже Делайла, не обладая такими уж большими знаниями о магии, понимала, что какая-то там несовместимость — это бред. Зато она точно знала, что сила матери была настолько велика, что при приказе умереть её исповеданные не кидались на вилы и не прыгали из окон, а тотчас останавливали собственное сердце, счастливые, что могли угодить своей госпоже хотя бы своей смертью. Мать не распространялась об этом. Вряд ли об этом знал кто-то, кроме Делайлы, может, ещё Ренниус Зорандер. Такая сила пугала даже волшебников. А у матери и так врагов всегда было достаточно. — Таддеус, — Делайла едва не поперхнулась словами, пытаясь протолкнуть их через застывшее в спазме рвотного позыва горло, — если это попадёт в руки совета… Всё, что ей рассказывала мать, было ложью. Очень страшной сказкой, где были непогрешимые героини-Исповедницы и все как один Исповедники-злодеи. Но сколько на самом деле было таких, как Алиссандр? Как Исповедник Айзек? Делайла пролистала ещё чуть-чуть, читая переписку о том, что у Айзека родился сын. Торан Рал так искренне радовался, всё рассказывал, как был счастлив его друг. Друг. Не монстр во плоти. Благой Создатель, сколько было маленькому Брейдану, когда его погубил Ренниус Зорандер? Он же… Он сейчас должен был быть ровесником Таддеуса. Если правда о том, что большинство Исповедников вырезали без суда и следствия, откроется, доверие к женщинам ордена будет уже не восстановить. Чем они будут лучше той же горстки Исповедников, потерявших разум от власти? — Делайла, — прохрипел Таддеус, — он мстит. Вот, зачем ему было нужно место в совете, вовсе не из-за торговых соглашений или мелких привилегий: Д’Хара и без Срединных Земель вполне процветает. Он хочет пробраться к нам, чтобы скинуть это, — он кивнул на дневник с таким взглядом, словно Делайла держала в руках часть чьего-то обугленного трупа. Даже не весь труп, — на наши же головы. Делайла захлопнула дневник так резко, что эхо разлетелось по углам комнаты. Оно показалось таким громким. Словно могильная плита, упавшая на саркофаг и запечатавшая призраков жертв «Тёмных времён», вдруг с воем попытавшихся встать из-под завалов ложной истории. — Ты немедленно едешь в Эйдиндрил, — выпалила она. — Что?! — вскочил Таддеус. — Сейчас? Когда нам нужно разобраться с этим… С этим..! — Ты с ним ничего не сможешь сделать, — отчеканила Делайла. — У тебя нет магии, разве что схватишь кочергу и решишь попытать удачи, напав на Камдена Рала со спины. И тогда на тебя пойдёт уже Первая когорта. Только не с кочергой, а с аргонами. Поэтому сейчас ты быстро хватаешь всё самое необходимое и едешь в Эйдиндрил предупредить Мать-Исповедницу, едешь раньше, чем Камден Рал узнаёт о том, что ты влез в его планы и решает спустить с тебя шкуру, Таддеус! — А как же ты? — прошептал он. — Я обязан защищать тебя, быть рядом… — Об этом надо было думать до того, как ты влез в личные вещи не кого-нибудь, а Торана Рала. Я разберусь. — Но… — Никаких «но», волшебник Зорандер! Страна — важнее. Сохранение системы — важнее. Что бы там ни произошло на самом деле, система суверенного содружества не должна пасть! Делайла сама не верила, что эти слова слетели с её губ. Ей вдруг захотелось помыть руки. Они были липкими. Липкими вовсе не от пота, а от крови невиновных Исповедников, погибших от рук её матери.***
На вопрос капитана Расса, куда волшебник Зорандер собрался в ночи, сопровождавшая Таддеуса до ворот Делайла ответила, что его срочно вызвали в Эйдиндрил. Вызвали, поскольку Таддеус не справлялся со своими обязанностями защитника Исповедницы и представителя коалиции. Капитан Расс не удивился. Только поджал губы, демонстрируя презрение к волшебнику, не сумевшему должным образом выполнить свою часть договора. Делайла была готова поспорить на весь мир: капитан подумал о том, что Магистры никогда не позволяли себе довести дело до такого позора. Но что подумал капитан Расс, было абсолютно не важно. И короткий взгляд недовольного объяснением Таддеуса тоже был не важен. Важным было то, что капитан больше не задавал вопросов и спокойно пропустил Таддеуса. Конечно, он немедленно доложит об этом Камдену. Но к тому времени Таддеус уже отъедет достаточно далеко, чтобы пользоваться собственной магией, кроме того, он будет в состоянии заметать следы. Убедившись, что Таддеус беспрепятственно выехал за ворота, Делайла тут же направилась в библиотеку: проверить, был ли у неё шанс вернуть дневник Торана Рала на место без чьей-либо помощи. Жар, обдавший лицо, едва Делайла приблизилась к защищённой зоне, вполне однозначно говорил, что такого шанса у неё не было. Что ей делать? Обратиться за помощью к Оделану, Амабель или любому другому Столпу во дворце? Это не сработает: более взрослые дети либо что-то заподозрят, либо и вовсе без труда поймут, в чём дело, а за маленькими детьми по пятам ходили няньки и стража, следя, чтобы они не подходили как раз к таким зонам за щитами. Кроме того, за окном была глубокая ночь. Даже положись Делайла на удачу и попытайся разбудить кого-то из Столпов — это тут же дойдёт до Камдена, и отъезд Таддеуса обнаружится гораздо раньше. Можно было сразу пойти к Камдену с повинной. Он не удивится поступку Таддеуса, это уж точно. Но послушает ли он Делайлу? Если Таддеус был прав и Камден Рал задумал план грандиозной мести, то какова была вероятность, что их понимание и дружба были лишь очередным его этапом? О том, какова в таком случае была вероятность, что таким же этапом был и тот злосчастный поцелуй, Делайла думать и вовсе не хотела. Таддеус! Столько проблем всего лишь из-за одного необдуманного поступка! Делайле следовало быть умнее. Ей не следовало тогда прикрывать Зорандера. Месяц назад, на следующий день после того, как Таддеус пообещал Делайле никуда не лезть без её ведома, Камден вдруг спросил, как она себя чувствовала. Не болело ли у неё что-либо и не нужна ли ей помощь целителя. Делайла поняла всё быстро. Таддеус, разгорячённый их спором, в тот же вечер всё же сунул свой нос, куда не следовало, и наткнулся не на кого-нибудь, а на самого Камдена Рала. Ну не глупость ли? Камдену она тогда, нарочито вымученно улыбнувшись, лишь сказала, что это было обычным делом, как будто невзначай мазнув рукой по животу. Он тоже всё понял быстро: молча кивнул и не стал вдаваться в подробности «женских дел», лишь заверив Делайлу, что целители и травники всегда были к её услугам, если её состояние будет её беспокоить. Таддеус же через пару часов удостоился более чем серьёзного разговора и угрозы заменить его кем-то более благоразумным, если он ещё раз решит натворить какую-либо откровенную глупость. Может, и стоило его заменить уже тогда. Стоило заменить его ещё после первого разговора с Камденом Ралом. Но Делайле, знавшей, как сильно Таддеус цеплялся за своё место в попытке доказать, что он не просто тень своего отца, просто не нашла в себе решимости нанести ему такой сокрушительный удар. И теперь Таддеус был на пути в Эйдиндрил, а Делайла осталась в Народном Дворце разгребать последствия своей слабости. — Вам нужна помощь? Делайла похолодела. Едва найдя в себе силы, чтобы перевести взгляд, не то что развернуться, она заметила высокую светловолосую фигуру в глубине защищённой зоны. Камден. Он подошёл чуть ближе, выходя из тени в углу, куда свет горевших день и ночь сфер уже едва добирался. Это мог бы быть Камден. Если бы его глаза не были зелёными. Девон Рал. Таддеус рассказал Делайле, как именно он добрался до дневника. А ещё он сказал ей никогда и не при каких обстоятельствах не приближаться к Девону Ралу. И, если он вдруг появится рядом с Делайлой, немедленно убедиться, что её охрана была поблизости. Таддеус сказал, что у этого человека было что-то не так с головой. Брис и один из людей капитана Расса ожидали у входа в библиотеку, по просьбе Делайлы наблюдая издалека. Их нужно было только подозвать. Но Делайла едва успела обернуться и заметить встрепенувшихся Морд-Сит и стражника, когда её запястье обхватила чужая рука и, безжалостно рванув на себя, затащила за щит. Плечо прострелила боль. — Лорд Девон? — спросил солдат Первой когорты, хватаясь за меч на поясе то ли по привычке, то ли и вправду намереваясь отбиваться от брата Магистра. — Что вы делаете? Леди Делайле нельзя находиться в этой… — Чш-ш, — Рал приложил к губам палец. Его губы лихорадочно дёрнулись, как будто он хотел улыбнуться. Но получилась вовсе не улыбка, а бешеный оскал сумасшедшего. — Мы всего лишь… побеседуем. Вы ведь не будете волноваться и наводить суету, да? — он повернул голову чуть в сторону, безошибочно находя взглядом Брис. — Правда, Брис? Морд-Сит немедленно метнулась к щиту, хватаясь за странный прут, который всегда носила с собой, но наткнулась на защиту, которую ей было не пройти. Делайла смотрела, как женщина скрипела зубами, пытаясь перетерпеть жар от щита. Она знала этот тип защиты: с каждым дюймом вторженцу казалось, что его кожа обгорала всё сильнее и совсем скоро от неё ничего не останется, хотя на самом деле то была лишь иллюзия. И, глядя, как мучается Брис, пытаясь прорваться к своей подопечной, Делайла не выдержала: — Всё в порядке, — твёрдо кивнула она. — Мы просто поговорим, Брис, оставайся за щитом. — Но… — прокряхтела Морд-Сит, едва сумев разомкнуть сведённые болью челюсти. — Ты не пройдёшь через щит, Брис. Оставайся на месте. И тогда Брис остановилась. Ей пришлось: её глаза уже слезились от невыносимого жара и, вероятно, ещё чуть-чуть — и Морд-Сит даже её феноменальная выносливость не помогла бы остаться в сознании. А Делайле было нужно, чтобы, когда она выберется из-за щита, воительница была в состоянии ей помочь. Потому что взгляд, каким на неё смотрел Девон Рал, говорил лишь об одном: «Бежать». Он был именно таким, как о нём говорил Таддеус: диким, как животное, без единой искры чего бы то ни было человеческого в зелёных глазах. Но самым отвратительным было не это. Самое отвратительное — плотское желание на дне его зрачков. Девон Рал смотрел на Делайлу, как изголодавший волк смотрел на сочившийся кровью кусок мяса. Как избалованный ребёнок смотрел на чужую красивую игрушку. Как фанатик смотрел на статую своего божества. Он смотрел так, словно желал сначала заполучить Делайлу, посмаковать её тело в своих руках, а затем уничтожить с особым наслаждением. Делайла боялась. Впервые в жизни она боялась мужчину. — Вы что-то хотели, лорд Девон? — спросила она, пустив всю выдержку на то, чтобы её голос не дрожал и глаза смотрели прямо. — О, — кожа вокруг его губ собиралась в складки, когда он улыбался. Его лицо было словно из подтаявшего воска: из него можно было лепить любое выражение по желанию мастера, только результат всё равно будет до тошноты искусственным, — вам ведь была нужна помощь. — Он кивнул на дневник, зажатый в руке Делайлы, кое-как прикрытый складками платья. — Вот с этим. — Вы ошиблись, лорд Девон. Мне всего лишь было сложно уснуть и я пришла в библиотеку выбрать что-нибудь почитать. Не могли бы вы посоветовать мне что-то об истории Д’Хары? Он ей не верил. Делайла по глазами видела, что Девон Рал не верил ей и просто насмехался над её усилиями держать себя в руках. Не впадать в панику. Ему нравилось смотреть на её усилия не впасть в панику. Торопливые шаги в стороне были похожи на удары тяжёлого молота прямо по вискам. Бух-бух-бух. Бух. — Стоять! — рявкнул Девон Рал, сжимая пальцы на запястье Делайлы до такой боли, что она инстинктивно вскинула руку, припечатывая свободную ладонь к его груди. Внутри неё взвилась сила, готовая вырваться в любой момент. Делайле стоило только подумать. — Стоять! — орал он в спину стражнику, побежавшему к дверям. — Я — Рал! Я приказываю! Но стражник не слушал. За ним лишь хлопнула дверь, и стук его сапог по полу коридора отсчитывал секунды до прибытия помощи. Он наверняка побежал за Камденом. Кроме малыша Ардена Камден был единственным, кто мог пройти через щит. Если, конечно, не считать взрослых Столпов, которые не факт, что пойдут против такого же брата-Столпа. — Хорошо, — осклабился Девон. — Хорошо, пусть приходит. Пусть посмотрит, кто тут настоящий Рал. Он посмотрел на руку Делайлы, так и лежавшую на его груди. О, Делайла знала, что её магия не подействует на Столп. Понимала, что у неё не было никакого другого оружия и что против Девона одна она не выстоит: по силе и росту он не уступал Камдену. Она могла только тянуть время. Делайла никогда этого не чувствовала: склизкой массы отчаяния, спускавшегося по горлу вслед за чувством беспомощности. Такой беспомощности, где единственное, что Делайла могла сделать — потянуть время. И потому Девон лишь заходился в беззвучном смехе, глядя на её руку. Все мужчины боялись её, словно пожара. Даже Столпы Срединных Земель, всю жизнь варившиеся в слухах и страшных байках об Исповедницах, не рисковали связываться с ними. Не рисковали даже подходить, не то что нападать. Но Девон Рал… Он полностью понимал свою силу. Понимал, что взвившаяся внутри Делайлы магия, бьющаяся под рёбрами с отчаянным желанием защитить, была бесполезна против него. О, Делайла могла попытаться. Она могла отпустить магию, понадеявшись хотя бы испугать Девона, вот только, когда это не сработает, Девон Рал останется стоять, полный сил и в трезвом уме, а Делайла будет вымотана использованием силы настолько, что едва удержится на ногах. Она ничего не могла сделать. Даже когда он с изяществом жонглёра выудил из-за пояса нож и приставил клинок к горлу Делайлы. Его кончик царапал кожу, едва не дойдя до ключицы. Он вёл лезвие ниже. И ниже. И ниже. Кое-где проступали рубиновые бусины крови. Так, медленно, он остановил руку, когда кончик ножа оказался меж ложбинки её грудей, оттягивая корсаж платья вниз. Делайле было страшно. До взмокших ладоней и дрожи в коленях страшно. Но она улыбнулась. Улыбнулась так приторно, что горло почти засаднило от этой ядовитой сладости. — Лорд Девон, — чуть тряхнула она волосами, чтобы он мог как следует рассмотреть пошлую похоть в её глазах. И попасться. — Неужели вы подумали, что, предлагая вам выбрать книгу, я правда говорила о книге? Делайла слышала, как Брис бессильно зарычала, шарахнув по ближайшему стеллажу. Её тело, ещё не восстановившееся после магии щита, во вторую попытку не выдержало и половины расстояния, пройденного в первый раз. Этому Девон Рал и правда поверил. Поверил тупой похоти, поверил дешёвой пошлости. Такой человек, как Девон Рал, просто-напросто не видел в женщинах людей, и потому, увидев подтверждение своим фантазиям о распущенности всех и каждой, только упивался своей правотой. И от этого смотреть в его цвета змеиной кожи глаза, даже переливавшиеся золотом, словно чешуя, было ещё более мерзко. — О, я всё понял. — Он вцепился другой рукой в волосы Делайлы. Оттянул их вниз, склонившись к её уху. Было больно. Больно настолько, что Делайла впилась в губы, не давая сорваться вскрику. — Я всё понял очень давно, маленькая шлюшка. — Он скосил глаза на обливавшуюся потом Брис. — Ты слышала, Морд-Сит? Не мешай нам, будь так добра. Брис наградила его испепеляющим взглядом и отборным потоком ругательств. Но и это смешило Девона Рала. Его, похоже, смешило всё, что других людей доводило до приступов тошноты. Таддеус верно говорил о сумасшествии этого Рала. Делайла чувствовала его дыхание у своего уха. Тошнотворно тёплое. До отвратительного хриплое. Чувствовала его кисть, оттягивавшую волосы у затылка. Его пальцы, сжимавшиеся и разжимавшиеся на её кудрях. Ей казалось, будто по её волосам ползали черви. Тянуть время. Она должна была оттянуть время и дождаться подходящего момента. Даже если ей придётся вести рукой от груди к его плечам, придётся касаться этого отвратительного человека. Ей не впервой. Делайла прикасалась к множеству отвратительных людей. Никто из них не выживал. И Девону Ралу теперь, когда он дерзнул напасть на дипломата Срединных Земель, выжить поможет только чудо. Когда двери распахнулись, Делайле показалось, что потолок рухнул. Стук сапог чуть ли не половины Первой когорты, лязг мечей и грохот с размаху ударившихся в стену дверей смешались в один бессвязный поток. — Девон. — Камден не дошёл до щита какие-то пару футов, остановившись, едва он заметил нож, всё ещё приставленный к груди Делайлы. Всё ещё оттягивавший корсаж её платья. Всё ещё пускавший рубиновые капли по её коже. — Как я должен это понимать? Девон Рал расхохотался. Расхохотался своему Магистру, своему младшему брату в лицо. — Ты не поймёшь, — качал он головой, хрипя в экстазе от собственного превосходства. — Ты не поймёшь, братец. Ты не избранный. Голос с тобой не говорит. Я знаю, он не выбирал тебя. — Что за голос тебя выбрал, Девон? Нет, взгляд, которого Девон удостоил Делайлу, не был взглядом фанатика. Тогда — нет. Но сейчас… Золотые вкрапления в его змеино-зелёных глазах вспыхнули огнём, способным сжечь половину мира и усеять пеплом — вторую. Девон Рал был не в себе. — Создатель! — воскликнул он, трясясь от восторга. — Со мной говорил сам Создатель! Он сказал, что это я достоин быть Магистром. Что я буду Магистром. А моей леди будет Исповедница. — Он улыбался с радостью вора-преступника, сумевшего одурачить правосудие ради какой-то безделушки. — Я просто взял своё! Занятый смакованием своих иллюзий, Девон Рал не заметил, как Камден, поведя рукой, снял щиты. Как солдаты Первой когорты потянулись к мечам. Как Брис абсолютно беззвучно двинулась вдоль стеллажей, намереваясь обойти их и напасть на спятившего Столпа со спины. Он не заметил, как, едва Брис приблизилась к Девону, Делайла занесла руку для удара. Она впечатала кулак прямо в кадык Девона Рала с такой силой, что тот, выпучив глаза, начал задыхаться, хрипя от боли. Дезориентированный, Девон Рал пошатнулся. Нож с тихим лязгом выпал из его рук на каменный пол. Брис воспользовалась этим, чтобы, дёрнув Девона Рала сзади за плечи, оттолкнуть безумца подальше от Делайлы. Делайла услышала крик. Это Камден говорил ей нестись со всех ног в дальний угол, туда, откуда Девон просто не успеет её достать. Она видела, как Брис ткнула в Столп прутом, и Девон Рал, уже успевший взять себя в руки, только посмеялся на её попытку причинить ему хоть какой-то вред, впечатывая Морд-Сит в ближайший стеллаж. Рал всё не переставал кричать о том, что он непобедим, что жалкая магия ни Камдена, ни тем более Брис ему не помеха. Девон Рал не учёл, что магия здесь не действовала только на него. И что Камден, как только Делайла оказалась на безопасном расстоянии, запросто обрушит на брата десятки полок прямо вместе с книгами, похоронив того под завалами. Рука Девона Рала, единственное, что виднелось из-под стеллажа, дёргалась ещё какое-то время. А, затихнув, плюхнулась в лужу стремительно расползавшейся крови. Делайла смотрела на Камдена, не отводившего взгляд от того, что осталось от его брата. От того, что Камден сам оставил от него. Его глаза, широко распахнутые в шоке глаза, казалось, сами не верили в то, что видели. Камден сам не верил, что был способен на такое. — Вы в порядке? — спросил он. Очень тихо. Словно ожидал, что библиотека вот-вот обрушится и на их головы. Вина, сожаление и беспокойство, словно воды разных течений, смешивались в синей радужке. Может, Камден хотел бы сказать больше. Может, хотел бы сделать больше: подлететь к Делайле, лихорадочно осмотреть её, прижать к себе, в конце концов. Но для этого было не время и не место. Да и было это лишним. Они уже зашли слишком далеко. Нужно быть полными глупцами, чтобы испытывать судьбу и дальше. Делайла кивнула. Кое-как на едва гнувшихся ногах она дошла до него, протягивая злосчастный дневник. Если бы Делайла разглядела в Таддеусе его безрассудность, если бы Таддеус не понадеялся на случай, если бы этим случаем не был Девон Рал… Столько разных «если бы». Если бы Камден не был виновен в зверском убийстве Ренниуса Зорандера. Ему бы тогда не пришлось стать убийцей ещё и собственного брата. Было ли это случайностью? Может, Камден понял, что сможет остановить Девона, только убив его. А может, он лишь рефлекторно совершил то, что первым пришло на ум, никак не предполагая таких последствий. — Камден… — прошептала Делайла. Она не решалась коснуться его. Только протягивала дневник его отца. — Это моя вина. Он всё понял. Делайла видела по его глазам, что Камден всё понял, едва заметив символ Благодати на путевом дневнике. Он даже ничего ей не сказал. Только приказал стражникам привести всех Столпов в соседний зал библиотеки. Привести так, чтобы они не увидели лужи крови в защищённой зоне. А сам метнулся разгребать завалы голыми руками. Сначала Делайла думала, что у Камдена помутнение. Что он, позабыв о том, что был волшебником, собирался откопать Девона, как абсолютно обычный человек. Но потом поняла, что он что-то искал среди книг рухнувшего стеллажа. Он всё бормотал «Дыры в мире, дыры в мире». А, наконец, найдя нужный свиток, порванный и кое-где пропитавшийся кровью, и прочитав половину, рухнул на колени.***
— Выйдите вперёд те, кто слышит в своей голове голоса. Делайла, Камден Рал и десятки взрослых и детей-Столпов собрались в соседнем зале библиотеки. Стражи не было. Морд-Сит не было. Даже Адри Рал и матерей малышей не было. Никто не должен был знать о том, что некоторые Столпы, возможно, были не в себе. Под строгим взглядом Камдена ни один из его братьев, сестёр или детей не шелохнулся. Только где-то рядом раздался плохо задушенный всхлип: ещё даже толком не проснувшаяся Амабель, вздрагивая, прижимала к груди куклу. Наверное, она с ней спала и, когда детей подняли среди ночи, так и не выпустила игрушку из рук. Вперёд шагнул Оделан. Затем, воровато оглядываясь друг на друга и бормоча себе под нос то ли молитву, то ли слова поддержки близким, по очереди вышли взрослые Столпы: старшие дети и братья и сёстры Магистра. Малыши, глядя на взрослых ничего не понимающими заспанными глазами, тоже вышли вперёд. Один за одним. Даже Амабель. — Все? — прошептал Камден, казалось, уже усомнившийся в своём рассудке. Усомнившийся в своей способности видеть и считать. Все до единого слышали это голос. Делайле казалось, что её внутренности окатили ледяной водой: что, если это было болезнью Столпов и в Срединных Землях тоже были десятки таких, как Девон, не сумевших сопротивляться сумасшествию? — Папа!.. — всхлипнула Амабель. Ей было страшно. И Камдену было страшно. Делайла видела это по его трясшимся рукам. Но он нашёл в себе силы присесть на корточки перед дочерью. Нашёл в себе силы нежно погладить Амабель по светлым волосам. Как будто ничего не произошло. Как будто такое же помутнение не привело только что к смерти их брата и дяди. — Что он говорит тебе, Амабель? — Т-только зовёт по имени, — всхлипнула малышка, ещё крепче вцепившись в куклу. — Очень редко. Правда-правда, папа! — Почему ты мне не сказала? — прошептал Камден. Очень мягко. Изо всех сил стараясь не напугать дочь ещё сильнее. Амабель не смогла ответить. Ребёнка душили рыдания, сотрясавшие её маленькое тело. Камден перевёл взгляд на Оделана, державшего ладонь на спине Амабель, старавшегося утешить сестру. — Мы боялись, — сказал он. — Это мы, старшие, сказали детям никому не говорить. — То есть, вы все знаете, что слышите этот голос? Оделан кивнул. Не выдержав и пары секунд, он опустил голову, пряча глаза. Мало кто мог выстоять перед пронизывавшим насквозь взглядом Камдена, и так прилагавшим все усилия, чтобы оставаться спокойным. Даже его собственные дети едва ли не тряслись от страха. Может, Камден и не показывал собственный страх за них, собственный гнев на то, что они ничего не сказали ему, их отцу. Но дети всё равно это чувствовали. — Ваши матери? Они знают? — Нет, — едва слышно ответил Оделан. Столпы намеренно скрывали это. Прикрывали друг другу спины, охраняя свой секрет с самого детства. Возможно, наложницы Торана Рала знали об этой особенности своих детей, возможно, они сами наказали братьям и сёстрам Камдена никогда и никому об этом не говорить, кроме Столпов. Ходили слухи, что раньше в Д’Харе было достаточно фанатиков, убивавших Столпов, видя в них Владетелевых тварей. Может, Столпы просто боялись. Причины теперь не имели значения. Не тогда, когда Девон Рал всё испортил. — Вы все можете возвращаться в свои постели, — сказал Камден. Он не стал обещать им разобраться, не стал обещать им, что всё будет хорошо. Как он мог что-то обещать, понятия не имея, с чем столкнулся? Да и что Камден мог сейчас сделать? Убить всех или изолировать, опасаясь новой вспышки помешательства у кого-то из своей семьи? Оставить всё, как есть, понадеявшись, что случившееся не повториться, что Девон был такой один? Выходя из библиотеки по очереди, Столпы не спорили. Они тоже вряд ли понимали, что происходило. И от того их глаза наполнялись страхом ещё быстрее. — Их можно вылечить? — спросила Делайла, едва за последним Столпом закрылась дверь. Камден только покачал головой: — Нельзя вылечить полностью здоровых людей. — Но… — «Дыры в мире», Делайла. Она нахмурилась: — Я не понимаю. Камден упал на ближайший стул. Упёрся локтями в стол, роняя на руки голову. Подвинул к ней свиток, который он так усердно искал в завалах защищённой зоны. Делайла бегло просмотрела его. Там ни слова не было о Столпах Творения. Только о завесе, отделявшей мир живых от мира мёртвых и не дававшей Владетелю поглотить всё живое. О том, какая магия защищала завесу и почему её невозможно повредить. — Мы думали, что «дыры в мире» — это просто обозначение, — начал Камден, едва сумев сдержать судорожный вздох, — второе название, показывающее, что магия не видит Столпы. Если бы всё было так просто! Магия — защита от Владетеля, она — сама завеса между миром живых и мёртвых. В Столпах нет магии. У них нет защиты. Они — дыры в мире. С Девоном и с ними всеми говорил вовсе не Создатель и даже не Добрые Духи, — он сжал кулак так сильно, что костяшки побелели. Делайле казалось, что она слышала скрип натянувшейся кожи. — Делайла, в их головах сидит Владетель мира мёртвых.