Назови цену

      Солнечный свет, на редкость щедрый для зимнего дня, обнимал беломраморные статуи почивших Магистров Д’Хары, гордо охранявших каждый свою нишу под потолком просторного коридора. Рядом с каждой был вывешен гобелен с горевшей золотом на кроваво-красном полотне надписью: имя, годы жизни и достижения при правлении.       Камден остановился у статуи своего отца.       Торан Рал. Он даже не дожил до возраста Камдена, едва-едва не дотянув до тридцати. И, смотря на описание правления отца, Камдену казалось, что оно было даже длиннее, чем его собственная жизнь. Возродил Д’Хару, пресёк набеги соседей на границы, заключил союз со Срединными Землями и добился запрета на бесчинства ордена сестёр Света в Новом мире. Камден вглядывался в белокаменное лицо статуи. В сведённые брови, выделявшиеся острые скулы и напряжённую челюсть. Обитатели Народного Дворца говорили, что скульптор хорошо постарался: безвременно почивший Магистр выглядел, как живой. Но самому Камдену никогда так не казалось. Он запомнил отца улыбавшимся, с нежностью в глазах обнимавшего свою леди Рал, мать Камдена, и с неизменной теплотой целовавшего на ночь сына. Камден запомнил Торана Рала как отца. Статуя же в нише была правителем. Его острый подбородок был гордо вздёрнут в ответ на видимую только его каменным глазам угрозу, руки были сжаты в кулаки, готовые нанести удар. Этот Торан Рал был Магистром.       Камден перевёл взгляд вправо, туда, где две ниши пустовали: одна для его деда, который никогда не правил, но отец говорил, что он был достоин этого, как никто другой, и другая для прадеда, который правил слишком долго, но чей пустой гобелен в назидание за его ошибки даже не сохранил имени правителя.       Отец хотел поставить деду статую как дань верности Д’Харе и благодарности за спасение жизни самого Торана. Но Торан Рал даже не знал, как его отец выглядел, а когда скульпторы предложили изваять статую на основе внешности Торана, который, по словам Ренниуса Зорандера, был поразительно похож на отца, воспротивился. «Натан Рал должен выглядеть, как Натан Рал» — сказал тогда отец. И оставил нишу пустой. Только гобелен хранил имя деда Камдена и дату его рождения, и ту неточную. Даты смерти не было. Вероятно, его дед так и томился во дворце Пророков в Древнем мире, старея в двадцать раз медленнее в своей клетке и перешагивая уже за пятую сотню лет. «Пожертвовал свободой ради спасения Д’Хары» — гласила единственная надпись.       Камден чуть повернул голову к сопровождавшему его Горту, генералу Первой когорты, элитного военного отряда, защищавшего Магистра.       — Все приготовления окончены? — спросил он, не отводя взгляда от застывшего отцовского лица.       Здоровенный седовласый детина поклонился, ударив кулаком в грудь:       — Исповеднице Делайле и её волшебнику будет обеспечена лучшая охрана, Магистр Рал.       Камден кивнул. Горт же, замявшись, кашлянул, видимо, подавившись тем, что собирался сказать, но всё никак не решался.       — Ну же, — перевёл на него взгляд синих глаз Камден. — Я слушаю тебя, генерал.       — Я… — переступил гигант с ноги на ногу. Камден никогда не жаловался ни на физическую силу, ни на рост, но любой из солдат Первой когорты был выше своего Магистра как минимум на голову. Горт был старше Камдена лет на тридцать, но иногда, когда уже давно поседевший воин вот так краснел и отводил глаза, Камдену казалось, что старшим из них двоих был вовсе не генерал Горт. — Я солдат, Магистр Рал, и мало что понимаю в политике, однако… — под испытующим взглядом Магистра Горт выпрямился по струнке. Ударив в грудь кулаком, он выпалил: — Я против сближения с Исповедницами, повелитель!       Камден только задумчиво покачал головой. Понятное дело, что Горт был против.       Он тоже был там.       Горт был сыном простого стражника Варда, который при Торане Рале дослужился, как и сын, до генерала Первой когорты, а после ушёл на заслуженный покой, передав пост сыну. В день, когда Ренниус Зорандер убил Торана Рала, Горт был на службе.       Тот день Камден помнил очень хорошо. Даже слишком.       Зная, что Исповедник Айзек с его маленьким сыном Брэди и дедушка Зорандер приезжают в один день, Камден тайком улизнул от учителей и спрятался в зале, где их встречал отец. Притаившись за колонной, Камден слышал, как отец, когда Айзек обвинил Ренниуса Зорандера в убийстве Исповедников без суда и следствия, приказал всей страже выйти из зала и запечатал магией двери. Торан Рал не хотел, чтобы такие вещи вышли за пределы Народного Дворца. Хотел спокойно разобраться в этом грязном деле.       Это было ошибкой.       Никто не услышал криков ни Торана Рала, ни Исповедника Айзека с Брэди, ни Ренниуса Зорандера. А даже если солдаты Первой когорты и услышали бы, пробиться через запечатанные щитами двери всё равно не смогли бы. А Камден был слишком мал, чтобы защитить отца. Он мог только трястись за колонной, закрыв глаза и молясь Создателю, чтобы всё наконец-то закончилось. Камден до сих пор помнил уродливый узор потёков крови, оставленных на той колонне телом Исповедника Айзека.       Когда же Торан Рал погиб и щиты спали, а Ренниус Зорандер сообщил ворвавшемуся Горту, что Исповедник Айзек коснулся магией Магистра и заставил Торана напасть на него, Камден подтвердил слова Зорандера.       — Я не совершу ту же ошибку, Горт, — прошептал Камден, — тебе не о чем волноваться.       Камден всё понимал: Горт наверняка до конца дней будет мучиться виной за то, что не сумел уберечь своего Магистра, и всеми силами будет охранять его преемника. Пусть даже на самом деле вины Горта в этом не было: он всего лишь выполнял приказ. Это отец слишком сильно доверял Исповеднику Айзеку, считая его другом, и Ренниусу Зорандеру, заменившему ему отца. И зря.       — Магистр Рал, — кашлянул в кулак Горт. — Я никогда не ставил под сомнения ваши слова о том дне, даже никогда и ни с кем не обсуждал это. Вы там были. Вы подтвердили невиновность волшебника Зорандера, но…       — Но ты не веришь в это, — закончил его мысль Камден.       Горт опустил голову, прошептав:       — Нет, Магистр Рал.       Камден улыбнулся. Совсем чуть-чуть. Зато с удовольствием.       — Я тоже.       Горт вскинул голову:       — Вы!.. Так волшебник Зорандер!.. Вы же знаете, что он недавно скончался?       Камден приложил палец к губам:       — Я ведь сказал: я не допущу ошибок. Тебе не о чем беспокоиться, Горт.       Генерал отсалютовал ударом кулака в грудь, выпалив:       — В мудрости твоей — наше смирение, Магистр!       В конце коридора послышались детские крики и смех. Мальчик и девочка бежали со всех ног, и их ботиночки с удивительно громким для детских ножек гулом ударялись о каменный пол. Топ-топ-топ-топ. Камден, всё ещё держа палец у губ, жестом показал Горту не говорить, что Камден спрятался за ближайшей шторой.       — Горт! — воскликнул мальчик, едва не врезавшись в трясшегося от сдерживаемого смеха генерала. — А где папа?       И дети тут же с визгами отскочили, когда Камден с рыком кинулся на них.       — Папа! — гоготала девочка, пытаясь увернуться от его рук. — Ну хватит меня щекотать!       Камден, с улыбкой потрепав дочь по макушке, подхватил её на руки.       — Ну-ка, кто это тут у нас? — шутливо попытался он укусить девочку за нос. — Неужто маленькая леди Амабель?       — Ну папа! — насупилась девочка. — Я не маленькая!       — Конечно-конечно, — выпрямился Камден по стойке смирно, состроив серьёзную мину. — Ты уже взрослая шестилетняя девочка.       — Вот именно!       Снизу Камдена задёргали за штанину:       — А я не взрослый! — заявил его пятилетний сын Арден, надувая губы. — Я маленький. И поэтому тоже хочу на ручки!       — Будущие Магистры не сидят на ручках! — тут же ухватилась за шею отца ревнивица Амабель, показывая брату язык.       — Сидят, — улыбнулся Камден, шутливо пригрозив дочери. — Пока вы маленькие, а папа достаточно сильный, чтобы держать вас обоих — ещё как сидят, — и, слегка покряхтев, но всё же успешно усадив сына на вторую руку, Камден поднял и Ардена. Он прищурился, глядя на обоих детей. — Вы мне лучше расскажите, где это ваши мамы?       Амабель состроила рожицу, как она обычно делала, когда съедала что-то невкусное:       — С мамами ску-у-учно! Поэтому мы пришли к тебе — с папой всегда весело. Лучше пойдём к бабушке Адри, она в прошлый раз обещала накормить нас вкусностями!       — Бабушка Адри всегда кормит вас вкусностями, — приподнял бровь Камден. — Скоро у кого-то патока из ушей польётся.       Но детям-то что? Они знай себе галдят «К бабушке Адри! К бабушке Адри!». Камден сказал, что отведёт их только при условии, что дети, как взрослые, потопают своими ножками. Силы, конечно, Камдену было не занимать, но даже он не был железным. А на Горта никто из детей пересесть не согласится, когда в поле зрения был папа.       Дождавшись, пока неугомонная Амабель унесётся вперёд, что-то напевая себе под нос, Камден наклонился к Ардену.       — Ну как вы сегодня? — прошептал он.       — Отвадил её от двух защищённых зон, — также тихо ответил мальчик.       — Ты молодец! Прости, что взваливаю на тебя сестру, но ты же знаешь: одним служанкам и стражам с её характером не справиться.       Арден серьёзно кивнул.       — Папа? — спросил он, поднимая такие же синие, как и у Камдена, глаза. — Это можно как-нибудь вылечить? Сделать так, чтобы Амабель и другие братья и сёстры чувствовали магию и не могли ходить в опасные места?       Камден поджал губы, погладив сына по светловолосой макушке.       — Я не знаю, сынок. Я обещаю вам постараться и выяснить это.       — Я помогу тебе! — с жаром воскликнул Арден и тут же ойкнул, прикрыв рот ладошкой и косясь на повернувшуюся Амабель.       Камден засмеялся:       — Я тебя очень люблю, сынок!       — И я тебя, папа! — просиял мальчик.       — И я! — тут же прибежала Амабель. — И я сильно-сильно люблю папу! А с чем нужна помощь?

***

      Делайле показалось, что она разучилась дышать: настолько прекрасным было зрелище.       Посреди бесплодной холодной земли, заботливо укрытой белым покрывалом снега, высился гигантский дворец, чьи стены сверкали на солнце самой настоящей радугой, соперничая с его светом. Его линии не были такими изящными и тонкими, как архитектура дворца Исповедниц, напротив, Народный Дворец Д’Хары был устрашающе огромен, окружённый толстыми защитными стенами. Но при этом он не казался и тяжёлым неповоротливым увальнем, каким был Замок Волшебника: множество аскетичных башен, увенчанных шпилями с развевающимися на ветру красными флагами с витиеватой золотой буквой «Р», скрадывали его громаду. Этот дворец как будто был воином в самом расцвете сил: мощным в своей физической форме, но утончённым в мастерстве владения телом.       — Это что, — прошептал Таддеус, лихорадочно прикрывая лицо от непоседливого ветра, игравшегося хлопьями снега. Он пялился на дворец огромными глазами, ловя каждый всполох красок его сияния, — волшебный песок в стенах? У них дворец из волшебного песка? Это же расточительство! Да одна ложка стоит… — Таддеус запнулся, пытаясь подсчитать, сколько бы стоило даже такое малое количество. Делайла слышала, что что-то около небольшого королевства. — Зачем им столько песка?       Исповедница скосилась на своего волшебника, чуть поджимая губы. Не Таддеусу было судить обычаи чужой страны, тем более, когда они приехали с дипломатической миссией.       — Вот у Камдена Рала и спросишь, когда прибудем, — осадила она Таддеуса, едва заметно указав ему на следовавших по пятам воинов и на этих странных женщин, затянутых в бурую кожу, выделенных для их сопровождения Камденом Ралом. Не хватало только, чтобы возмущения Таддеуса услышали д’харианцы и, оскорбившись, передали всё своему правителю. Особенно женщины. Они пугали даже Делайлу.       Их волосы неизменно были затянуты в тугие косы, с собой они всегда носили тонкие обтянутые кожей пруты на золотой цепочке. Делайла могла только догадываться, зачем они могли быть нужны. Это не выглядело как оружие, но с другой стороны, этих женщин — они называли себя Морд-Сит — не отобрали бы для сопровождения важных гостей, если бы они не были превосходными воительницами. А другого оружия, кроме шипованных перчаток, заткнутых за пояс, Делайла не заметила. Кроме того, стойкость Морд-Сит была поразительной: кроме кожи они прикрывались от снега и ветра лишь меховыми плащами, и Делайла ни разу не видела, чтобы эти женщины хотя бы вздрогнули от холода.       И их глаза.       Совершенно неживые, ничего не выражавшие глаза: только готовность следовать любому приказу, даже если это будет верная смерть. Эти Морд-Сит больше походили на механизм, чем на людей.       — Ваш дом прекрасен, — тихо сказала Делайла золотоволосой Морд-Сит Брис, ехавшей совсем рядом.       Брис выпрямилась в седле и, похоже, гордость, сверкнувшая где-то на дне её зрачков, была первой искренней эмоцией, которую увидела Делайла на лице этой женщины.       — Народный Дворец — самый красивый во всём мире. Это дом Магистра Рала, — важно кивнула Морд-Сит, как будто сам факт, что здесь жил Магистр, уже был исчерпывающим объяснением.       Таддеус тихо фыркнул. Но Делайла могла только согласиться с Брис: она успела побывать в столицах всех крупных стран Срединных Земель и почти во всех мелких, и всегда думала, что нет сооружения прекраснее и грандиознее дворца Исповедниц.       Есть. Народный Дворец Д’Хары.       — Почему всё всегда объясняется Магистром Ралом? — прошипел Таддеус. — «Почему вы стали воинами?» — вспомнил он попытку Делайлы наладить разговор с сопровождавшими их солдатами. — «Магистр Рал — магия против магии, Д’Хара — сталь против стали».       — Потому что он — их правитель, — в тон ему ответила Делайла. — Многим нашим народам поучиться бы у д’харианцев такой преданности!       — Какой позор: волшебник — правитель! Это так же ужасно, как и волшебник, продающий свои услуги короне, — всё не унимался Таддеус. — Власть — недостойное волшебника занятие!       — Замолчи! — сверкнула на него глазами Делайла. — Если не хочешь, чтобы нам посносили головы за оскорбление Магистра!       Потеснив Брис, с Делайлой поравнялся д’харианец, капитан их отряда. Исповедница подобралась, сжимая в руке поводья, уже готовая приносить извинения за своего вспыльчивого защитника, который, очевидно, до сих пор не вышел из детского возраста.       Но капитан Расс только тепло улыбнулся:       — Они не научатся, — шепнул он Делайле.       — Что?       — Ваши народы. Они не научатся нашей преданности, — продолжал капитан, кивнув в сторону Таддеуса. Он приложил кулак к груди, к самому сердцу. — С этим можно только родиться. Если д’харианец.       — Но… — покачала головой Делайла. — Что вы имеете ввиду, капитан?       Он заговорщицки подмигнул Исповеднице, и Делайла порадовалась, что мороз зимнего утра и так окрасил её щёки в красный: не было видно смущения. Ни один мужчина ни в одной из стран Срединных Земель в здравом уме не осмелился бы на такое по отношению к женщинам её ордена. В Д’Харе же мужчины просто не знали, чего им могут стоить знаки внимания к красивым Исповедницам.       — Магистр Рал не давал указаний, можно ли вам рассказывать об этом, потому спросите у него, если вам интересно. Если ответит — вы поймёте.       И всё опять свелось к Магистру Ралу. Чем дольше Делайла и Таддеус находились в окружении д’харианцев, тем сильнее уверялись, что в этой стране был какой-то особый культ своих правителей. Делайла посещала многие народы: кто-то поклонялся духам предков, как племена в Диких Дебрях, кто-то — звёздам, как народ Джары, большинство верили в Добрых Духов и Создателя. Но никто не поклонялся обычному живому человеку. И Таддеус был в чём-то прав: ещё и волшебнику. Его возмущение можно было понять: он вырос на учении Замка, строго-настрого запрещавшего волшебникам вмешиваться в политические дела без крайней на то необходимости. Несколько тысяч лет назад потерявшие голову от власти волшебники развязывали такие кровопролитные войны, что маги впредь, истребив половину себе подобных, зареклись вмешиваться в распри королей напрямую. Только с позволения Исповедниц волшебники вступали в конфликты. Только в самых крайних случаях.       Они проехали подъёмный мост, ведущий через гигантскую пропасть к главным воротам дворца. Въехали во внутренний двор. Там их встречали толпы людей: мужчины, женщины, дети. Все пришли посмотреть на чужеземных гостей.       Делайла отметила, что женщины здесь не стригли волосы соответственно статусу: богато одетые могли носить и короткие, и длинные причёски. Как и женщины, одетые скромно. В Срединных Землях длину строго диктовало положение в обществе: чем выше статус — тем длиннее волосы. Крестьянки носили волосы, едва прикрывавшие уши, королевы — чуть ниже лопаток. Волосы Делайлы же были по талию. Длиннее были только волосы её матери.       Ветер услужливо донёс до ушей Делайлы приглушённые шёпотки: «Ведьма, — судачили люди. — Ведьма и волшебник». В их глазах не было страха — лишь недоверие. Слово «Исповедница» ни о чём не говорило этим людям. Для них Делайла была просто женщиной с непонятным магическим даром и таким же для них был Таддеус. И, вероятно, люди ни капли не боялись их, потому что искренне верили в защиту Магистра Рала: «Магия против магии».       Собственно, Магистр их и встречал у ступеней во дворец. За его спиной выстроилось целое подразделение здоровенных солдат в доспехах с красными нагрудниками, у каждого на предплечьях были шипастые золочёные браслеты, явно предназначенные для ближнего боя.       — Исповедница Делайла, — склонил голову мужчина, подавая ей руку в предложении помощи спешиться. — Меня зовут Камден Рал. Это честь — встретиться с дочерью великой Бриары Балдвин.       Никто и никогда не подавал руки Исповеднице. Никто, кроме волшебников, не осмеливался протянуть им руку помощи в чём бы то ни было. Даже в таком простом деле, как спешиться с лошади. Но Камден Рал, вероятно, об этом не знал. И Делайла, не желая оскорбить его манеры, вложила руку в его ладонь.       — Благодарю вас, — чётко и сухо сказала она, скрыв все эмоции за каменной маской.       Его рука была тёплой. И, судя по шершавости кожи, Камден Рал встречался с понятием меча не только в книжках. Вот и ещё одно его отличие от волшебников Замка: зачем волшебнику мог понадобиться меч, когда у него был дар?       Камден Рал был красив: ему, вероятно, было за тридцать, морщинки в уголках удивительно ярких синих глаз уже начали намечать свой путь. Но седина пока не притрагивалась к золоту его отращенных по плечи кудрей. Он был счастливым обладателем высокого роста, широкого разворота плеч и скульптурно ровных черт лица, чью гармонию нарушали лишь слегка полноватые губы. И то они не портили его красоту, а скорее добавляли особый оттенок небрежного шарма. Словно Создатель, трудясь над этим ребёнком, чуть мазнул кистью, придавая живости своему шедевру.       Делайлу посетила крамольная мысль, что она могла понять как минимум женскую половину народа Д’Хары в их поклонении Магистру. И порадовалась, что ей не придётся задирать голову, чтобы взглянуть в лицо Камдена Рала: она и сама на рост никогда не жаловалась.       — Вы добрались без происшествий? — лучезарно улыбнулся Магистр. — Мои люди хорошо выполняли свои обязанности?       — Хоть нам с моим защитником не довелось засвидетельствовать боевые навыки ваших людей, я уверена, что все они — превосходные воины. И я рада, что вы не держите обиду на мою мать за распри с вашим отцом, Магистр Рал.       — Это так, — с улыбкой кивнул Магистр надувшемуся от похвалы капитану Рассу. — Что до прошлых разногласий наших стран, то я считаю, что политика слишком сложное дело, чтобы держать обиду на одного человека: всегда будет примешано что-то ещё.       — Очень мудрая мысль, — заметила Делайла.       Камден Рал приподнял бровь, переведя взгляд на Таддеуса за её спиной.       — А это?..       — О, — уголки её губ дрогнули в намёке на улыбку. — Прошу прощения, что не представила вас сразу: мой волшебник Таддеус Зорандер, сын почившего Первого волшебника Ренниуса Зорандера.       Улыбка на лице Камдена Рала стала ещё шире, он тепло положил руку на плечо опешившего Таддеуса:       — Рад встрече со старым другом!       — П-прошу прощения? — бледнел и краснел ничего не понимавший Таддеус, беспомощно стреляя круглыми глазами в сторону Делайлы. Но она понимала не больше.       — Конечно, вы этого не помните, — добродушно хохотнул Магистр Рал, — но мой отец закатил огромный пир в честь вашего рождения. Мне было пять и дедушка Ренниус позволил мне подержать вас на руках. Совсем немного. Учитывая историю моего отца и Ренниуса, в каком-то смысле вы можете считать меня своим племянником.       «Дедушка Ренниус».       Делайла подумала, что тёплое отношение Камдена Рала к покойному волшебнику Зорандеру могло быть подспорьем в нахождении точек соприкосновения. Но только в том случае, если Камден Рал не использовал эту историю в таком качестве и сам, прикрывая свои истинные мотивы.       — Пройдёмте же в тепло, — всё улыбался Магистр, и за ними потянулся весь отряд его защитников, чеканя за спинами гостей тяжёлый шаг.       Едва пройдя всего пару футов по дворцу, Таддеус остановился как вкопанный, словно каменная кладка коридора треснула и теперь он не мог выбраться из её хватки.       — Что-то случилось? — обернулась Делайла, смерив своего волшебника взглядом, всерьёз проверяя, а не провалился ли Таддеус в пол Народного Дворца. Она бы не удивилась, если бы Камден Рал так подшутил над гостем. Как «старый друг».       — Я-я… — пролепетал побелевший Таддеус. — Моя магия слабеет.       — О, это нормально, — отозвался Магистр Рал. — Вы разве не узнали?       — Ч-что не узнал?       — Обратите внимание на расположение коридоров, — повёл рукой Камден. — От входа они уходят вперёд и в стороны, закругляясь и соединяя западное, северное, восточное и южное крылья. Между ними есть ещё переходы, ведущие к центру, а от этих переходов берут начало множество многоуровневых ответвлений. И картина повторяется от яруса к ярусу.       Таддеус смог только в шоке распахнуть глаза.       — Обитатели дворца, — бормотал он, — вот, зачем вам нужен волшебный песок! У них есть кровь!       — Да, — Камден Рал скосил на «дядю» снисходительный взгляд. — Они живые люди. У живых людей есть кровь.       Кровь. Песок.       Делайла пыталась сложить в голове два и два.       Чёткое расположение коридоров по определённой схеме.       Благой Создатель!       — Это заклинание, — прошептала она. — Дворец — это заклинание.       Любое заклинание, начертанное на волшебном песке, многократно усиливалось. Если использовать кровь — будет ещё мощнее.       Дворец и волшебный песок в его камне был основой, а кровь, текущая по жилам обитателей — краской. Делайла, всю жизнь проведя среди волшебников, никогда не слышала о подобном. В Срединных Землях так никто и никогда не строил. Даже Замок Волшебника был лишь выдолблен в скале, хотя на камнях в фундаменте и были высечены мощнейшие охранные чары. Тот Магистр, по чьему приказу строился Народный Дворец, был поистине талантливым чародеем.       — Но что это за заклинание? — спросила Делайла.       — Это защита, — ответил Таддеус вместо Магистра Рала. — По мере приближения к центру она забирает силы у пришлого волшебника и отдаёт Магистру Ралу, многократно усиливая его дар. Таким образом Магистр защищён магией собственных потенциальных противников.       — Всё верно, — кивнул Камден Рал. Он явно был доволен и походил на учителя, услышавшего верный ответ от ученика, от которого таких познаний не ждал.       — Магистр Рал, — обратился к нему Таддеус. — Я знаю, что инициатор заклинания может дать разрешение на использование магии другим волшебникам. Я прошу вас дать мне такое разрешение как волшебнику Исповедницы Делайлы, обязанному защищать её.       — Вам не стоит об этом беспокоиться: Первая когорта более чем способна обеспечить безопасность Исповедницы Делайлы.       — Вы не понимаете… — качал головой Таддеус.       Камден Рал пригвоздил Таддеуса к полу одним взглядом.       — Волшебник Зорандер, — скорость, с которой он переменился в лице, была почти жуткой: не осталось и следа добродушной улыбки во враз заострившихся чертах. И его взгляд. Блеск в ярко-синих глазах отчётливо напоминал взгляд очень опасного хищника. — Я прошу прощения, — пророкотал Магистр, — что поднимаю эту тему в такое неподходящее время, но, когда я в последний раз видел человека с фамилией Зорандер, которому было разрешено колдовать в Народном Дворце, тот стоял над хладным трупом моего отца. Простите мне излишнюю обеспокоенность моей безопасностью: у меня маленькие дети.       Делайла жестом пресекла попытки краснеющего Таддеуса оправдаться, поворачиваясь к Камдену Ралу:       — Мы понимаем.       — О, — спохватился Магистр, снова, словно по щелчку пальцев, вернув на лицо широкую улыбку. Эта скорость в смене эмоций заставляла кровь стыть в жилах. — Надеюсь, вы не переживаете из-за этой истории. Не беспокойтесь, Таддеус, я не держу зла на Ренниуса. Не чужие же люди: в конце концов, я называл его дедушкой куда раньше, чем вы его — отцом. И я приношу свои запоздалые соболезнования в связи с его кончиной. Он не заслужил такой смерти.       На это Таддеус уже ничего не ответил. Лишь тяжело сглотнул, опустив голову.       — Магистр Рал, — обратилась к нему Делайла. — Я бы хотела обсудить связанные с союзом вопросы.       — Счастливы народы Срединных Земель, когда у них есть такие выносливые Исповедницы! Я приказал подготовить ваши покои, чтобы вы могли отдохнуть, а также мы организовали приём в честь вашего с Таддеусом приезда. И рассчитывал, что мы приступим к переговорам завтра: всё же вы устали с долгой дороги.       Завтра — это почти целые сутки. Делайла не хотела ждать так долго, откладывая требовавшие решения вопросы.       — Если вы не против, мы бы хотели принять ванну и после обсудить хотя бы наиболее существенные моменты. После мы могли бы прерваться на празднование.       Камден Рал только пожал плечами:       — Как пожелаете. Я распоряжусь, чтобы солдаты Первой когорты сопроводили вас в мой кабинет, как только вы будете готовы.       — В ваш кабинет? — Делайле стоило больших трудов не вскинуть брови и не показать своего удивления. — Он настолько большой, что вместит и ваших советников?       — Советников? — удивился уже Магистр.       — Наверняка им тоже есть, что сказать по поводу союза со Срединными Землями.       — Исповедница Делайла, — вкрадчиво прошептал Камден Рал, улыбнувшись одними губами. — Я — Магистр Д’Хары.       Действительно. Всё опять свелось к титулу Магистра. Делайла подозревала, что народ объяснял здесь именем Камдена Рала тот факт, что солнце садилось на западе. Если захочет — Камден Рал мог переместить его на восток. Он ведь Магистр.