Они были разными, словно день и ночь.
Мать-Исповедница Бриара Балдвин восседала во главе Совета Срединных Земель, облачённая в простое белое платье с таким же простым квадратным вырезом. Её пепельные посеребренные сединой прямые волосы спадали на высокий лоб, делая и без того вытянутое лицо ещё
уже. Её же дочь, сидевшая по правую руку, Исповедница Делайла носила чёрное платье, её смоляные волосы вихрами струились по спине, да и лицо девушки было куда круглее и мягче. И только серые глаза настолько светлые, что походили больше на осколки льда, чем на глаза живых людей, да будто каменные маски на лишённых эмоций лицах выдавали их близкое родство.
Мать-Исповедница была днём, она была солнцем, освещавшим своей мудростью путь к благополучному существованию союза Срединных Земель даже в самые тяжёлые времена. Исповедница Делайла же, только-только начавшая предъявлять свои права на присутствие при заседаниях Совета, была такой же загадкой, что и подступавшая ночь: никто из представителей стран не знал, чего стоило ожидать от дочери великой Бриары Балдвин.
— Звёзды сказали нам, — приговаривал разодетый в вычурно вышитые шелка Карстан Башкар, представитель Джары, — что Срединные Земли ожидают тяжёлые времена. Ох, не вовремя покинул нас Первый волшебник, ох не вовремя!
Джара — особенно королевская семья — всегда придавала особое значение своим звездочётам, во всём полагаясь на волю неба. Проведя всю жизнь среди волшебников, Делайла с уверенностью могла сказать, что сверкающие точки на небе — весьма ненадёжные советчики. Однако такова была Джара, такова была её культура и уникальность. Как Исповедница Делайла, конечно же, с пониманием и уважением относилась к этой особенности. Потому она благодарно кивнула Карстану Башкару за напутствие, показывая, что ценит его обеспокоенность благополучием коалиции.
— Меня больше волнует Камден Рал, — заявил Верховный принц Кельтона Ферран. — Во времена прошлого союза со Срединными Землями Д’Хара перетянула чуть ли не половину нашего рынка стали!
Кельтон никогда не склонял голову перед звёздами. На что они главной оружейной Срединных Земель, одной из самых крупных и богатых стран? Кельтон был куда более прагматичен в своих целях. И куда более жаден.
— И хвала Создателю, — парировал выпад принца представитель Яры, главной соперницы Кельтона за влияние, — какими бы дикарями они ни были, их сталь служит куда дольше вашей: пользуемся до сих пор.
— Но я напомню, — скромно почесал переносицу посол Мардонии, чьи жители предпочитали полагаться на мудрецов, входивших в совет Семи, нежели на звёзды или на звон монеты, — что именно действия Торана Рала привели впоследствии к «Тёмным временам». Кто даст гарантию, что Камден Рал будет благоразумнее?
— За что Торан Рал сам же и поплатился, — хмыкнул принц Ферран, — пав от руки последнего из обожаемых им Исповедников.
Представители стран резко смолкли, уставившись на Верховного принца. В напряжении, распространившемся по залу Совета, словно зараза по воздуху переполненного города, можно было расслышать немые вопросы об умственной полноценности представителя Кельтона.
Никто не упоминал Исповедников. «Тёмные времена» — да. Но не Исповедников. Слишком много боли они принесли простым людям, слишком свежи ещё были воспоминания об их зверствах. Пострадали невинные женщины и дети. Целые семьи.
Принц Ферран перевёл круглые, словно золотые монеты, глаза на Мать-Исповедницу.
Она заставила его замолчать одним взглядом ещё до того, как принц успел хотя бы подумать, что сказать в своё оправдание.
— Главной нашей проблемой сейчас является не желание Камдена Рала снова попытать счастья и заключить союз со Срединными Землями, — сказала она в тишине, лёгшей на плечи собравшимся с тяжестью гробовой доски, — а тот факт, что он изъявил такое желание именно в момент, когда мы внезапно лишились защиты Первого волшебника. Кроме того, рождаемость Столпов Творения достигла опасной скорости, а волшебники, наоборот, появляются на свет всё реже. Что будет, когда Столпами станут рождаться большинство? Им не страшна никакая магия: ни волшебников, ни Исповедниц. В случае чего Совет просто не найдёт на них управу. Кроме того, будь семья хоть трижды великим волшебным родом, если в неё вошёл Столп, далее будут рождаться только Столпы. Мы рискуем вовсе лишиться магии.
— Тогда тем более нельзя позволять Ралу получить желаемое! — Обрадовался принц Ферран, вскинув руки. Никак хотел хлопнуть в ладоши. — У нас забот и без него хватает!
Делайле помнилось, что предшественник принца, король Фарран, был куда сдержаннее. Но, разумеется, в отличие от лица принца Феррана, сиявшего от преждевременной радости, лицо Делайлы не выражало ничего, что могло бы натолкнуть Верховного принца на подозрения о его непринятии.
— Вы так думаете? — спросила Мать-Исповедница, складывая руки под подбородком. — Как мне объяснил покойный волшебник Зорандер, Столпы — побочный результат родовой магии Ралов. Если мы хотим найти лекарство от этого…
дефекта, нам нужна его помощь. В Народном Дворце Д’Хары сведений о Столпах будет куда больше, чем в Замке Волшебника.
— Но как же быть с делом Ренниуса Зорандера? — воскликнул представитель Никобариса. — Замок Волшебника нельзя так долго оставлять без главы!
Бриара Балдвин только молча перевела на него взгляд. И смотрела в глаза советнику, даже не мигая,
очень долго.
— Вы волшебник? — чуть склонила она голову.
— Н-нет, Мать-Исповедница.
— Тогда, полагаю, Замок Волшебника не будет нуждаться в вашей помощи по этому вопросу.
— Да, Мать-Исповедница, — втянул голову в плечи не в меру любопытный посол.
Все знали об особом положении в Никобарисе Защитников Паствы, клеймивших всех одарённых людей отродьями Владетеля. При этом сами Защитники не гнушались прибирать к рукам магические знания и артефакты, якобы для лучшей службы Создателю в «святом» деле. Если кому и будет выгодно передать решение о назначении Первого волшебника в руки Совету — так это Никобарису.
— Я прошу прощения, Мать-Исповедница, — тактично откашлялся представитель Мардонии. — Но что об этом думает Таддеус Зорандер? И где он?
— Он отдыхает, — неожиданно тихо ответила Бриара Балдвин, поджимая губы, — оставим мальчика в покое: его престарелого отца только что замучили до смерти.
Совет вновь умолк. Сложно было сказать, было ли это знаком искренней скорби по Ренниусу Зорандеру или послы решили на время придержать языки, опасаясь снова увести разговор в неверную сторону. Вряд ли кто-то и раньше рисковал спорить с Бриарой Балдвин, однако теперь, когда всем было понятно, что после успешного правления в кризис «Тёмных времён», она войдёт в число величайших Матерей-Исповедниц, когда-либо ходивших по Срединным Землям, желающих точно не находилось.
— Тогда нам следует обсудить, кто поедет на переговоры, — не страшился поднимать действительно важные вопросы один только представитель Мардонии. — Д’Хара оставалась изолированной больше двадцати лет. Это дело крайне деликатное.
— Кто поедет на переговоры — уже решено, — кивнула Бриара Балдвин. — Моя дочь отправится на встречу с Камденом Ралом.
По лицам разом переглянувшихся представителей можно было с уверенностью сказать, что они хотели поднять галдёж. Как сороки. Но решились только на перешёптывания.
— Не слишком ли это опасно? — откашлялся принц Ферран. — Всё же Камден Рал наверняка винит в гибели отца орден Исповедниц, кто знает, что придёт ему в голову? В конце концов, он
д’харианец — этим всё сказано. Кроме того, при всём уважении, Исповедница Делайла очень молода и только-только вошла в брачный возраст. Не стоит ли ей сперва позаботиться о поиске супруга?
Молчавшая до этого Делайла вперилась в принца абсолютно неподвижным взглядом. Один в один, как у матери.
— Вы предлагаете свою кандидатуру, Ваше Высочество? — спросила она без единого дрогнувшего мускула.
— Н-нет, Исповедница Делайла, — побелел принц.
Так Делайла и думала.
— Жаль, — чуть пожала она плечами, — вы сильный мужчина, подкованный в военном деле. От вас родились бы замечательные Исповедницы.
Надавит ещё чуть-чуть — и сердце принца Феррана хватит удар.
Уголки губ Бриары Балдвин дрогнули лишь на мгновение, заметное одной Делайле. Матушка была довольна.
— Как вы сказали, моя дочь молода, — её лицо тут же застыло, словно лица беломраморных статуй у входа в зал Совета, как будто этого мгновения и не было. — Но будем смотреть правде в глаза: я слишком стара, чтобы проделывать такой путь. Да и наши с Тораном Ралом отношения закончились на весьма печальной ноте, вряд ли его сын будет очень мне рад. Послав же собственную дочь, я, напротив, продемонстрирую своё доверие к его добрым намерениям. Если Камден Рал в политике придерживается хотя бы половины принципов Торана Рала — он оценит. А нет — моя дочь сумеет за себя постоять. Кроме того, с ней поедет её волшебник Таддеус Зорандер.
На это представителям Совета ответить было нечего. Оспорить компетентность Делайлы в открытую никто не решился.
— Значит, — объявила Мать-Исповедница, с грохотом ставя печать в книге учёта заседаний Совета в качестве точки, — решено.
***
Её покои встретили Делайлу свежестью морозного зимнего воздуха, проникшего в гостиную через приоткрытое служанками окно. На небольшом столике посередине сиротливо лежала маленькая игрушка медвежонка, которому было уже не суждено попасть в ручки своего обладателя. У Делайлы сердце сжималось, когда она думала о судьбе несчастного ребёнка.
Ей следовало бы проведать Исповедницу Аврил.
Делайла прислушалась. И, конечно, не услышала ничего. Может быть, слышь Делайла днями и ночами стенания названной сестры, ей было бы легче переносить разраставшуюся в груди пустоту, но, как известно, Исповедницы страдали молча, не давая ничему выйти за пределы их каменных лиц-масок.
Делайла думала о том, когда же это закончится. Когда «Тёмные времена» перестанут омрачать жизни женщин ордена своей тенью, окрашивая в чёрный, под стать их платьям, всё существование.
«Тёмные времена» были действительно такими. И повлекли за собой такие же тёмные последствия.
Мать рассказывала, что в то время в ордене было очень много мужчин-Исповедников, почти столько же, сколько женщин-Исповедниц. В отличие от своих названных сестёр им не нужно было время на восстановление после использования силы, не нужно было думать, когда и к кому применять исповедь, взвешивать все за и против. Вот они и не взвешивали, подчиняя себе всех подряд, насилуя женщин, чтобы наплодить ещё больше таких же монстров. Безграничность силы Исповедников развратила их. Всех до единого. И когда это открылось…
Ордену Исповедниц пришлось уничтожить собственных братьев, разрушить семьи, чьи дочери уже никогда не станут собой, разыскать всех детей, что были рождены от зверств мужчин ордена. Исповедница Аврил была одной из таких детей, рождённой от крестьянки из Греннидона, которую Добрые Духи наконец забрали к себе, едва бедняжка отмучилась родами. Мать наказывала Делайле, что такого больше никогда не должно было повториться. И единственное решение — убивать новорождённых мальчиков, едва те появятся на свет. Такую цену пришлось назначить Бриаре Балдвин за спокойствие народов Срединных Земель.
Исповедница Аврил вчера родила такого мальчика. Присутствовавшая при этом Делайла с разворачивавшемся в душе ужасом смотрела, как молча глотавшая слёзы мать приказала повитухе отдать младенца супругу, чтобы тот умертвил малыша. У него даже не было имени. Исповедницы не давали мальчикам имени, не брали их на руки. Чтобы не привязываться. Словно они никогда и не дарили им жизнь.
Делайла с ужасом представляла себе время, когда она больше не сможет прикрываться миссиями и ей придётся выбрать себе супруга. Как ей придётся, смотря в глаза, лишённые души и заполненные лишь порождённой магией обожанием за гранью разума, лечь с ним, а затем родить девочку, которой точно также будет не дано познать простое счастье семьи и любви. Или родить мальчика. Которому будет не дано познать вообще ничего.
Дочерям Делайлы будет суждено вырасти под строгостью взора их матери-Исповедницы и безразличием взгляда отца, чью душу волновало только одобрение его госпожи. Всю жизнь они проживут, лишённые любви, кроме той, что им могли подарить такие же Исповедницы, сёстры по ордену и несчастью.
Думая об этом, и вспоминая, каким был её отец, Делайла содрогалась.
Отцом Делайлы был Ловэль Кальер, бывший король Тамаранга, взошедший на престол слишком юным, чтобы не стать марионеткой имевших настоящую власть чиновников страны. Поддавшись их манипуляциям, он укрыл у себя часть Исповедников, и в результате юный король и его хозяева пали жертвами зачистки беглецов. Мать же выбрала Ловэля Кальера себе во вторые супруги, так как он был молод и полон сил, а значит, уже немолодая Бриара Балдвин могла надеяться на рождение здоровых и сильных Исповедниц после того, как её единственная дочь отдала жизнь в попытке устранить Исповедника.
Делайла могла избрать любого мужчину. Указать хоть на лорда, хоть на принца, хоть на короля. Может, и правда стоило задуматься о принце Ферране: его познания в военном деле будут полезными для выживания будущей дочери. Может быть, когда Ферран Кельтонский будет смотреть на протянутую к нему руку Делайлы, в последние мгновения перед потерей своей души он поймёт, что следовало держать язык за зубами. Вот только шанса применить это знание у него уже не будет.
Выбор супруга для Исповедницы был не его делом. И ничьим вообще. Совет даже не имел права заикаться о таком и тем более требовать, чтобы Исповедница немедленно нашла себе пару для продолжения рода. Но что с него, принца Феррана, взять? Он был мужчиной до мозга костей. И далеко не всегда умело скрывал непонимание исключительной свободы Исповедниц в сравнении с любой другой женщиной Срединных Земель. Знал бы он настоящую цену этой свободы!
Но сейчас Делайле следовало волноваться о Камдене Рале, который мог оказаться точно таким же. В конце концов, он был сыном Торана Рала, который в «Тёмные времена» поддержал именно мужчин-Исповедников, а не женщин ордена. За что и поплатился, умерев от руки вероломного Исповедника, заподозрившего Рала в сговоре с Ренниусом Зорандером, ответственным за истребление остатков мужчин. Это было вполне объяснимо: Торан Рал был Зорандером воспитан.
Кроме того, не стоило забывать, что Камден Рал предложил союз именно в момент, когда Срединные Земли лишились Первого волшебника. Конечно, это было подозрительно. И это значило, что к Ралу следовало внимательно присмотреться. Особенно учитывая, что о Д’Харе Делайла знала до ничтожного мало: Торан Рал погиб ещё до её рождения, а с его смертью Д’Хара полностью закрыла границы. До Торана же Д’Хара представляла из себя феномен безвольной «страны мертвецов», народ которой не имел ни чаяний, ни стремлений, и над этой проблемой ломали головы даже самые старые волшебники Замка. Союз же Срединных Земель и Д’Хары продолжился слишком недолго — без малого десять лет — чтобы досконально изучить культуру и особенности вновь ожившей при Торане Рале страны.
И тем не менее Делайла была уверена, что справится. Она должна. Решение конфликтов и нахождение точек соприкосновения с союзниками и противниками — то, чему Делайлу учили с детства. То, для чего была рождена любая Исповедница.
***
Ночь уже давно укрыла земли Д’Хары мягким покрывалом, убаюкивая её народ в их постелях. Только звёзды не спали, заговорщицки подмигивая в окна спальни Магистра Д’Хары, вторя блеску в глазах наложницы, прижавшейся к боку Камдена Рала.
— Вы сегодня очень довольны, — промурлыкала она ему на ухо. — Есть новости из Эйдиндрила?
Камден улыбнулся, проводя рукой по бедру девушки. Её тело было мягким, тёплым и податливым. Самое то для длинных ночей суровых зим Д’Хары.
— К нам едет Исповедница, — повернул он голову к светловолосой красавице.
— О! — воскликнула она, чуть похлопывая в ладоши. — Я никогда не встречала Исповедниц!
Камден Рал хмыкнул, чуть сжав женскую кожу. Несильно, синяков не останется.
— Не забудь поблагодарить за это Создателя.
