«Всегда кажется, что проблемы легко разрешимы, если идти по пути наименьшего сопротивления. Путь, который кажется таким лёгким, оказывается наиболее тяжким и жестоким».
У. Черчилль
Последние пять лет пролетели незаметно. Но неизменным остаётся только одно — лёгкая нервозность на фоне слабой улыбки Тэхёна, который, чёрт бы его побрал (любя), вечно шепчет на ухо перед поцелуем: «Не о чем переживать, милый». Чонгук бы поспорил с последними словами, потому что за эти самые пять лет, как он сдал все экзамены и поступил в универ, помимо походов в универ, где и проходит практику, сейчас он успевал посещать только тот самый закоулочек Намджуна и тягать железо, пока Тэхён всё так же кружил вокруг груши. Теперь Чонгук стал ещё шире в плечах, а его бёдра, кажется, Тэхён готов чуть ли не боготворить, попутно шлёпая по его заднице время от времени. «Аппетитной», — со слов самого Тэхёна. В то время как сам Ким не имеет таких широких плеч, только вот кулак весит словно тонну. — Сонбэ, Вас звал декан, — только сейчас Чонгук поднимает взгляд, понимая, что аудитория давно опустела, а напротив него остался последний из второкурсников, у которых он вёл процессуальное право. — Спасибо, Ли Ю Бин. Можете быть свободны. И не будь его голова так забита, он бы вспомнил, что ещё вчера декан просил зайти после занятий. Потому что в голове снова Тэхён, который так и не появился в квартире на ночь. Он часто приходил поздно ночью, но всегда обнимал Чонгука со спины и утыкался в его загривок, устало дыша. Но даже если и не мог прийти домой, всегда предупреждал. Но не сегодня. В последнее время он постоянно пропадал по работе, и Чонгук мог найти его либо в кабинете, либо на очередной сделке за городом или распиаренном ресторане. Иногда в компании братьев-драконов, как он успел прозвать мужчин из «Ссан Ён Пха». Те иногда зовут их вдвоём к себе в клуб. Но Чонгуку больше по душе компания того же Намджуна и Хосока, которые так же погрязли в работе в салоне, который открыли не так давно. Старшие мужчины с головой ушли в мото-спорт и ремонт тачек, а также продажу редких запчастей. Но даже сидеть и слушать про очередной движок новенькой лошадки бывает интереснее, чем новость о том, как братья драли блондиночку на двоих. И нет, те не вызывали такого уж желания проблеваться, но каждый раз Чонгук вспоминал Минхо и свою прошлую жизнь в компании своих дружков. И даже сейчас моментами прошлое не отпускает, потому что сидящий по ту сторону двери декан является отцом Минхо. Того, кстати, Чонгук почти не видел после школы. Знает только, что отец отправил его в США на обучение сразу после выпуска. Скинул подальше, чтобы глаза не мозолил. Чонгук стучит по двери и слышит голос мужчины, а после грохот. — Проклятье... — слышит он, переступив порог и заметив, как старший мельтешит над кипой бумаг, которая, по-видимому, упала со стола, так и не будучи перебранной. — Ох, здравствуй, Чонгук, проходи. Я сейчас, — мужчина наконец сгребает всё в одну кучу и забрасывает в шкаф, захлопывая тот и запирая на замок. Это сразу бросилось в глаза. — Добрый вечер, господин Ян. Извините за опоздание, забегался,— усаживаясь на одно из кресел перед мужчиной. Но тот лишь отмахивается. — Понимаю-понимаю, студенты, учёба, ещё и практика. Но на то ты и лучший студент, Чон. Оно того стоит, да? — усмехается мужчина с лёгкими морщинками у глаз. — Я всегда мечтал стать тем, на кого можно положиться, при этом находясь, скажем так, в безвыходной ситуации. Мужчина кивнул, явно довольный его словами. И не только потому, что адвокат защищает интерес обвиняемого, но и потому, что Чонгук является тем, кто отбрасывает привычный вычитаный план дела. Он спокойно может проиграть на слушании, если имеет неоспоримые доказательства, а самое главное — личный взгляд на обвиняемого, понимая, что этого человека следует засадить на как можно больший срок. Ведь убийц и насильников он терпеть не может. И если первых он отбирает на «это была самозащита при нападении», и пытается скосить срок, то умышленное лишение жизни или изнасилование он не прощает. — То-то же, Чонгук, не зря ты мне всегда нравился, — но для Чонгука это никакой не комплимент, потому что он до сих пор помнит, как Минхо бросал обвинения из-за того, что мужчина сравнивал их. — Но перейдём к основному. Чонгук, уже начало зимы, — в голосе мужчины исчезает бывалая лёгкость. — Это твой последний год здесь, и твоё рвение, что к учёбе, что к участию на слушаниях, несомненно, не остаются незаметными. За всё то время, что ты защищал своих клиентов, ты умел как уступить, так и дойти до конца, ведь действовал не по старому уставу, резво защищая обвиняемого. — И что Вы хотите этим сказать? — Ты должен был оправдать Пака, — прямо говорит о том самом мужчине, которого Чонгук целенаправленно засадил. Старший толкает личное дело ближе к Чонгуку. В глаза попадает та самая фотография, которую Чонгук не побоялся добавить, и парочка доказательств, которых до этого не было. Блять, его подловили. — Но не оправдал, — Чонгук хмыкает, толкая язык за щёку. — И Вы знаете об этом лучше других, — чеканит. Возможно, переходит грань, но сейчас злость не выплёскивается наружу — уже радует. Он просто не смеет плеваться мужчине в лицо. Но даже так кулак сжимается. — Именно поэтому, я же говорил, ты мне нравишься, — тут же хохочет мужчина, замечая чужую складку между бровей. — И не только мне. Чонгук в недоумении выгибает бровь. — Это, — старший отпирает один из выдвижных ящиков, и перед лицом Чонгука оказывается занимательный документ, — залог твоей будущей стажировки в Центральном суде. Ты слышал об адвокате Ли Джун Ки? Чонгук кивает. Конечно слышал и очень хорошо знает. Это мужчина, который вот уже как пять лет сидит в Центре, имея довольно скверный характер, но вот его тактика всегда судит человека по всем строжайшим законам Кореи. И, Чонгук уверен, что мужчина также опирается на собственное я. — Мы пересеклись с ним на днях, и он намекнул мне по поводу ребят, которые имеют нестандартное мышление и подошли бы ему в помощники. Ну, или пока на роль мальчиков на побегушках. Но ты и сам понимаешь, как там всё устроено. Чонгук усмехается. Этот мужчина тот ещё хитрый лис. — Господин Ян, Вы же знаете, что я хочу поскорее начать вести дела, но перед этим хоть раз взглянуть на победу своих ребят с четвёртого? — договор был таков, и оба в курсе. — Конечно, всё остаётся на своих местах. Можешь не беспокоиться по этому поводу. Да и к Ли ты всё равно сможешь прийти только после нового года. Но, скажу тебе по секрету, на следующем слушании через две недели, — Чонгук припоминает, что это будет как раз в Центральном суде, — он будет присутствовать в зале. Наблюдать. Другими словами — присматриваться. — Хорошо, я понял, господин Ян. Тогда я могу быть свободен? — Чонгук захватывает с собой ту самую страховку будущей стажировки в Центральном суде, но лист слетает на пол, прямо под стол, из-за ветра из приоткрытого окна. Чонгук шикает и тянется за документом. И, только заметив одну из бумаг декана, уже собирается отдать эту копию из рассыпанных ранее документов мужчине, как останавливает свой взгляд на интересных именах, указанных в ней, да и сама форма документа заставляет его подложить лист под свой бланк. Рискованно, но это всего лишь копия. — Да, конечно. Я и так тебя задержал, — кивает мужчина в сторону двери. — Всего хорошего, господин Ян. Чонгук закрывает дверь, покидая кабинет. Он наконец-то отправляется к выходу, но перед этим решает зайти в туалет и внимательно просмотреть занимательную находку. Потому что неспроста там есть как его, так и имя Ким Тэхёна, от которого, к слову, он так и не получил ни звонка, ни даже смс с прошлого дня. Его телефон вне зоны. И Чонгук начинает раздражаться, потому что не в курсе, где он может пропадать, а звонить старшим братьям он не намерен. Пока что. Те точно поднимут весь город на уши, а Чонгуку это ни к чему. Чонгук запирается в одной из кабинок, перед этим обратив внимание, что коридоры и сам туалет пустые. Время близится к вечеру, студенты почти расползлись по общагам и домам. А Чонгук опускает взгляд на документ, и его губы смыкаются в тонкую полоску. Потому что перед ним то, что ему никогда не следовало знать.***
Золотистый листок с дерева касается каштановых волос, но рука не успевает убрать его: ветер уносит его вместе с остальными, таким же одинокими. Словно показывая, что время идёт своим чередом и ничто не бесконечно. А ведь только вчера он сидел за партой до поздней ночи, грыз гранит науки, торчал за учебниками, кажется, часов так двадцать. Но всё-таки кое-как смог сдать все экзамены, а после поступить на профессию, о которой действительно мечтал с детства. Теперь же он имеет не только красный диплом, но и свою фирму с штатом доверенных работников. Когда-то его мама любила носить украшения. И Тэхён всегда ей говорил, что, став взрослым мужчиной, будет радовать её хоть сотней золотых подвесок с драгоценными камнями и серьгами с изумрудами. Но ни мама, ни та же тётя, могилы которых он время от времени посещает, так и не смогли надеть серёжки. Тэхён надеется, что, оставив украшения на свои первые кровно заработанные у их могил, хотя бы на том свете, те смогут гордиться им. Ведь он стал человеком. Он исправился. Даже не став ангелом во плоти, он воспитывает из себя Личность. За пять лет пребывания в этой реальности он так и не ступил на дорожку прошлого. Ни наркотики, ни связи с кем попало, кто в итоге пырнёт в спину, ни реки алкоголя не стали его верными союзниками, как это было в прошлом. Но даже так он не смог окончательно уйти от тёмной стороны этой жизни. Потому как реальность намного страшнее наших детских представлений. Но сейчас Тэхён с точностью может сказать: «Я свободен, чёрт бы вас побрал». — Мальчик мой... — шепчет с лёгкой улыбкой, заметив тёмную фигуру и почувствовав такой знакомый запах, что принёс с собой ветер. Вот только его мальчик, что больше похож на медведя, не даёт себя поцеловать, тут же выставив руку. И не потому, что они у парковки универа, даже если на улице ни души. Просто Тэхён может почувствовать этот взгляд и недовольство, переходящее в раздражение от Чонгука и вопрос: — Где был? — резко. — Не сердись, — укладывая руки на плечи и заглядывая под кепку, пытаясь отыскать любимые глаза. — Ты же помнишь, что сегодня за день? — но Чонгук в ответ лишь хмурится. — Я готовил сюрприз, который ждёт тебя за городом, а телефон разрядился. Прости, милый. — Поэтому ты и спать не пришёл? — горько усмехаясь. — Что ты уже успел там надумать? — Тэхён устало выдыхает, открывая переднюю дверь авто, и Чонгук тут же усаживается, так и не ответив. Закатив глаза, Ким усаживается за водительское, но не спешит отъезжать, наблюдая, как Чонгук пристёгивается. — Чонгук, ты же понимаешь, что я сейчас выхожу не только на корейский рынок, но и заграницу? Я в курсе, что проебался. Прости, что не могу уделять нам столько времени, как раньше. Но мне нужно ещё немного твоего понимания, и уже совсем скоро мы не будем ни в чём нуждаться. — Нуждаться? А я когда-то говорил, что жалею о том, что признался отцу и он прогнал меня, как плешивую псину, только потому, что его сын, с его же слов, педик? Или ушёл из дома и лишился денег и поддержки? Я когда-то упрекал тебя, Тэ? А может, нанимался в твои содержанки? Нет, Тэхён. И бесит меня не твой заполненный график и твоё отсутствие в нашем доме, а твой тон. Я не ребёнок, Тэ. Но ты продолжаешь убеждать меня в обратном и опекать, словно ты мой отец. Меня не нужно спонсировать и подтирать сопли. Просто... — Чонгук переводит дыхание, впиваясь пальцами в собственные бёдра, — я просто устал, Тэхён. Пойми и ты меня, — не физически, а морально, он чертовски изморен. — Мы словно соседи, но наш дом — это не общага. Ты обещал, что я не буду чувствовать себя обременительным, но я не могу больше молчать, и от этого мне ещё хуже, потому что я понимаю, что давлю на тебя своими предъявами. И я, блять, знаю, что ты работаешь, как и я. Но я, блять, устал, Тэхён. Я просто... Запутался. Скучаю. Люблю... И Тэхён это понимает, оттого становится ещё более гадко. — Прости, мой мальчик, — осторожно, но уверенно касается пальцев Чонгука, разжимая те, переплетая и целуя внутреннюю сторону ладони. Он чувствует, насколько руки Чонгука горячие, в отличие от его. И ему действительно жаль, потому что и сам не заметил, как в погоне за беззаботным и успешным будущим он начинает терять самое важное. Он теряет не только Чонгука, но и себя. За эти пять лет он еле находит выходной и спит от силы пять часов. Круги под глазами, исхудавшее тело и бессонница с вечным желанием наорать на недотёп, которые на него работают в офисе, тому доказательство. — Дай нам ещё один шанс, Чонгук, м? Совсем немного времени, — всё так же целуя кожу, согревая и смотря точно в глаза, такие до боли родные. И там он видит смирение. — Мы уже прошли через многое, но я желаю пройти до самого конца. До нашей счастливой старости с сединой и ежедневным ворчанием, но всё таким же теплом в отношениях, поддержкой и пониманием после ссор. Сейчас мы оба запутались и это недопонимание стоит сразу разъяснить. Распутать этот клубок, чтобы не разойтись так глупо, — тяжело выдыхая. — Я не хочу разбежаться, как импульсивные подростки. — Ты думал, что я захочу расстаться? — Чонгук зачёсывает копну волос, вздыхая. Тэхён замирает и медленно в отрицании отмахивается. — Перед этим я хочу узнать кое-что. — Я слушаю, — всегда слушает, но иногда забывается, что они одногодки, а он уже не старый мужик с прокуренным голосом. Потому что принял себя и эту реальность. Этот мир и будущее. — Что это, будь добр, разъясни, — тот самый договор оказывается на его коленях. Тэхён переводит взгляд, подхватывая бумагу, и, пробежавшись по ней взглядом, хмурит лоб. — Ты и сам уже понимаешь, — знает, что да. Но Чонгуку требуется его подтверждение. — Помнишь, в выпускном классе, к началу зимы, когда Минхо разбил мне лицо, его отец приехал в школу? — Сложно забыть, — а ещё он помнит, как мужчина передал свою визитку Киму, но Тэхён более не продолжал эту тему. — А ещё его отец — декан в моём универе, с которым я сегодня говорил. Ну, и? — На то время у меня был, скажем так... — подбирая наиболее подходящие слова, — компромат на его сынка. И в тот день, когда я пришёл, чтобы забрать свой долг и замять тему с Минхо, мне предложили деньги. Но я их не взял. — Да, потому что ты попросил Ян Ки Чхоля пристроить меня под своё крылышко, — едко усмехается и не знает, как именно теперь себя вести. С одной стороны он рад, что смог отучиться все курсы на своём месте без возможности быть отчисленным, но с другой стороны, знать, что об этом попросил Тэхён, который мог получить не одну тысячу баксов, выводят из равновесия. — Нет, Чонгук, — тут же опережает. — Я попросил только о том, что ты выпустишься с дипломом без отчисления на первом же курсе, чтобы ты не вытворил. Я не ставил тебя на место собачки, или что ты там уже надумал. Да и это, — кивая на колени с договором, — не понадобилось. Ты справился и стал лучшим на своём потоке. Без моей помощи, понимаешь, Гук? — Но зачем, Тэ? — зачем бывшей жертве просить за своего обидчика, он не в состоянии понять. — Тогда ты меня совсем не знал. Не говоря о том, что я был одним из тех, кто измывался над тобой... Прежняя злость улетучивается, а на её месте остаётся непонимание, растерянность. — Знал, но не так, как сейчас. Тэхён не сразу смог отпустить своё прошлое. Себя в том числе. Да и вряд ли сможет. Потому как опыт прошлой жизни, которая сложилась не лучшим образом, невозможно вычеркнуть, как и того Чонгука, которого он знал: с его мечтами, в которых он так хотел учиться и работать адвокатом, но из-за ошибок и не тех людей, оказался брошенным и отцом, и теми же друзьями. Вот поэтому Тэхён и попросил отца Минхо, что что бы Чонгук ни сделал, он смог доучиться. Хотя в итоге оказался лучшим и даже лекции читает вне судебных разбирательств. — Не спрашивай почему, — заметив лёгкую растерянность Чонгука. — Просто уже тогда я понял, что ты достоин этого. А узнать о том, куда ты хочешь поступать, не так сложно, когда ты говоришь об этом в школьном туалете с Джином, перед этим не проверив, есть ли кто в кабинках. — Чувствую себя продажным, — нервно хмыкает, откинув голову и устало прикрыв глаза. Эта неделя оказалась тяжелее, нежели он предполагал, а откровения Тэхёна окончательно выбили из привычной колеи. — Это не так, Чонгук, — он редко называет его по имени, но именно сейчас Чонгук слышит уверенность в голосе и его: — Я никогда не думал ставить тебя в подобное положение. Продажного, — хочется сказать, но спазм не даёт этого. — Я тебя понял, — только и хватает сил. — Мой мальчик... Но Чонгук не даёт продолжать неприятную тему. — Давай поедем домой? Мы же можем хотя бы немного побыть вместе? — на грани слышимости и усталостью наперевес. — Мы вместе, Чонгук. Только дай мне два дня и после этого я целиком и полностью твой, а? И тот не может не верить. Чонгук только и делает, что кивает, так и не открыв глаз, доверяясь Киму. Иначе никак. Он ему верит, но иногда гиперзанятость Кима выводит из себя. И бесит не само отсутствие Тэхёна, а то, что он совсем не отдыхает, считая, что обязан тянуть всё на себе. Но Чонгук терпелив и понимает, что смысла спорить и переубеждать Тэхёна нет. Поэтому он подождёт ещё немного. Ведь не зря они прошли через всё то дерьмо, что встретилось в их жизни за эти пять лет отношений. — Но только вздумай напиздеть, — чувствуя, как машина тронулась с места. — Никогда. А иначе бить будешь, да? — посмеивается, позволяя лёгкую вольность. Он знает, что Чонгук может вмазать по губе, если он не спит вторые сутки, и силой затолкать под одеяло, послав всех, кто решился позвонить с работы. Но потом сам же и будет мазать мазью и дуть на ранку, как в старые добрые, целуя в лопнувшую губу. Моментами Тэхён совсем не понимает слов, потому и, бывает, требуется сила. — Не сомневайся, — хмурится Чон, но всё же дарит смазанный поцелуй, говоря без лишних слов, что не держит обид и подождёт, но и сам без дела не будет сидеть. Ни за что, — клянётся, так и не произнеся это в слух.***
Пятница — день тяжёлый, но одновременно воодушевляющий. Особенно после насыщенной недели, сна до раннего утра и головной боли над работой. Кто-то устало приветствует с кругами под глазами, понимая, что пора на нудные занятия. Но понимание, что впереди выходные, помогает немного приободриться. А кто-то, как Чонгук, закусив губу, нервно подёргивает ногой, сидя на привычном месте пассажира, то и дело бросая взгляды на внешне расслабленного Тэхёна. Тот заверил, что уже сегодня вечером наконец-то будет свободен, и они смогут расслабиться и провести время наедине. Чонгук глубоко выдыхает, и это не скрывается от внимательного Кима. — Подготовился к лекции? — Может, у меня слушание, — решает подловить. — Я помню твоё расписание, — тут же отрубает. — К тому же ты ёрзаешь, а это значит, что что-то не так. Со студентами проблемы? Чонгук давно понял, что скрывать что-либо от Тэхёна бессмысленно. Тот словно орёл, что наблюдает за своей жертвой, внимательно подмечая каждую деталь. И, кажется, так было всегда. Он заметил, что Киму не требуется лишних слов — он понимает всё практически сразу. И даже сейчас, Тэхён почти всю неделю отсутствовал дома, но к утру пятницы приехал в квартиру с кофе и круассанами, всучив их Чонгуку. Пока они ехали к универу, а Чонгук уплетал завтрак, Тэхён время от времени с довольной улыбкой наблюдал за ним. Как бы Ким не переносил еду в машине, Чонгука подобное обходило стороной. Главное, чтобы ты был сыт и тепло одет, — словно мамочка каждый раз отрезал. — Я не буду подтирать твои сопли, когда сляжешь с температурой. Но Чонгук знал, что будет. Делал уже так не раз. — Мы же не скрываемся, — констатация, а не простое утверждение ожидающему ответа Киму. — Есть там один первогодка, — хмыкает, вспоминая наглого парнишку, который то и дело пытается вывести из себя. Но Чонгук контролирует себя. По крайне мере, пытается. Вот только не Тэхён, у которого терпения в последнее время в обрез. — Что за щенок? — паркуясь у входа, но при этом не мешая потоку студентов. Взгляд Тэхёна скашивается за спину Чонгука, замечая, что людей не так уж и много, и можно покурить перед отъездом. — Бэк Мёнвон, выскочка ещё тот, — цокает. — Это случайно не сынок Бэк До? — Чонгук кивает, и Тэхён хмыкает, указывая на капот. Выйдя из машины, закуривает в сторону, чтобы дым не шёл в лицо Чонгуку. Тот не особо любит запах сигарет, и Тэхён старается делать это не при Чоне. Но не сейчас, когда пытается вспомнить все подводные камни старого бизнесмена на грани банкротства, который в отчаяньи отправил сыночка по своим стопам. — Как занятно, — стряхивая пепел и чувствуя, что Чонгук облокотился рядом бёдрами на капот. Тэхён не обращает внимания на снующих туда-сюда студентов, которые то и дело заинтересованно смотрят в их сторону. — Разберёшься? — как бы не беспокоился, он не забывает давать свободу действий. Чонгук сам в состоянии справиться с проблемами. Тэхён же вмешивается в крайних случаях, понимая, что Чонгук должен вырасти с чувством, что у него есть тот, на кого он может положиться, но при этом с умением постоять за себя. Если уж родители держат дистанцию, Тэхён станет его плечом, на которое он облокотится в случае чего. — Да, — без доли сомнений. — Просто пока забавно наблюдать за его попыткам привлечь внимание. Думаю, уже сегодня его приспустить с небес на землю. — Его отец тот ещё семьянин, — особенно выделяет последнее слово. — Знаешь же что-то? — с прищуром, касаясь чужого бедра своим: хочется ощутить тепло как можно ближе, теснее. — Может быть? — взглядом скользит по губам, медленно перемещаясь к глазам и выдыхая дым. — Если только... — тянется рукой к прядке волос, дабы заправить ту за ухо, но чужой голос с ноткой насмешливости перебивает: — Сонбэ, Вы бы поаккуратнее так светиться на людях. Здесь же студенты как никак. — Мёнвон, и тебе здравствуй. Тэхён медленно переводит взгляд за спину Чонгука, делая последнюю глубокую затяжку. В паре метров стоит парень не старше двадцати лет. На лице играет ехидная улыбочка. И Тэхён бы не обратил внимания на несносного парнишку, если бы тот так откровенно не пялился на обтянутые брюками бёдра Чонгука. Сам знает, что Чонгук хорош собой. За последние пять лет Чон стал шире его в плечах и бёдрах. Теперь часто посещает спортзал и тягает железо. Да и внешне теперь крупнее, в то время как сам Тэхён почти не изменился со школьной скамьи, только вытянулся чутка. — Мальчик, — оторвавшись от капота и сделав всего пару шагов к студенту, выдыхает густой дым прямо тому в лицо, — ты не знал, что перебивать старших и в принципе влезать в разговор некультурно? И это мальчик звучит с насмешкой. Совсем не так, когда он обращается своим низким, но заботливым голосом к Чонгуку. — И это говорит тот, кто курит перед университетом? — выплёвывает в насмешке. Без зазрения совести скользит взглядом по старшему, примечая дорогие часы, свободную чёрную рубашку и такое же пальто, а на ногах кожаные ботинки начищены до такой степени, что, захотев, можно увидеть в них собственное отражение. Выглядит просто, но одновременно дорого и со вкусом. И не только одежда показывает статус Кима, но и потемневший взгляд заставляет напрячься, как и внушительный автомобиль серебряного отлива позади, на который невозможно не обратить внимание. — Это говорит тот, у кого отец ползал в моих ногах, вымаливая инвестиции для своего сгоревшего дела, — Тэхён правда не хотел влезать в студенческие дела Чонгука, но подобные высказывания не терпят игнорирования, следует сразу же обрубать корень проблемы, а не дожидаться и решать её словами, как это предпочитает Чонгук. Такое чувство, словно со школьных времён они поменялись местами. Теперь Тэхён зачастую решает всё страхом и силой, вертясь то и дело в не самых законных кругах, как бы ни старался избавиться от этого. Но бизнес всегда имеет тяжёлый вес ответственности, с тем и возможность прихода «Дяди в костюме» с прямым: "Теперь твой бизнес под нами, сынок". Потому он имеет прямую связь с теми, кто в любой момент этого самого дядю отвезет в «отпуск» на неограниченное время***
За свою жизнь Тэхён осознал многое. Люди живут, полагаясь на свои знания, которые набирают на протяжении всей жизни, привязываясь к ним. Они зовут это реальностью. Тем не менее, эти знания и осознание могут быть лишь двусмысленными, а значит, реальность может быть лишь иллюзией. Люди живут внутри своих впечатлений, но считают, что именно так правильно и так должно быть. Ведь они неподвластны чужому мнению, решениям за них и выбору. Но имея выбор, человек обычно не ценит имеющиеся возможности. И лишь потеряв, начинает ценить, жалеть, гневаться и, в конце концов, отчаиваться и молить самого Господа Бога вернуть всё. Решить их глупые проблемы? Но всё это лишь мнимое спасение. Жизнь же самого Тэхёна похожа на дораму чокнутого сценариста с иглой в вене. Потому что иначе он не может ответить на простое «Что тебя беспокоит?» одним лишь: «К своим тридцати я успел отсидеть три года на зоне, перед этим знатно утопив свою жизнь в дерьме, смотря на то, как дорогой мне человек истёк кровью на холодной земле. А на утро с дня рождения очнулся в своём классе старшей школы. Тут-то я и узнал, что сам Божок со своими приспешниками со скуки решили забросить меня в прошлое. Вот только после этого я начал работать как проклятый, не вливаясь в реальность этого мира. И даже почти всё исправил, но я ведь не робот и через четыре месяца впал в жёсткую депрессуху, осознав, что не вывожу. А так всё заебись, дружок». И, кажется, если бы не Чонгук, который на то время покинул родительский дом и находился под боком, Тэхён бы и вправду свихнулся. Он и сам не заметил, как постепенно квартиру наполнили вещи Чона. А в какой-то момент, выйдя за сигаретами в дождливый вечер, у магазина он наткнулся на сидящего на бордюре Чонгука с сумкой наперевес. На вопросы тот не торопился отвечать и идти за ним тоже не собирался. Тогда-то Тэхён и вмазал ему хорошенько, чтоб мозги встали, потому что тот был похож на зомби. И только притащив того в квартиру — такого мокрого и дрожащего от холода — Тэхён и узнал, что отец Чона видел их вместе. При каких обстоятельствах, спрашивать было бессмысленно. Не за ручки держащимися так точно. И вот наступила весна, школа закончилась, и начался универ. На тот момент Чонгук жил с ним уже третий месяц. Они понемногу притирались, ссорились, мирились, изливали души друг другу, бывало, дрались, но лишь так — легонько по губе вмазывали. Привыкали к бытовухе. Чистоплотный Чонгук бесился из-за растяпы Кима, а тот из-за спешки вечно что-то опрокидывал и оставлял носки под диваном. Однажды постирал белые вещи с цветными. По итогу получил ложку жидкого мыла в рот спросонья от Чонгука, который в придачу отлупил его своей влажной нежно-розовой рубашкой, которая, оказывается, некогда была белоснежной. В какой-то момент при просмотре фильма, сидя под боком и грея ноги друг о друга, Чонгук признался, что чувствует, словно они знакомы не один год. Тэхён лишь поджал губы и промолчал. Он так и не смог признаться в том, кто же он на самом деле, и что знакомы они и вправду достаточно долго. Со временем он понял, что грузить Чона подобной новостью не имеет особого смысла. Не хотелось его волновать ещё и этим. Возможно, когда-нибудь в будущем он и признается... Но точно не сейчас. Понемногу он отпускал своё постыдное прошлое и начинал жить настоящим — более законопослушным. Но никогда не забывал, что именно станет с ним, если он вздумает пустить всё на самотёк. И вот, в начале марта, когда они оба сумели удачно сдать все экзамены и поступить в универы, Тэхён окончательно прогорел. Постоянный стресс, отсутствие полноценного сна, не только из-за зубрёжки предметов, чтобы поступить на финансы, но и беспокойство о близких и о будущем, как их, так и своём. Хоть братья из «Ссан Ён Пха» и показали свою симпатию к Киму, а также обозначили, что Тэхён им симпатизирует и может рассчитывать на их помощь, он всё равно чувствовал напряжение. Взаимовыгодную, естественно, помощь. Вот только призраки прошлого не давали покоя. Мысли о будущем не позволяли спокойно вдохнуть и наслаждаться жизнью. В итоге он начал выкуривать по две пачки в день и только и делал, что пил кофе на голодный желудок, смешивая с энергетиками. Страх, который он не признавал, не отпускал со своих надёжных тисков, напоминая, что в скором он скатится без возможности исправить ошибки. Его организм был истощён настолько, что в очередной раз, выкуривая сигарету вместо завтрака, наблюдая за суетящимся Чоном, который и сам был на взводе из-за родителей и опоздания в универ, Тэхён и не заметил своих дрожащих рук и слабости в ногах. В итоге он грохнулся без сознания прямо на кухне, так и не услышав перепуганный крик Чонгука. В тот день, кажется, что-то кардинально изменилось и в самом Чоне. — Любовь творит чудеса, — щебетал над ухом его беловолосый ангел, когда Тэхён наконец очнулся и заметил, что находится в больничной палате. — Вот она, настоящая панацея от всех бед. Вот только, продолжай в том же духе и вскоре отправишься к нам домой. На тот свет, деточка, — уже серьёзно заявил смотрящий. — Ты знаешь больше, чем показываешь, Пак, — лишь ответил тогда Тэхён, заметив хитрую усмешку Чимина, парящего в его палате, в которой в итоге его держали несколько недель. — Ты не ангел, а настоящий лис, — устало утвердил, понимая, что и вправду знатно проебался. Но блондин лишь подарил лёгкую улыбку, коснувшись кончиков волос, и так же незаметно исчез со скрипом двери вошедшего доктора. — Истощение, — констатировал его лечащий врач после осмотра. И депрессия, — уже несколькими неделями позже сообщил другой специалист. Тэхён криво усмехнулся. Будь он на зоне, там бы засмеяли. У него? Депрессия? Ладно, истощение. Сам признал, что почти не ел на нервах, только курил, как паровоз, и пил кофеин, как ненормальный наркоман. Но в самом деле, он же не маленькая девочка, умирающая от невзаимной любви старшеклассника, чтобы впадать в депрессию, да? Ха-ха... Вот только Чонгук, услышавший эти слова, не смеялся в ответ, а дал смачный подзатыльник. Снова. Молчал ещё пару минут, а после тихо попросил прощения. За что? За все свои издевательства и ошибки, за которые ещё не раз будет просить прощения. За то, что забегался и не обратил внимание на осунувшееся лицо Кима и его круги под глазами. А ещё за свою тормознутость и боязнь признать чувства вместо побоев в первую же встречу. А также импульсивность. Чонгук не комментировал слов доктора, как это было у нервного Кима. Только дёргал ногой, когда тот прописывал лекарства и направлял к специалистам, чтобы устаканить нервную систему Кима, который то и дело отнекивался, говоря, что справится сам. Справился уже. Достаточно, чтобы свалиться в обморок и заставить Чонгука испустить дух, несясь на всех парах по больничным коридорам с бессознательным Кимом. Вот только доктор то и дело говорил о затяжной депрессии на фоне стресса и настоял на посещении психиатра с психологом. А стресса было достаточно. Вот после этого Чонгук и стал курицей-наседкой со своими загонами. — Не беси, Ким, — Чонгук держит ложку с рисовой кашей, пытаясь силой не впихнуть ту в рот пыхтящему больному. На голову только если, придурку. — Ты ещё пожуй, — смотря на белую бурду с кусочками моркови в тарелке, Тэхёну казалось, что ту и вправду уже успели поесть. Как минимум дважды. — Ну если ты так просишь... — с ухмылочкой на лице уже тянет ложку к собственному рту, но Тэхён перехватывает ту и заталкивает в рот, чуть ли не давясь, но заботливый Чонгук успел подать стакан воды. — Малолетний придурок. — Ты старше всего на год, — и добивает, — хён. — Блять, просто заткнись, — кривится Ким. Не настолько он старый. Телом так точно. Ему всего двадцать, мозгам и сознанию, правда, тридцатник, но он старается не думать о возрастной преграде. Было бы странно кричать о том, что ему тридцать один на носу, если в паспорте и на лицо двадцать. Хотя и бывает, что он подолгу раздумывает над этим, сомневаясь, нормально ли иметь отношения с первокурсником. Но он ведь тоже только окончил школу... — Скажи лучше, как в унике? — всё же решается сменить тему. — А что там может быть? Две недели всего-то прошло, а мозги уже ебут, как будто мы на последнем курсе, — кривится Чонгук. — Встретил, правда, парочку ребят... — двояко тянет, но Тэхён в своём репертуаре взрослого дяденьки: — Подружился с кем? — не поднимая взгляда от тарелки с***
И вот он вновь перед воротами универа. Тэхён не обращает никакого внимания на окружающих, только наблюдает за главным входом, делая глоток горячего латте через трубочку, как и всегда облокотившись на бампер машины. Ещё утром он подвёз Чонгука, так и не коснувшись любимых губ на прощание, а ведь это их маленький ритуал. А так хочется... Сегодня он то и дело думал о младшем, пока заполнял все поручения и отчёты в офисе на ближайшие пару недель, при этом уходя в себя, изредка замечая взгляды подопечных, шныряющих за остеклённым кабинетом. Тэхён поправляет пальто, слегка ёжась от порыва ветра и жалея, что не повязал шарф, как просил Чонгук с утра. Но чувствуя горячие ладони на щеках и замечая носки обуви у собственных ног, поднимает взгляд и натыкается на такие родные тёмные глаза в ответ. Взгляд пробирается в самую душу, согревая. А горячие ладони, что прикрывают лицо от холода, то и дело касаются большими пальцами под глазами. Тэхён расслабляется и даже почти не чувствует холода, потому что рядом стоящий Чонгук согреет в самую холодную ночь. Не обращая никакого внимания на окружающих, оба чувствуют себя как никогда довольными. Тэхён прикрывает глаза, притираясь к ладони, но всё же шепчет: — Я скучал, — в ответ мычат, соглашаясь. — Сильно устал? — Было бы логичнее, если бы это спросил я, — касаясь холодных пальцев, которые не согрел даже кофе, понимает всё без слов, потому тянет в салон, отобрав ключ и усадив Кима на пассажирское, а сам усаживается за руль, наблюдая, как тот пристёгивается, и лишь после повторяет всё сам. — Устал. Но сегодня просто повторяли с ребятами темы перед экзаменами. Тебя спрашивать не вижу смысла. Похож на мертвеца. И что с тобой делать, м? Тэхён и вправду устал, но в ответ довольно тянет уголки губ. — Я взял выходных на две недели, — Чонгук кивает, внимательно осматривая Кима. — Ещё заключил контракт с «Taisei». Та самая японская строительная компания, с которой я ебался больше трёх месяцев... — тяжело вздыхает. — Какой молодец, — наконец тянется к любимым губам, медленно лаская нижнюю, проходясь по ней языком и ощущая сладость недавно выпитого кофе. Словно пытается заживить все мелкие трещинки. Одобрительно поглаживает бедро и чувствует, как Тэхён гладит в ответ мочку уха, мыча в рот. Не сдерживаясь, Ким тянет волосы у корней, углубляя поцелуй. Ему нужно больше. Ближе и теснее. Но оба понимают, что парковка под универом не то место. — Хён... — напоследок слизывая остатки поцелуя с губ, — мы куда-то собирались? Или... — Да... — прихватывая чужое дыхание, не отрываясь от потемневшего взгляда. — Я вбил адрес. И вообще, это я должен был нас отвезти. — Ты работал весь день, устал. А я имею силы на дорогу. Отдыхай, дорогой, — и желания отказать совсем нет. Чонгук бросает взгляд к навигатору, всё же нехотя отрываясь от чужих губ. Рука сжимает кимово бедро в обтянутых брюках, наслаждаясь идеальной упругостью и в меру мягкостью. Второй отыскивает вбитый адрес, понимая, что заданное Кимом место находится за городом, всего в часе езды. Он вспоминает, как Тэхён просил собрать небольшую сумку с вещами ещё вчера, а на вопрос, для чего, лишь улыбнулся, упомянув, что это сюрприз. Чонгук оборачивается к Тэхёну, дабы уточнить, куда они едут к выходным, но замечает, как тот успел задремать с дорожной подушкой под шеей, с которой любит ездить Чонгук. Решая не будить Кима, он заводит машину и наконец выезжает. Ехать придётся по окраине города, так что в пробку они вряд ли попадут. Чонгук надеется, что Тэхён успеет хоть немного отдохнуть, и уже потом он узнает, что задумал Ким. И как бы оба не были вымотаны, делят взаимное желание.***
Машина мягко паркуется в тени сосновых крон. Чонгук осматривается, подмечая приятную приватность. Они ехали по пустынной трассе к опушке с гостевыми домиками в окружении деревьев. Он также не мог не заметить кристально чистую реку, омывающую каменный берег у подножья домиков. Как только машина затормозила, дремлющий Тэхён приоткрыл глаза. Он всё-таки хоть немного, но поспал. Потирая заспанные глаза и оглядываясь, он замечает вопросительный взгляд Чонгука и наконец произносит: — Пойдём. Только сумки захвати. Чонгук кивает, отправляясь к багажнику, пока Тэхён похрустывает косточками и глубоко вдыхает. Здесь даже лучше, чем могло показаться в первый раз. Всё потому, что любимый человек рядом, а не за сотню километров в душной квартире. Здесь же, на самом уголке приватного сектора им никто не помешает. Ближайший дом скрыт густыми кустарниками вместо забора, отчего не создаётся впечатления клетки и духоты. Вокруг только одни деревья и еловые, а под боком мирно протекающая река цвета лазури. Ближайшие магазины в паре километров, а здесь лишь тишина и покой. — Мы приехали на выходные? Почему не предупредил? — в руках Чонгука две сумки. Он продолжает осматривать территорию, но из-за начинающихся сумерек это получается не очень. Он обводит окресность внимательным взглядом, подмечая двухэтажный деревянный домик с окнами в пол, небольшой смотровой площадкой над самой рекой и таким же небольшим деревянным настилом, с которого можно прыгать в воду или на котором можно поставить шезлонги, чтобы загорать. Хотя это дело из них мало кто любит, предпочитая прятаться от солнца. Также от него не ускользает тёплая улыбка Тэхёна с лёгкой хитрецой, которую он не может разгадать. Пока что тот молчит и лишь берёт одну из сумок в свою руку, а второй переплетает их пальцы, утягивая к дому. — Лучше скажи, как тебе здесь? — Тэхён отпирает дверь, и они оставляют вещи у входа. Ким ведёт Чонгука в просторную светлую гостиную с такой же деревянной лестницей, как и окна с фасадом. На втором этаже скрытая гардеробная и открытая спальня с видом на гостиную и кухню. — Свобода, — первое, что приходит на ум Чонгука. — Даже дышится легче, или мне кажется? Тэхён вновь улыбается чему-то своему. — Я знал, что тебе понравится. Иногда наша квартира давит. Соседями, вечным шумом за окном и людьми. Там наше сердце, а это место... — обводит взглядом помещение, — словно тайное убежище, не думаешь? — Да. Но как ты его нашёл? — Месяца два назад я ездил в Кимпхо и проезжал этой дорогой, потому что на главной были жуткие пробки, я спешил и все дела... — Тэхён словно впервые нервничает, перебирая связку ключей. — И я задумался над твоими словами. — Какими, Тэ? — Чонгук не может не заметить непривычных для Кима метаний, поглаживая чужую ладонь в своей. — Я всегда запоминаю всё, что касается тебя, Чонгук. И этот дом... — он вновь сглатывает. Что, если Чонгук не примет его подарка? И всё было зря, даже теперь. — Этот дом, — Тэхён переворачивает ладонь Чонгука и вкладывает ключи, сжимая чужие пальцы и смотря лишь в глаза напротив, — он теперь твой, Чонгук. Что?... — Что? — Чон хмурится. — Что ты такое несёшь, Тэ? — кажется, словно Тэхён медленно вытекает из его рук. Жизни? Да, Чонгук? — Эти документы, — Тэхён тянется к папке на столе, доставая бумаги, — подтверждают твоё право собственности на этот участок, этот дом и частичку берега. Чонгук, не перебивай и послушай, пожалуйста, — конечно, Тэхён знает, что Чонгук не любит принимать нечто подобное, не отплатив чем-то взамен. Но не сейчас. — Наша квартира — это наш дом. Но я хотел бы, чтобы в случае чего ты всегда мог придти к себе домой. Повздорь мы или... — замолкая, отряхивая головой. — Без или. Тупо, да, знаю. В любом случае, я не хочу, чтобы ты кантовался в отелях. Я хочу, чтобы, устав, ты мог приехать сюда, в тишину, слушая тех же птиц, ты мог отдохнуть, понимаешь? — Зачем мне это, если тебя не будет рядом, Тэ? — тяжело вздыхая. — Блять, да ты и сейчас говоришь, что я приеду сюда один. Но зачем? Если мне нужен только ты? С тобой, слышишь? Мы будем отдыхать и наслаждаться этим с тобой. Вместе, как и всегда, да? — Тэхён кивает. — Тогда зачем ты говоришь так, словно собираешься подыхать, блять?! — Чонгук... — Нет, ты послушай себя. Ты говоришь так, как будто сдыхаешь или бросаешь меня. Или... — Чон замолкает, внимательно всматриваясь в лицо, такое любимое и родное. — Ты же не смертельно болен или какая-то подобная херь?... — неуверенно. Тэхён выпучивает глаза, в шоке уставляясь на младшего. — Ты что, совсем дурак? Я хотел сделать тебе подарок, чтобы у тебя всегда было место, куда ты можешь прийти, если не захочешь в нашу квартиру, понимаешь? И не болею я ничем. Только... — Только?... — двигается ближе, чувствуя дыхание напротив. — Недотрах, Чон Чонгук, и это всё! — не сдерживается и сам. — Я должен покурить, да... Хотел как лучше, получилось как всегда, блять. — В могилу сведёшь, Тэ, — нервно посмеивается в ответ, касаясь кончиков волнистых волос и пытаясь успокоиться. — Я люблю тебя без всех этих домов. И в случае наших ссор, побешусь сначала, как и всегда, а потом приползу с букетом цветов. Или ты как всегда первым придёшь выяснять суть проблемы, и мы будем не один час разговаривать, словно на чёртовой сессии у мозгоправа. — Но ты опять воспринял всё в штыки, — вздыхает, давно привыкнув к натуре Чона. Тот, хоть и старается сдерживаться, моментами взрывается, как фейерверк. — Потому что ты говорил так, словно мы расходимся, или ты умираешь. Мы не в дораме. А я, знаешь ли, смотрел недавно похожую, где мужик помер и всё жёнушке своей оставил. Говорил ещё так же, как и ты. Что мне ещё думать, Ким? — Что ты мне дорог? Любим? И я хочу дать тебе хотя бы частичку своего доказательства своих чувств, — именно это ему и хотелось передать. — Я хочу, чтобы у тебя... — У нас, Тэ, — поправляет. — У нас, — соглашается. — Была своя тихая гавань. — Придурок, — посмеивается Чонгук, наконец притягивая Тэхёна и целуя, подолгу сминая бока и чувствуя, что Ким рядом. — Я же и так это вижу. Без всех этих понтов. Потому что именно ты показал мне, каково это — быть важным и нужным, не имея ни копейки в кармане и поддержки родителей. Просто быть тем, кем ты являешься. Да вообще, всего. Я был никем. Хоть сейчас имя набиваю и скоро в суде с известным адвокатом встречусь. И снова всё благодаря тебе, Тэ. — Нет, — тут же отрезает. — Это всё ты. Ты сам стал тем, кем являешься сейчас. Хоть и не буду спорить, немного вставил тебе мозги в школе. Но ты сам, слышишь? Ты сам взрастил себя. Добился имени лучшего студента и выдающегося практиканта. Выиграл не одно дело. И я сейчас не говорю о том, что ты помог своим подопечным. А о том, что судишь не только по закону, но и личным суждениям. Ты заслужил своего имени и звания сонбэ у своих студентов. Ты молодец, и я горжусь тобой. А дом... я хотел дождаться нового года, но уж извини, мне было невтерпёж. — Ты же знаешь, что ты лучший? — Тэхён отмахивается, посмеиваясь в объятиях. — Нет, правда. Где я ещё найду такого человека, как ты, — касаясь носом чужого. — И прости. Снова я напридумывал всякого. Мне ещё учиться и учиться сдерживать свою вспыльчивость и ебанутость. — Конечно, старайся, а то я к сорока поседею. Вот, — тыкая у самого уха, — ты только взгляни, уже прядь белая. Доведёшь меня, так и совсем импотентом ещё стану. И всё, лавочка закрыта, Чон. — Какие страшные слова, Тэ, — придвигаясь ещё ближе и утыкаясь в самые губы. — Это самое страшное, что может встать. Точнее... — осматривая с ног до головы, — не встать. Поэтому ты бы ещё курил меньше, а то гляди и вправду не встанет. А мне твой член ещё пригодится. — Ну ничего, мы твой за двоих используем, — пробегаясь кончиками пальцев по чёрной водолазке, ощущая, как быстро вздымается грудь. — Даже не знаю, хорошо это или плохо. — Вот сегодня и проверим. — Нет, давай уж я сегодня отработаю это, — кивая на ключ. — А уже завтра ты хорошенько объездишь мой член. — Блять, звучишь, как шлюшка, — сжимая чужой член через штаны. Чонгук болезненно мычит. Но Тэхён знает, что ему нравится лёгкая боль сквозь вожделение. Это возбуждает обоих. — Я курить, а ты пока осмотри второй этаж. Там есть замечательная кровать кингсайз, а ещё душевая с джакузи. Но её мы опробуем уже завтра, солнце. — Сука, у меня встал... — Ванная комната, Гуки, — шепотом на ухо. И пока Чонгук не опомнился, Тэхён быстро встаёт с его бёдер и, захватив пальто у входа, скрывается за дверью, чтобы наконец покурить на террасе. — И как тут не сойти с ума? — вопрос так и остаётся без ответа. Чонгук отправляется на второй этаж, перед этим прихватив сумки с вещами. Вся ночь впереди, а они уже сходят с ума друг по другу.***
Тэхён сбрасывает почти все вещи ещё в гостиной на небольшой диванчик, оставляя лишь расстёгнутую белую рубашку, которая уже успела помяться. Он медленно ступает по деревянным ступенькам на второй этаж. Слышит, как из приоткрытой ванной льётся вода из тропического душа. Он открывает дверь и тут же чувствует горячий пар, бьющий в лицо. Под стенкой замечает то самое джакузи, почти набранное и с пеной на поверхности. Конечно, Чонгук успел всё подготовить, пока он курил, а после говорил с секретарём около двадцати минут. Тэхён бросает взгляд к полупрозрачной душевой перегородке, где и замечает обнажённую фигуру Чона. — Ты бы ещё три часа топал, — с лёгким раздражением звучит сквозь шум воды. Чонгук откидывает чёлку, проходясь по мокрым волосам ладонью, но замолкает, обнаруживая Тэхёна в одной рубашке, которая мало что прикрывает. Плечи, да и только. — Блять, — сипло выдыхая. Чёртов Ким Тэхён с оголёнными ключицами, что сводят с ума, — это личная каторга. — Какой же ты вкусный, — в два шага оказываясь за спиной, Тэхён не отказывает себе в удовольствии поскорее ухватиться за мясистые бёдра. Тяжело вздыхая, он всё же хватает мочалку и проходится по телу пеной, смывая тяжесть дня и наблюдая, как гель для душа смывается под потоком воды. Чонгук помогает ему помыться, не отрывая взгляда от глаз. — Тэхён-а, хочу трахнуть твои ножки, — прикусывая мочку уха и окольцовывая член, шепчет Чонгук. — Но сначала я хорошенько отсосу твой член... — резво оборачивается и, мимолётно шепнув на ухо и чмокнув рядом, оказывается на коленях. Долго стоять не получится, но отказаться от вида Тэхёна в экстазе он не может. — Проверишь, не импотент ли я? — насмешливо хмыкая, вплетает ладонь в чернявые влажные волосы, сжимая у корней и направляя чужую голову от собственного члена к лицу. Глаза в глаза и только теперь: — Соси, но не заглатывай целиком. Давиться будешь к концу. Чонгук сглатывает, облизывая нижнюю губу и припадает к головке, посасывая, словно это леденец. Легонько целуя и дуя на ту, протягивает раскрытую ладонь. Тэхён без слов отыскивает бутылёк смазки и выливает на ладонь. Чонгук предусмотрительно успел принести лубрикант и оставил тот на настенной полке. Чонгук не отрывается от плоти, нежно лаская. Влажной рукой проводит по всей длине, медленно надрачивая. Со временем чувствует, как член Кима твердеет прямо во рту. Но он так и не берёт на всю длину, знает, как Тэхён любит долгие прелюдии. И это взаимно и так желанно. — Возьми яйца. Но не вздумай кончать, — вновь приказывает, дёргая чужую голову вниз. — Иначе не разрешу трахнуть мои бёдра, — хотя хочется самому сжать Чонгука и оставить собственные отпечатки пальцев на коже. Чонгук утыкается носом в лобок, закатывая глаза. Блять, он готов спустить прямо на кафель. У ног Тэхёна. Хочется коснуться собственного члена, но он знает, что пока не разрешали. И кончит он только с позволения. Словно собачка. А питомец из него прилежный и послушный, как никогда. Чонгук посасывает яички, продолжая размеренно водить кольцом пальцев и наслаждаясь хлюпающими звуками смазки и предэякулята. Не хватает только собственного скулежа и мольбы. Подобное он заметил пару лет назад, разнообразив и откинув стеснение с Кимом, они пришли к общему наслаждению и обнаружению многих кинков. Чонгук любит, когда ему приказывают и управляют. А Тэхён предпочитает командовать, даже принимая член. У них нет постоянных предпочтений в позициях. Оба любят как принимать, так и отдавать. И никогда ещё не было ссор из-за нежелания подчиниться и принять позицию нижнего. Это не является чем-то постыдным, как кажется большинству натуралов. "Те просто не понимают, каково это, когда так смачно долбят твою простату", — как-то раз легко сказал Тэхён. И Чонгук полностью согласен, потому как Тэхён, определенно, умеет управлять своим членом. Как и сейчас, Тэхён вовремя улавливает не только своё, но и состояние Чонгука, помогая подняться и грубо пихает его к стене, хватаясь за чоновы ягодицы, разводя те в стороны и внимательно наблюдая за розовой и такой хорошенько разработанной дыркой. Выплёвывая несдержанное «блять», проводит двумя пальцами, на которые успел вылить смазки, по сфинктеру так, что хлюпанье разносится на всю ванную, перебивая мычание Чонгука. Тэхён не обращает внимания на молящее «вставь» и «трахни уже, блять». Он лишь тянет, мучает и наслаждается, усмехаясь. Душ так и не был выключен, а рубашка неприятно липнет к коже спины, куда попадает вода. Тэхён тянет Чонгука, целует и смазывает его член лубрикантом, меняясь местами. Теперь Чонгук может сжать любимые бёдра и скользнуть между, наблюдая, как член утопает в мягкости. Выстанывая от узости, он двигает членом между плотно стиснутыми бёдрами Тэхёна, прикусывая чужую шею, а после вновь сплетаясь языками. Мокро, душно и так, как они любят. Но вскоре Чонгук резко отшатывается, понимая, что это его предел, а кончать так рано пока не хочется, поэтому он облокачивается к стене и шепчет через плечо: — Трахни мою дырку, Тэ. — Какая хорошенькая сука, — теперь он может спустить всех своих псов. — Может, не растягивай ты себя, я бы вошёл на сухую, а? — конечно, он бы никогда не причинил боль и не вошёл без подготовки, но наблюдать за Чонгуком, который словно и не слышит его, дёргая за бедро, слишком возбуждает. Чонгук вдавливает твёрдый член Тэхёна в собственный зад и мычит. — Я бы трахал тебя до потери сознания. Наполнил бы до краёв своей спермой и наблюдал, как она вытекает из твоей дырки. А потом снова заталкивал бы её своими длинными пальцами, разрушая тебя. Ты же любишь это, да, детка? — Тэхён, пожалуйста... — в ушах звенит, а член словно взорвётся тотчас же. — Как ты хочешь: войти сразу или растянуть своими длинными пальцами? — Я растянул. Тремя, Тэ. Просто войди уже по самые яйца и отдери меня. — Блять, какая же ты сука, — пара поочерёдных шлепков разносятся эхом по ванной. Ягодицы Чонгука горят, а низ живота неистово тянет. Он сходит с ума от такого Тэхёна. Неуправляемого, доминантного собственника с грязными фразочками. — Я растрахаю эту дырку, Чонгук-а... — Тэхён зажимает член у основания, и Чонгук недовольно мычит. — Блять... Тэ! — хочется кончить, но приятная боль не даёт этого сделать. — Запомни, — три пальца свободно двигаются, создавая шумное хлюпанье, потому Тэхён не беспокоится, что может принести дискомфорт или боль, — ты моя сука, — и входит одним плавным движением, вызывая довольный стон. У Чонгука закатываются глаза, и он практически воет: — Блять, да... м-м-м сожми, — хрипит сквозь наслаждение и умеренные движения члена. — Придуши меня, Тэ... Тэхён дико скалится. Не выпуская член из руки, второй проходится от низа живота, пупка к соску, зажав тот, и лишь после тянется к кадыку, сжимая горло. Он чувствует, как дрожит Чонгук. И сам понимает, что долго не продержится. Они и так изголодались друг по другу. Потому он входит резче, грубее и быстрее, словно сошёл с ума, чуть ли не выбивая весь рассудок из головы Чонгука и зная, как тот кайфует не меньше его самого. Чонгук лишь мычит сквозь довольные хрипы и стоны. Тэхён знает, как Чонгук любит подобную грубость. Он словно довольная собачонка виляет хвостом. Вот только после любит ластиться и выцеловывать всё его тело, получая ответные поцелуи. — Мне заполнить тебя, м? Редко, но Тэхён идёт на уступки, и они трахаются без защиты. А Чонгук лишь ждёт, когда Ким заполнит его до самых краёв. Тогда-то Чонгук может не касаться собственного члена и кончить лишь от одной горячей кимовой спермы внутри. Он словно чёртов мазохист, не признающий расположение к доминантности Тэхёна. Да и сам Ким не может сказать, что не любитель подобного. Ему нравится контроль, но также он любит, когда Чонгук не меньше отдаётся и ему, трахая его до белых кругов перед глазами и вспотевших тел. Он и сам нередко любит асфиксию и грязные обращения, хоть те Чонгук использует не так часто, как Тэхён. — Кончи в меня, Тэ, — кажется, если не сейчас, то оба потеряют сознание от переполняющих чувств и смешанных запахов разгорячённых тел. — Заполни меня своей спермой. Я же твоя сука. Покажи, кому я принадлежу. Тэхён срывается. — Блять... — он выскальзывает из Чонгука, резко поворачивая его лицом к себе. — Мой, — входя под новым углом, подхватив чонову ногу. Вбивается прямо по простате, и Чонгук готов молить всех богов, только бы Тэхён не прекращал. — Мой мальчик. — И ты... — Чонгук разлепляет веки сквозь дымку возбуждения и видит в глазах напротив всю уверенность в словах. — Ты мой, Тэхён! — и, припав губами к изгибу шеи, вгрызается в нее зубами, чувствуя, как горячая сперма наполняет его растраханную дырку, он кончает следом на их животы, сквозь оглушающий стон наравне с Тэхёном. — Только мой... И вправду его любимая сука, пометившая своего хозяина. Уже лёжа в кровати, наблюдая за рассветными лучами солнца, после ещё одного захода и горячей ванны с пеной, Тэхён перебирает полюбившиеся пряди волос, вдыхая их запах. Он проснулся через пару часов после того, как они легли спать. Сейчас же сон совсем не идёт. Тэхён то и дело думает о том, что их ожидает в будущем, остерегаясь того, что было когда-то. Но вскоре понимает, что хотя бы на эти пару выходных следует откинуть все переживания и насладиться компанией Чонгука. Тем более уже сегодня вечером он и сам сможет ощутить каково это — когда тебя наполняют и растягивают удовольствие. — Почему не спишь? — сквозь сон шёпотом спрашивает Чонгук. — Думаю, как мне с тобой повезло, — целуя костяшки пальцев, прикрывает глаза. — Я люблю тебя, Чонгук-а. — Это взаимно, Тэ... — хриплым голосом в район шеи — туда, где оставил свой укус. — Ведь я люблю не меньше. Тэхён довольно улыбается, втягивая носом аромат с волос и прикрывая глаза. — Потому что мы вместе прошли через всё дерьмо. Но даже так нас не сумели заставить бросить друг друга, — вновь подаёт голос Чонгук, притягивая Тэхёна ближе и целуя. — Потому что даже сам Господь Бог не в силах разлучить нас, мой мальчик.«Покажите мне человека, который не ошибся ни разу в жизни, и я покажу вам человека, который ничего не достиг».