Затмение Божье

      Воин Божий среагировал быстрее. Прижав Эклипс к себе за талию, Ларгон отпрыгнул в сторону, скрывшись среди толстых стволов.       Снег хрустнул под ногами высокой девушки, которая спокойно обвела местность горящим алым взглядом.       — Ну же, маленькие кролики, выходите из норки, — язвительно протянула Элиза, поправив подол рясы и закинув на плечо белое копьё.       Девушка обвела взглядом видимую территорию леса и рванула в противоположную от Крестоносцев сторону.       Эклипс загнанно дышала, прижимаясь спиной к груди Ларгона, который мелко трясся, словно от холода.       — Бежим, иллюзии на долго не хватит, — шепнул Воин Божий, и Затмение кивнула. Мужчина взял ее за руку и резким движением сорвался с места, ведя за собой.       Сотни стволов деревьев проносились перед глазами, быстрые движения ног заставляли снег вздыматься, оставляя явный след. Оба надеялись, что преследователь слишком глуп.       Рыцари остановились, чтобы отдышаться. Они отклонились от привычного маршрута, направившись на северо-запад, что не шло на пользу. Однако, собственные жизни были чуть-чуть важнее.       Долгая заминка не понадобилась — Крестоносцы сняли иллюзии с тел и оделись, смогли выпить немного воды из фляги и несколько минут поразмышлять о том, что делать.       — Мы недалеко от Дома... — задумчиво протянул Ларгон, натягивая капюшон на лоб сильнее.       — И? — выгнула бровь Эклипс, растапливая снег в ладонях.       — Нужно наведаться и забрать кое-что, — Воин Божий поднялся на ноги. Заметив недоумевающий взгляд девушки, он продолжил. — Оружие.       Затмение несколько раз моргнула, пытаясь составить в голове логическую цепочку.       — Мы... Потревожим его могилу?       — Выхода нет, для Креста Грешников нужно как можно больше артефактов...       — Гореть в аду будем, — с досадой выдохнула Эклипс, наполняя растопленным снегом флягу.       — Уже горим, — хмыкнул Ларгон. — Ладно, сопли на кулак, и пошли, тут не так уж далеко.       Затмение закрыла крышку сосуда и бросила его в сумку, поднимаясь вслед за братом. Короткий зрительный контакт — и они побежали, снова на большой скорости, огибая деревья и перепрыгивая препятствия.       Внезапно Эклипс затормозила и спряталась за дерево, плечом врезаясь в его грубую кору. Ларгон остановился немного позже и вопросительно глянул на сестру.       Девушка мотнула в сторону большой поляны, почти свободной от растительности, по периметру которой ходили рыцари, облаченные в доспехи церкви.       — Плохо дело, — Ларгон приблизился, чтобы Эклипс услышала его шепот. — Всех не убьем незамеченными.       — Сожжем?       — Поумерь свой пыл, — строго наказал Воин Божий. — Нам нужно просто обойти их...       — Удивляюсь. Раньше ты не сомневался, а сразу шел убирать препятствие... А теперь мы только бежим.       Мужчина сжал ладонь в кулак и стиснул зубы, метаясь.       — Потом расскажу... Давай попробуем пройти под иллюзией, — Ларгон протянул руку Эклипс, которую та без раздумий сжала в своей. Тяжело выдохнув и сосредоточившись, Воин Божий шагнул первым, выходя из укрытия.       Затмение следовала за ним, повторяя шаги и стараясь не дышать лишний раз. Крестоносцы шли прямо, пересекая поляну на глазах стражников, однако никто не обращал должного внимания на них. Кто-то оборачивался, перешептывался с товарищами, но Рыцари ускользали от их взгляда.       Ларгон остановился и протянул руку, пальцами касаясь чего-то очень похожего на прозрачный купол. Тихо хмыкнув, Воин Божий потянул за собой Эклипс, вместе с ней пересекая невидимую границу.       Затмение подняла голову, замирая. Перед ними раскинулся величественный каменный особняк с прилегающим заброшенным и заросшим садом, несколькими виднеющимися надгробными плитами и цветочными арками, лоза на которых давно высохла и некрасиво растянулась колючими ветвями по земле.       Мужчина облегчённо выдохнул и поспешил отвести взгляд куда-то в даль, чтобы не встречаться глазами, почерневшими от безумия, со взором сестры.       — Да уж... С возвращением домой, — саркастично хмыкнул Воин Божий и уверенно прошел по аллее, ведущей ко входу в полуразрушенное здание.       — Надо же... Я думала, за Колыбелью следят, — Эклипс прижала ладонь к груди и шагнула за братом.       — Да кому оно нужно... — с досадой выдохнул Ларгон. — Поэтому-то я её и спрятал, чтобы никто не разграбил то, что осталось.       Затмение ничего не ответила, следуя за Воином Божьим в правую сторону от особняка, где расположилось кладбище.       — Всегда мурашки по коже... — тихо сказала девушка, сложив ладони вместе и прикрыв глаза, чтобы беззвучно помолиться.       — Да уж... — Ларгон осел на колено перед одним надгробием и провел рукой над землёй, чтобы создать иллюзию небольшого букета весенних цветов. — Наши грехи...       — Лучше уж настоящие... — Эклипс с лёгкой горечью повернула голову в сторону, сложив руки на груди.       Ларгон ничего не ответил, только поднялся и прошел мимо сестры.       — Что с тобой? — будто в пустоту бросила Затмение, не смотря на прошедшего брата.       Воин Божий остановился спиной к девушке, сжимая руки в кулаки, чтобы ненароком не сорваться, не навредить.       — Пойдём, нам ещё могилу расхищать, — стараясь придать голосу привычные насмешливые ноты, сказал мужчина.       — Ты не ответил! — нахмурилась Эклипс и развернулась лицом к брату.       — Пойдём-пойдём, — улыбнулся Ларгон, хватая сестру за запястье и ведя за собой в сторону большой беседки.       — Отпусти, — со странной интонацией попросила Затмение, и Воин Божий сразу отпустил чужое запястье, дёрнувшись как от огня. Девушка растёрла кожу, чтобы не осталось следов, и посмотрела в чужие глаза, когда мужчина повернул на нее голову.       Очень уж много раз они стояли на той границе, когда потухает разум и тело больше не принадлежит тебе. Потеряешь веру, перестараешься, используешь слишком много силы — всё. Твой конец.       Эклипс сделала маленький шаг назад, слегка напрягаясь. В синих радужках плескалась тьма, безумие.       — Ты...       — Идём, — железным тоном приказал Ларгон, двинувшись в сторону нужного надгробия.       — Стой! — Затмение догнала брата и дёрнула того за рукав плаща.       — Эклипс! — повысил голос Воин Божий. — Не провоцируй, ладно?       — Да что происходит? Можешь нормально объяснить?       — А то ты не догадываешься, — закатил глаза Ларгон, повернувшись к сестре и сложив руки на груди.       — Но почему? Ты был лучшим в контроле безумия, а сейчас... Тебе нужно лишь подумать о иллюзиях и ты...       Мужчина прикрыл веки и сжал руки в кулаки, не намереваясь отвечать.       — Просто... Я волнуюсь, — призналась Эклипс, сделав шаг вперёд. — За тебя. Знаю, что ты хочешь казаться сильным для всех, но...       — Давай закроем тему. Пожалуйста.       Ларгон глянул на сестру так, что у той защемило сердце: потеряно, растерянно и так умоляюще, что Затмение отступила от своих твердых намерений и молча пошла за братом, оставив разговор на потом.       Воин Божий благодарно кивнул и прошел за беседку, сделанную немного криво из дубового сруба. Когда-то они с Айваном сделали ее для того, чтобы в знойные дни можно было отдохнуть в тени, а маленьким последователям было где поиграть.       Эклипс с грустью посмотрела на разрушенный сад, за которым ухаживали монахини, когда они жили здесь. Тут же она с сёстрами тихо играла, плела венки и слушала истории братьев с разинутым ртом.       Колыбель Креста. Здесь они когда-то жили, росли и учились всему, что связано со служением Высшему. Уже после, когда церковь всё чаще и чаще устраивала крестовые походы, Крестоносцы покинули это место. Время ничего и никого не пощадило.       Затмение остановилась за спиной Ларгона и прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не позволить слезам пролиться. Наконец, пересилив себя, девушка посмотрела прямо перед собой, наблюдая как Воин Божий осел на колени перед очередной могильной плитой, сложив ладони вместе.       Девушка повторила за ним, одними губами произнося молитву за упокоение души.       — Извини, брат, — шепотом сказал Ларгон и приложил ладонь к земле в близости от плиты. Эклипс поднялась и сделала несколько шагов назад. — Не гневайся.       Резкий хлопок и вспышка заставили Затмение отпрыгнуть на добрых десять метров и резко поднять голову. Перед могилой сидел Ларгон в темном обличии, с взъерошенными и подожженными черными волосами.       — Ага, понял, — находясь в прострации, кивнул Воин Божий.       — В тебя сейчас молния ударила? — спросила Эклипс, осторожно подходя к мужчине по выжженной траве, снег с которой сошел.       — Ага, — снова кивнул Ларгон, несколько раз покачав головой в разные стороны, чтобы прийти в себя. — Можно начинать, это он в своём репертуаре сделал.       Затмение вновь отступила на шаг, пока Воин Божий сосредотачивался, чтобы вернуться в привычный облик. Мужчина вновь приложил ладонь к земле и произнес заговор. Почва взбурлилась, зашумела и изменилась, расколовшись на несколько крупных кусков.       — Твою мать... — прошипел мужчина под нос, тряхнув головой. — Теперь надо убрать... Сможешь?       — Думаю, да, — кивнула Эклипс, подойдя ближе и сунув ладони в трещины, чтобы подхватить кусок земли. Тот легко поддался и через секунду уже лежал неподалеку, открыв доступ к более глубоким слоям почвы.       Через десяток подобных кусков земли показалось темное лакированное дерево. Затмение напряглась больше и ускорилась, чтобы не затягивать неприятное дело.       Гроб был свободен от земли. Его поверхность знатно износилась, где-то показались дыры, которые провели особо настырные грызуны. Крест на крышке потемнел и теперь его сложно было отличить от основного цвета дерева.       Эклипс поджала губы и спрыгнула в небольшое расстояние между стеной земли и гробом. Рядом приземлился Ларгон, который выглядел не лучше.       — Давай в этот раз без молний, хорошо?.. — Воин Божий неожиданно мягко провел ладонью по дереву. — Мы ведь не со злыми намерениями пришли...       Тишина была ответом.       — Спасибо, — кивнул мужчина и толкнул крышку, заставляя гвозди жалобно загудеть, а дерево хрустнуть.       Затмение сразу же закрыла нос ладонью, ведь просочился удушливо-сладковатый трупный запах, который сразу же вызвал рвотный рефлекс.       Девушка с опаской приоткрыла глаза и застыла, смотря на то, что было в гробу. Полуразложившееся тело мужчины с широкими плечами и грузной фигурой. Закрытые глаза впали в череп, сукровица распространилась от глаз к щекам и вискам, кое-где кожу проели мерзкие маленькие белые личинки. Черные волосы сгнили, превратившись в неразборчивую массу, как и густая борода. Крестообразный шрам на лбу когда-то сиял золотым светом, а иссохшие ладони могли поднимать такие тяжести, какие и не снились никому.       — Мы закончим также?..       Канем в историю, наши имена и внешность забудутся даже самыми близкими людьми. Не останется ничего, кроме... Этого.       — Увы, — коротко ответил Ларгон. — Мы ведь почти люди. А все люди так уходят.       Воин Божий мягко прикоснулся к сцепленным ладоням трупа, осторожно отделив их друг от друга так, как получилось. В пальцах мужчины оказался простой, ничем не примечательный деревянный крестик, который сохранился в первозданном виде.       — Прости, брат. Прости, что отнимаю у тебя единственное, что держало твою израненную и разбитую душу здесь. Спи спокойно.       — Спи спокойно, — повторила Эклипс, сложив ладони вместе.       После тихо произнесенной молитвы крышка гроба была возвращена на привычное место, старение дерева было обращено вспять с помощью Божественного алфавита, а земля плотно утрамбована сверху.       Ларгон поправил надгробную плиту и стёр с нее пыль, обнажая имя.       Барахиил       — Погибель Божья, — мужчина снова провел пальцами по латинским буквам. — Как много я забыл о тебе... Ни имя вспомнить не мог, ни цвет твоих глаз. Помню, как тосковал то тебе, как рвал и метал всё и всех. Не мог простить себя за то, что не защитил. Как тяжело было Айвану... Потом всё притупилось, я потерял смысл своей ярости, но когда услышал о эльхах... Клянусь, я бы не пожалел, если бы они исчезли полностью...       — Не все из них виноваты.       Эклипс мягко шагнула по земле, держа в руках чудом выжившие полевые цветы, которые удалось найти.       — Их поколение сменилось, дети не должны отвечать за поступки своих родителей, — Затмение отдала часть цветов брату, присаживаясь рядом с ним на одно колено.       — Так бы сказал он, — с грустью хмыкнул Ларгон. — Ты совсем его не помнишь?       — Чуть-чуть... У него были карие глаза, добрые такие... Но это всё.       — Ха... Добрые... Ладно, о покойниках либо хорошо, либо никак, — Воин Божий положил цветы на землю рядом с надгробием, как и Эклипс. — Пойдём, надо отдохнуть немного. Надеюсь, в особняке хотя бы несколько досок сохранились и не превратились в пыль.