***
Эклипс сидела на мокрой земле, снег на которой растаял под воздействием ее огня. Пусть контролировать его было сложно, но девушка понимала, что нужно провести ритуал, дабы очистить крест от влияния безумия и Матери Погребённых. Затмение набрала в грудь побольше морозного воздуха и расставила руки в стороны, призывая пламя. То охотно поглотило ее ладони, предплечья, плечи, пока не охватило всё тело. Девушка шипела от боли, иногда срываясь на короткие вскрики, но упорно продолжала. — Пламя омоет грешные души, Светом своим озарит этот мир. Пусть все неспокойные духи Отправятся в пустоши бесконечных равнин. Огонь поглотит все мысли и чувства, Вдыхая в тело бренное жизнь. Девушка свалилась на землю без сил, смотря на неожиданно чистое небо, которое не было таковым минуту назад. Голова потяжелела, по грязи расползлись пряди длинных черных волос, а тело начало регенерировать, заставляя уродливые раны от ожогов медленно затягиваться. Не самые приятные ощущения, но холодный ветер и картина перед глазами как-то успокаивали, ведь мысли о том, что она может видеть это великолепие последний раз в жизни, голову не покидали. Эклипс краем уха услышала крик ворона, а следом за ним в нос ударил отвратительный запах гниения. Затмение закатила глаза, не в силах подняться и защититься. — Может, отстанешь уже от меня? — Это будет кощунством с моей стороны, — в поле зрения девушки попало лицо Филиппа с натянутой широкой улыбкой и той самой пустотой в глазах. — Будет неприятно потерять такую милую куколку. — Действительно, какая досада-то будет, — хмыкнула Эклипс. — Чего надо? Я не в настроении. — Я заметил, — блондин выпрямился и сложил руки на груди. — Кое-что обсудить хотел. — Про пощаду — это не ко мне. — Знаю, у меня дело лично к тебе. Затмение немного откинула голову назад, заинтересованно посмотрев на мужчину. — Я не хочу говорить ни с вашим Капитаном, ни с, черт его дери, Ларгоном, — на последнем имени Филипп скривился. — Но я хочу, чтобы ты передала мои слова другим. Девушка выгнула бровь, ожидая продолжения речи. — Убейте нас быстро, — в голосе блондина не было ни печали, ни страха. Лишь уверенность. — Без мучений и всего подобного... И, меня с Алексом одновременно. — Странная просьба, — Эклипс вернулась в исходное положение ковра. — Что у вас за отношения такие? Девушка не надеялась на ответ, но услышала тяжёлый вздох со стороны мужчины, словно он готовился что-то сказать. — Я, если выражаться очень грубо, вырастил его в церкви. Мария поработила меня однажды и приставила к пацану, который никаких надежд не подавал. Но вот, он рос, становился сильнее и преданнее, а эта поехавшая начала проводить над ним опыты, как бы я не пытался его защитить. Вот теперь Эклипс смогла услышать хоть какие-то эмоции в голосе Филиппа. Печаль и чувство вины были ей и самой знакомы. — В общем, я просто хочу, чтобы всё это побыстрее закончилось. И Алекс тоже. Поэтому, не тяните. Мужчина развернулся и хотел уйти, но Эклипс окликнула его. — Кто ты такой? — прямо спросила девушка, всё ещё смотря на небо. — Просто старый ворон, который не может умереть по собственной воле, раб Матери, церкви и... Жнец. С последним словом и негромким хлопком Филипп исчез, а Затмение наконец-то нашла в себе силы сесть и посмотреть на то место, где он стоял. В лунном свете отчётливо переливалось синим большое чёрное перо, к которому девушка потянулась и взяла его в ладонь, рассматривая. — Ха... И всё равно вы оба мудаки, — хмыкнула Эклипс, через силу вернув себе прежний облик и запрятав маленький сувенир в складках одежды. — Какой бы плаксивой не была ваша история, это вас не оправдает.***
Ларгон отходит дальше от лагеря, погруженный в собственные мысли. Ему придется пойти на отчаянный шаг и это не предвещало ничего хорошего. Мужчина достал руку из кармана и раскрыл ладонь, в которой лежало не самое аккуратное и не самое искусное тонкое кольцо с небольшим рубином, мягко отражающим попадающий на него лунный свет. Воин Божий вновь кладет украшение в карман и закрывает глаза, позволяя тьме окрасить его силуэт в темный цвет, а ему самому погрузиться в иное пространство, полностью затянутое серым туманом. Ларгон останавливается и немного осматривается, а после ударяет по импровизированному полу ногой, проговаривая короткое "Verum". Волна золотого света проносится по пространству, явно задевая несколько темных рук, которые боязливо скрываются в тумане. — Выходи, тварь, — Воин Божий складывает руки на груди, ожидая появления Матери. — Дорогой, ну зачем так грубо? — до противного нежный голос отражается эхом в голове. — Это было довольно больно. — Раньше бы появилась, — хмыкает Ларгон, отталкивая от себя когтистую руку. — Я по делу. — По какому же? — Заключим сделку. Смех Богини Мертвых расходится по пространству, а Воин Божий сдерживает себя от закатывания глаз. — Если ты ещё не понял, дорогой, у нас и так с тобой уже... Две сделки минимум. Хочешь совсем запятнать свою душу? — Не твое дело, — отрезает мужчина. — Помоги нам победить Бога Крови. — Вот ещё, с этим человечишкой я не хочу никак соприкасаться, он не достоин такой чести. — Взамен ты получишь мою душу. Матерь замолкает, то ли обдумывая предложение, то ли сдерживаясь от новой порции смеха. — Твоя душа и так моя, сколько раз мне ещё тебе повторить? — В этот раз я не попрошу себя воскрешать и миловать. Она будет полностью и абсолютно в твоей власти. Перед мужчиной клубится дым, из которого возникает улыбающееся лицо Эклипс. Только с черными глазами и длинными волосами, которые словно состоят из воды. Поэтому они в постоянном движении и постоянно следуют за хозяйкой, стоит той совершить хоть какое-то движение. — Готов пожертвовать собой ради умирающего мира?— язвительно говорит Богиня, а Ларгон пытается избавится от противного чувства, которое объяснить не в силах. — Знаешь же, что в любом случае сгинешь. — Знаю, но мне действительно нужна твоя помощь. Я не могу предсказать, как пойдет сражение и что именно случится, поэтому мне нужен запасной план. — Так нагло меня используешь... — будто обиженно протягивает Матерь. — Но... Знаешь, звучит довольно заманчиво. Всё равно у меня ещё есть несколько игрушек... Ларгон с силой сжимает кулаки и челюсти, чтобы не сказать ничего лишнего. — Ближе к делу. Ты согласна? Богиня с лицом Эклипс противно улыбается, растягивая уголки рта в безумно широкой улыбке, и протягивает вполне человеческую руку Воину Божьему. — Согласна. Я даже подарю тебе кое-что, так что развлеки меня так, чтобы я никогда этого не забыла. Мужчина лишь мгновение медлит, а потом пожимает протянутую ладонь, сразу же оседая на колено и крича от боли, которая распространилась по предплечью и плечу. Матерь лишь улыбается, взирая на своего раба, задыхающегося в мучении. Богиня резко разрывает рукопожатие и Ларгон чуть позорно не валится, схватившись за плечо и глянув на свою ладонь. По коже протянулся черный рисунок, мягкие и плавные линии которого охватили всю руку, составляя какой-то непонятный для Воина Божьего узор. — Ты у меня не глупенький, сам разберёшься, что это за подарок, — Матерь также противно ухмыляется, пока Ларгон пытается различить ее слова через звон в ушах. — Удачи, дорогой. Мужчина резко вскрикивает, когда в его грудь сильно ударяется рука, откидывая того назад и заставляя покинуть пространство, врезавшись спиной в одну из сосен в реальном мире.***
Рассвет не заставил себя долго ждать. Небо снова затянулось тучами, привычная жизнь лагеря возобновилась, но напряжение было очень ощутимо. Каждый из Рыцарей этой ночью провел ритуал, позволяющий чуть-чуть ослабить действие безумия, а час назад так вообще пришли люди ордена Вестников Чумы и доложили, что Игамонт через три дня будет здесь. Конечно, подобные вести не оставили никого равнодушными, последователи сновали туда-сюда, очищали лес от всего, что могло бы принести вред Ненавистнику Божьему и казалось, что только Рыцари вообще не парились по этому поводу. В котелке бурлил отвар из засушенных трав, слышались разговоры братьев и сестер, изредка разбавляющиеся задорным смехом. — Айвана сегодня не видели? — спросила Руя, отложив деревянную ложку. — Нет, как и Лису, — пожал плечами Иглик, на что Бертисса и Зегель переглянулись, улыбнувшись. — Не наше дело. — Ну да, ну да, — многозначительно покачал головой Власть Божья. — Ты же им сказал, что детей то мы иметь не можем? — Капитан знает, не переживай, — закатил глаза Разум Божий. — И не собирался, — хмыкнул Зегель. — А Ларгон? — спросила Затмение, пытаясь заплести косичку из единственной длинной пряди. — Его тоже не видно. Браня с ночи в работе, снова нападали Кровянники, — ответил Иглик, листая Бестиарий. — Поскорее бы эту погань раз и навсегда истребить, — проговорил Жельф, откусывая приличный кусок вяленного мяса. — Ага, может, тогда и заживём поспокойнее, — подхватил мысль Рунбора. — Если не сдохнем, — мрачно заметил Онун, на что его несильно ударили по плечу. — Расслабься, в первый раз, что ли? — ободряюще улыбнулась Руя, и Ярость Божья ответил ей тем же. Из палатки вышел Айван, уверенно направившийся в сторону братьев и сестер. Те подобрались и выпрямились, останавливая разговоры. — Братья, сестры, — начал Капитан с тяжелым вздохом. — Медлить нельзя, погань всё ближе, кресты их уже не пугают. Троих наших сегодня утром не стало. Поэтому, сегодня в полночь выдвигаемся. Пора начинать Крестовый поход так, как полагается. Glorificatum altiorem! — Altiorem gloria!