***
Вещи Гарри собрал Рон, потому что директор запретил Волдеморту ходить по Хогвартсу и уж тем более в спальню гриффиндорцев. Правда, половина одежды (верхняя) больше не подходила Гарри из-за цепи, через которую он не мог одеваться. Пришлось отдавать мантии мадам Малкин, чтобы она пришила к ним молнии на боку и на рукаве. Для Волдеморта пришлось шить несколько мантий с нуля, но в итоге они оба были готовы ехать к Дурслям. А вот были ли готовы Дурсли? Дамблдор предупредил их своим излюбленным методом для сообщения важных вещей — в письме. Ответа не последовало, и потому оставалось лишь гадать, насколько тёплым будет приём.***
Гарри и Волдеморт переместились прямо в гостиную Дурслей порталом. Петуния и Вернон жались друг к другу на диване и с ужасом смотрели на Тёмного Лорда. — Привет, — неуверенно начал Гарри, — дядя, тётя, это Волдеморт. Волдеморт, это мои дядя и тётя, можешь звать их мистер и миссис Дурсль. Волдеморт и Дурсли посмотрели друг на друга с одинаково великой неприязнью, разница была лишь в том, что Вернон и Петуния, в отличие от Волдеморта, пытались скрывать эмоции из-за страха перед волшебником, тем более тёмным. — Славно, — немного нервно хлопнул в ладоши Гарри, а Волдеморт поморщился, потому что тот выдернул его руку, которая была сложена на груди. — Идём ужинать? Дурсли недовольно, но не переставая бояться и жаться друг к другу, поплелись в столовую, а Гарри пошёл за ними чуть ли не вприпрыжку. Он впервые чувствовал себя в доме родственников настолько легко и безопасно. Даже известие о том, что его крёстный — массовый убийца, не произвело на них такого впечатления. Теперь они не посмеют даже дышать в его сторону! Миссис Дурсль разложила всем порции, и Гарри ухмыльнулся. В доме появился соперник! Теперь его, Гарри, порция была не самой маленькой, порция Волдеморта могла с ней посоревноваться. Тот выразительно посмотрел на Гарри. — Что? — не понял тот. Волдеморт посмотрел на еду. — А я-то что? Сам и скажи. Не стесняйся! — Поттер, единственные слова, что я могу сказать магглам — это «Круцио» и «Авада Кедавра», — упрямо заявил Волдеморт. — Что поделать, — пожал плечами Гарри и принялся за еду. — Что? — недовольно спросил Вернон. Он не любил чего-то не знать, но Гарри не понимал, как же его дядя тогда умудряется существовать. — Я не питаюсь, — выдавил Волдеморт, поняв, что Поттер не будет его посредником при общении с магглами. — Вообще? — Вернон, не представляющий, как можно не питаться, удивился настолько, что даже забыл бояться. Волдеморт фыркнул и решил не отвечать, но Гарри тоже заинтересовался. — Я-то думал, ты добавки хочешь! А что, совсем не ешь? А как ты живёшь? — спросил он. Волдеморт не спешил отвечать, и Гарри продолжил: — я ведь не отстану… — Раз в несколько дней мне требуется змеиный яд для поддержания жизни, — нехотя ответил Тёмный Лорд, — так что это я есть не буду. — Как говорится, ужин отдай врагу, — сообщил Гарри и подвинул к себе тарелку Волдеморта. — А ты хорошо устроился, я посмотрю! — фыркнул тот, — может, тебе ещё сказку на ночь прочитать? — Нет, меня и анекдоты устраивают. Волдеморт сердито раздул ноздри. — Вообще-то я их читаю, чтобы ты смеялся и не мог заснуть, а не наоборот! — Тогда поработай над подачей, — доверительно сказал Гарри. — Что?! — оскорбился Волдеморт, — у меня хорошая подача! Все Пожиратели всегда смеялись! — Кто бы мог подумать! — притворно удивился Поттер. — Хочешь сказать, это только потому что они меня любят и уважают? — задумался Волдеморт. — И боятся, — кивнул Гарри. Волдеморт ошарашенно смотрел перед собой. Он закатал левый рукав, но, обнаружив чистую кожу, раздражённо фыркнул, и откатал его обратно. — Ладно, потом с ними разберусь… — пробормотал он. — Спасибо, — вежливо сказал Гарри, доев, и пошёл мыть посуду, потянув за собой Волдеморта. Тот наблюдал с заметным презрением. Когда Гарри и Волдеморт ушли, Дурсли выдохнули. Волдеморт тоже — для него ужин с магглами прошёл не более приятно. Переодевшись в пижаму, он непонятно откуда достал «Ежедневный Пророк» и стал зачитывать анекдоты, стараясь заметно сильнее, чем обычно. Гарри подбадривал его замечаниями вроде «почти получается!» и «ну, неплохо», пока не заснул.***
На следующий день в доме под номером четыре по Тисовой улице произошло сразу несколько интересных встреч, но обо всём по порядку. Утром Волдеморту не дали еды, и Гарри снова стал обладателем самой маленькой порции, в которой он уныло ковырялся вилкой. Волдеморт стоял у окна и с загадочным видом смотрел в него. Сначала прямо посреди завтрака раздался звонок в дверь. Петуния, открывшая её, взвизгнула и убежала в столовую, где попыталась спрятаться за мужем. За ней прошёл никто иной (или всё же…), как Аластор Грюм. Вернон подавился яичницей, Петуния кинулась его откачивать, Волдеморт растянул острозубый рот в ухмылке, а Гарри добродушно улыбнулся. — Приветствую Тёмного Лорда, Гарри Поттера и семейство Дурслей, — отчеканил тот и уселся за стол, трансфигурировав из воздуха стул. — Вы пришли проконтролировать, что всё в порядке? — спросил Гарри. — Именно так. Как ты, Поттер? — Всё хорошо, спасибо. И все остальные тоже. Дядя с тётей и Волдеморт пока не привыкли друг к другу, но хотя бы никто не пытается никого убить… — он покосился на Петунию, бьющую мужа по спине, — или, кажется, уже пытаются? — удивлённо закончил он. — Анапнео, — Грюм ткнул в Вернона волшебной палочкой, и кусок яичницы вылетел из его дыхательных путей. Петуния замерла с таким выражением на лице, что Гарри испугался. В тёте явно сейчас происходила масштабная битва между двумя слишком важными для неё чувствами: ненависть к магам и любовь к мужу. — Спасибо, — коротко пискнула она. Любовь к мужу победила. — Ух ты... — Гарри восхищённо посмотрел на Грюма, — вы мой кумир... — Отлично, — проскрипел Грюм, — я проинспектирую жилищные условия. И бешено завращал волшебным глазом, а сам при этом схватил тарелку Гарри и принялся обнюхивать. Тётя Петуния оскорблённо наблюдала за этим — ещё никогда и никто не позволял себе усомниться в качестве её еды. И, кажется, ненависть к магам снова победила. Закончив, Грюм заключил, что с едой всё в порядке. — Угроз для жизни не обнаружено. Я приду через неделю. Едва Грюм ушёл, в дверь поскребли, и Гарри решил, что почтальон сошёл с ума, но всё же пошёл забрать почту. А почты не было. Гарри открыл дверь и увидел большого чёрного пса. Он выскочил на улицу и захлопнул дверь, прищемив Волдеморту запястье. Тот извивающимися движениями втянул кисть в дом, а потом Гарри почувствовал на своём лице несколько пощёчин. — Селфхарм — не выход! — сказал Гарри в щель для писем, потирая щёки, а потом обратился к собаке шёпотом: — что ты здесь делаешь? — Гав! — ответил пёс. — Что «Гав»? Тебе нельзя здесь быть! — Гав! — упрямо гавкнул пёс. — Ну ладно, но только на один день. Пёс весело завилял хвостом и кинулся лизать Гарри лицо. — Фу, Сириус! Это отвратительно, — он отодвинул его от себя, — и что, что ты собака? Ты всё ещё мой крёстный! Пёс обиженно фыркнул. Вернувшись на кухню с Волдемортом на цепи и собакой — без, Гарри заявил: — Это Бродяга. Он уйдёт вечером. — Ну уж!.. — начал было Вернон, но глянул на Волдеморта и замолк. Тот вздохнул и сказал так, будто это было самым тяжёлым, что он когда-либо делал: — Говори-говори, маггл. — Э-э, — растерялся Вернон, — я против того, чтобы этот здесь был. Э-э, это я про пса, — уточнил он на случай, если Волдеморт не понял. — Ладно, — пожал плечами Гарри, — тогда мы пойдём в парк. И он потянул Волдеморта из дома. — Но… — пискнула тётя Петуния, — если вас увидят… — она стала похожа на странный мухомор — её лицо покраснело, но пятнами позеленело. — Такова цена. Или Бродяга в доме, или Волдеморт на улице, — печально вздохнул Гарри. Мистер и миссис Дурсль переглянулись. Между ними произошёл безмолвный диалог. Их рты не открывались, зато всё остальное лицо у обоих было в непрерывном движении. Брови, щёки, глаза и губы кривились в немыслимые гримасы, понятные лишь Дурслям. Гарри был уверен, что за долгие годы, что провёл с дядей и тётей бок о бок, научился переводить их беззвучные разговоры на уровне, достаточном как минимум для того, чтобы спросить, где библиотека, если вдруг окажется в стране, полной Дурслей. Пока дядя и тётя переглядывались, Гарри внимательно наблюдал за их лицами. Кажется, Вернон упомянул мятное сверкание, а Петуния ответила что-то о бессовестных утренних пробежках. А ещё Гарри отметил, что она приобрела какой-то странный акцент. Или это тик на нервной почве? — Чёрт с тобой! — рявкнул мистер Дурсль, — но если он что-то испортит, я убью тебя, ясно?! — Как ты смеешь угрожать мне, жалкий маггл?! — вскинулся Волдеморт. — Я… Я… Э-э… Я не… Что? Я не в-в-вам, — выдавил из себя Вернон. — Да будет тебе известно, презренный маггл, что угрожая Поттеру, ты угрожаешь мне! И потому если ты убьёшь его, то я восстану и убью тебя! И её, — он указал на Петунию, — и его, — и на фотографию Дадли в рамке, — но буду благодарен, — и мило улыбнулся.***
Весь день Сириус успешно делал вид, что не замечает Волдеморта. Тот отвечал ему тем же, читал анекдоты из «Ежедневного Пророка» и изредка, забывая, что игнорирует Сириуса и Гарри, вставлял в их беседу едкие комментарии вроде «Пока ушей не лишишься» или «Как я в восемьдесят седьмом с той шайкой магглов». А ещё весь день Сириус успешно скрывал свои намерения (в основном потому что таинственное выражение на его лице было напрочь перекрыто выражением ненависти к Волдеморту, борющейся с любовью к Гарри, и получалась странная, но совсем не таинственная смесь), но вечером, когда Гарри с горечью сказал, что крёстному пора, он сообщил, что остаётся. — А если кто-то узнает? — возразил Гарри, — все сразу поймут, где ты, и тебя заберут, а потом, если ты захочешь снова навестить меня, все будут подозревать, что ты здесь, а ведь тебе нельзя быть здесь… — Пусть попробуют, — беззаботно ответил Сириус, — я сбежал из Азкабана, думаешь, из собственного дома не сбегу? Я делал это столько раз в молодости, что никто из ныне живущих не сможет остановить меня! — Но Сириус… — Гарри! Я взрослый человек, сам разберусь. И вообще, Римус меня прикроет. От тебя требуется только сказать «Ура, теперь мой любимый крёстный всегда будет рядом, ведь это именно то, чего я хотел ещё год назад». — Он с лёгким осуждением посмотрел на Гарри. — Ладно, — вздохнул тот, хотя не был переубеждён. — Получается, у тебя есть домашнее животное, а у меня нет? — спросил Волдеморт, — не пойдёт. Он закрыл глаза и задумался, а шрам Гарри вдруг обожгло болью. Волдеморт дёрнулся от неожиданности, но не остановился и продолжил производить какие-то махинации. — Почему у тебя шрам заболел? — поинтересовался он, закончив. — Гарри, у тебя заболел шрам? — взволнованно спросил Сириус. — Вообще он у меня болит всегда, когда ты рядом, — сказал Гарри Волдеморту, — но после того, как появилась цепь, перестал. А теперь снова. — Но как это связано… — пробормотал Тёмный Лорд и снова задумался.***
На следующий день интересные встречи продолжились. На роль домашнего любимца вскоре пришло новое животное. Шрам Гарри кольнуло, а Волдеморт весело хихикнул и побежал на первый этаж так быстро, что Гарри едва успел вскочить с кровати и побежать следом. Добежав, Волдеморт открыл входную дверь, и в дом вползла огромная змея. Это была Нагайна. — С-сдравс-ствуй, хос-сяин, — прошипела она. — Приветс-ствую тебя, Нагайна, — ответил Волдеморт. — Привет, Нагайна, — удивлённо кивнул Гарри. Та окинула его ленивым взглядом и вильнула хвостом в знак приветствия. Собирающийся на работу Вернон громко ойкнул. — Петуния, неси лопату! — крикнул он. Волдеморт зло сверкнул глазами в сторону Вернона. — Петуния, отбой! — поспешно исправился он и убежал. — И где она будет жить? — спросил Гарри, — я уже отдал подстилку Сириусу. Волдеморт, мило обнимающийся с Нагайной, повернул голову к Гарри и недовольно произнёс: — Во-первых, не подстилку, а старый свитер кузена. Во-вторых, у него что, нет ещё? И снова вернулся к Нагайне, счастливо улыбаясь. — Есть, но из-за этой змеи умер тот старик год назад, — Гарри сложил руки на груди. — Это я его убил. И тебя пытался. Три раза, — напомнил Волдеморт. — Четыре, если считать Тома из дневника. Но тебе кровать купил Дамб… — КОГО?! — вдруг рассвирепел Тёмный Лорд. — Что «кого»? Дамблдора? — ЧТО ЗНАЧИТ «ТОМ ИЗ ДНЕВНИКА»?! — орал Волдеморт. — А ты не знаешь?.. — растерялся Гарри. Сириус и Нагайна с интересом наблюдали за разворачивающейся сценой. — Пойдём, присядем, это долгая история. Гарри и Сириус, Волдеморт и Нагайна переместились в столовую. Блэк превратился в человека, потому что Вернон уже ушёл на работу, а Петуния прибиралась на втором этаже. — Всё началось на втором курсе, когда Л… кто-то подкинул Джинни Уизли дневник. — Люциус-с, — прошипел Волдеморт. — Ну… В общем, да. Только ты помягче с ним, ладно? — Посмотрим. — Джинни стала писать в дневник, а он ей отвечал. В общем, он как-то завладел её телом, открыл Тайную Комнату. Были нападения на учеников, Гермиона окаменела. Если сильно сокращать, то в итоге Том из дневника похитил Джинни, а я побежал её спасать. — Ну ещё бы. — И Рон тоже. Локонс потерял память… — А это кто и откуда он в этой истории? — Наш профессор. Потом как-нибудь расскажу. Короче, была битва, василиск, все дела. Ну, я и спас Джинни, — скромно закончил Гарри. — Молодец! — хлопнул его по спине Сириус, — весь в отца! — Секундочку… — проговорил Волдеморт, — если девчонка выжила… Значит… Дневник… — Ну-у, так получилось… — замялся Гарри, — прости! Волдеморт истошно заорал. Сириус от испуга превратился в собаку, а Нагайна сползла с его плеч. Они встретились на полу и переглянулись, как бы говоря друг другу «Как дети малые! Может, свалим? Не-ет, не могу бросить своего ребёнка». Пока Волдеморт орал, а Гарри его успокаивал, Петуния прибежала со второго этажа и выглядывала из-за угла, пытаясь понять, что происходит, Сириус забрался на стул и помог забраться Нагайне — дал ей лапу, вокруг которой змея сделала один мощный виток, и затащил её на стул, а дальше она только подтянула хвост и оказалась рядом с Сириусом. Проще, конечно, было бы превратиться в человека и просто положить её на стул, но Блэк заметил Петунию и не мог выдать себя ей, потому что Гарри предупредил, что она напугается, а когда она нервничает, то хуже готовит. Наконец Волдеморт смиренно вздохнул. — Мордред с тобой. Но ты мой должник до конца жизни. И с тебя подстилка для Нагайны. — Так и быть, — кивнул Гарри. Все четверо поднялись на второй этаж, Гарри достал из шкафа старый-престарый свитер, который носил ещё в десять лет, и постелил на пол рядом с кроватью Волдеморта, сложив рукава наподобие подушки. — Вот, — сказал он Нагайне, — будеш-шь с-спать тут. — С-спас-сибо, — сказала змея, — кс-стати. С-скаш-ши с-своей с-собаке, ш-што я хош-шу играть с-с ним в догонялки. — Что?! — в один голос воскликнули Гарри и Волдеморт. — Что? — с интересом спросил Сириус, превратившись в человека. — Нагайна хочет поиграть с тобой в догонялки. — О, отлично! — воскликнул он. — Пойдём, Нагайна, — он превратился в собаку и выбежал из комнаты. Нагайна поползла за ним.***
Следующим утром Волдеморт проснулся от того, что кто-то щекотал его ресницами. Это была Нагайна. — Мерлинова борода! — вскрикнул Волдеморт, — ш-што это?! — Крас-сиво, правда? — кокетливо спросила она. — У тебя ведь даже век нет! — На что это ты намекаеш-шь? — грозно спросила Нагайна. — Ни на ш-то, — тут же стушевался Волдеморт, — очень крас-сивые рес-сницы. Где вс-сяла? — У тёти Гарри, — небрежно махнула хвостом она. — Но как ты их наклеила? — С-сириус-с мне наклеил, — пожала хвостом Нагайна, — вш-шера веш-шером еш-шё. Пока ты с-спал. — А… С-саш-шем? — Хош-шу быть такой ш-ше крас-сивой, как Петуния. Это я ещё крем её не с-смогла открыть хвос-стом! Вот С-сириус-с прос-снётся, помош-шет мне. Принес-су-ка я крем. И Нагайна уползла с кровати Волдеморта. Она выползла из комнаты и вернулась через несколько минут с кремом во рту. Она попыталась прошипеть что-то, выплюнула крем и попробовала снова: — С-сириус-с, С-сириус-с, вс-ставай, пойдём лицо мас-сать! И потыкала хвостом в лицо для наглядности. — А по какое мес-сто у тебя лицо? — спросил Волдеморт. — Вот, — Нагайна обвела кончиком хвоста лицо, — вс-ставай, вс-ставай! — весело прошипела она, почти подпрыгивая. Волдеморт горестно вздохнул, как вздыхает родитель, чей ребёнок попал в плохую компанию.