Лучшее применение флейте во время войны

      Не будь ситуация столь страшной, все было бы унизительно до невозможности.       Однако Минцзюэ мог вынести это унижение.       Они были в крыле Лань, поэтому Лань Сяоли первой появилась в ответ на бабочку Минцзюэ, но Вэнь Цин и Кан Чжаохуэй не сильно задержались. Не Минцзюэ и Лань Ванцзи накинули на себя халаты, но это был лишь условный жест в сторону приличий, поскольку вначале они панически боялись, не придется ли им нести его куда-то еще. Минцзюэ едва мог думать, преодолевая ужас, пробивавшийся сквозь его нутро: они сделали это… Он что-то сделал, он не знал, что именно, но что-то случилось, он снова потерял контроль…       Но ему нужно было продолжать думать, потому что он должен был оставаться достаточно спокойным, чтобы передавать Вэй Усяню ци. Как бы он ни потерял контроль над собой, сейчас он не мог усугубить эту ошибку, не мог. Поэтому он отбросил все мысли и заставил себя дышать ровно, слушая лекарей и отвечая на их вопросы.       Лекари немедленно принялись допрашивать их, что именно они делали ранее тем вечером и как именно. Унизительный расспрос, но все эмоции были погребены под беспокойством, и у врачей, похоже, тоже не было времени на смущение. Вместо этого они перебрасывались клиническими, скороспелыми предположениями, сначала физически исследовав Вэй Усяня — им было все равно, что он был голым, — а затем накладывая на него различные заклинания, предназначенные для диагностики или поддержки или ещё чего — Минцзюэ не знал. Во всяком случае, ничего не работало. Медики спросили Лань Ванцзи о заклинании мысленной связи.       — Я поддерживал его в течение полшичэня, и все было хорошо. Затем ему что-то начало сниться — я не уловил, что именно. Заклинание ослабло, и я не смог его разбудить. — Голос Лань Ванцзи дрожал. — Он был в таком состоянии.       Но они отвергли этот вариант фэнь спустя, после того как он продемонстрировал заклинание на Минцзюэ; Лань Сяоли заявила, что он все сделал верно, и это было одностороннее заклинание, что означало, что он мог только стать свидетелем дестабилизации, а не вызвать ее. Что же стало причиной состояния Вэй Усяня — неизвестно, было слишком много вариантов:       — Пару недель назад он чуть не покончил с собой и расколол свою душу. Он только что вышел из комы, в которой был настолько насыщен энергией негодования, что должен был стать демоном. Ему проломили череп, а затем вылечили с помощью духа воды, который также вселился в него, — Вэнь Цин быстро перечислила эти самые «другие варианты».       Минцзюэ и Лань Ванцзи занимались с ним парным совершенствованием; они соединили свои ци внутри него; они использовали мазь, которая, как оказалось, содержала несколько трав, способных оказывать мягкое воздействие на душу…       — Он был в коме! — закричала Вэнь Цин на Кан Чжаохуэя.       — Я просил его подождать неделю…       — И вы думали, что он подождет?!       Как оказалось, ни один из этих ингредиентов не должен был оказывать никакого действия при наружном применении, но, как подчеркнула Вэнь Цин, они не только наружно применяли эту гребаную штуку.       — Это не личная непереносимость, Вэнь-дайфу, перестаньте кричать на мальчика, — резко сказала Лань Сяоли. Она стояла на коленях на кровати, положив голову Вэй Усяня на ладони, и глубоко дышала: всякий раз, как поднималась ее грудь, поднималась и грудь Вэй Усяня, поддерживая его дыхание в норме. На ее лбу выступили капельки пота. Кан Чжаохуэй и Минцзюэ передавали ци Вэй Усяня, что было запрещено Лань Ванцзи, как только старшие целители вошли в комнату.       — Кровотечение из цицяо, отсутствие сознания, — она сделала паузу, чтобы перевести дух, — угнетенное дыхание, вялый пульс, пониженная температура — признаки истощения ядра. У него нет ядра, поэтому его тело должно быть сбито с толку чем-то другим, но те травы тут ни при чем.       — Именно меридиальные корни сообщают телу, что вращение ядра стало слишком медленным. У него они вырезаны, — возразила Вэнь Цин. — Если их нет, то эффект должен быть вызван сознанием или духовной силой. Причиной может быть снадобье, воздействующее на душу.       — Все ингредиенты в мази мягкие, — возразил Кан Чжаохуэй, и Вэнь Цин бросила на него такой яростный взгляд, что тот замолчал и больше не говорил.       — Если он потерял контроль над негодованием, которым залечивает раны… то кровотечение из цицяо будет вызвано дисбалансом негодования. Внутреннее кровотечение…       — Мы не обнаружили скопления крови в теле, — раздраженно ответила Вэнь Цин. После первого осмотра они осмотрели его во второй раз, не обращая внимания на необходимость соблюдать скромность, разве что безапелляционно натянули одеяло ему на грудь, когда закончили.       — Если это маленькое кровоизлияние в критической зоне — мы бы не увидели физических признаков потери крови.       — Диагностические заклинания не сработают достаточно хорошо, пока в нем столько негодования…       — Как вы убедились, что его череп восстановлен?       — Только наощупь, — мрачно ответила Вэнь Цин. — Но если бы это было небольшое кровотечение, то температура бы так не падала, а если бы это было более крупное кровоизлияние в мозг, то он был бы мертв…       — Это может быть другой орган, или, возможно, даже продолжающееся… общее кровотечение. Если у него осталось достаточно негодования, чтобы поддерживать тело в тонусе…       — Если энергия негодования в нем была бы такой нестабильной, мы должны были это почувствовать.       Так они ходили взад-вперед, обмениваясь все более туманными теориями, большинство из которых, по их словам, они никак не могли проверить:       — Разве что мы не проведем диагностическую операцию, не имея цели и представления о недуге. Я думаю, проще просто перерезать ему горло!       Лань Ванцзи издал почти неслышный раненный звук. Минцзюэ бросил на него взгляд, но, хотя тот был бледен, лицо его снова превратилось в одну из бесстрастных масок. Он не знал, что Лань Ванцзи уловил в его голове во время краткой демонстрации заклинания связи с разумом. Конечно, чувство вины. Заклинание было нужно именно Минцзюэ. Он-то ведь не вернулся практически с того света и у него должно было хватить ума не просить об этом никого из них.        В какой-то момент появились брат и сестра Цзян. Цзян Ваньинь свирепо нахмурился и посмотрел на Вэй Усяня более горько, чем обычно, но он присоединился к передаче ци Вэй Усяню, положив свои костыли на пол рядом с кроватью. Его сестра прижалась к стене, чтобы не мешать лекарям, которые время от времени перемещались по комнате. Минцзюэ не знал, как долго они там пробыли и что успели услышать. Всякое смущение, которое он мог испытывать по поводу крайне откровенного разговора с врачами, уступало место страху: мысли «я сделал это» и еще большему страху незнания того, что именно было сделано и как это можно исправить.       Он не думал, что потерял контроль над собой. Он не мог вспомнить, чтобы терял контроль. И все же он снова причинил бы боль своему любимому… Если бы…       Он вздохнул и заставил себя успокоиться, прежде чем поток ци начал колебаться.       — Ладно, без дополнительной информации мы не сможем определить причину, — сказала Вэнь Цин, вскидывая руки. — Нужно лечить симптомы, которые мы видим, и надеяться, что это хоть что-то прояснит… А если дело в его мозге, то мы все равно больше ничего не сможем сделать!       Она опустилась на кровать и натянула простыню до пояса Вэй Усяня, затем переместила его руки и перевернула его на бок.       Лань Сяоли переместилась вместе с ней, продолжая держать голову Вэй Усяня в руках, а за ними Не Минцзюэ, Цзян Ваньинь и Кан Чжаохуэй. В голосе старой целительницы слышалось раздражение:       — Неотложная помощь при истощении ядра заключается в обезболивании меридиальных корней, чтобы пациент мог прийти в сознание и самостоятельно лечить себя. У него нет меридиальных корней.       Вэнь Цин достала иглы и стала вонзать их в спину Вэй Усяня вдоль основания позвоночника, двигаясь с быстротой эксперта.       — Я все еще могу имитировать их.       — И рискуешь парализовать его, неспособного видеть, что ты делаешь. Лучше лечить от инсульта, если уж мы решили действовать наугад. По крайней мере, это хоть что-то даст…       — Его симптомы не соответствуют инсульту! Ампутанты могут чувствовать фантомную боль, и они могут устранить ее, притворяясь, что упражняют отсутствующую конечность. Это может помочь, и от игл на периферии ему не станет хуже…       — Боль — это одно. Это все равно что предполагать потерю крови из давно зажившей раны…       — Он где-то что-то теряет.       — Он не ящерица. Он не может просто отрастить то, что вы отрезали, — так же, как он мог бы отрастить свои пальцы, если бы вы их отрубили! Он же не может…       Лань Сяоли осеклась, ее глаза распахнулись. Затем она отдернула руки, разрушая заклинание, которое поддерживала. Дыхание Вэя Усяня сбилось, а потом продолжилось, стало ровным и спокойным, не таким поверхностным, как раньше. Его ресницы затрепетали.       — В этом нет никакого смысла! — сказала Лань Сяоли, а Минцзюэ от облегчения вдохнул слишком глубоко и почувствовал легкое головокружение, прежде чем понял, что делает.       Вэнь Цин свирепо нахмурилась, потянувшись проверить пульс Вэй Усяня, но затем выражение ее лица разгладилось, и она успокоилась. Она перевернула Вэй Усяня на спину и положила ладонь ему на лицо.       — Вэй Усянь, — сурово произнесла она.       Его глаза едва заметно открылись.       — Вэй Усянь, — повторила она, — мне нужно, чтобы ты сосредоточился на своем золотом ядре.       Лань Сяоли открыла рот, чтобы что-то сказать, но Вэнь Цин подняла руку, не отрывая взгляда от своего пациента.       — Вэй Усянь — твое ядро!       — Я… у меня нет, — пробормотал он, явно сбитый с толку.       — Сосредоточься на нем любым способом. Послушай меня, ты должен это сделать.       — Я… Цин-цзе…— его голос оборвался.       — Я знаю, — сказала она, и это прозвучало почти нежно. — Все равно сделай это. Ты должен.       Его глаза снова закрылись, и он нахмурил брови.       — О… ничего не вышло, — разочарованно вздохнул он. — Ты должна попробовать еще раз, Вэнь Цин, ты должна…       — Сконцентрируйся на том, чтобы сохранить его, иначе я ничего не сделаю, — яростно сказал она, и его лоб еще больше нахмурился от сосредоточенности. Она посмотрела на Лань Сяоли.       — Это невозможно, — потрясенно сказала Лань Сяоли.       Цзян Ваньинь негромко прорычал: «Гуев Вэй Усянь». Но вид у него был такой же потрясенный, а лицо — бледное. Минцзюэ переглянулся с врачами, ища ответа у одного из них.       Цзян Яньли спросила прямо, прикрыв рот рукой.       — У А-Сяня вновь появилось золотое ядро?       — Либо это так, либо у него галлюцинации, — ответила Вэнь Цин.       — Галлюцинации не облегчили бы его симптомов, — сказала Лань Сяоли. — Как и ваша абсурдная теория о фантомных болях. Но… как…       — Божество воды. Должно быть, дело в нем. Оно исцелило перелом его черепа, и ничто другое не могло бы…       — Духи могут исцелять, но это? Невозможно.       — Божественный дух.       — Это меридиальные корни. Это не просто пересадка руки или восстановление почки, это источник силы… — Лань Сяоли нахмурилась. — Они должны быть хорошо развиты. Если бы это были росточки, находящиеся на стадии формирования, он не смог бы испытывать истощение ядра, любого количества ци было бы достаточно… Не только вновь выращенных, но и заново выращенных. Даже у храмового бога нет такой силы, он не может так возвысить человека.       — Не просто храмовый бог, — сказал Минцзюэ. В горле стало сухо, как в пустыне. У него снова появилось золотое ядро. Если дело в этом… может быть…       Это должно было быть хорошо, и все же, если ядро убивало его, то смерть от искажения ци, от которой он спас Минцзюэ…       — Дух был могущественным, — сказал Цзян Ваньинь. Он смотрел на Вэй Усяня с напряженным выражением лица, и Минцзюэ не мог понять его эмоцию. — Он убил дюжину заклинателей снаружи от защитной печати.       Минцзюэ попытался подумать. Судя по всему, способность божества действовать через защитную печать зависела не только от ее местоположения. Если она был связана с главным массивом… если она была частью главного массива… Независимо от этого, тот дух был могущественным, каким бы падшим он ни был. Вэй Усянь говорил, что это уже не совсем бог, но точно не простой дух.       — Его, — с неожиданной резкостью сказал Цзян Ваньинь. — Божество не сказало, что исцелит перелом, оно сказало, что исцелит его. Вэй Усянь, что ты ему предложил? — в его голосе слышалась глубокая горечь.       Минцзюэ вздрогнул. За своими переживаниями по поводу увиденного и содеянного он совсем забыл о сделке. Чем выше услуга, тем выше цена, а Вэй Усянь ничего им не сказал. Минцзюэ забыл спросить. Так вот какова был цена? Временная отсрочка казни, а потом смерть?       Он предпочел бы, чтобы дело оказалось в его потери контроля, чем это.       — Если у него действительно есть ядро… — Вэнь Цин подняла палец, чтобы сформулировать мысль. — Это истощение ядра, а не искажение ци. Если бы это было истинное искажение, он бы продолжал истекать кровью из цицяо. Либо божество также вернуло ему ядро…       — Если оно могло сделать это, что существо такого уровня делает в мире смертных? — запротестовала Лань Сяоли.       — …и его ядро ​​с тех пор было истощено, или он только что сам восстановил ядро. — Она нахмурилась. — Он не мог исчерпать ее без использования ци… Столько ци, он был с людьми, это было бы заметно.       — Взрослый высококвалифицированный заклинатель, у которого внезапно удалили золотое ядро, не мог самостоятельно заставить его вращаться, — размышляла Лань Сяоли. — Чтобы заполнить внутреннюю пустоту, потребуется очень большая сила. Сформировать ядро в неразвитой системе достаточно сложно, поэтому так важно сбалансировать развитие молодого заклинателя. При полном развитии всей остальной системы меридианов… Нет, это было бы слишком… Для него одного.       Они обменялись взглядами, а затем повернулись и посмотрели на Не Минцзюэ и Лань Ванцзи.       В сердце Минцзюэ вновь вспыхнуло паническое чувство: «Это сделал ты». Под его пальцами кожа Вэй Усяня уже не была такой липкой, но… они сделали это, они как-то облажались… они… стоп. Что именно говорили Лань Сяоли и Вэнь Цин?       — Вы, наверное, издеваетесь надо мной, — яростно сказал Цзян Ваньинь.       — А-Чэн, — пробормотала Цзян Яньли, шагнув вперед. Она положила руку на плечо брата. — Возможно, нам не стоит вмешиваться в рассуждения лекарей.       Ее глаза были влажными и наполненными… восторгом?       — Разве что, если А-Чэн поможет с передачей ци…       Цзян Ваньинь издал полный ужаса звук, но не отпустил свою хватку на запястье Вэй Усяня.       Цзян Яньли бросила на него взгляд, который, учитывая её характер, можно было назвать раздраженным.       — Я имела в виду обычным способом!       — Нет, даже если ци особенно совместима — совместное использование ци может восполнить ослабленное ядро, но не вырастить его. Парное совершенствование — это отдельная практика, — бодро заявила Вэнь Цин. Ни она, ни Лань Сяоли, ни даже Кан Чжаохуэй не смотрели на Цзян Яньли. Их внимание вновь было приковано к Вэй Усяню, а взгляды были полны предположений.       — Даже с помощью парного совершенствования…       — Это займет слишком много времени и слишком тяжело, он не сможет так долго продержаться. Его меридиальные корни должны быть онемевшими от этих игл, но они, очевидно, не онемели, вернее, не полностью, раз он чувствует…       — Энергия негодования вмешивается…       — Да.       — Вы правильно расположили иглы. Если добавить еще…— Лань Сяоли нахмурилась. — Без диагностического заклинания это будет опасно. Если он хочет сохранить это золотое ядро…       — Да, — резко сказал Цзян Ваньинь.       — Да, конечно, — ответила она с озабоченным видом. — Если божество исцелило его перелом и его меридиальные корни, то, возможно, он исцелил и все остальное.       — Вы считаете, что энергию негодования стоит убрать из тела, — сказала Вэнь Цин.       — Держать ее в себе, пытаясь быстро вырастить золотое ядро? Конечно, он уже рискует искажением ци. И тогда мы сможем увидеть…       Они снова окинули его оценивающим взглядом.       — Сначала нужно привести его в чувство, — сказала Вэнь Цин. — Иначе, если это не исправит ситуацию, мы его убьем.       Привести Вэй Усяня в сознание оказалось сложнее, чем иглами и нюхательными солями, хотя их использовали тоже. Вэнь Цин и Лань Сяоли достали из своих цянькуней различные принадлежности целителей, устроили здесь же портативную лабораторию и смешали несколько порошков. Наконец Вэнь Цин осторожно капнула три капли чего-то в его открытый рот. Как только снадобье коснулось языка, он вздрогнул всем телом, а его глаза распахнулись и заметались по комнате.       — Тебе кажется, что ты паникуешь, потому что ты накачан наркотиками, чтобы оставаться в сознании, — сказала она, оказавшись в поле зрения Вэй Усяня. — Ты в безопасности.       Его взгляд метался между ней, Не Минцзюэ и Цзян Ваньинем. Минцзюэ сильнее сжал пальцами запястье Вэй Усяня, пытаясь успокоить и готовясь поспешно отпустить, если придется.       — Это действительно странно, — сказал Вэй Усянь, тяжело дыша. На его лице выступил пот. — Что… что происходит…       — Водяной дух. Бог. Сущность. — сказала Вэнь Цин. — То, что исцелило тебя, помнишь?       Он быстро моргнул.       — Я… да, мне нужно было, моя голова… все было слишком быстро…       Цзян Ваньинь издал звук оскорбленной ярости.       — Тихо, — резко приказала ему Вэнь Цин, переместившись так, чтобы оказаться между ними. — Вэй Усянь. Он исцелил не только твою голову, но и все тело. Тебе нужно отпустить обиду, чтобы мы могли восстановить твой энергетический поток.       — Что… — он зажмурил глаза. — Это… нет… это бессмысленно, я не могу…       — Послушай меня. Ты должен отпустить энергию негодования. Я буду следить за тобой. Если тебе придется притормозить, я скажу тебе.       — Я не могу, их слишком много, все хотят… мне это нужно, они все убьют меня, если я не…       — Никто тебя не убьет.       — Они, безусловно, попытаются…       — Если кто-то попытается, я убью его первым, — сказал Минцзюэ, положив свободную руку на плечо Вэй Усяня. С другой стороны он почувствовал, как Лань Ванцзи придвинулся ближе, прижимаясь к нему: отсюда его видно было и Вэй Усяню.       — Цзян Чэн безусловно убьет меня…       — Какого хрена?! — закричал Цзян Ваньинь. — Я сижу прямо здесь и даю тебе духовную энергию, не так ли? Даже если ты не хочешь иметь ничего общего с орденом Цзян, ты… ты…!       Это ещё что за новости?       — Цзян Ваньинь! — огрызнулась Вэнь Цин. — Это из-за наркотика, не обращайте на него внимания!       — Цзян Чэн, — проговорил Вэй Усянь, ошеломленный и находящийся на грани гипервентиляции.       — Вэй Усянь, — сказала Вэнь Цин, схватила руку Цзян Ваньиня и выдернула ее из запястья Вэй Усяня, а затем подхватила его костыли и впихнула их ему в руки, поднимая его на ноги и оттаскивая прочь, одной рукой крепко держа за локоть. Цзян Яньли подошла к ним, чтобы помочь, Вэнь Цин передала ей брата, а сама вернулась к Вэй Усяню. — Вэй Усянь, послушай меня.       — Цин-цзе, что ты мне дала…       — Переведи дух. Не так быстро. Нет, ещё медленнее. — Она сверкнула глазами, пока он не задержал дыхание, а затем выдохнул с трудом. — Тебе нужно отпустить энергию негодования.       — Я не могу…       — Первое, что ты сказал, проснувшись вчера, — сказала Вэнь Цин, а затем снова: — Дыши. Нет, послушай. Ты сказал, что тебе слишком хорошо, чтобы быть живым. Ты был в бреду.       Он рассмеялся, немного истерично.       — Я и сейчас не в себе.       — Тогда ты не был под наркотиками.       — Это было просто… Ха-ха-ха, было слишком много негодования, раньше, я не мог просто… не мог сдаться, я обещал…       — Тебе это больше не нужно. Бог воды исцелил тебя. Тебе стало намного легче, потому что ты не стоял на грани смерти — ты и сейчас не умираешь, разве что от энергетического дисбаланса. Отпусти негодование.       — А-Сянь, — твердо произнес Минцзюэ. Ясно. Он не мог допустить ни малейшего намека на страх в своем голосе. — Я буду беречь тебя.       Рядом с ним:       — Вэй Ин.       — А-Сянь, — произнесла Цзян Яньли, выходя вперед и занимая место, на котором сидел Цзян Ваньинь. — А-Сянь, послушай Вэнь Цин.       — Идиот, слушайся своего лекаря, а то я тебе гребанные ноги переломаю! — сказал Цзян Ваньинь.       Вэй Усянь снова рассмеялся, с той же истеричной ноткой.       — А-а-а, похоже, вы все так думаете! Ха. Ха, ладно.— Он быстро моргнул. — Но я не могу, я правда не могу, я не знаю…       — Послушай, — сказал Лань Ванцзи и взмахом руки вызвал свой гуцинь, заставив его зависнуть в воздухе.       Это сразу же привлекло внимание врачей.       — Только не усердствуйте, — назидательно сказала Лань Сяоли. — Вы тоже только что встали на ноги. Если нам понадобятся другие исполнители…       «О, это будет очень хорошо», подумал Минцзюэ.       Лань Ванцзи мягко притрагивался к струнам, ноты были спокойными и тихими.       — Расслабься, — сказал Минцзюэ, перехватывая руку Вэй Усяня вместо запястья. — Ты заставил меня отпустить её. Теперь твоя очередь.       Вэй Усянь встретил его взгляд и напряженно моргнул. Минцзюэ сжал его руку для уверенности. «Поверь мне», — хотел сказать он, хотя и не чувствовал, что заслуживает этого.       …За исключением того, что это произошло не из-за его потери контроля над собой. Так что неспособность продемонстрировать контроль сейчас была бы не только катастрофой, но и бессмысленным самобичеванием, слишком потакающим его желаниям.       — Поверь мне, — сказал Минцзюэ мягче, и Вэй Усянь коротко кивнул. — Ты можешь отпустить её.       Вэй Усянь закрыл глаза и выдохнул, явно пытаясь расслабиться. Как только он начал прислушиваться к музыке, эффект от нее стал впечатляющим. Маслянистые черные испарения начали исходить от его кожи, быстро сгущаясь и окутывая его подобно савану. Минцзюэ чувствовал их там, где они проходили сквозь его руку — это не было похоже на едкую субстанцию, которая так долго жила в его собственных венах. Его рука болела. Его сердце болело. Это негодование несло в себе отголосок тоски, горя — настоящего чувства, которое можно было определить как нечто иное, чем горькую ярость. О, ярость тоже была там, но за ней скрывалось еще столько всего — сожаление, желание отомстить любой ценой, решимость, способная пережить смерть. Вэй Усянь привязал к себе призраков и использовал их, чтобы связать себя воедино, взывая к их разбитым мечтам и несбывшимся желаниям.       — Исполните «Покой», — сказала Лань Сяоли, доставая из рукава набор маленьких белых камней. Минцзюэ не заметил разницы в песне, но через мгновение темная пелена негодования начала рассеиваться. Лань Сяоли положила камни: один на лоб Вэй Усяня, другой — на горло, несколько — на грудь и живот. Они тут же стали приобретать серый оттенок. — Продолжайте. Вэнь Цин держала одну светящуюся руку над его животом, на ее лице была маска сосредоточенности.       — Все еще неясно… нет, вижу, — торжествующе произнесла она, и между ее пальцами снова появились иглы. Она стала вводить их все больше — гораздо больше, они сияли крошечными серебристыми цветами на его коже. Вэй Усянь издал тихий хныкающий звук.       — Я не могу убрать все негодование с помощью «Очищения» или «Покоя», — сказал Лань Ванцзи. Лицо его было бледным, но под плотной пеленой страха Минцзюэ уловил нотки досады. То, о чем он говорил…       А. Гуй. Если бы им это было нужно…       — Этого достаточно, чтобы чуть рассеять её, я вижу, что делаю, — сказала Вэнь Цин. — Просто избавьтесь от того, что вот здесь. — Она нетерпеливо помахала рукой, словно пытаясь отогнать дым, и продолжила работу. — Лань-дайфу, вы можете проверить…       — Да, — ответил Лань Сяоли, забирая запястье Вэй Усяня у Цзян Яньли и сосредоточенно закрывая глаза. — Да, так намного проще. Это действительно возможно… Вэй-гунцзы, дышите.       — Что вы делаете? — потребовал он, и в его словах прозвучали нотки дикости. Он поднял голову, и камень, который она положила ему на лоб — теперь темно-серый, — соскользнул; свободной рукой она достала новый камень и прижала его обратно. — Что вы… что происходит? — негодование витало в воздухе, а намерение крепло.       — А-Сянь, они пытаются помочь, — сказал Минцзюэ, крепче сжимая его руку. — Пожалуйста, доверься нам.       — Помочь в чем… Почему я чувствую себя…       — Это сложно. Уверен, потом тебе будет весело разбираться в этом, — сказал Минцзюэ. Теперь говорить было легче. Страшное напряжение исчезло под влиянием уверенности, которой теперь придерживались оба врача, и необходимости успокоить Вэй Усяня.       — Почему ты всегда попадаешь в самые нелепые ситуации?       — Эй, — запротестовал Вэй Усянь.       Цзян Яньли спрятала смех за рукавом.       — Он прав, А-Сянь.       — Шицзе…       — Готово, — объявила Вэнь Цин.       Второе лекарство, судя по всему, отменяло действие первого.       — Теперь, когда твое тело не чувствует, что с ядром что-то не так, ты должен оставаться в сознании, — бодро сказала Вэнь Цин, когда они с Минцзюэ помогли ему осторожно сесть, чтобы выпить лекарство. — Не делай резких движений — если ты выбьешь иглу, то, в лучшем случае, снова потеряешь сознание, и я буду очень зла.       Вэй Усянь посмотрел на нее с подозрением, но выпил пузырек и уже через фэнь выглядел почти нормальным, хотя и усталым и сбитым с толку.       Цзян Яньли тихонько вывела брата из комнаты, за ней последовали Лань Сяоли и Кан Чжаохуэй. Учитывая, к чему почти наверняка приведет этот разговор, Минцзюэ мог быть только благодарен за это. Ему хотелось бы, чтобы это была не Вэнь Цин, но, он смирился, это уже давно стало неизбежным.       Вэй Усянь слушал объяснения Вэнь Цин о случившемся с пустым выражением лица. Пришлось повторить дважды: после первого раза стало очевидно, что он действительно не обращает внимания, и она больше времени провела, держа руки на его запястьях, проводя диагностику, к которой Минцзюэ уже привык после того, как сам чуть не столкнулся с искажением ци. Затем Вэй Усянь медленно моргнул, и Минцзюэ понял, что это очень похоже на то, как он впадает в транс во время секса.       — А-Сянь, — сказал Минцзюэ и заколебался. Если Вэнь Цин еще не знала… Да нет, она уж точно должна была знать. — Мертвые затихли?       Вэй Усянь облизнул губы.             — Вроде как. Есть немного… снаружи… — неопределенно ответил он.       Лань Ванцзи тут же встал, вытащил из рукава палочку киноварных чернил и принялся опечатывать комнату отпугивающими духов талисманами. В таком охраняемом месте, как Дворец Солнца, они должны были быть совершенно излишними, но, учитывая, сколько здесь погибло людей, возможно, и нет. Если бы задача заключалась в том, что в его голове сейчас было тихо, то это не помогло бы, но Минцзюэ считал, что в любом случае он был прав, приняв защитные меры против посторонних призраков.       Даже когда Вэй Усянь снова стал обращать на них внимание, Минцзюэ не знал, помогли ли ему дополнительные защитные печати или он просто сумел вернуть контроль над собой. Выражение его лица почти не изменилось, что настораживало. По правде говоря, ситуация был нелепой. Если бы не внезапный страх, что они вызвали у него искажение ци, то все превратилось бы в нечто прямо из весенней книги. Вэй Усянь должен был шутить, несмотря на всю серьезность и чудесность происходящего.       К нему вернулось золотое ядро.       Обе целительницы произнесли различные заклинания, чтобы подтвердить, что бог воды полностью исцелил его, причем не только голову, но и позвоночник, а также другие внутренние повреждения, которые он до этого скреплял энергией негодования.       — Неужели ты ничего этого не заметил? — с досадой спросила Вэнь Цин.       — Мне было очень холодно, — тихо ответил Вэй Усянь. — Я думал, тело просто онемело? На самом деле все так и было… А потом я был занят.       — Хмф, — сказала Вэнь Цин. — Ну, тут есть одна сложность. Твой даньтянь, меридианы, меридиальные корни, нервы, точки ци — все это должно развиваться вместе с золотым ядром. Золотое ядро — это невероятно уплотненная ци. Когда ты берешь из него ци, чтобы использовать ее, это уменьшает его плотность, но не слишком сильно, если только не взять слишком много. Если это сделать, то тело сочтет, что происходит искажение ци, и ты потеряешь сознание. Это механизм самозащиты, подобный тому, как мышцы естественным образом не дают тебе напрячь их до разрыва. Ты можешь преодолеть его, но не должен.       — Мм.       — Я серьезно, — сурово сказала она. — Если ядро ослаблено, оно гораздо больше подвержено искажению. А если вращение нарушится, пока вокруг него так много пустого пространства, то оно не сможет двигаться, и это приведет к катастрофе. Даже незначительное отклонение станет смертельно опасным в таких условиях!       Вэй Усянь поднял руку, устало пытаясь защититься.       Она поджала губы и продолжила.             — У тебя была полностью развитая система, но не было ядра. Все было пустым пространством. Даже с восстановленными корнями было бы невозможно создать золотое ядро под таким сильным отрицательным давлением, но с тобой возились два мощных заклинателя, и они справились. Теперь у тебя есть золотое ядро, и твое тело знает об этом, но оно слишком мало для имеющегося пространства. Твое тело считает, что ты перенапрягся до предела, и пытается удержать тебя, чтобы ты не навредил себе.       — Я всегда был упрямцем.       Она бросила на него горький взгляд.       — Я в курсе. Это проблема. Если говорить прямо, твое тело считает, что ты рискуешь нанести себе увечья, потому что так оно и есть. И так будет до тех пор, пока ты не восстановишь свое ядро в достаточной степени, а на это потребуется время.       — Мгм.       — От того, что кто-то поделится с ним энергией обычным способом, ядро не вырастет, как не выросло бы оно само. Это поможет пополнить ослабленное ядро, потерявшее плотность, но не то, которое сжалось. Тебе нужно восстановить ядро, не укрепляя меридианы или что-то еще — это было бы контрпродуктивно. К счастью для тебя, — теперь она снова выглядела раздраженной, — у тебя есть два партнера по парному совершенствованию. Есть и другие техники медитации, которые ты можешь и будешь использовать…       Он скорчил гримасу, и Минцзюэ почувствовал облегчение, увидев ее.       — Я ненавижу медитацию.       — Не сомневаюсь. Но ты все равно будешь ею заниматься, — безжалостно сказала она. — Ты же не можешь заниматься парным совершенствованием все время!       Губы Вэй Усяня дрогнули.       — Нет, — строго сказал она, окинув взглядом Лань Ванцзи и Не Минцзюэ, хотя улыбка Минцзюэ была вызвана облегчением от реакции Вэй Усяня. — Иначе они рискуют повредить свои ядра, отдавая тебе так много ци. Ядра могут восполнять плотность гораздо быстрее, чем увеличиваться в размерах, но на это все равно нужно время.       — О, — сказал он, снова став тихим и покорным.       Минцзюэ почти хотел сказать: «Если бы это помогло…», но они ничего не добьются, если сами себя уничтожат.       Если бы ситуация был обратной, Вэй Усянь, возможно, попытался бы настоять на своем. Он же вырезал свое собственное золотое ядро, чтобы отдать его шиди. Но обмен местами не решал проблему.       — Парное совершенствование позволяет вырастить ядро, не укрепляя ничего другого. Кстати, именно поэтому невзаимное парное совершенствование опасно, — сказала она и посмотрела на них обоих. — Если ядро станет слишком большим и мощным для имеющегося в нем пространства, оно сожжет меридианы заклинателя, расколется или буквально подожжет человека изнутри.       Минцзюэ старался не поднимать брови: предупреждения, которые он читал о парном совершенствовании, были суровыми, но это были обычные страшилки об искажении ци, которые сопровождали почти все виды продвинутых техник. Самовозгорание в них не фигурировало.       — Если раньше у тебя не было ядра для накопления энергии, то теперь оно есть, поэтому ты будешь заниматься под пристальным наблюдением.       — Но не слишком пристальным, верно, Цин-цзе? — спросил Вэй Усянь с улыбкой, но его взгляд остался недовольным.       — Ежедневные проверки, — твердо сказал она. — Дважды в день, пока я не удостоверюсь, что у тебя не возникнет какого-нибудь другого тревожного состояния! Никакого совершенствования, кроме специфических медитативных практик, которым я тебя научу. Никаких талисманов, никаких печатей — ничего. Пока твое ядро не достигнет достаточного размера, эти иглы должны оставаться, а это значит, что твоя духовная энергия запечатана — если ты попытаешься избавиться от них, у тебя сразу же случится искажение ци. Не напрягайся, и будь осторожен при движениях — слишком быстрое движение, слишком сильное скручивание может сместить иглу или заставить ее порвать что-нибудь. Обращай внимание на любые защемления или растяжения и не дави на них. И не используй энергию негодования. Будет лучше, если ты полностью очистишь свое тело от нее. Ты пытаешься быстро создать золотое ядро, а это достаточно опасно и без смешивания энергий. Если ты ослабишь свою основу с самого начала, у тебя не будет второго шанса все исправить.       — То есть я могу…       — Нет, — огрызнулся она. — Ты не можешь, понимаешь?       Он сделал паузу, глядя на нее.       — Айя, хорошо, — тихо сказал он. — Я сделаю все правильно, обещаю.       — Я буду тебя в этом убеждать. Это займет месяцы, если не годы.       Он поперхнулся.       — Вэнь Цин, месяцы?       Месяцы. Годы. Это… это имело смысл, но…       — Сколько лет тебе понадобилось, чтобы впервые вырастить золотое ядро? Ты начинаешь взрослую жизнь, ты же знаешь, как это бывает! Считай, что тебе повезло, что двое твоих мужчин готовы тебе помочь.       — Это… Я… Война…       — Война закончилась, — сказал Лань Ванцзи.       — Но ведь нужно восстановление…       «Восстановление ядра» подумал Минцзюэ, но Лань Ванцзи успел первым: «Да».       Вэй Усянь вытаращился на него. Затем он повернулся к Минцзюэ, но Минцзюэ не был уверен, что у него найдутся ободряющие слова для этого. Он пересел поближе и положил руку за спину Вэй Усяня, поддерживая его вес.       Вэй Усянь снова попытался обратиться к Вэнь Цин, как будто она могла что-то сделать, чтобы исправить ситуацию.       — Мне нужно кое-что сделать, я не могу просто бездельничать месяцами…       — Ты не будешь бездельничать. Ты будешь постоянно медитировать. Если тебе нужно сделать что-то еще, придется подождать, потому что, если ты потревожишь эти иглы раньше, ты упадешь замертво, — категорично заявила она.       — Ты можешь отправиться в Нечистую Юдоль вместе со мной, — предложил Минцзюэ. — Он взглянул на Лань Ванцзи, и в его глазах отразилась та же озабоченность. — Ты можешь отправиться в Гусу.       Они не обсуждали это. Они бодрствовали всего день, и Минцзюэ не торопился. Он думал, что до следующей катастрофы еще будет время. Гуй возьми, даже если это и вправду была катастрофа…       Минцзюэ представил себе Вэй Усяня, пытающегося сохранять спокойствие и неподвижность и медитировать в течение одной недели, и поморщился. А уж годы…       Хотя, зная Вэй Усяня, «месяцы» были более подходящим вариантом.       — Верно, — тупо ответил Вэй Усянь. — Думаю, в Юньмэне от меня не будет никакого толку.       — Тебе придется решить этот вопрос с Цзян Ваньинем, — сказала Вэнь Цин. — Я в это дело не вмешиваюсь. — Хотя по тому, как она поджала губы, можно было предположить, что она хочет этого. Чего именно, хотел бы знать Минцзюэ. — Но тебе придется следить за своим самообладанием. Неуравновешенные эмоции тоже могут вывести твое ядро из равновесия, и ты не сможешь почувствовать, как это происходит.       Вэй Усянь отвел взгляд, и она усмехнулась.       — Теперь сядь прямо. Я собираюсь научить тебя медитировать для восстановления ядра по всем канонам медицины.       Минцзюэ не стал до конца выяснять, какие упражнения должен выполнять Вэй Усянь: после захода солнца ему нужно было поговорить с Цзинь Гуаншанем и Лань Цижэнем, чтобы объяснить, что Вэй Усянь не будет сегодня предоставлять им копии массивов хранилищ. Цзян Ваньинь тоже был там, но особой помощи не оказал, лишь коротко кивнул, подтверждая скудные сведения, сообщенные Минцзюэ: Вэй Усянь потерял сознание, его лечат от истощения золотого ядра, и сегодня он не будет ничем заниматься. На обратном пути Минцзюэ прошел с Цзян Ваньинем достаточно долго, чтобы оказаться в более уединенном коридоре, а затем активировал талисман тишины и остановил его прикосновением к плечу.       — Что ты имел в виду, когда говорил, что он больше не хочет быть частью Цзян? — спросил Минцзюэ.       Рот Цзян Ваньиня сложился в ровную, яростную линию — он был слишком зол, чтобы напустить на себя нейтральный вид, и Минцзюэ почувствовал, как он вздрогнул в ответ.       — Это не дело Цинхэ Не, — ледяным тоном произнес Цзян Ваньинь.       У Минцзюэ не хватило бы пальцев, чтобы указать сколько раз это было делом Цинхэ Не, в том числе и то, что именно он оправдывал Вэй Усяня на встрече, с которой они только что ушли, а также на то, что ему пришлось приказывать Не охранять дверь комнаты Лань Ванцзи, поскольку Цзян Ваньинь, очевидно, просто не стал об этом заботиться. Нервы Бася пульсировали в такт с его собственными. Но и в выражении лица Цзян Ваньиня он мог различить точки перелома. Крики на Цзян Ваньиня ни к чему не привели бы, а только еще больше разозлили бы его. Нет уж, лучше поручить это дело Хуайсану, а может, и самому спросить у Вэй Усяня или Цзян Яньли, и если понадобится снова подойти к проблеме с этой стороны, то он сделает это, когда будет лучше разбираться в том, что между ними стряслось.       По крайней мере, лучше не делать этого в коридоре, даже при наличии защитной печати.       Цзян Ваньинь не хотел отпускать шисюна и главного ученика, но в таком случае даже Цзян Ваньинь не смог бы отрицать, что это дело Минцзюэ. К тому же гнев, похоже, был направлен не на Минцзюэ. Горечь был направлена на Вэя Усяня, подумал Минцзюэ, глядя на молодого главу Цзян.       Но сейчас не было подходящего времени обсуждать это. Вернувшись, Минцзюэ застал Вэй Усяня за спором с Вэнь Цин. Он был явно измотан и в плохом настроении, которое, скорее всего, было вызвано не только усталостью, но и неспособностью помочь. Не помогал и тот факт, что, откровенно говоря, он очень плохо подходил для медитации, которую рекомендовала Вэнь Цин, предполагавшей внутреннюю и внешнюю неподвижность.       — Хватит, — сказала Вэнь Цин.       — Мы еще не закончили, — огрызнулся Вэй Усянь, в его голосе слышалась злость, но он не смотрел на Вэнь Цин. Он вообще ни на кого не смотрел.       — Если ты попытаешься сделать это в гневе, то рискуешь дестабилизировать свое ядро, — сказала Вэнь Цин, бросив на него крайне недовольный взгляд. — Спи. Разберись в себе. Не делай ничего, что могло бы потревожить эти иглы, и не занимайся парным совершенствованием, пока я не разрешу. Завтра попробуем еще раз.       Вэй Усянь отвернулся, его рот сжался в горькую линию, а она поднялась и с поклоном попрощалась с Лань Ванцзи и Не Минцзюэ.       Когда она ушла, Минцзюэ поднял брови и посмотрел на них. Вэй Усянь поднял голову, чтобы увидеть его выражение лица, и его плечи дернулись от тихого горького вздоха.       — Могу я сыграть для тебя? — тихо спросил Лань Ванцзи.       — А, Лань Чжань, Лань-эр-гунцзы, — сказал Вэй Усянь и разразился противным смехом. — Столько месяцев, а мы снова здесь.       — А-Сянь, — огрызнулся Минцзюэ, а Лань Ванцзи застыл как вкопанный — для него это означало, что по любым другим меркам он был настоящим бруском из метеоритной стали.       Вэй Усянь сгорбил плечи.       — Простите. Простите, я… Гуй. — Он прикрыл глаза одной рукой, затем провел ею по лицу, скорчив гримасу. — Прости, — повторил он, обращаясь непосредственно к Лань Ванцзи, и в его голосе прозвучала беспомощная нотка.       Голос Лань Ванцзи был ровным.       — Я имел в виду мелодию от кошмаров.       — Да. Да, хорошо, конечно. — Он изобразил болезненную улыбку, но она дрогнула и угасла, когда Лань Ванцзи тихо сказал:       — Вэй Ин.       — Не надо. Прости. Я имею в виду, что ты можешь играть… это… это нормально…       — Искажения ци изнурительны, — сказал Минцзюэ. — Если ты хочешь быть в состоянии обдумать ситуацию, тебе нужно спать.       Рот Вэй Усянь недовольно скривился в горькой гримасе.       — Да, я понимаю.       Из-за иголок в спине и животе он не мог спать, свернувшись в клубок, или даже на боку. Вэнь Цин ясно дала понять, что ему нужно лежать на спине. Это было совсем не то, как он обычно спал, и выглядело крайне неудобно. Но после того как его уложили — двигались осторожно, чтобы не сместить иглы, — а Лань Ванцзи достал свой гуцинь и начал играть, он задремал в считанные минуты.       То ли песня была длинной, то ли Лань Ванцзи решил сыграть ее несколько раз. Минцзюэ не торопил его, просто сидел, слушала и гладил волосы Вэй Усяня, когда тот уснул, убирая их с лица.       — Он недоволен, — наконец сказал Лань Ванцзи, положив руку на струны. Голос у него был низкий, страдальческий. Минцзюэ бросил взгляд на Вэй Усяня.       — Эти ограничения — не шутка.       Он слегка нахмурил брови — не из-за сна, подумал Минцзюэ, просто ему неудобно в том положении, в котором он заснул. Похоже Вэй Усянь считает, что спать на спине, как все нормальные люди, неудобно. Минцзюэ поморщился и снова провел рукой по волосам. Вэй Усянь не шелохнулся.       Минцзюэ уже давно свыкся с мыслью, что Вэй Усянь не такой уж и хрупкий без золотого ядра, а теперь и подавно. Врачи основательно заблокировали его духовную энергию, и у него даже не было того повышенного исцеления, которое может быть у низкоуровневого заклинателя до золотого ядра. У него не было энергии негодования. Он был утыкан иглами. Заниматься сексом каждый день на протяжении нескольких месяцев ради исцеления должно было бы быть забавным, но, глядя на него сейчас, возбуждения не возникало.       А если однажды они поссорятся и все пойдет не так… Что ж, он застрянет с ними, да? Ему грозила не только бессонница или вспыльчивость, если он решит прекратить с ними заниматься сексом, но и то, что он лишится способности восстанавливать свое ядро. Он так и застрянет.       — Побочные эффекты временны, — сказал Лань Ванцзи. — Разве это того не стоит?       Месяцы или годы такой хрупкости и зависимости в обмен на десятилетия или столетия жизни, долголетия, крепкого здоровья, свободы от постоянной боли… да, в долгосрочной перспективе обмен был выгодным, и Вэй Усянь не был настолько недальновидным.       У него снова было золотое ядро. Он исцелился от ран, которые должны были стать смертельными или, по крайней мере, калечащими — это было в прямом смысле божественное чудо, о котором люди горячо молятся в святилищах и храмах.       — Когда я узнал о цепях для сабель, — медленно сказал Минцзюэ, — я тоже сначала не был счастлив.       Лань Ванцзи моргнул.       — Ты был зол на своего брата. — Он не обозначил тон, но, тем не менее, Минцзюэ понял, что это был вопрос. Отчасти «Так ведь»? и отчасти «И на нас»?       — Дело не только в этом.       Как это описать? Даже в голове Минцзюэ это не укладывалось.       Да, Хуайсан действовал за его спиной и… и это сработало, мать его. Если бы Вэй Усянь не разобрался с этими цепями до битвы с Вэнь Жоханем, Минцзюэ не выжил бы после того, как Печать сломалась. Если бы Хуайсан не подтолкнул Вэй Усяня проверить разработку на нем, то смог бы Вэй Усянь сделать это вовремя? Минцзюэ еще несколько месяцев назад велел Вэй Усяню отложить проект… Но дело было не только в этом. Возможно, он был зол на драматизм Хуайсана, возможно, ему было больно из-за того, что его вырезали из доверенного круга, и, возможно, его гордость была уязвлена ​​тем фактом, что, несмотря на все «нет», они все же нашли решение. Но это было не то, что он чувствовал. Внезапное обретение здоровья и долгой жизни — и то, что чувствовал Минцзюэ, было бездной, разверзшейся перед ним.       Конечно, он справился с этим. Но он чувствовал себя лишенным предсказуемости. Сокрушенным.       Их ситуации были разными. Вэй Усянь прожил без ядра гораздо меньше времени, чем Минцзюэ, на котором лежало его проклятие. Но и решение отказаться от золотого ядра Вэй Усянь принимал гораздо более осознанно, чем пятнадцатилетний Минцзюэ — решение продолжать заниматься заклинательством с саблей. Ведь для пятнадцати лет сорок кажутся уже древностью! Последствия были так далеки…       Целую фэнь он пытался облечь все это в слова, а Лань Ванцзи ждал в торжественном молчании.       — Я смирился с тем, что все так сложилось, — сказал он наконец. — Что так и должно быть. А потом оказалось, что это не так. — Он поморщился от расплывчатости своего объяснения и покачал головой. — Если дело в этом, то просто… нужно время. Но, возможно, дело совсем не в этом. Золотое ядро, исцеление — это все хорошо, но мы не знаем чего ему это будет стоить.       Простые люди могли молиться о таких чудесах, но большинство заклинателей ни при каких обстоятельствах не обращались к небожителям. Мелкие боги могли доставить не меньше проблем, чем демоны. А с ростом могущества и проблем становилось больше — так уж повелось.       Вэй Усянь еще не сказал им, в чем заключалась его сделка. Минцзюэ следовало бы спросить, но он предпочел бы дать Вэй Усяню шанс избавиться от мрачного настроения и рассказать все по собственной воле.       — Нам нужно решить, что будет дальше, — тихо сказал Минцзюэ. — Для А-Сяня это будет во многом зависеть от того, на что он готов пойти.       Что он мог сделать. Если бы божество поставило перед ним какую-то невыполнимую задачу… оно вполне могло бы это сделать. Это бы легко объяснило его горечь: перед ним висели здоровье и долгая жизнь, а на плечи набросили новое ярмо, которое не дает ему покоя.       Они не узнают, пока он сам им не расскажет. Минцзюэ заставил себя отбросить эту мысль. Это был Вэй Усянь, он любил решать невыполнимые задачи. Они поддержат его в этом — вопрос лишь в том, как. И где.       — Если он согласится перехать в Цинхэ или Гусу…       Если он отправится в Юньмэн, Лань Ванцзи придется ехать с ним. Минцзюэ не мог, ему нужно было руководить орденом. Это означало, что Гусу Лань и Юньмэн Цзян должны были провести переговоры, чтобы решить, будет ли это Юньмэн или Гусу. Цзян сейчас находились не в лучшем положении: Вэй Усянь фактически стал инвалидом на неизвестно сколько месяцев, и если ссора между Цзян Ваньинем и Вэй Усянем была достаточно сильной, если Цзян Ваньинь не попытается отстаивать своего дашисюна…       — Шуфу много говорил о восстановлении. Он не захочет, чтобы я ехал в Юньмэн, — сказал Лань Ванцзи. — Он также не одобрит посещение Вэй Ином Облачных Глубин, пока Вэй Ин практикует темный путь.       — Какое-то время он не собирается практиковать что-либо подобное, — пробормотал Минцзюэ. Он поймал взгляд Лань Ванцзи. — А ты?       — … Вэй Ин ожидает, что я захочу, чтобы он отказался от своего пути.       Минцзюэ приподнял бровь. «А ты?»       Лань Ванцзи дышал, контролируя себя, как во время медитации.       — Он будет продолжать использовать его. Есть вещи, которые я бы не хотел, чтобы он делал. Меня беспокоил его темперамент; он по-прежнему такой. Я больше не верю, что его самосовершенствование вредит ему, но… он травмирован.       Все физические повреждения Вэй Усяня были чудесным образом исцелены, но… Лань Ванцзи не ошибался.       — Я хотел, чтобы он отправился в Гусу. — Голос Лань Ванцзи был настолько низким, что его бормотание было едва слышно. — Я и сейчас хочу… Для защиты и исцеления.       Облачные Глубины были домом Лань Ванцзи; разумеется, он думал о нем как о месте защиты и исцеления. По правде говоря, даже для посторонних он был известен именно так: тишина, спокойствие, порядок, устоявшийся штат лекарей и огромный запас знаний. Если кто-то искал исцеления, то, конечно, вариант был неплох. Но Вэй Усянь не был тем, кто хорошо вписывался в это благородное, облачное царство трех тысяч правил. Возможно, тишина и покой помогут ему сосредоточиться на медитации, которую прописала Вэнь Цин… а возможно, и нет.       — Если ваши старейшины не одобрят…— Минцзюэ запнулся. Слишком многое зависело от того, на что согласится Вэй Усянь. Без него они не могли строить планы.       — Шуфу его недолюбливает.       Это уже было проблемой. Есть разница между тем, что Лань Цижэнь не разрешит темному заклинателю войти в Облачные Глубины, и тем, что он не одобрит конкретного человека для своего племянника.       В большинстве вопросов Сичэнь мог отменить решение Лань Цижэня, если только остальные старейшины Лань не объединятся против него. В вопросах, касающихся Вэй Усяня, такой риск, безусловно, существовал. Тем не менее старейшины клана Лань могли запретить ему въезд, но они не могли помешать Лань Ванцзи жениться, если этого действительно желало его сердце. Даже Сичэнь не мог этого запретить… хотя вряд ли Сичэнь это бы сделал.       Но Лань Ванцзи будет больно, если дядя не одобрит его брак, и еще больнее, если ему придется отделиться от ордена, чтобы следовать зову сердца. Да и с политической точки зрения будет плохо, если случится раскол.       — Возможно, ты заставишь его понять, что это выгодный союз, — сказал Минцзюэ. — Цзинь станут проблемой.       Любому ясно, что Цзинь Гуаншань стремился занять трон Вэнь Жоханя, и он прилагал немало усилий, чтобы склонить на свою сторону мелкие ордена. Ситуация был не так плоха, как могла бы быть, если бы война затянулась, как ожидал Минцзюэ прошлой осенью, но Цзинь все равно выходили из кампании Солнечного выстрела в более выгодном положении, чем любой из трех других Великих орденов, с наименьшими потерями и наименьшим ущербом для своей казны. Значит, остальные не должны стоять на своем. Лань Ванцзи задумался.       — Шуфу не одобряет Цзинь Гуаншаня. — Он вздохнул. — Но Вэй Ина он одобряет ещё меньше.       Вэй Усянь не интересовался контролем над разумом — разве что тем, как его разрушить. Но Лань Цижэнь очень заботился о приличиях, Цзинь Гуаншань был авторитетным главой клана, а Вэй Усянь был… Вэй Усянем.       Минцзюэ покачал головой.       — Сейчас мы не можем принимать никаких решений.       Они даже не знали, хочет ли Вэй Усянь жениться на них. Его прежние возражения были связаны с собственным неопределенным будущим, но это не означало, что у него не было других. А это… чересчур больно, чтобы размышлять об них слишком серьезно.       — Тебе нужно поспать. Прошлой ночью ты не отдыхал.       Лань Ванцзи недоуменно приподнял бровь.       — Это не я недавно очнулся от комы.       Это вызвало у него нетерпеливый взгляд. Но не потребовалось долго уговаривать его, чтобы он лег рядом с Вэй Усянем, что выглядело гораздо более естественно. Была середина дня, но правила Лань о времени сна, как хорошо знал Минцзюэ, не распространялись на выздоравливающих после болезни или травмы, и по тому, как замедлилось дыхание Лань Ванцзи в сравнении с Вэй Усянем, Минцзюэ понял, что ему нужен дополнительный отдых.       Минцзюэ не спал, погрузившись в раздумья.