This was my home All this pain and devastation, how it tortures me inside All the innocent who suffer from your stubbornness and pride! * ©The plagues
— Эти дети не должны жить. — неясно-сухой старческий голос женщины едва слышно пробивался сквозь деревянную дверь, доходя до особенно обостренного слуха Лоры с удивительной лёгкостью. — Ты должен уничтожить их, мой милый мальчик. Всех. Девушка сглотнула, напряжённо-дрожаще всем телом вжимаясь в колючую, полуразбитую стену. Рвано-хриплые влажные вздохи вырывались из ее полураскрытого, как у собаки, рта — янтарные глаза с космической скоростью застилала ядовито-горькая пелена. Они все будут мертвы. От серебряной пули, удара тупого тяжёлого предмета или падения с высокого места. Семья Хэкеттов не позволит им сбежать. — Многие из них не укушены, ма. — несмело ответил второй голос с толикой беспокойства. — Ти… — проворковала женщина в тон своих лёгких шагов. Грузно сползая вниз по стене, Лора оказалась на уровне совсем маленькой щели — «мать» подошла к мужчине совсем близко, касаясь его щеки кончиками пальцев и все время что-то приговаривая. — Ты же любишь нас, Ти? Любишь Кейли? Нашу солнечную девочку… — её голос стал жёстче, распаляясь. — Малышка больше никогда не обнимет своего отца… — она всхлипнула, смотря ему в глаза. — Или тебя… — Они такие же дети. — продолжил он тихо. — Ты же расправился с теми туристами, в чем дело сейчас?! Трэвис стиснул зубы, смотря в лицо матери. Неизведанный, абсолютно неизвестный жар разливался в груди. — Они попали под огонь, я сделал это не намерено! Что более — я защищал их! Но они пришли именно к Крису. — Ах защищал! — зашипела та хуже корбы, взмахивая руками. — Единственные, кого ты обязан защищать, это семью! Меня и отца, Криса, Калеба и Кейли! Кейли! Трэвис рассмеялся, горько, неприятно-хрипло. — А Бобби? — Что? — вскинулась Констанс, абсолютно оторванная от реальности своим горем. — А Бобби, ма? Бобби не семья? — он сжал челюсти и кулаки до побеления. Хэкетт стоял ровно, как стрела и подрагивал — мышцы сводило нещадно. Много лет перед собой мужчина не видел ничего кроме бетонной стены уходящей в небеса, однако сейчас… Сейчас он плотно держал в руке тяжелейшую кувалду, оттягивающую руки. Подобной тяжести он не держал многие годы. Замахиваясь, он видел лишь преграду к воздуху. — Ты ведь никогда не считала его своим сыном по-настоящему, верно? Не больше чем цепной пёс и бесплатная рабочая сила. — Бобби исключение, — она замолкла и всматриваясь в мужчину, поменяла тон. — но все же мой сын… Конечно, я забочусь и о нем! Я просто… — Просто и не вспомнила. Как обычно. — он попятился назад. — Трэвис, милый, просто сделай как я прошу и мы поговорим об это, позже, у камина… — Констанс примирительно подняла руки и покосилась в сторону окна, где только что мелькнула быстрая тень. Горечь выступила на его лице. Кувалда выпала, касаясь пола в обезображенном виде молотка. — Я не убийца. — прошептал он, роняя голову в ладони и тут же поднимая, сверкнул бешенной решимостью во взгляде. — Ты… — женщина захлебнулась своими словами. — Ты отказываешься? — Я хочу жить. — процедил он сквозь слезливую пелену. — Ты живёшь… — Я существую. — он застонал, порывисто дыша. Внутри разгоралось пламя. Нет, он не жил! Родительский дом никогда не был его отдушиной, храмом или безопасным местом — серпентарий, где каждый тайно друг друга ненавидит, всё ждёт момента чтобы перегрызть другому горло, однако не скупится натягивать лицемерную маску любви, дабы создать некое иллюзорное подобие адекватной семьи. — Я нечто большее, чем ваш охранник, я больше, чем палач! Я хочу нормальную жизнь! — Я обещаю тебе, как только ты… — Твое слово и цента не стоит! — крикнул он, выходя из жастливого-забытья. Не было времени выворачивать душу. — Всю свою жизнь я обвешан твоими клятвами как пёс репьями! — Ты ни-что-жест-во, Тревис! — загрохотала женщина, внезапно оголяя пистолет из многослойной юбки. Искаженное лицо Трэвиса приобрело землистый цвет, освещаемое бледно-лунным сиянием. — Ты лишь источник всех проблем… — ее рука с металлом понеслась наверх. — Ты и только ты виновен в смерти Амелии и Кейли, если бы не твоя жалость, если бы не твоя слабость, они были бы живы! — Крис сам… — голос оборвался на полуслове, заглушаемый звоном в ее ушах. Лора не ощущала своего тела, нет, больше нет. Бурлящая лава, жидкий огонь и стекольная пыль разлились под кожей как яд смертельно опасной змеи, выращенной с одной целью — убийства. Она выгнулась в попытке избавиться от невыносимой, кипящей боли — позвоночник с хрустом треснул, кровавые разводы на руках от собственных когтей заалели с новой силой и локти вывернуло в обратную сторону. Тело буквально плавилось и сходило с костей, наращивая новые, гораздо более мощные и плотные мышцы. Дыхания исчезло. Из груди вырвался низкий глухой рык.***
Несколькими часами ранее. Дверь перед глазами мутная, потрескавшаяся и окропленная неизвестного происхождения разводами. В стороне несколько плотнозашторенных окон — заглядывать нет смысла. Внутри могут быть друзья, а могут враги. На что она надеялась, когда сбегала из клетки и тюрьмы, не видя свет проклятых два месяца? На спасение? Очевидно нет, раз теперь в ее руках холодно жжется ружьё, а левый глаз брутально закрыт окклюдером. Макс остался на острове, разгуливая волком, Лора обязана оставаться недалеко, ждать рассвета со сложенными в молитве руками, так почему она не там? Почему нельзя оставить всё как есть, бросить неудачливых вожатых вместе со странной семейкой и убежать с первыми лучами? Она не знала. Безрассудный приступ геройства застрял в горле, сподвигая на самоубийство. Рану больно жгло, но ведь все не должно произойти так быстро, верно? Она останется человеком этой ночью. Обязательно. Лора двинулась вперёд. Едва различимый шепот изнутри тут же стих, как ступенька скрипнула под ее ногой. Она занесла руку и постучала. Тишина показалась пожирающей. Девушка постучала вновь, только ещё громче. Внутри послышались медленные шаги.***
— Ты хочешь сказать, что сбежала с острова? Совсем целой? Как он не убил тебя? Дилан смотрел на нее прямо. Какие-либо слова, вырывающиеся из чужой глотки казались ужасающими вкупе с подтеками крови на его лице. Лора вздохнула, перехватывая ружье покрепче. — Вообще-то… — она поколебалась, но все же протянула левую руку в их сторону. — Укусил. Райан отшатнулся. — Ты… Ты заражена! — подрагивающим голосом сипнул он. — Это не значит, что я опасна! Времени в обрез, нужно что-то делать. Райан кинулся вперёд, намереваясь выхватить оружие, но это было именно то, чего Лора ждала — увильнув в сторону, она не дала парню на себя навалиться и забрать единственное, что предоставляло ей чувствово безопасности. — Остановись! — вскрикнула она, выставляя ладонь в воздух. — Ваши друзья ещё где-то там, так же как и Макс! Пока что я единственная, кто может помочь. — Рано или поздно ты превратишься. — напряжённо добавил Дилан. — Это вопрос времени. — осторожно ответила Кирни. — Я ещё в себе. Где Крис Хэкетт? — Ты убила Кейли! — вскрикнул Райан, не оставляя готовности к броску. Лора замерла, резко поворачивая голову в сторону окон. Едва заметный хруст, шорох, взмах невесомых крыльев птицы на ветке — девушка услышала каждую деталь, однако отличить их обладателей казалось невозможным. Агрессивное сопение Райана прекратилось. Парень, похоже, почуял перемену в её настроении и замолк, прислушиваясь на грани своих человеческих возможностей. — Лора? — шепнул Дилан после непродолжительного молчания. Кирни тряхнула волосами и перевела на них взгляд, говоря в десятки раз тише, чем раньше. — Я убивала оборотня, а не девушку. Возможно, она приняла человеческий облик позже. — она вздохнула, всё косясь на дверь. — Я повторяю… Где Крис Хэкетт? Мне нужно… Не успела она договорить, как где-то совсем близко раздался оглушающий хруст раздробленных досок. От противоположной стены множество щепок устремилось в её лицо, засыпая пылью и грязью. Оказавшись на полу вместе с остальными, Лора оглянулась в поисках своего оружия, но было уже поздно — отлетевшее в сторону ружье попало в руки Райана. Парень судорожно вскинул ствол по направлению к оскаливщемуся монстру, тот зарычал. Однако не успел оборотень прыгнуть, как несколько выстрелов не принадлежащих Эрзалеру пробило ему грудь — это его лишь разозлило, но дало необходимые несколько секунд передышки. Дилан схватил Райана и потащил к двери, успешно скрываясь на улице. Монстр заверещал и бросился следом. Выглядывая из опрокинутого кресла, Лора, почти не дыша, осмотрелась: никого. В стене сияла огромная дыра, комната напоминала побоище, ружья нигде не было — секундой позже оно напомнило о себе, звучно раздаваясь выстрелами снаружи. Держась за ушибленный бок, Кирни вытерла с лица кровь. Обладатель трёх пуль не показывался, провалившись сквозь землю — ей это было на руку. Вновь встретиться с кем-то означало вести очередной диалог на повышенных тонах, а это последнее, чего она желала. Едва покинув здание, Лора окоченела. Темный высокий силуэт в нескольких десятках метрах от нее стоял совершенно неподвижный. Она перевела взгляд ниже: окровавленная вода принимала в своих нежно-ледяных объятиях тонкую женскую фигуру с отвратительно-тошнотворно зияющими в груди ранами. Убийца. Мучительно медленно силуэт пошевелился. Мужчина в черной одежде крепко-дрожаще сжимал в кулаке нечто острое, блестящее. Он повернулся: слишком неспешно, с трудом. Ноги приросли к земле. Нет. Трэвис Хэкетт будто потерял смысл. Лоре показалось, что её смерть была бы предпочтительнее. Лоре показалось, что отмотай время назад — она самолично подставит шею зверю, которым на тот момент являлась девчонка Кейли. Лицо человека не может быть ТАКИМ ужасающим. Лицо человека не может быть ТАКИМ мертвым. Но Трэвис Хэкетт напоминал существо больше похожее на хладный труп, чем на живого — не осталось ничего. Мертвец с черными провалами вместо глаз сейчас гипнотизировал Лору, буквально потеряв сознание. Он сделал шаг вперёд — она сделала шаг назад. Трэвис пошел в ее сторону, с каждым шагом обретая твердость. Она не сопротивлялась, когда кулак с отточенность пришелся в ее скулу: боль впилась тугим комком внутрь. Лора отступила, когда он замахнулся вновь: прямиком в живот — попал. Когда он сжал ее шею, в его глазах заблестело отражение ее собственного синеватого лица. Лора поняла намерения Хэкетта — ему не было больно, его грудь разодрали на живую, вывернули наружу и вместе с куцыми остатками сердца втоптали в грязь, — Трэвис не желал выпустить пар. Трэвис Хэкетт жаждал отмщения. Однако Лора жаждала жизни не меньше. Чужие руки на секунду ослабли: Лора схватила его плечо, впиваясь в живую плоть ногтями. Извиваясь, ударила в бок — раздался приглушённый хрип, но не успела она выбраться из-под его тяжести, как запястья сковала стальная хватка — потянула в сторону и намертво приварила к земле. Змеёй выворачиваясь в его руках истерически-тщетно она не заметила, как ноги потеряли чувствительность и перестали слушаться. Любимый прием кинематографа — пафосно замедленное время, когда мозг останавливает свою деятельность и наблюдения исходит со стороны: Трэвис Хэкетт держит в руках нож, отводит разодранное плечо и замахивается, — глаза Лоры инстинктивно расширяются от животного ужаса перед смертью, — метал блестит в сантиметре от ее глаз. В ушах раздался грохот. Лезвие, намеревавшееся утонуть в ее теле вонзилось в землю в жалких миллиметрах от ее виска, задевая, оставляя кровавую полосу. Тяжёло дышащая грудь вторит ее, они соприкасаются подрагивающими телами. Она откинула голову назад и глубоко вдохнула, вырываясь из состояния, тонувшего в густой вате. Лора зажмурилась, понимая, что смерть ушла, предоставляя ещё несколько жалких часов жизни. С хрипом, разрывающим лёгкие она прошептала: — С-спасибо… Трэвис перекатился на землю рядом. Дыша рвано, будто задыхаясь, он оставался неподвижным несколько долгих минут. Раздумывал, не завершить ли начатое? Лора надеялась, что нет. С усилием отодвигаясь в сторону, она не имела права вымолвить и слова. Пошатываясь, мужчина поднялся, оставляя ее истощенное тело внизу. Совершенно дикие глаза прошлись по ее лицу и устремились вдаль. — Я не прощу тебя. Уходя, он не оглянулся: Лора зажмурилась и без отвращения уткнулась лицом в землю, позволяя нескольким каплям из глаз впитаться в траву.