Рита

«— Нам лучше правда не знакомиться с нашими родителями, — Рита гладит Эндрюс по щеке, заглядывая в её глаза. Начинает перебирать кудри, пока альфа делает затяжку. — Они не одобрят этого всего, но я хочу быть с тобой, только с тобой. Хочу видеть улыбку на твоём лице, покупать тебе Честерфилд, спать с тобой хочу. Эндрюс щёлкает по сигарете, убрав руку к пепельнице. Пепел падает на пол. — А я хочу жениться на тебе, — и Рита смотрит на помолвочное кольцо на своём пальце. Поднимает тоскливые глаза на Эндрюс. — Детей хочу от тебя, семью с тобой хочу. Эндрюс все также держит руку с сигаретой над полом, она совсем не наблюдает за тем, куда упадёт пепел. Её глаза прикованы к потолку. Глаза с узкими зрачками уткнулись в одну точку и не сходят оттуда, оставаясь стеклянными. — Мы поженимся, как только переедем в Калифорнию, — Рита укладывает голову на голую грудь девушки и проводит пальцами по бледной шее, на которой пестреют алыми пятнами засосы. — И ты будешь на реабилитации, как мы и обсуждали уже много раз, — притаивает дыхание так, что в комнате становится совсем тихо. Никаких громких признаний в любви, звуков поцелуев, на кровати после секса тепло и влажно, и Рита закрывает глаза. — «Какое ей дело до атомной бомбы, постельных клопов, арендной платы за лечение рака, дружественных финансов, ожидающих возможности вернуть себе ее преступную плоть?... Сладких снов, Пантопон Роза». Пепел с сигареты осыпается к другому горсткой на пол».

*** Клиа. — Рита, — зовёт Эндрюс, пока расчёсывает волосы Клиа. Омега сидит у неё в ногах на полу, чувствуя, как приятно расчёска проходит по голове. Не хочет отзываться на чужое имя, не хочет и плачет, вот и сейчас шмыгает носом. — Хватит плакать, ты совсем расстраиваешь меня. Клиа обнимает свои колени, прижав ноги к груди. Не знает, сколько прошло времени после того, как она оказалась заложницей влюблённости Эндрюс, но та до сих пор ничего не понимает. Не видит или не хочет видеть. Ласкает и хочет быть обласканной в ответ, но Клиа дрожит от любого прикосновения и сжимается, не желая, чтобы Эндрюс трогала её. Она ничем ей не угрожает, она милее, чем обычно, но у Клиа постоянная паника. Не верит ей, но не может сопротивляться. Эндрюс наклоняется и целует Клиа в висок, просит подняться. Омега встаёт, и Эндрюс гладит её плечи, вытирает лицо от невидимых слёз. — У тебя красные глазки, — проводит пальцами под глазами и целует её губы. От Эндрюс пахнет табаком. На её поцелуи Клиа не реагирует, не отвечает, ей тошно. — Садись, — предлагает, и Клиа садится рядом с Эндрюс на диван, спиной к ней. Укладывает голову на её предплечье, она смотрит в глаза Клиа и берёт руку в свою. — Чем ты остаёшься расстроена? Кудри падают ей на лицо, Клиа меланхолично опускает взгляд, а Эндрюс поднимает её ладонь, кладёт на свою щёку. Её рука держит руку Клиа. — Что-то болит? Что тебя тревожит? — ответа Эндрюс не получает, целует ладонь девушки, продолжая трепетно держать голову на своём предплечье. — Совсем не говоришь со мной. Прижимается к шее Клиа вдруг, желая вызвать хоть какие-то эмоции, показать, как ей тяжело, что она не справляется. — Ты словно мёртвая, пойми, я не могу так, — Эндрюс произносит, срываясь на шёпот, прямо в её шею. Клиа и пальцем не шевелит, кажется, только перестаёт дышать. — Рита мертва, — Эндрюс целует тонкую руку, прижимается к ней. — Ты же здесь, о чём ты говоришь? Уже столько времени говоришь о том, что ты мертва. Посмотри на меня своими глазками и скажи, что это злые шутки. Я тебе это прощу. — Сколько времени прошло? — целует Клиа в лоб, укачивает, словно маленького ребёнка. — Две недели, любовь моя, мы с тобой вместе уже две недели. И ты не перестаёшь плакать, — её ключица твёрдая, Клиа прижимается к ней и не может отстраниться, сил не хватает. — А как же школа? — интересуется с некоторой озабоченностью, наверное, их должны были обыскаться, родители волнуются. Их должны искать. — Я не отдам тебя им, — запах табака наполняет нос Клиа, задыхается им. У Эндрюс мягкая кожа на шее, которой она прижимается к омеге. Ревниво прижимает к себе, она берегла Риту, конечно, лелеяла, ласкала, обращалась бережно, как с драгоценностью. Рита её девочка, её солнце, у них прочная связь. — Но нам нужно уйти отсюда, — Клиа говорит спокойно, шёпотом, а Эндрюс только гладит её по щеке. — Не нужно, здесь безопасно, со мной. Эндрюс начинает что-то шептать, продолжая держать на своих руках, пока Клиа закрывает глаза. Не может даже руки поднять, её словно придавило чем-то, обездвижило, лишив последних сил. Она в квартире Эндрюс, что похожа на аквариум, она рыба, что заменила другую её любимую рыбу. Она точно такая же, как она, та, что умерла, но они — Клиа и Рита, совсем разные. Клиа не нравится быть в этом аквариуме, не нравится смотреть на Эндрюс, которая всё также упивается красотой чешуи, плавников, как нравилось это Рите. Клиа не Рита, не она. Эндрюс от Клиа совсем не уходит, а она отреклась от последних мыслей к побегу. Вода мягко стекает по коже, тёплая, шумит, капает, пока омега наблюдает, как Эндрюс бережно моет её руку. Прикасается к ней мочалкой, растирает пену, держит нежно, с трепетом, дышать боится. Вода капает с кончиков пальцев на плитку, Клиа укладывает голову на свою руку. — Замечательно пахнешь, — Эндрюс носом прикасается к её руке, а потом целует. Клиа наблюдает за ней всё также, прикрыв веки. — Тебе очень, очень, очень идёт, — от повторения «очень» в голове Клиа возникает что-то, что, впрочем, пропадает тут же. Её голова рядом с Эндрюс здесь всегда пуста. Кожа Эндрюс всё такая же бледная, Клиа смотрит на её глаза, не без блеклого оттенка тоски внутри замечая, что зрачки расширены. Ничего не меняется из раза в раз. Пыталась ли Рита её исправить? Как у неё это выходило? Эндрюс касается шеи Клиа, намочив мочалку снова, но она не поднимает голову, дыша тихо, не обращая на девушку внимания. Её присутствие — обыденность, она так же привычна, как забрать почту по понедельникам после школы. Клиа интересно, как там её родители? Наверное, они ужасно волнуются, а она даже связаться с ними не может. А что чувствуют школьники? Радуются ли «мести» за Риту или их тревожит пропажа Клиа? Как там Гаяна? Обвиняет ли она Эндрюс? Жалеет ли Клиа? Вопросы продолжают приходить неспешным потоком в голову омеги, заполняют её, а потом вытекают через уши, стоит Эндрюс Клиа поцеловать. Да, Эндрюс обыденна, но не её интимные прикосновения. Её поцелуй в мокрую шею заставляет зажмурить глаза, словно Клиа неприятно. Затем она целует Клиа в висок. — Скажи мне, Эндрюс, ты всё ещё принимаешь наркотики? — Клиа прозрачно спрашивает, а Эндрюс отстраняется от неё. Целует руку снова, и взгляд её делается виноватым. Без слов можно понять её ответ, который ещё не произнесён. — Ты сама всё видишь, моя девочка, — прикасается к заплетённым ею же волосам. — Рита, моя любовь, я обязательно брошу. — Ты говорила это очень много раз, — Клиа словно и не своим голосом заговорила, не свои мысли озвучивала. — Это никогда не сможет закончиться. — Мне нужно время! — Эндрюс вдруг повысила голос, и Клиа посмотрела на неё исподлобья. Только сейчас Клиа поняла, насколько Эндрюс на самом деле была дерганной. — От этого не так просто отказаться. — Ты и не пытаешься, — Клиа произнесла и только опустила глаза, как её крепко взяли за волосы. С мычанием она подняла голову и встретилась с воистину безумными, бездонными глазами. — Скажи мне то же самое, глядя в глаза. Скажи, как тебе не нравится то, что я торчу! — Эндрюс злится, и её глаза становятся совсем тёмными. Хватка усиливается, Клиа не пытается вырваться, зная заведомо, что это бессмысленно. — Приди в себя, что ты такое? — Клиа касается лица Эндрюс, а она наклоняет его, смотрит прямо. — Рита, будь хорошей девочкой. И, нажимая на её голову, Эндрюс погружает Клиа медленно в воду. Удерживает крепко, нос касается воды, и Клиа скрывается под ней полностью. Только сейчас пытается выбраться и кричит, бьётся, а мыльная вода заливается в горло и нос. Слизистую обжигает, Клиа вдохнула воды, она сжимает предплечье Эндрюс, сжимает его, царапает, в желании выбраться из воды. Клиа напрягается, чтобы не глотать воду, но держаться уже не на чём, кислорода не осталось, она не вдохнула его в запас, она оставалась, словно в пелене, в состоянии сна, а пробудилась только сейчас вновь. Хрипит и с каждым разом в груди тяжелее, булькает, на поверхности появляются пузыри, будто после погружения ёмкости в воду. Рука, сжимающая бортик ванны, расслабляется, свешивается, и с неё на пол капает вода. Больше не дышит, Клиа не может больше вдохнуть, обмякает, а глаза закатываются, становясь стеклянными. Эндрюс руку достаёт, отпустив волосы, Клиа не поднимает и только смотрит на руку, которая свисает с бортика. — Рита, — зовёт и касается руки, но никто не отвечает. — Рита... — повторяет, внутренне начиная паниковать. Вода в ванне, которая недавно выплёскивалась на пол и на её одежду, теперь подозрительно-спокойная, ужасающе-спокойная. — Рита! — погружает руки в ванну и достаёт тело, с ещё открытыми глазами, хлопает по щекам, а изо рта Клиа начинает вытекать мыльная вода. — Нет-нет-нет... Эндрюс пытается исправить ситуацию, но лучше не становится. Наклоняет Клиа и вода из неё вытекает самостоятельно, та, что была в гортани, но потом течь перестаёт. Светлые волосы мокрые и Эндрюс убирает их, прижимает Клиа к себе — свою Риту, жмурит глаза сильно, не веря, что она смогла убить свою девочку, что ещё пару мгновений назад говорила с ней, была тут, с ней. Плачет и поднимает лицо Клиа к себе, держит его, смотрит в остекленевшие глаза, поддерживает её голову, начиная крупно дрожать. — Прости, прости, прости меня, — кладёт её голову к себе на плечо, обнимая крепко. — Рита, — держит затылок и всхлипывает. — Я была не права, извини меня. Не может отпустить труп и сидит с ним рядом, обнимает, ища последнего утешения. Гладит мокрые волосы и кожу, а всхлипы превращаются в истерику, и Эндрюс утыкается Клиа в висок, сжав волосы на затылке. — Энди, — Клиа шепчет и прикладывает пальцы к носу, они тут же покрываются кровью. Эндрюс появляется из темноты и садится около дивана. — Это какая-то дрянь, у меня кровь... — робко показывает кровь на пальцах, и Эндрюс берёт салфетку со стола, стирает кровь с пальцев, а потом из-под носа. — Моя Рита, переживала за тебя, — целует Клиа в висок, и омега к ней прижимается. — Иди ко мне, меня трясёт, — садится на диван, и Клиа залезает осторожно на её колени. — Энди, — обнимает Эндрюс за шею, трогает её волосы, а потом тянется ответно, когда она наклоняется, чтобы поцеловать. Кровь течёт снова и попадает на губы, оказываясь тут же слизанной. — Не покупай больше тот порошок, от него только мажет. Твой дилер — мудак. Это не стимулятор. Эндрюс только целует в шею, и Клиа замолкает со стоном. Прижимает Эндрюс за затылок к себе, сжимая кучерявые волосы. Дрожит от поцелуев и откидывает голову. Целуются снова, упав на диван, Клиа держит лицо Эндрюс и сталкивается с её носом, они растирают кровь и смеются, обнимаясь. — Рита, дай сниму, — Клиа поднимается, и Эндрюс снимает футболку, оголяя её тело. Они целуются снова, и в комнате становится душно. Голова Клиа свешивается с дивана, пока Эндрюс целует её между грудей и прижимается к ложбинке лицом. С улыбкой Клиа открывает глаза и её выражение тут же омрачается. Около книжной полки стоит Рита, настоящая Рита, сошедшая словно с фотографии. — Энди, — Клиа зовёт Эндрюс и та поднимает голову, смотрит на испуганное лицо Клиа. — Посмотри туда, — показывает пальцем на место, где продолжает стоять Рита. — Там никого нет, это последствия порошка, тебе кажется, Рита, — целует её грудь, но Клиа больше не заводит, со страхом в глазах она продолжает смотреть на силуэт девушки. Рита подходит к ней и склоняется. Светлые волосы падают волнами вниз, касаясь лица Клиа. — Ты не Рита, это я! Чёртова фальшивка, Энди совсем свихнулась, называя тебя моим именем! Это моя квартира! Моя девушка! — Рита смотрит со злостью на Клиа и трогает волосы Эндрюс. Та почему-то ощущает прикосновения и поднимает голову. Рита гладит её подбородок и невесомо тянет встать. Эндрюс подчиняется молча, кажется, совсем заворожённо. Клиа колотит и тошнит. Её злит, она обиженно кусает губу. — Рита, — Эндрюс тает, её голос дрожит, а Рита садит её на диван с другой стороны. — Посмотри, ты ей не нужна, у неё есть я, настоящая я, а не фальшивка! — скидывает с себя такую же футболку, какая была до этого на Клиа, и осторожно, не отрывая взгляда от Клиа, встаёт на колени, а потом садится на свои ноги, поджав их под себя. — Энди, хватит играться бедной девочкой. Рита совсем обнажённая, пальцами ласкает колени и тянется к джинсам на Эндрюс. Расстёгивает ремень, пуговицу, а Клиа не выдерживает: — Ты уже мёртвая! Ты мёртвая сука! И теперь я настоящая Рита, живая, а не ты — один большой кусок плоти, который пожирают черви! — Клиа прижимает Эндрюс к себе. — Больше у тебя нет права трогать то, что тебе не принадлежит. Я стала тобой, а ты — молчаливый труп, который почему-то сейчас не может заткнуться! — Клиа кричит и распахивает глаза широко, защищая всё, что есть тут от Риты, от фантома Риты. — Эндрюс теперь моя. — Ты ей не нужна, она глубоко зависима. Есть ты или нет тебя — ей не важно. А я с ней всегда, и по мне она вожделеет, меня она хочет. Я тот идеал, к которому ты никогда не придёшь. Все они пользуются тобой, чтобы заглушить свою рану. Ты так хочешь быть Ритой Льюиз, стать хоть на секунду обожаемой всеми, любимой всеми, но ты всего лишь девка, у которой есть цена, — Рита встаёт и заглядывает Клиа в глаза. — Ты Клиа Мёрфи, моя подделка, моя дешёвая копия, а я и есть та самая Рита, по которой плачет и страдает каждый человек здесь. За которую хочет отомстить Энди, моя девочка, — касается её руки, но Эндрюс не чувствует, словно заснула. — Задумайся, а пошла бы она мстить за тебя, Клиа Мёрфи? Рита смеётся злорадно и, обнаженная, прогуливается до темноты. — Оставь Энди мне, брось её, нам с ней хорошо вдвоём, она моя душа и ты ей безразлична. Ответь на мой вопрос и пойми, что ты ей безразлична, оставь нас с ней в покое, а иначе тебя тоже убьют! *** Тошнит. Клиа просыпается и ждёт, что её вырвет, но ничего не происходит и щекой она продолжает лежать на диване. Чувствует себя отвратительно. Знобит и тело ломит. Подтягивает к себе ноги, сворачиваясь в позу эмбриона, и в этот же момент ощущает запах дыма, отчего утыкается в диван носом, тихо и болезненно промычав. — Очнулась? — Эндрюс подходит с сигаретой во рту и садится на стул напротив дивана, рядом с низким столиком. Даже сейчас она в кофте, с натянутым на голову капюшоном. — Это ты? — Клиа спрашивает в ответ, срываясь на сильнейший хрип, и её тошнит в новом приступе, хотя желудок пуст, её не сможет вырвать. — Напоминаю кого-то? — Эндрюс продолжает курить и кончик сигареты отдаёт тусклый свет, тлея после затяжки. — Маньяка, — Эндрюс кивает несколько раз, словно осознавая и переваривая слова Клиа, достаёт сигарету изо рта. — Можешь дать воды? — Пойдём на кухню, чтобы ты не заблевала мне здесь пол, — держит сигарету в зубах и поднимается со стула, подходит к дивану. — Вставай. — Я не могу, — Клиа отвечает уже шёпотом, горло режет от сухости. — Хочешь жить — нужно поднять свой зад и идти за водой, — Эндрюс точно не назвать мотиватором, она ощутимую руку помощи не протянет. Скажет пару слов и ограничится на этом. — Ты, конечно, валялась тут три дня, в слезах, поту и блевоте, иногда говоря в бреду что-то, хер пойми что, но раз уж жизнедеятельность к тебе вернулась, нужно подниматься, давай. — Три дня? — Точно три, сегодня начался четвёртый, времени три часа. — Ночи? — Да, вставай, — докуривает и оставляет окурок в пепельнице, а Клиа, пересиливая себя, садится, тут же складываясь пополам. Прячет голову в локтях, уткнувшись в колени. — Делаешь успехи. — Я не поднимусь. — Не только поднимешься, ты ещё и убежишь отсюда сегодня же, через пару часиков, выхожу и вон из гнезда отправишься. Ты же хочешь увидеться с родителями? Скажи спасибо своей маме, что она решила помочь и не сдала тебя папаше. — Что? — Клиа переспрашивает, пока Эндрюс морщится, явно не желая разъяснять чего-либо. — Твоя мамаша передала мне лекарств, чтобы тебя отпаивать, дала сто советов по обращению с теми, кто получил плохие последствия приёма наркотиков. Ваша семейка завралась, чтобы никто не узнал, что ты валяешься, как труп на последнем издыхании. В школе ты на больничном, для своего папаши ты вообще в поездке. Нужно было отвести тебя домой, нет, дёрнул Зверь к себе потащить, — ворчит, а Клиа поднимает на неё болезненный взгляд. — Мне нужно домой, — Эндрюс фыркает, будто не то же самое говорила девушке несколько минут. — За такси сама заплатишь, я так понимаю, — смотрит ожидающе, и Клиа кивает. Пытается подняться с дивана и голова начинает невыносимо кружиться. Омега оседает назад. — Будет тебе вода, — уходит за ней сама, не выдержав, а после приходит со стаканом, не успевает Клиа заметить её отсутствия. Клиа пьёт воду, подавляя тошноту, выпивает половину стакана и возвращает себе способность говорить. — Могу прямо сейчас тебе машину вызвать. — Ты должна поехать со мной, я не уйду из машины, после того, как ты меня в неё посадишь, — Клиа настаивает без энтузиазма, но Эндрюс усаживается на удивление молча на стул. Достаёт телефон. — Хорошо, за себя я заплачу сама. От тебя уйду своим ходом. — У тебя так темно, — Клиа осматривается, но от темноты только жмурится. — Мне нормально, не жалуюсь, — набирает один из номеров, а Клиа отвлекает её разговором: — Ты давала мне нюхать? — Когда бы ты успела? И с чего тебе нюхать? После второй таблетки тебя напрочь убило, это бред. Откуда ты вообще мысли о порошке взяла? — Эндрюс недоумевает по разумному поводу, и Клиа массирует виски, думая, как объяснить: — Я видела, как ты кинула мне порошок, и я... вдохнула. — А, — лицо Эндрюс вдруг становится просветлённым. — Поняла. Это трип, ничего не было. Считай, что тебе «приснилось», это глюки. Но мне интересно, что ещё ты видела? — Мы были тут, ты держала меня у себя и называла Ритой, я говорила тебе, что я не она, но ты меня не слушала. А потом я увидела Риту, настоящую Риту... — Клиа запинается, пока Эндрюс с непроницаемым лицом продолжает слушать. Ничего не спрашивает, и Клиа продолжает: — Я ей не понравилась, потому что, как ты сказала, в этом «сне», мы стали любовницами... — Чего молчишь? Дальше давай, — смотрит, не отрывая взгляда, и Клиа продолжает, находя спиной спинку дивана. — Рита говорила, что тебе нужна только она, а я — её замена. А ещё она... разделась и... — Клиа сделала снова паузу, не зная, как это произнести. — Встала между твоих ног на колени... — Ага, я поняла, — Эндрюс обрывает, утыкаясь снова в телефон, но Клиа кажется, что её эмоции не так однозначны, как она показывает. — Ты смущена? — Нет, — Эндрюс смотрит исподлобья. — О сексе ли говорить стыдно? Ты же не думала всерьёз, что мы с ней ограничивались поцелуями и объятиями? — Клиа, право, не думала вообще о таком, уж последнее, чего ей хотелось — лезть в кровать к Эндрюс и Рите, до такого она не додумалась, к своей здравости. — Молчишь, — напоминает Клиа, что нужно поддержать разговор, и она возвращается мыслями в эту комнату, смотрит на Эндрюс. — Я думала. — Думаешь ты хорошо, вот только не всегда, в последнее время я заставляю тебя тупеть, — это оказывается словно признанием, но Клиа молчаливо качает головой. — Не заставляешь, я не тупею, пока что не успеваю. Но, мне просто было странно, та поза... — Ты правда хочешь спросить, что в моих трусах? Хорошо, я тебя поняла, я отвечу, но это последний вопрос на сегодня. Там член. Лицо Клиа точно бы вытянулось, не будь ей настолько плохо. Вот чего, а думать о том, что Эндрюс — альфа, ей не приходилось. Даже когда читала её личное дело тогда, не обратила внимание на её Класс. Клиа даже ранее не задумывалась, кто есть Эндрюс, пока ответ не пришёл ей сам собой. В голове пока мало, что складывалось, но картинка должна была сложиться, только немного позже, сейчас слишком сильно отвлекала внезапная боль, жажда, тошнота и слабость. Эндрюс, как и обещала, вызвала такси. «Только расшатанные нервы от наркотической болезни могли бы уловить движение».