Рита

«— Слышал, что Рита начала встречаться с Эндрюс? — хищная ухмылка и звонкий, мерзкий смех. — С ней? Рита? — начинают давиться дымом и хохочут злорадно, не веря словам. — Ей пригодился личный холоп? Примерный, холоп верный, м? — и смех, словно лавина. Оскаленные клыки и глаза, что горят тупой ревностью».

*** Клиа. Дэстанская школа среди прочих не отличалась внешним обликом: красивая, в два этажа из красного кирпича. С рядами блестящих на солнце стёкол. Перед центральным входом водружено несколько кирпичных столбов, что вписывались, как нельзя лучше во внешний вид. Пока Клиа рассматривала новую школу, где учиться ей осталось всего лишь год, но тем не менее, её пихнули в сторону, презрительно крикнув: — На дороге не стой, кегля для боулинга. Группа подростков прошла мимо, не оглянувшись на неё, и Клиа, кажется, снова услышала это самое имя в перешёптываниях: Рита. Общее помешательство на этом имени сводило с ума. Клиа и до этого, когда только подходила, замечала заинтересованные взгляды со стороны, у учеников, что находились на улице, под прохладным ветром. Но имя, снова это же имя в обращениях и разговорах о ней, что и второй месяц подряд. В голове Клиа начало что-то сходиться, пока незначительно, но это наталкивало на определённые умозаключения. Августовский день выдался хуже прочих: небо заволокло тучами, температура снизилась. Внутри, в холле, уже чувствовалось липкое ощущение грязного интереса. Ученики, что стояли у шкафчиков в холле, постоянно пялились и деваться от их взглядов было некуда. Отвратные, изучающие, вопросительные и все, как один, презрительные. — Чего? Рита? — Клиа вздрогнула от ладони, что хлопнула по плечу, и остановилась от этого жеста, встретившись с яркими, радостными глазами. Не прошло и мгновения, как запал ученика пропал и он отдёрнул руку, резко обернулся, нервно глянув по сторонам, и пошёл дальше, заметно ускорив шаг. — Мистер Уилсон, мы поговорим с Вами после уроков, будьте добры остаться. — серьезный голос директора перебил напряжённую атмосферу, но парень и не думал обернуться, скорее скрывшись за поворотом. — Мисс Мёрфи, доброе утро. Директор был мужчиной в теле, альфой, от которого не замечалось запаха феромонов — слишком популярно стало пользоваться блокаторами. Он подошёл к Клиа с доброжелательной улыбкой на лице, но, казалось, это было совершенно лишним. Улыбаться совсем не хотелось. Всё навязчивее ей думалось, что рассказы мачехи и брата о школе не больше, чем привлечение внимания, ведь не успев зайти в здание, Клиа уже столкнулась со сложностями принятия в новом месте. Адаптироваться где-то у неё выходило запросто, но эта давящая обстановка, выставляющая Клиа как бы лишней, убирающая из пузыря этого социума, была удушливой, единственной такой, где Клиа никак не хотели принять. — Мисс Мёрфи, держите, это ключ от вашего шкафчика в холле и ключ от шкафчика в спортивном зале, не потеряйте. — Клиа пропускает момент, когда директор представляется, забывшись в мыслях, берёт ключи и кивает нарочито быстро, устремляя взгляд за спину директора, желая убраться с всеобщего обозрения скорее. — Где я могу найти кабинет социологии? — Пройдите дальше, по лестнице наверх и найдите кабинет сто двадцать первый. — Спасибо. Кивает и уходит скорее по описанному директором маршруту. Идёт мимо плакатов на информационном стенде, мимо других учеников, что плетутся дальше по коридору, занимают лестницу и Клиа находит место в этом переходе, среди других. Поднимается наверх и глазами ищет нужный кабинет. Обходит лестницу, идёт дальше, смотря на нумерацию кабинетов, разглядывает светлый, приветливый интерьер коридора и думает о том, что всё могло сложиться лучше, не будь ученики такими, будто бы повёрнутыми на ком-то. Разыскивает кабинет и дёргает за его ручку уже когда подают звонок на первый урок. В классе людей не так и много, человек одиннадцать, Клиа занимает пустую парту и достает большую тетрадь с ручкой. Монотонный голос учителя не может отвлечь от мыслей и Клиа то и дело замечает, как на неё косятся одноклассники по предмету, перешёптываются, обсуждают её. Ей противно. Она только приехала и ничего не натворила, чтобы к ней было столь пристальное внимание. Учитель отворачивается к доске и маркером пишет схематично то, о чем рассказывал с начала урока и то, что точно прослушали все, кто сидят здесь. Клиа на парту прилетает небольшой бумажный комок и её руки останавливаются от написания, замирая. Лишний раз не поднимая головы, разворачивает смятую записку и видит несколько предложений, после прочтения которых закусывает губу. «Зря ты приехала сюда, нам не нужна Рита номер два. Перестань мелькать и вести себя, как она, это мерзко, иначе тоже дорвёшься». Убирает бумажку в страницы тетради и принимается переписывать схему с доски, как ни в чём не бывало. Её хотят запугать, её запугивают уже около двух месяцев, но на Клиа это не оказывает влияния, пока что точно. Безличные угрозы, ничего более, такое лишь действует на нервы. На уроке более не происходит ничего, записка была первой и последней и, видимо, после никакой реакции, все успокоились, что так нужно было Клиа. Со звонком школа оживает и Клиа выходит одна из последних из кабинета. После перемены у неё литература и Клиа знает, что сейчас здесь читают «Гроздья гнева» Джона Стейнбека, вечная классика, к которой Клиа относится нейтрально, предпочитая ей что-то более эпатажное. Холод к классике, возможно, передался ей от бывшей учительницы литературы, матери, которая школе предпочла работу «более благодарную» на компанию, переобучившись. Клиа ищет туалет и когда заходит в него, также находя его светлым, просторным и без лишних людей, то радуется. Точнее, выдыхает, успокоившись. Тут лишь одна девушка, но она кажется очень занятой, копаясь в телефоне. Клиа кладёт рюкзак на столешницу, смотрит на себя в зеркало, понимая, как успела устать от людей вокруг, от этой школы и атмосферы вражеской. — Привет, — Клиа поворачивается на голос девушки, что была рядом. Брюнетка ей улыбается, как-то приободряюще, с немым сожалением. — Привет, — о чём можно говорить Клиа не представляет, у неё, кажется, уже нет настроения, но ответить приходится. — Меня Гаяна зовут. — Клиа. — Знаешь, Клиа, — Гаяна кивает ей, убрав чёрную прядь за ухо. — Ты не обращай внимания на тупое повёрнутое сборище. Правда, это... — Не обращаю, — Клиа перебивает разговорчивую омегу, что, очевидно, хочет извиниться за всех учеников этой школы. — Тебя хотели после школы дождаться и запугать, но ты будешь со мной, я не хочу, чтобы тебе причинили какой-то вред те отморозки. — Они только говорят, не думаю, что какое-то рукоприкладство будет. — Клиа была лишь внешне абсолютно спокойна, внутри уже что-то сжалось, какой-то комочек страха появился и не хочет уходить, и Клиа знает, что он будет ровно до момента, пока она без происшествий не доберётся до дома. — Ты их не знаешь, — Гаяна подходит, мягко берёт за локоть. — Ты красивая, я не хочу, чтобы тебя как-то покалечили. — начинает перебирать мягкие медовые пряди в пальцах и Клиа смотрит на неё, закусив губу. — Значит... — Значит, пойдём домой после школы вместе? — Гаяна настойчива и она не смотрится подозрительно. По крайней мере она не называет Клиа именем Рита, за это уже можно поблагодарить. — Хорошо, — Клиа кивает, соглашаясь. — Пойдём сегодня вместе. — Скоро звонок на урок, у тебя какой сейчас? Давай провожу? — Литература, — они берут рюкзаки и выходят из туалета. Гаяна идёт рядом, приветливая, другая. Клиа думается, что Гаяна — лучшее из всего, что есть в этой школе. — У меня по средам биология второго уровня. — У меня тоже, значит будем на биологии вместе, — Гаяна улыбается и берёт Клиа под локоть. Вместе они сходят с лестницы. Говорят про Дэстани, про школу и литературу. Клиа узнаёт, что Гаяна читать не любитель, для неё это страшнейшая пытка, и уроки по литературе проходят для неё с трудом, каждый раз. Они прогуливаются по коридору и останавливаются у одного из кабинетов, прямо перед которым, на другой стороне коридора расположены очередные панорамные окна. На улице красиво, всё ещё зелено, а листья опадать не спешат. Клиа стоит рядом с Гаяной, что подпирает стену плечом. Разговоры текут неспешно и они даже не очень хотят расходиться после звонка. Делают это лишь через несколько минут и Клиа растворяется в уроке литературы. Они читают отрывки, обсуждают их и учитель, мисс Торрес, хвалит Клиа, говоря остаться после урока на разговор. Клиа не против, слегка заинтригованная, и после звонка к её парте подходит мисс Торрес. — Клиа, тебе было бы интересно помочь в организации литературной недели? Допустим, провести спикинг на литературные темы или обсудить какую-то книгу, вызвать дискуссию? Клиа впала в замешательство и учитель, увидев это, добавила: — Ты можешь подумать и сказать мне в среду, перед уроком. — Да... конечно. Неспешно Клиа собралась и вышла в шумный коридор. Около кабинета её ждала Гаяна, как и ранее, подпирая стену. — Что-то случилось? — Гаяна дружелюбно поинтересовалась, но Клиа лишь отмахнулась, даже не натянув улыбку. — Нет, всё в порядке. Не отходя от кабинета, девушки снова завязали диалог, но Клиа, хоть и говорила с Гаяной, но мыслями была не здесь, загруженная тем, о чём её попросили. В Австрийской школе тоже была похожая неделя, и Клиа прекрасно там выступала, оказывая помощь учителям, занимала учеников на переменах и утопала в овациях, после продолжительного спикинга, но здесь всё было другим. Не находилось сомнений, что это мероприятие также было хорошим развлечением, но Клиа бы не ошиблась, назвав себя лишней на нём. По неведомой причине её презирали и разочаровывались в ней со дня её приезда сюда, и она сомневалась, что что-то всерьёз могло измениться после пламенного спикинга. Гаяна пламенно-недовольно говорила о проекте, который задали по физике, не успели они в школу вернуться и вдруг её уставшее и раздражённое в один момент лицо изменилось, став шокированным. Она зыркнула за спину Кли, которая тут же вздрогнула: — Рита? — у Кли мурашки по спине пробежали от этого имени. Она взглянула через плечо в серые глаза с неестественно узкими-узкими зрачками. Лицо никакое, без лишней эмоции, сухое и взгляд тяжёлый, исподлобья. — Блядь, — темноволосая отрывает руку от плеча, словно ошпарившись, и разворачивается, удаляясь от девушек. — Всякая хуйня по «приходу» мерещится. Взгляд Гаяны снова стал раздражённым. — Ебучая Эндрюс, — шипит, складывая руки под грудью. — Гаяна? — Что? — смотрит в глаза Кли, пока та гладит себя по плечам, сбивая мурашки. Атмосфера вмиг накалилась, став тяжёлой. — Кто такая Рита? — Рита... — Гаяна замолкла, помрачнев, пальцы схватили переносицу. На тихий вопрос девушки она не торопилась отвечать, слишком заметно стало, что она как-то связана с Ритой. — У нас в школе училась Рита Льюиз, но полгода назад она повесилась. Клиа прижала ладонь к губам, побледнев. Она рассчитывала на любую историю, но только не на ту, где эта загадочная Рита мертва. Гаяна сделалась грубее, снова глянув за её спину. Никакого позитива более, снова ощущались липкие взгляды учеников, что проходили мимо. — На Эндрюс не доказанное «доведение до самоубийства», поэтому не трогай её лучше. И так ходит тут как приведение ебаное, вся посерела от кокса, мерзость. Если будет до тебя доёбываться, просто уходи, у неё больная голова. — говорит резко, выпрямившись, скоро должен быть звонок на урок. — А почему она должна? — звонок прерывает, и Гаяна берёт Кли под локоть. — Провожу тебя до кабинета. ««Торговля наркотиками на всех уровнях происходит без расписания. Никто не приносит товар вовремя, разве что случайно. Наркоман работает на джанковом времени. Его тело – это его часы, и джанк в его теле – все равно что песок в песочных часах». — Ты снова с «Голым завтраком», — Эндрюс вздыхает и целует Риту в щеку, как примерная девушка. Садится на диван рядом и Рита протягивает свои ноги, кладёт их на бёдра Энди. — А ты снова говоришь мне об этом, — лукаво смотрит, подняв взгляд от страниц, и вновь опускает его. — Не ревнуй. — Я так ужасно скучала, ну прекрати читать, иди ко мне, — выхватывает книгу, протянув руку, и получает возмущенный вздох. Рита накручивает длинную прядь на палец, и её нога ползёт вверх по торсу, чуть задирает футболку. Лечь на плечо не успевает, Энди кусает за палец быстрее. — Ау, — Рита хмурит брови и смеётся, когда падает на диван после того, как Энди подтягивает за ноги. Целует нежно, обнимая за шею цепко. — Кажется, переехать к тебе было лучшим решением, я чувствую себя свободно, впервые за долгое время. — гладит Энди по волосам, прижимая к груди. — Дома мне не давали продохнуть в последнее время, и когда я сказала, что переезжаю, то услышала пожелания о хорошем пути. — Из-за бабки? — У меня в семье вообще все перессорились, мама сказала, что лучше пока будет мне пожить отдельно. — целует Энди в лоб и обнимает за шею. — Знаешь, это из-за отца, говорят он задолжал какому-то крупному местному дилеру, у него ещё фамилия на «М», то ли Мюллер, то ли Миллер, честно, я не сумела расслышать из-за криков. — Можешь не съезжать после того, как все разрешится. Очень хочу жить с тобой. — Плату за счета напополам, как настоящая семья? — морщит нос от поцелуя в шею. — Мне не нужны твои деньги, как платила сама, так и буду. Ты можешь сидеть на диване целый день и читать, и это будет самой хорошей платой. — Энди, так нельзя. Рита не хочет чувствовать себя в зависимости от чужих денег, Рита с радостью чувствует себя зависимой от другого. Энди будто выставляет её предметом интерьера, красивым элементом, который радует глаз. Рита далека от этого, Рита гораздо приземлённее Эндрюс, но винить её в том, что она занимается чем-то близким к абсурду — абсурднее самой ситуации и Рита этого не делает. — Я могу приходить домой, смотреть на тебя, за тобой, дарить тебе поцелуи и этого хватит, Рита. Каждый раз Эндрюс упивается красотой своей девушки. Каждый раз расчесывая её длинные волосы с золотистым отливом, она не может не наклониться, чтобы вдохнуть их сладкий запах фиалки с небольшой горчинкой. Каждый раз после пробуждения она дышит запахом её кожи и накрывает её одеялом теплее, спасая от мнимой прохлады. Каждый раз при виде неё в собственной одежде становится жарко, так непереносимо душно. Энди не может поверить, что с ней в кровати спит чистейший бриллиант, не может, не может, каждый раз просыпаясь, она видит её и хочется разрыдаться, ведь это правда не сон. И Эндрюс молиться готова на красоту Риты. Длинноволосая красавица, организатор школьной и внешкольной деятельности, строгий критик и гордость школы. — Я схожу по тебе с ума, — шепчет безумно в нежную шею, и тёплые руки её обнимают. Она забывается и готова забыться ещё тысячу раз, лишь бы не отпускать Риту никогда. Ритины руки самые тёплые и родные, её тело самое мягкое и любимое, её волосы самые шелковистые. Рита самая. — Я люблю тебя, слышишь? — Рита ощущает тревожность, когда Энди забывает и начинает видеть в ней что-то неземное, начинает обожествление. — Люблю нежно и горячо, Энди, ты ярче солнца. — Мне и подавно не стать ярче своего солнца, Рита. Я не могу без тебя спать, у меня начинаются бессонницы и кошмары, после травы на ночь, я не могу есть без тебя, потому что кусок в горло не лезет. Я хочу прожить всю свою жизнь с тобой, потому что без тебя я словно парализована, я ни на что не способна, возможно, только получать по ебалу и тушить бычки о руки. Вся жизнь Эндрюс построена вокруг Риты, если Риты не будет — перестанет существовать Эндрюс. Они всегда были вместе, сколько Эндрюс помнит себя, а начала помнить себя она после знакомства с Ритой. Ей физически тяжело быть без Риты, начинается ломка, синдром отмены. Руки трясутся в треморе и Энди совсем ничего не может с этим сделать. Единственный наркотик от которого она зависима — Рита. Наркотик с самым прекрасным именем, наркотик, ломки от которого самые сильные. «...фотовспышки оргазма… четкие фотоснимки прерванных телодвижений… гладкое смуглое тело, изогнувшееся в попытке закурить…». Рита снова берет потрёпанный «Голый завтрак» и читает уже ближе к концу. Читает «На скорую руку...» и снова Энди хочет заснуть под её голос, под чистейшую грязь, которую произносит она так мягко, нежно, что Энди растворяется. Снова забывает кто она, но никогда не забудет кто есть Рита. Её смысл жизни. Рита читает главы на свой выбор, Энди слушает и засыпает, ощущая тихий стук сердца там, далеко, под рёбрами. Так далеко и близко в одно время. Только руку протяни и сможешь дотянуться. Руку протянешь, но никогда не достанешь. — Люблю тебя, ты составляешь мою жизнь. — Рита точно слышит этот глубокий шёпот, улыбается уголками губ, но продолжает читать. «Голый завтрак» и Рита. Лишь она и чтиво, навсегда». *** Когда Клиа на следующий день подумала, что поговорить с Эндрюс будет хорошим решением, то, кажется, она немного прогадала с тем, а захочет ли Эндрюс говорить с ней. «— Короче, Рита и Эндрюс долго были вместе и что у них могло произойти, что Рита решила повеситься, — никто не знает, потому что их отношения... Да простит меня, моя дорогая Рита, их отношения были не совсем здоровыми со стороны. Если честно, я ничего не знаю, как и никто вообще, они ничего не выносили на публику. — А почему Рита могла повеситься именно из-за отношений? — Клиа, у Риты было всё отлично. Единственная её проблема была в виде нарка, с которым она строит любовь, всё! — Гаяна ответила резко, немного разозлившись, но тут же взяла себя в руки. — Извини, не хотела грубить, само получилось». И сейчас Клиа стояла недалеко от Эндрюс, не зная, как подойти. Был конец дня, скоро последний урок, но перед этим стоило бы поговорить с Эндрюс. Медленно, даже с осторожностью, Клиа подошла к высокой Эндрюс, которая, впрочем, стояла оперевшись спиной о стену и что-то увлеченно печатая в телефоне. — Чё? — не успела Клиа толком подойти, услышала снова голос Эндрюс. — Мы можем поговорить? — девушка поправила капюшон на голове и её серые глаза с маленькими зрачками зыркнули на Клиа. — Поговорить? — недовольный тон говорил, что разговора, кажется, не получится. — Да... — Клиа запнулась, пока Эндрюс убрала телефон в карман. — Мы могли бы отойти? — Отойти? — недовольные переспрашивания настораживали и когда было Клиа хотела сказать что-то ещё, то Эндрюс схватила её за предплечье, потащив за собой. Толкнула дверь в ближайший кабинет, что оказался кабинетом химии. — Ай, — Клиа вскрикнула тихо, ударившись затылком о стену. От Эндрюс не веяло открытостью, скорее весь её вид кричал «не подходите ко мне, мне не нужна ничья компания». — Ну? Что ты вынюхиваешь? — рука сжалась на горле, и Клиа вздрогнула. Эндрюс не выглядела здоро́во, она тоже опасалась, только по-своему. — Я не вынюхиваю. — Неправильный ответ. — хватка стала сильнее, при том выражение лица Эндрюс не менялось. Такое же отстраненное, будто бы она мыслями не здесь. — Я просто хочу кое-что узнать о самоубийстве Риты. — Её повесили, сука, но этого никогда не докажешь, потому что всё подкуплено, — бросает пренебрежительно, отпускает шею, и Клиа берётся за неё, начиная хватать ртом воздух. — А хочется послушать сплетен, пожалуйста, тебе из каждого угла напоют, поспрашивай там. Хлопает дверью, оставляя Клиа в кабинете химии, когда подают звонок на урок. Значит, повесили? Клиа вышла из кабинета, чтобы окликнуть Эндрюс снова, но её уже и след простыл, значит, осталось только дождаться завтра. Почему захотелось поверить грубым словам Эндрюс? Наверное, потому что она была единственным человеком, близким Рите. «Нет… Больше нет… No mas…»