Новогодние истории Дзитры. Проклятый Асмодеем

– Ну, куда пойдём? – В смысле, куда пойдём? Я думала, это ты мне скажешь, куда пойдём! – Могу и я, – пожал плечами мой спутник, – а тебе оно надо? Опять же потом плеваться будешь, во что я тебя втянул. Примерно полминуты я с огромным подозрением косилась на своего спутника. В некоторой логике ему было не отказать – кому еще искать след человека, проклятого Асмодеем, кроме как архидемонессе, которая некогда была его женой? – Веди, Сусанин, – наконец, выдохнула я. – А я буду держать глаза открытыми, ушки торчком и чутье наготове. Если где-то пересечёмся с нашим потеряшкой, то я тебе об этом обязательно расскажу. – Уговорила чертовк… архидемонесса красноречивая, – согласился тот и, повернувшись, зашагал вдоль стены дома, – и все-таки, Дзитра, придумай какую-нибудь удобоваримую версию, почему ты не могла напасть на след этого мерзавца раньше? Зачем тебе были нужны все эти пляски с командировкой в Ад и обратно за восемьдесят минут. В следующий момент мой спутник резко остановился, словно налетел на незримую стену, шумно втянул ноздрями холодный предновогодний воздух и оч-чень внимательно стал оглядываться по сторонам, тщательно сканируя окружающую обстановку взглядом. И причины на это у него были самые фундаментальные, так как я всего лишь на чуть-чуть приоткрыла маскировочный полог, который накинула на себя, помимо внешности весьма легкомысленной Снегурочки, а по носу Багдада со всей моей архидемонической мощью влупил запах, который он никогда не встречал в нормальной жизни, но который у него стойко ассоциировался с разрытой могилой. – Что, призрака почуял? – участливо осведомилась я. - Д… да… – судя по тону его ответа, я явно перешла в разряд досадной помехи, которой нужно уделять время и силы, когда рядом творится нечто непонятное, связанное с призраками и потому интересное. – И даже не представляешь, кто бы это мог быть? Багдад молча покачал головой, продолжая свои гляделки с действительностью. – А ничего, что я тут стою? Вот постоянно спрашиваю себя, что дернуло меня тогда его оставить на этой грешной земле, и только что получила очередной ответ – я даже фразу договорить не успела, а он с ходу врубился: – Ты? – Я, – я мило, по-человечески, улыбнулась, – а ты сразу и не понял, да? Сложно находить ответ, когда он лежит прямо перед носом, верно? Да ещё и если он сам по себе достаточно редко встречается. Вот ты, кроме себя, сильно много можешь назвать людей, которым удалось вытащить в свой мир демона, такого, как Асмодей, но которым не удалось поставить его себе на службу и пережить такой афронт? – Соломон, – подумав, выдал этот негодник и сделал вдох, чтобы явно назвать кого-то ещё. – Из современников! – воздела перст кверху я. – Из тех, кто мог бы совершить виденные нами преступления хотя бы чисто теоретически. Соломон, при всём моём уважении к нему персонально и к его половому могуществу лично, помер несколько десятков веков как. Пару минут он всё-таки пытался. Я, справедливости ради, могла бы помочь ему в его мучениях, причем для перечисления моей помощи пальцев одной руки явно бы не хватило, но я всё же терпеливо ожидала капитуляции. Наконец он молча развёл руками. – Вот! – Я ткнула пальцем в небо повторно, – сложно искать черную кошку в темной комнате. А если еще и не знаешь, что из себя представляет искомое существо, то можешь успеть обрадоваться, найдя какую-нибудь пантеру. Сначала я просто искала кого-то из живущих, скорее всего, с серьезно протекающим чердаком, но самого обыкновенного. Потом думала, что кто-то из мелких развлекается, взяв людишку под свой контроль, но никаких следов этого не почувствовала. Тот вариант, что мы с тобой установили, несомненно истинен, но это вовсе не отменяет того факта, что он чрезвычайно редок. Экзотичен даже, я бы сказала. Так что заканчивай крутить тут головой по сторонам, посмотри на меня, уверься, что ты нашел искомого призрака и веди меня, куда вел, а я буду искать нашего проклятого. Некоторое время мы гуляли по новогоднему городу, мой спутник тряс бородой и посохом и причинял налево и направо поздравления с наступающим новым годом. Народ, в основном, улыбался и поздравлял в ответ, не забывая при этом поглаживать взглядами филейные части моего тела. Кто с восхищением, кто с завистью. Так продолжалось довольно долго и, наконец, мой спутник свернул к книжному магазину. – Зачем нам туда? – немедленно поинтересовалась я, которой на улице нравилось находиться гораздо больше. – Это ты мерзнуть разучилась, а у меня от мороза уже физиономию сводит, еще решит твой проклятый, что я пьян, так как ничего ему толком разъяснить не смогу. Зайдём, погреемся, да и я Ундине красивую блестяшку на обертку для подарка присмотрю. Пожав плечами, легкомысленная Снегурочка отправилась за своим весьма озябшим дедушкой. И застала в магазине превосходный образчик бездушного капитализма. Мальчишка лет шести явно из не самого обеспеченного слоя местного населения долго выбирал открытку, явно стараясь купить и самую красивую, и так, чтобы в свой скромный бюджет уложиться. Бюджет оный, в виде нескольких монеток, он старательно сжимал в кулачке. И тут… Меня довольно аккуратно, явно дабы оное было незаметно для окружающих, похлопали по заднице! Что за наглость?!? Гиперборейским наложницам нет нужды крутить бестолковкой, чтобы посмотреть, кто их там сзади тискает, но время, чтобы переключить внимание, все-таки нужно. Внезапно это оказался единственный мужчина в округе, которому было можно, но который, как мне казалось, был без пяти минут женат. Впрочем, когда это архидемонесс останавливали подобные мелочи? Однако в следующий момент Багдад кивнул на мальчика, который только что выбрал всё-таки открытку. Яркую, но довольно аляповатую на мой вкус. Правда, нарисованную на хорошем, плотном картоне качественными красками, а не одну из тех поделок местной полиграфической продукции, которые пальцы красят сразу дарителю, не дожидаясь одаряемого. Мальчик положил открытку перед продавщицей и высыпал рядом свои невеликие богатства. Работница прилавка, несомненно, с первого же взгляда поняла, что денег на эту открытку явно не хватит, но зачем-то стала пересчитывать, наверное, чтобы выиграть время и не сообщать сразу грустную новость в горящие надеждой детские глаза. А я получила чуть заметный хлопок дедморозовской ладонью чуть пониже поясницы. Дедушка явно считал, что пришло время для маленького новогоднего чуда. Я послушно шагнула к прилавку раздвинув своим милым голоском и весьма нецеломудренным образом стоявших в очереди мужчин. Что поделать, мужчины правят миром, а миром правят сиськи. А снегурочкины сиськи, довольно символически спрятанные в снегурочкину курточку, да еще и в канун Нового года, правят буквально всем. Я протянула руку и накрыла ладонь продавщицы своей. То ли от этого жеста, то ли от близкой ко льду температуры моей кожи, она обратила своё внимание на меня сразу же. – Добавьте цену открытки к моей покупке. Женщина подняла на меня взгляд, но тут мне не пришлось пользоваться своими демоническими силами – она и так всё поняла. А я просто ткнула пальцем ей за спину, в стоящую на полке небольшую свинью-копилку, а получив её, обратила все свое внимание на мальчика, которому и передала открытку, взять которую он так и не решился. – Ну-с, молодой человек, Новый год – это пора магии и волшебства, – в отличие от нормальной благовоспитанной Снегурочки, я не отказала себе в удовольствии не присесть перед мальчиком, а наклониться к нему, и, кажется, даже расслышала сзади общий синхронный восхищенный вздох. Мужской, разумеется, – а еще в этот чистый и светлый праздник полагается, помимо совершения чудес, дарить подарки. И вот вам, молодой человек, мой подарок. Подозреваю, от подарка от меня тут не отказался бы никто из присутствующих, кроме продавщицы. Только вот тот подарок, что я собиралась преподнести, имел мало общего с тем, что от меня хотели бы получить все остальные. Я вооружилась свиньей-копилкой и, смахнув с прилавка в ладонь все принесенные мальчиком монетки, потрясла ими в кулаке, давая позвенеть. А потом приложила кулак к прорези на копилке и все с удивлением услышали, как монетки со звоном сыпятся в недра копилки! Конечно, им было невдомёк, что Гиперборейская наложница и не на такие фокусы способна, но народ, и, самое важное, главный адресат моего новогоднего чуда, впечатлились. Впечатлились настолько, что мальчик даже задал вопрос: – А вы что? Правда-правда настоящая Снегурочка? Вот, всамоделишная? И Дед Мороз настоящий? «Нет, вообще-то я Гиперборейская наложница, одна из самых могущественных потусторонних сущностей (ибо для подробностей моих отношений с Люцифером ты ещё слишком юн) и могу превратить этот город в клокочущий ад, просто щёлкнув пальцами. Ну, ладно, город большой, поэтому пальцами придется щёлкнуть два раза», – вслух я, разумеется, сказала не это, а нечто иное: – Конечно, настоящая! И Дедушка у меня тоже самый настоящий! Мальчик несколько секунд переваривал эту информацию, а потом вдруг решительным, совершенно не детским жестом протянул свинью-копилку мне. Поколебался и присовокупил к ней только что купленную мной открытку. – Возьмите. Это не много, но это всё, что у меня есть. Можно, я загадаю другое желание? Судя по хмыканью сзади, Багдаду явно было интересно, как я буду выкручиваться, но я уже вошла в раж, и ни о каком выкручивании уже не могло быть и речи. – Это пусть остается у тебя, – я легким движением руки вернула обратно к мальчику его кулачки с подарками, окончательно убедив его своей ледяной кожей, что я самая настоящая Снегурочка, ведь это же подарок, а подарки просто так не отдаются. Но одно условие! Эту копилку ты сможешь разбить только к следующему Новому Году, иначе моя магия исчезнет, чудо разрушится и монетки могут разбежаться в самые разные стороны, понял? – Хорошо! А… А открытку тоже? – Нет, конечно. Открытку ты можешь подарить на этот Новый год. И действительно, с ней я ничего магического не делала. Так что на ней проклятию Гиперборейской наложницы просто неоткуда было взяться. – Так что ты хотел загадать? – А… А м… можно я на ушко скажу? – Дедушка, иди сюда (старый хрыч, хватит на мою задницу из первых рядов любоваться), этот молодой человек хочет сообщить нам свое желание так, чтобы его больше никто не слышал. Дедушка подошёл и, не забыв по-старчески поохать на свой радикулит, наклонился. И, когда мы приготовились слушать, мальчик прошептал: – М… Можно мой папа больше никогда не будет пить? То есть не будет пьяным? Вот так так. Это тебе не монетки из кулака в копилку ссыпать и не прикупить кусочек разукрашенного картона (деньги у меня были настоящие, местные, так что тут все было по-честному). Мы выпрямились, и я оглянулась на Деда Мороза. Багдад, в свою очередь, обернулся на меня. В конце концов, в нашем дуэте основная машинка по производству чудес – я. Я прикинула, как это можно сделать. Не мудрен фокус, на самом деле, только надо будет точно узнать, кто папаша у этого мальца. Я чуть заметно кивнула – нельзя нарушать принцип единоначалия: Дед Мороз – главный, а я только на подхвате. – Ну, что ж. Желание твое сложное, но мы его исполним, но только при одном условии – ты никогда и никому, ни за что не скажешь, что это ты его загадал. Даже дворовому щенку, даже котенку, никому. Хорошо? – Даже маме? – Даже маме. На этот раз мальчик раздумывал недолго и почти сразу же кивнул. – Ну, стало быть, быть посему! – провозгласил Багдад и стукнул посохом в пол. Сзади почему-то зааплодировали несколько человек, а я ласково потрепала мальчика по голове, вновь, словно невзначай, коснувшись ледяным пальцем открытой кожи. На самом деле, конечно, не невзначай – поставила на него метку. Не проклятие, конечно, просто метку, мне же этого мальчика надо ещё найти будет, а потом и его папашу-алкаша. * * * – Пометила парнишку? – осведомился Дед Мороз, когда мы выбрались на улицу вместе с его покупками, к вящему разочарованию оставшихся внутри покупателей. – Что ты, конечно нет, как ты мог такое подумать? Ведь это настолько увлекательный квест – искать иголку в стоге сена! Ну, или человека в четырехсоттысячном городе. Кстати, нам туда, оттуда пахнет проклятием. Правда, я пока не могу понять тем или не тем, но попытка не пытка. Да и в любом случае, нам нужно двигаться. Стоя на одном месте много не выстоишь. Проклятие оказалось не то. Просто какая-то местная женщина сильно долго кочевряжилась в выборе полового партнера и в итоге решила побаловаться инкубом. Лучше бы первому попавшемуся бомжу дала, вот честное демоническое. – П… похотливые животные, – ругалась я, отойдя в сторонку и пытаясь при помощи холодного зимнего воздуха очистить собственное обоняние, чтобы дальше продолжать поиски. – Юбку надо подлиннее выбирать, – сварливо посоветовал мне напарник, – чтобы вокруг было поменьше похотливых животных. – Еще чего, юбку ему подлиннее, – немедленно окрысилась я, – а сковородку тебе из ада не принести, блинчиков пожарить? Вот чего у Багдада не отнять, так это способности красноречиво хмыкать. Вроде бы всего один звук, максимум четыре буквы, а какая прорва информации! Вот сейчас, например, красноречивый «хмык!» подсказал мне, что единственный предмет, который хоть как-то увязывается с глаголом «жарить» стоит на зимней городской улице и пытается остроумничать. И «жарить» тут совершенно не в том смысле, в котором вы только что подумали! – Больше никаких проклятий поблизости не чувствуешь? – Нет, вроде бы, все чисто, – на самом деле я совершенно точно еще не была в этом уверена, но попытки повторного обследования местности все равно ни к чему не приведут ближайшие несколько часов – у инкубов очень липкий, душный, если бы меня могло затошнить, я бы сказала «тошнотворный» запах. – Ну, значит, пойдём дальше и кого-нибудь поищем. Вторая попытка тоже оказалась ложной, но на этот раз приводить свое обоняние в порядок мне не пришлось – кто-то из местных мужчин решил побаловаться суккубом под елочкой. Несмотря на общность функционала и его практического воплощения, следы этих двух гостей из потустороннего мира были кардинально различны. Запах инкуба заливался в нос, он был тяжелым, липким и вязким, словно смола, проклятие суккуба же ощущалось как легкий, свежий аромат, будто кто-то прошёл по улице с охапкой свежескошенных луговых трав в руках. – Это тебе так кажется, – заявил мой напарник, когда я поделилась с ним этим наблюдением, – ты можешь быть весьма высококлассным суккубом, наверное, даже самым суккубистым суккубом на весь ваш адский пансион неблагородных девиц, но вот инкубом тебе если и быть, то только полнофункциональным полуфабрикатом. То есть ты будешь выглядеть как инкуб, действовать, как инкуб, обладать всеми прочими внешними признаками инкуба. Но при этом у любого нормального инкуба ты будешь способна вызвать разве что гомерический хохот. Вот если бы вместо Люцифера на троне в аду находилась какая-нибудь женщина и были бы у неё вместо вас Гиперборейские наложники, то им бы запах инкубов казался приятным, а вот суккубов они бы недолюбливали. Потому что могут быть лишь полнофункциональной копией, но настоящим суккубом никому из инкубов не быть никогда, как ни старайся. И запах инкубов для этой версии Гиперборейских наложников был бы сладок и приятен, а суккубов они бы считали каким-нибудь резким, липким, густым, ну и вот всё это что ты описала. – Ну и какая же женщина, по твоему мнению, может занять трон владыки ада? Кто заменит Люцифера, хотя бы чисто гипотетически? – Например, его жена. Подозреваю, что первая жена Адама та еще стерва, если он решил пожертвовать ребром ради еще одной попытки. Тем более теперь от неё не спрячешься даже в аду. – Можно попытаться спрятаться в раю. – Сомневаюсь, что Люциферу доступна эта опция после того, как он оттоптал господу любимую мозоль. Я резко остановилась. Так как по тому месту, где я стояла, прошел проклятый. И хоть проклятых по разным причинам по этому миру шарахается до чертиков, у меня на резкую остановку было ровно две причины – во-первых, он прошёл совсем недавно, во-вторых, он был проклят Асмодеем.