Новогодние истории Дзитры. Проклятый Асмодеем

Проклятый Асмодеем напал на свою очередную и последнюю жертву ровно за пару секунд до того, как на него напала я. К счастью, он не бил её ничем тяжелым и острым по голове, видимо, по его замыслу, жертва должна была быть в сознании на момент изнасилования и последующего потрошения. Дважды к счастью – я дала маньяку достаточно времени, чтобы продемонстрировать нашу безошибочность, но недостаточно, чтобы он успел причинить своей жертве какой-либо ущерб. Метко отшвырнув незадачливого демонолога башкой в ствол ближайшей ёлки, я прижала ладонь к лицу даже толком не успевшей испугаться жертвы и мягко толкнула ее в сугроб, после чего обратила свое неблагородное внимание на нашу цель. – Убери девчонку, – бросила я Багдаду, – она поскользнулась на льду и ударилась головой, «скорую» вызвать не забудь, у неё небольшой сотряс. – Да, моя королева, – полушутя, полувсерьез отозвался мужчина. – уже бегу, моя королева! – Засранец ты, Багдад. – Точно так, моя королева! – Найдёшь хоть лёд-то? – Да где же я тебе лёд-то возьму? Да ещё и зимой? Впрочем, не забывая зубоскалить, мой напарник вытащил бессознательную жертву проклятого Асмодеем из сугроба, взвалил её на плечо и по собственным следам (ибо я неслась в атаку гигантскими демоническими скачками) пошагал назад. Через некоторое время он оказался на том самом маршруте, по которому она и шла всего несколько минут назад. Убедившись, что вокруг нет лишних глаз, Багдад аккуратно положил девушку на достаточно скользкий участок, и достал телефон. Объяснив диспетчеру «скорой» свидетелем чего он только что якобы стал («да, поскользнулась, упала, ударилась головой. Без сознания. Нет, запаха спиртного не заметно, крови вокруг вроде тоже нет, но ударилась здорово. Да, конечно, стою на месте, жду машину. Постараюсь аккуратно привести ее в себя, если что-то изменится – позвоню»). Строго говоря, наврал он только в одном – якобы упавшую девушку даже ради очистки совести хотя бы по щекам похлопать смысла не было – она в себя только в больнице придёт, к вящему удивлению врачей, которые так и не смогут прийти причину такого поворота вещей. Ну, или я совсем порастеряла квалификацию. Сдав «пострадавшую» с рук на руки ребятам в белых халатах, которым ещё раз была пересказана легенда, Багдад отправился по своим делам, то есть к своей машине – нашу добычу нужно было увезти, а тащить ее на себе я ныне была не в настроении. Всё это Багдад рассказал мне, когда я уже уселась на пассажирское сиденье. Проклятого Асмодеем, которого я за время ожидания Багдада успела качественно спеленать, мы положили а багажник, а сверху я накинула на него полог невидимости. Теперь любой полицейский, если вдруг заглянет в багажник, усидит только почти пустой объём вместо связанного мужчины. Рот я ему физически затыкать не стала, просто прокляла молчанием. Правда, сделала это я уже перед самой погрузкой, выслушав до этого о себе довольно много нового и интересного (нет) и историю того, как этот несчастный докатился до жизни такой. Именно эту историю Багдаду я и пересказала. – Идиот, – кратко, но весьма точно высказался тот. – Легкий путь, – пожала плечами я, – он всегда так манит, но крайне редко ведёт туда, куда ты и хочешь попасть. В конце концов ты ведь тоже вызвал меня, чтобы зачистить Ховринские подвалы. – Потому что моей целью было зачистить Ховринские подвалы, а каким путём – меня интересовало мало. А вот для того, чтобы соблазнить особу противоположного пола, сеть способы и более надежные, при этом с адом никак не связанные. Да даже и связанные всё равно имеются более приспособленные и менее опасные. Он хоть раскаивается? – Да даже если бы и раскаивался – мне-то что с того? Нагрешил? Отвечай. – Злая ты, Снегурочка. – Не от доброго Деда Мороза слышу. – Поедем вмажем по чаю в домашней обстановке? После трудов праведных? – А поехали. Всё равно моему заклинанию нужно некоторое время, чтобы активироваться и связаться с его душой и при этом не выжечь половину города. Как раз на чай время хватит. – Грелку ему положишь? – Разумеется. Хотя я бы с большим удовольствием заморозила бы его заживо за все его художества, но он мне на жертвоприношение живой нужен. Оставив машину во дворе, мы поднялись в квартиру Багдада, обрадовали Ундину устранением фактора, который грозил ей некоторым домашним арестом, а потом гостеприимная хозяйка усадила нас пить чай, где и поинтересовалась: – Дзитра, скажи, а тебе кто-нибудь дарит подарки на Новый год? – Ну, можно сказать, что я сама себе забираю подарок, а Багдад мне в этом помогает. – Это подарок не тебе. Это подарок Аду, через кого бы ты его не передавала. А как на счет именно тебе подарка? – Хм… да, пожалуй никто и не дарит. Но и странно было бы в моём-то возрасте верить в Деда Мороза. Даже если с одним из них каждый год ищешь подарок для ада. Ундина задумалась, водя изящным пальчиком по краешку чашки. Я, честно говоря, не придала этому большого значения, пока мы не стали собираться, чтобы довести уже до конца всё то, что начали в эти новогодние праздники. Вот тут-то и случилось событие, вполне себе претендующее на статус самого неожиданного с момента моего рождения. По крайней мере, за ближайшие пять тысяч лет. – Дзитра, это тебе. – А? – С Новым годом! Подошедшая Ундина протягивала мне на ладошке открытую коробочку, обычную коробочку из ближайшего ювелирного, правда, с содержимым, которое явно было сделано на заказ. Хотя бы по той простой причины, что золото было чистым, не кровавым, а сама работа в паре сережек, слишком тонкой для обычного драгоценного ширпотреба. Они были настолько красивы, что я даже протянула руку, чтобы прикоснуться к тонкой работе, но вовремя отдернула – одно касание и золото станет не просто кровавым, а проклятым, причем Гиперборейской наложницей, а по сравнению с этим даже вся кровавая история золота – не более, чем досадная неприятность. – Э… – в первый момент я даже не нашлась, что сказать, – т-ты ведь понимаешь, что это такое? – Понимаю. – Багдад… Я обернулась на напарника, в надежде, что хотя бы он образумит свою пассию, но от одного взгляда на его лицо поняла, что он помогал выбирать золото и мастера для этого подарка и даже о его адресате был, скорее всего, в курсе. – Так… Полагаю, мне надо чем-то отдариваться? – Дзитра, ты не обязана…, – попытался Багдад вставить свои пять копеек, но замолк, повинуясь движению моей ладони. – Что ж, Ундина… Раз пошёл такой разговор, подставляй ладошку. Такой подарок я должна передавать из рук в руки адресату, иначе он принесёт ему огромное количество бед. Когда девушка подставила ладошку, я быстро, чтобы не дать себе времени передумать, а Багдаду – помешать, потрясла рукой, ощущая, как в ней стало твёрдо и тяжело, а когда я разжала пальцы, в ней лежали две серьги – настоящая древнегреческая работа, стоившая несусветных денег уже тогда, а сегодня… Наверное, цифр таких никто не назовёт в здравом уме и твёрдой памяти. А вот труп одной древнегреческой гетеры, давным-давно захлебнувшейся в Чёрном море во время кораблекрушения, теперь лежал во всём этом гарнитуре, за исключением только сережек, которые теперь лежали у меня в руке. А еще секунду спустя – на ладошке Ундины. Ну и лица у них были с Багдадом! Я же, прижав двумя пальцами сережки к руке девушки, произнесла: – Настоящим я, Дзитра, Гиперборейская наложница, любовница Люцифера и прочая, прочая, прочая, дарю сии серьги Ундине, девушке, у которой они сейчас лежат на ладони, дозволяю ей носить их так и тогда, когда ей покажется нужным и достойным. С Новым Годом! Крайняя фраза, конечно же, в нужный ритуал не входила. Отняв пальцы, я опустила руку и пояснила: – Сама ты можешь носить эти серьги сколь угодно, хоть вообще не снимая, тебе они ничего не сделают. Но драгоценность эта, как ты понимаешь, проклята, причём проклята так, что по сравнению с ней «голубой француз» Хоупа – милая безобидная безделушка. И да, теперь ты – единственная женщина во вселенной, владеющая украшением, надетым на Гиперборейской наложнице, в момент её смерти. Так что передаривать эту драгоценность нельзя и даже давать кому-то прикасаться к ней, когда она не надета на тебе или ты не держишь её в руках – крайне нежелательно – проклятие кусается. Но можно передавать по наследству. А за это спасибо, – я достала из коробочки подаренные мне серьги, повесила их себе на уши, – сейчас их и обновим, у нас жертвоприношение по расписанию. Пошли, Багдад.