Смерть приходит в Пемберли

Пока мы шли у меня созрел план, возможно и не идеальный, но вполне четкий. Я должен был приложить силы, чтобы разобраться в хитросплетении этих мрачных отношений. Уже подходя к коттеджу, я стал прихрамывать. Холмс это заметил, но я лишь сказал, что чрезмерно перенагрузил ногу и что мне нужно просто пораньше лечь спать. Холмс не стал меня разубеждать. Мисс Стоун велела подать нам ужин несколько раньше обычного, и я удалился к себе. По правде, нога меня практически перестала беспокоить, но она была прекрасным поводом пораньше покинуть общество моего друга. Шерлок Холмс без сомнения был выдающимся сыщиком, но… когда в деле были замешаны его родственники и те, кого он таковыми считал, я уже не мог положиться на его объективность. Я услышал, как Холмс прошел в свою комнату и погасил лампу. Ночь было безоблачной и мне хватало с лихвой трех четвертей Луны, чтобы все прекрасно различать. Переодевшись в темное, я аккуратно вылез через окно и по вьюну, что оплел все стену, быстро спустился на землю, не издав никаких звуков. Стараясь ступать как можно тише, я обогнул дом с палисадом и направился к Пемберли. По счастью мне никто не встретился по дороге. Поскольку главные ворота уже были закрыты, мне пришлось перелезать через старую кирпичную стену в полумиле от них. Зато, двигаясь по парку, я сразу вышел к служебному двору, что примыкал к Пемберли с запада. Я легко увидел эту дверь, которая и в самом деле еще была не заперта, на мое счастье. Вдалеке слышались голоса слуг, команды кухарки, отзывы лакеев. Слуги весело что-то обсуждали в своей столовой и, не исключено, что обитателей верхних этажей. Мне всегда были несколько неприятны разговоры слуг о хозяевах, отношения между которыми были в этом очень откровенными и открытыми, словно между врачом и его постоянным пациентом, о которых рассказывать было недопустимо. Но что требовать от слуг! Так что я быстро проскочил по узенькому коридорчику и тут же оказался возле едва освещенной узкой лестнице, ведшей вверх. Меня не так смущала перспектива быть обнаруженным, как опасность провалить дело, так и не проникнуть в тайны этого дома. Я вполне легко сориентировался в комнатах второго этажа и тихонько проник в спальню… верней, бывшую спальню леди Хоуптон. Там не было света, впрочем, хватало и лунного, так как шторы тут были не задернуты. Покойницы тут не было. Она находилась в небольшой часовне и буквально через пару дней ее должны были погрести тут же, в паре шагов от Пемберли на простом сельском кладбище. Я устроился в кресле, заблаговременно сняв спортивные туфли, главным элементом которых были отсутствующие шнурки. Я мог как легко снять их, так и надеть. Последнее, все ж таки было немного медленней, но не настолько, чтобы я предпочел скрипеть подошвами. Ждать пришлось долго, что было ожидаемо – сначала ужин, потом немного посидеть и поговорить. Возможно, не случись в Пемберли столь печальные и ужасные события, кто-нибудь помузицировал, но теперь по комнатам стали расходиться очень рано. Я услышал, как в соседнюю комнату зашла горничная и подготовила ее ко сну. Я опасался, что девушка заглянет в соседнюю спальню, но тут ей, видимо, делать было нечего, и я продолжил выжидать. Потом появилась мисс Хоуптон и камеристка ее матушки, которую, кажется, звали Браунинг, помогла ей раздеться. Наконец в соседней комнате все стихло, но свет не погас, я видел его тонкий красновато-оранжевый луч в той самой замочной скважине, которая так предательски выдала молодую леди. Для себя я решил, что покину наблюдательный пункт ровно через полчаса, как она погасит свет. Но свет все горел и это заставляло меня быть настороже. Вскорости в коридоре прекратили раздаваться голоса и едва слышные шаги прислуги по ворсистому ковру. Тишина и мрак убаюкивали, особенно это действовало на меня так, как я, не предвидя заранее своего ночного бдения, не поспал хоть чуток. Наверное, именно из-за этого я и пропустил легкий скрип дверей. Из полудремы, куда я стремительно впадал, меня вывел громкий мужской шепот. С детства я терпеть не мог подглядывать в замочные скважины, это действо мне казалось низким и подлым. Ты вторгаешься в личный мир человека, услаждая свое любопытство. Но, ныне, меня влекла справедливость. Я жаждал выяснить правду и мне казалось, что именно тут она и находится. Потому, не испытывая и толики удовлетворения, я встал на одно колено и взглянул в замочную скважину. Видно мне было лишь спинку кресла, которое стояло в этом углу комнаты, зато до меня долетело нежное: «О, милый!». С формальной точки зрения, грех мисс Хоуптон был доказан, и я мог бы тихонько удалиться. Но мне нужно было знать, кто этот человек. Не столько надеясь на успех, сколько исключительно случайно, я нажал на ручку и дверь поддалась. Я замер, но сердце мое колотилось в бешенном темпе и можно было опасаться, что именно его и услышат любовники. Тем не менее я продолжил и слегка отворил дверь. Видно мне было не очень хорошо, а чрезмерно высовываться я опасался, но моим глазам предстал совершенно нагой мужчина, медленно двигавшийся меж ног девушки и целовавшей ее шею. За те несколько секунд, что мне представились провидением, я не мог понять кто это. Потому тихонько закрыл дверь. По счастью она меня не подвела. Вероятно, мистер Дарси велел слугам хорошенько смазать двери, даже эти, между комнатами, что наводило меня на мысли, что он пособник пороку, ибо приличные люди таким способом не пользовались. Я вышел в коридор, озаренный лишь двумя лампами в разных концах, отчего там стоял полумрак. Теперь мне предстояло позаботиться о том, чтобы так же необнаруженным покинуть этот дом. Но мне не хотелось покидать его просто так. Кто мог быть любовником мисс Хоуптон? Это был явно не Дарси, чудовищный кровосмесительный роман можно было отвергнуть с чистой совестью. Тогда оставалось двое. Либо это капитан МакЛеон, либо мистер Бингли. Я поднапрягся и вспомнил, что капитан разместился в коричневых апартаментах, которые были «не так уж и плохи». А еще я запомнил, что для слуг ориентиром была картина кавалериста. Возможно, капитана разместили в этой комнате не случайно, а со смыслом. Дрожа всем телом, я подошел к двери и надавил на ручку. Дверь тихо отворилась и в тусклом свете я увидел пустую кровать. Что ж, ответ на вопрос, кто сейчас услаждал мисс Хоуптон был мне известен. Я закрыл дверь и тут услышал чьи-то шаги. Ужас, парализующий ужас сковал все мое тело. Надо было что-то делать, но что было непонятно. Я попятился и понял, что двигаюсь в обратную сторону и от главной лестницы, и от служебной. Конечно, тут должна была быть еще одна служебная лестница, но искать ее в таком состоянии я не был готов. Возможно, мой мозг, сам собой выбрал нужное решение, и я нырнул в комнату мистера Гроува. Там был такой ж полумрак, как и везде. Тело несчастного художника еще сегодня утром отправили в Лондон, для захоронения. Я стоял возле двери и прислушивался, но никаких шагов в коридоре разобрать мне не удавалось. Были ли они вообще или то был плод моего воображения, не знаю, только вот пока я стоял и ждал, неожиданно для себя заметил оранжевую точку в глубине комнаты. Первой моей мыслью было, что это призрак убиенного, но, по моим представлениям, он должен был быть белесым. Потом я подумал, что это кто-то курит и кончик сигары светится в темноте. Но, кури тут кто-нибудь, в комнате стоял бы запах табака, да и красноватое пятно то разгоралось бы, то гасло, в такт затяжкам, но пятно горело ровно и не мерцая, и уж как-то больно низко. Отогнав мысль о курящем призраке, я на цыпочках приблизился и только тут понял, что это замочная скважина, там была дверь, соединявшая эти две комнаты. Раз уж я начал подсматривать, было поздно играть в праведника. Опустившись на одно колено, я взглянул в замочную скважину, но не очень близко, чтобы отражение моих глаз не были видны с той стороны. И я увидел совершенно нагого лорда Фредерика. Откинув назад голову, он раскачивался на бедрах у мужчины, которым мог быть лишь мистер Бингли, чьи руки скользили по юному телу, лаская бедра, живот и сочное естество. Молодой человек тихо постанывал. Он упирался руками в его грудь и мужчина, согнув ноги, начинал неистово двигать бедрами, юноша окунался в невероятный восторг, его рот был приоткрыт, но то была не гримаса боли, а наслаждения. И тут Бингли словно притянул Фредди на себя, и я увидел взмывавшие вверх светлые капли, которые тут же опускались на спину молодому человеку. Мне показалось, что я видел достаточно. Стараясь ступать едва слышно, я вышел в коридор и огляделся. Буквально рядом со мной была невзрачная дверка, отворив которую, я попал на еще одну служебную лестницу, которая вела вниз. Только начав спускаться, я сообразил, что окажусь на совершенно другой половине дома и мне придется пробираться через коридоры, о которых я имею совершенно смутное представление. Там, в подвальном этаже было еще темнее, чем наверху, а вот жизнь еще не замерла. По крайней мере, я слышал какое-то шуршание. Представляя себе дом в общих чертах, я направился на другую сторону. Проходя мимо одной из комнат, дверь в которую была приоткрыта, я увидел стоявшую на коленях горничную, лицо которой заслоняла дверь, но она то и дело кивала, а оттуда, из-за двери, текли приглушенные мужские стоны. Я мог быть сколь угодно нравственен сам, но мне было многое ведомо о порочной природе человека и его изобретательности в вопросе удовлетворения своей похоти, так что я знал, что она делает, но вот кому? Наверное, нужно было понаблюдать или прислушаться, но я все боялся быть застигнутым, оттого прошел дальше. Поднявшись в хозяйственный дворик, я прошмыгнул в боковую пристройку, так как проезд был заперт на замок. Но и эта дверь была заперта на ключ. Я бы мог высадить окно, но это привлекло бы весь дом. Увы, я не был уверен, что смогу убежать, потому спустился в цокольный этаж. Надлежало отыскать коморку, где я мог бы дождаться утра. Едва я огляделся, как увидел камердинера, кажется, мистера Бингли. Он шел спокойно, словно не скрывался, но ступал мягко, я его и не услышал. А не увидел меня он лишь оттого, что я стоял во мраке и до ближайшего фонаря было метров шесть. Что ж, теперь я знал имя еще одного грешника в этом доме. Тут же я нашел и себе убежище. Это была комната, набитая старыми амбарными книгами и всякой рухлядью. Я присел на что-то мягко и приготовился ждать… Проснулся я от того, что кто-то немилосердно скреб железякой по кирпичам. Я не мог бы увидеть, но догадался – помощница кухарки разводит огонь в плите. - Черт! – неожиданно выругалась девушка. – Чертов Билли! Опять угля не натаскал, змееныш! Она была явно недовольна. Потоптавшись чуток, она куда-то прошла, и я услышал стук. - Мистер Дженнингс, мне нужны ключи, - негромко произнесла она. Последовало молчание, хотя… это для меня оно было тихим, а там кто его знает… - Что тебе нужно, - неожиданно пробасил дворецкий. - Билли опять угля не принес, мне нужны ключи, - не менее недовольным тоном произнесла женщина. - У-у-ы-ы, - прорычал дворецкий и через минуту что-то зазвенело. Для меня это был шанс. Ступая тихонько, я проследовал за девушкой. Она прошла в служебный дворик и отперла дальнюю дверку. На мое счастье, ключи она оставила в двери. Я мигом воспользовался случаем, прихватив их, отпер нужную мне дверь и, прикрыв ее как можно плотнее, бросился наутек. Около восьми часов утра я подходил к нашему коттеджу. Так как было уже поздно, я не стал залезать в окно, а просто вошел через главный вход. Домохозяйка меня впустила не задав и вопроса, хоть и очень удивилась, когда же это я мог выйти прогуляться. Я привел себя в порядок и в девять утра сидел за столом, чтобы позавтракать, ибо мои приключения существенно разожгли аппетит. - Итак, Ватсон, что вы выяснили в доме? – спросил меня Холмс, словно это задание дал мне он. - В каком… доме? – растерялся я. - Мой друг, вы провели ночь в Пемберли, это глупо отрицать, так как я не поверил вашим замечаниям про ногу, видел, как вы спускались по вьюну и, наконец, вас не было в вашей комнате. - Не осуждайте меня, Холмс, я должен был все выяснить! – начал было я. - Вот я и хотел бы выяснить, что вы узнали. - В сущности, немного скабрезных подробностей из жизни тамошних обитателей… - А поточнее? – Холмс был настойчив. - Ну… я выяснил, что мисс Хоуптон и капитан МакЛеон любовники… - Это было предсказуемо, - раскуривая трубку, заметил Холмс. - То, что мистер Бингли состоит… - я хотел уж было сказать про противоестественную связь, но, подумал, что это может задеть моего друга. - … в отношениях с Фредди Стоктон-Мэннерсом. - Это было очевидно, - заметил Холмс. - А камердинер этого самого Бингли принуждал горничную к… оральному… соитию, - каждое из слов далось мне нелегко. - М-да, - произнес Холмс. – Боюсь, что ничего из этого нам не поможет. - Отчего же? – я удивился. – Мисс Хоуптон вполне могла отравить мать, которая мешала ее пороку. - Да, но вы заблуждаетесь, ибо забыли, что леди Хоуптон была убита по ошибке. Подлинной жертвой был Гроув. - Может и так, но… что, если истинная жертва это сестра Дарси, а несчастный художник стал жертвой лишь для того, чтобы еще сильней запутать следствие? - Такое вполне могло бы быть. Но есть одно «но»… мисс Хоуптон ничего не выигрывает от смерти своей матери. Будем честны, капитан МакЛеон не женится на ней, ни сейчас, ни потом. Она для него слишком стара, да и слушки о связи с маркизом Поуисским ей не забудут. А капитал, который она унаследует нес столь велик. Нет, мне кажется, это тупик. - Как же нам определить, кто убийца? - Давайте порассуждаем. В преступлениях, самый очевидный вариант – самый реалистичный. А посему, предположим, что истинная жертва мистер Гроув. - Допустим. - Тогда нам нужно искать ответ не на вопрос кто убийца, а из-за чего его могли убить, причем, заметьте, не какой-то таинственный убийца, а кто-то из тех, кто сидел за столом. - Или, тех, кто обслуживал сидевших за столом, - вставил я. - Основания? – спокойно уточнил Холмс. - До этого утра я не считал слуг вероятными убийцами, но… Темные делишки творятся и на служебном этаже. И потом. Мы с вами прекрасно знаем, что все убийства делятся на предумышленные и случайные, так сказать, ситуационные. Задумай кто убийство Гроува, он и яд сам привез бы, и продумал все, чтобы не перепутать комнаты. Но, если встать на вашу точку зрения, а она не так уж нереалистична… - тут кончики губ моего друга следка дернулись вверх. - …значит, убийца действовал экспромтом, а значит дворецкий соврал нам, говоря, что из ядов ничего не пропало. В конечном счете, яд-то откуда-то взялся. - Вы подали мне гениальную мысль! – Холмс даже вскочил. - Мы спешим в Пемберли?! - Не мы, мой друг, а я! – Холмс был решителен, я ж стоял как вкопанный. Холмс же как ни в чем не бывало, продолжил. – Вы совершенно правы на счет ядов. Это не могло появится из неоткуда, значит: вариант номер один, их украли у дворецкого, и он не хочет сознаваться. Вариант второй, яд был куплен в аптеке. Многие гости провели в доме несколько дней и желание убить мистера Гроува могло быть не настолько спонтанным. - И что же вы будите делать? – уточнил я. - Я поеду в Пемберли и хорошенько потолкую с дворецким и прочими слугами, садовником, скажем, именно он ведь травит ос, если те начнут досаждать. Вы же объедите окрестные аптеки, думаю их немного, надо будет справиться у мисс Стоун, и узнаете, не покупал ли кто-нибудь яд, а точнее цианид, за последнюю неделю. - Хорошо. И где мы встретимся? - Давайте… тут. Первый, кто освободиться, подождет другого. Договорившись именно таким образом, мы расстались. Холмс помчался в Пемберли, я же, получив исчерпывающий рассказ мисс Стоун об окрестных аптеках, их оказалось всего-навсего пять, отправился в путь. И пусть я не достиг того высокого уровня мастерства дедукции, коим обладал мой друг, но за годы помощи ему, и я чему-то, да научился. Моя первая аптека оказалась аккурат по пути. Я не рассчитывал на нее, потому заглянул для проформы и опросил провизора. Как я и ожидал, ничего интересного не было, никто не покупал ядов, вообще. На эту аптеку я не рассчитывал именно потому, что она самая близкая к усадьбе и любой, кто начнет расследовать дело, прейдет туда с опросом. Увы, но закона, заставляющего вести четкий учет продажи ядам пока не принято, это только разговоры, но и без этого провизоры внимательны к таким покупателям, особенно, если они незнакомцы. Пустым номером оказалась и аптека в соседней деревне. Там ядов не покупали с начала мая. Провизор должен был продавать яды либо хорошо знакомому лицу, либо при посредничестве хорошо знакомого. Так было по закону, но… преступники все-таки покупали яды. Большую надежду я питал на аптеки Лэмптона. В этом сонном городишке их было три. Я исходил из того, что преступник не будет покупать яд поблизости и становиться первым подозреваемым. Да и аптекарь не захочет быть втянутым в мрачную историю. Иное дело город, где много народу и все как-то посвободней. Я предположил, что отправляться в Дерби убийца не стал бы, это далековато, да и долго. Лэмптон совсем близко и поездка в городок могла занять всего пару часов, не вызвав лишних вопросов. Так же я понимал, что сам аптекарь, продай он мне яд, в это вряд ли сознается. Минутное замешательство и вариант был готов. Я зашел в лавку букиниста и стал разглядывать через витрину аптеку, при этом мусоля какую-то книгу. Уже через пару минут хозяин, статный господин с пышными седыми бакенбардами подошел ко мне. - Сэр, чем я могу вам помочь? - Да вот,.. – начал я, разглядывая книгу, что держал в руках. – Решил почитать раннего Скотта. - Что ж, сэр, выбор неплохой, но… позволю вам порекомендовать эдинбургское издание, оно хоть и подороже, но куда как наряднее, да еще с прекрасными иллюстрациями. Оно будет украшением вашей библиотеки. - Да-да, конечно, - лепетал я, поглядывая на аптеку. Я подождал пока мне принесли книгу и заплатил за нее. Книга была не так мне важна, как возможность завести беседу. - Я смотрю, вас еще заинтересовала аптека Шварца? - Он немец? – машинально уточнил я. - Австриец, - ответил букинист, посмотрев на меня поверх очков. – Точней, сэр, австрийский еврей. - Понятно. Нет-нет, мне аптека не нужна. - Простите, сэр, но для человека, которому не нужна аптека, вы слишком внимательно на нее смотрите. - Это очень личное… - выдавил я. - О, сэр, простите, - букинист искренне смутился. - Мы женаты совсем недавно, - немного неуверенно начал я. – Я, как вы видите, уже не юн, а она очень прелестная, просто красавица… мы гостим у мистера Дарси, в Пемберли… Букинист кивал головой, но было не очень понятно, знает ли он вообще о существовании Дарси и его роскошного поместья. Те времена, когда лендлорды были хозяевами всей округи, давно миновали. Я же продолжал свой скромный монолог. - …она говорила, что ездит в Лэмптон, в аптеку, но уж больно часто, и я… стыдно говорить… - Любовь, сэр, великое чувство, и стыдится тут нечего. Боязнь за душу близкого тем более похвально. Вы говорите, она была тут недавно… И букинист призадумался. Кажется, у меня и в самом деле было страдальческое лицо, так что он искренне старался. - Нет, сэр. Не припомню тут посторонних. У нас и городок маленький, и народу немного, а проезжие редки. О, сэр, лучшие деньки Лэмптона уже канули в Лету! - Что ж, сэр, я благодарю вас, вы меня сильно обнадежили, теперь я уверен, что это все мои глупости. - Может быть, сэр. Только, для очистки совести, вам стоило бы присмотреться к аптеке Вуллиджа, что на Сент-Маргарет-стрит. - А что? – я, кажется, искренне был растерян. - Простите, сыр. Не все ходят к нему за незаконными делами, но… поговаривают, он приторговывает разными вещами, ну, там… знаете, когда девушка оказывается в интересном положении и всякое такое… - О-у! – огорчился я, хотя внутри меня все и затрепетало. Как говорят дети во время игры: «горячее, горячее!» Расставшись с букинистом, я оправился на приличную улочку городка. Там, в респектабельном доме, находилась аптека этого самого Вуллиджа. Прогулявшись туда-сюда, я примерялся, как бы так же узнать правду. И тут меня окрикнули. - Кого-то ищите, сэр? – вопрос исходил от статной дамы в темно-синем платье и изящном чепце, отделанным бельгийским кружевом. Дама была строга на вид, взор ее был проницателен, она не была старухой, хоть на вид ей и было около шестидесяти, но держалась она очень бодро и прямо. Меня пригласили в уютную гостиную, обитую бежевым ситцем. Я и в самом деле оказался смущен, потому замялся, не зная, как точно изложить свою мысль. Наконец, я сбивчиво рассказал свою историю. - Интересно, кто-это нынче гостит у этого мистера Дарси? - Его сестра с дочерью, некто Бингли… - Красавчик Бингли? Я слегка пожал плечами. Мне как-то не пристало оценивать мужскую красоту, но да, его можно было бы смело отнести к красавцам, если бы я не знал о его пороке. - А еще Патриций Хайнсмит, - продолжил я. - Это змея тоже приползла? – ее тонкие темные брови взлетели вверх. – Кажется, старик собрался на тот свет, если призвал всю семейку. - Как я мог заметить, здоровье мистера Дарси в отменном состоянии и что-что, а покидать сей мир он не собирается. Да и мисс Хайнсмит мне кажется очень достойной. - Г-м, правда!? – грозная миссис Харрис выглядела торжествующе. – Приличные женщины не рожают вне брака… Вы знаете, как такое исстари называли? - Мисс Хайнсмит родила? – я был ошарашен. - Представьте себе, мальчика, - и она еще раз взглянула на аптеку сквозь занавески. – Я потому и ушла, что не могла жить в этом вместилище порока. Когда сам хозяин дома такой грешник, то все идет наперекосяк. А тут и мистер Харрис сделал мне предложение. - Боже! Неужели мистер Дарси? – лепетал я. - Да, - твердо заметила миссис Харрис. – Он пристроил мальчика в приличную семью, выделил содержание. Шептались, что юноша выбрал военную карьеру. Не удивлюсь, если это Дарси его как-то надоумил, чтобы парня отправили в колонии, и он там сгинул. А он ведь его законный отпрыск, он может унаследовать этот дьявольский Пемберли. И вот теперь старик всех собрал… Ох, этот сбор не к добру, не к добру - ворчливо заметила дама. - Пока, не к добру тут все для меня, - печально заметил я, возвращаясь к легенде. - А вы часом не супруг этой несчастной мисс Хоуптон? - О, нет, что вы! Я и не так хорошо знаком с Дарси, меня пригласил его хороший знакомый, Шерлок Холмс. - Вы друг этого мерзкого мальчишки?! - Что вы! – я искренне был удивлен. – Шерлок Холмс достойнейший из джентльменов, он постоянно помогает полиции… - Не удивительно, - ворчливо перебила меня дама. – Он уже тогда любил совать свой нос куда не стоит… и не только нос… - Что вы имеете в виду? – я был ошарашен. - Хм. Сама я не видела, но… поговаривали, что Дарси застукал его с одним из лакеев за чем-то предосудительным… - Не может быть, - рот у меня так и раскрылся. - Не такая уж это и редкость в наши времена, - дама подошла к окну и взглянула на аптеку. – Я работала там экономкой, пока не вышла замуж за мистера Харриса. Но я продолжаю время от времени общаться с тамошними обитателями. Так что… можете мне поверить, этот ваш мистер Холмс… бедная его супруга… Я не стал сообщать грозной миссис Харрис, что Холмс не женат, не будучи уверенным, какой вариант она бы предпочла. - Так вы волнуетесь за жену? – спросила она, пристально взглянув на меня. Я закивал. - Нет, незнакомых мне дам я не видела, а вот джентльмен… - она замерла, словно пыталась вспомнить что-то. – Такой, плотный, не очень высокий, на голову ниже Дарси, с окладистой темной бородой, на манер Линкольна, только чуть больше. Когда мы встретились в нашем коттедже, то я полностью доложил Холмсу о своих изысканиях. И в Лэмптоне и в близлежащих аптеках мне ничего узнать не удалось, разве что, про того бородатого джентльмена. - И вот что я подумал – а не может ли убийцей быть кто-то из мужчин. Да-да, я знаю, яд это дамский способ, но… у нас парочка необычных мужчин… и потом, мне кажется, это разделение на способы убийства ужасно устаревшим. - Я полностью соглашусь с вами, что разделения по способу убийство на мужские и женские всегда было ошибочным, хотя и понятным. Но я не соглашусь, что Бингли и Стоктон-Мэннерс, необычные, как вы выразились. В реальности они обычные нормальные мужчины, хоть и гомосексуалы, а потому не обязательно должны были бы воспользоваться этим способом. - Холмс, я не… - Я не про женский способ. Яд указывает на преднамеренность преступления. Яд куда как сложней добыть, чем разжиться ножом, да и ружьем, чего уж там, мы не в Лондоне, это сельская местность. - Я… я имел в виду… - Я понимаю вас. Именно потому нам так важно понять, у кого, а главное, из-за чего возникла такая ненависть, что он решился раздобыть яд и пустить его в дело! - И… чтобы мои слова не воспринимались вами как предвзятость, у меня есть теория! – и я внимательно посмотрел на моего друга. Тот заинтересовано ждал моих слов. – Моя теория не такая уж и оригинальная. Мэтью Гроув узнал о страсти между Бингли и Стоктон-Мэннерсом и решил их шантажировать, они, само собой, рисковать не могли, особенно Бингли, вы же помните, его вскоре отправят послом в Гаагу. Они и убили его, или, кто-то из них. - Гм, - Холмс задумался, а потом произнес. – И в знак признательности за будущую финансовую поддержку Гроув решил написать портрет Стоктон-Мэннерса? Я, признаюсь, на некоторое время растерялся. Чего-чего, а такого не ожидал. - Этот чертов портрет все портит, - процедил я. - И в самом деле, - подтвердил Холмс. Он неожиданно встал и восторженно посмотрел на меня. - Я немедленно отправлю записку Дарси, пусть ждет нас на ужин. - Но зачем? - Портрет юноши могли заказать двое, Дарси и Бингли. Мне более вероятным кажется второе, вот его-то мы и спросим. Немедленно доставайте свой фрак. Ужин в Пемберли прошел спокойно. Из-за расследования, которое вел Грегсон, никто не мог покинуть гостеприимный дом, впрочем, пока никто особенно и не стремился. - Как я рада тебя видеть, Шерлок, - искренне заявляла мисс Уикхэм. – У нас тут царит невероятный ужас. Скажи, ты уже знаешь имя злодея? - Дорогая Лавиния, я как никогда близок к этому, - в легкой, шутливой манере ответил мой друг и все улыбнулись шутке. Кстати, Фици, что ты будешь делать с недописанной картиной? Этот вопрос и его тон меня немного поразили, но никто особо не отреагировал, верней, не отреагировал Дарси, на которого я воззрился. - По счастью, - и он отпил вина. – Работа была выполнена, а большего и ждать не приходится. Я найму человека, из Лэмптона. Он покроет холст лаком, и я повешу ее на законное место. - Странный это Гроув, - заметила достопочтенная Патриция Хайнсмит. – О покойниках обычно так не говорят, но странный. - О-у, от чего же? – удивилась мисс Уикхэм. - Он бог знает сколько работал над одной картиной. Мне кажется, ему просто тут нравилось, благо Фици за все платил. Хозяин сдержано улыбнулся, словно бы говоря – это мой долг. - Ах, моя дорогая, - с легким упреком в голосе отозвалась мисс Уикхэм. – Он мог писать еще какие-нибудь картины. Художники так делают. - И будете совершенно правы, - заметил Холмс. – Он начал писать несколько работ и одной из них был портрет Фици. - Вот как?! – весело спросил Дарси. - Он его закончил? – поинтересовалась Патриция Хайнсмит. - Только голова, но получилось очень хорошо, - заметил я. - Тогда, дядюшка, вы можете сделать из него небольшой эскизный портрет, - заметила Френсис Хоуптон. - Или нанять мастера дописать, - заметила миссис Арчер. – Я слышала, что и композиторы, и художники доделывают работы друг дружки, это не считается зазорным. А что еще он писал? Так как вопрос был обращен ко мне, то я и ответил, чуть смущаясь. - Он начал работать над прекрасной Венерой. - Какая глупость, - легкомысленно заметил Фредди Стоктон-Мэннерс. – Сначала нужно закончить одну работу, а уж потом браться за другую. - Увы, он пренебрег этим правилось, - спокойно заметил Холмс. - Пожалуй, я куплю у вдовы эту работу, полагаю, деньги ей пригодятся, - заметил Дарси. - Вы так щедры! – искренне заметила миссис Арчер. По завершении ужина все гости перешли в гостиную и миссис Арчер стала музицировать, чудесно, прочувствованно играть Шопена. Холмс же оказался рядом с Бингли, они стояли и слушали чудесную музыку. - Кстати, сэр Чарльз, - начал Холмс. – Раз уж Дарси заберет себе и картину, и эскиз, там есть еще одна, изображающая прекрасного античного воителя. Может это ваша? - Моя? – немного нервно удивился тот. - Работа чудо как хороша. - Зачем она мне? - Она, конечно, не закончена, но… может со всей очевидностью указать на юного лорда, что так неосторожно позировал мастеру, это скомпрометирует и его, и потенциального заказчика картины. - Но я не заказывал мистеру Гроуву картину, - совершенно спокойно и с легкой саркастической улыбкой заметил мистер Бингли. - Может быть, но… люди могут счесть именно так. К тому же, такая картина, пусть она и не была закончена, должны украшать частное пространство. - То есть, вы хотите, чтобы я одолжил денег его вдове? - Да, и тогда никто не может связать ваше имя с именем лорда Фредерика. Мистер Бингли сначала побледнел, потом покраснел, но Холмс спокойно продолжил. - Сэр, я сыщик и ловлю убийц. Мне нет дела до любви, пусть и между мужчинами, но… это полотно может стать причиной новых несчастий. Так вы его не заказывали? - Это Фред, - словно не своим голосом произнес Бингли. – Я уезжаю и… надолго, и он… хотел… - Сделать вам подарок, - довершил Холмс. - Могу ли я надеяться… - Конечно, я буду нем как рыба, а картина будет вашей. - Спасибо. Он отошел в сторону и сел на мягкий диван. - Вы ему поверили? – спросил я. - Пока мы не обнаружим улики его уличающие. Признаюсь, мне стало казаться, что чувства Холмса к таким же как и он, гомосексуалам, берут верх над доводами разума. Что должно было победить в моем друге разум или чувство? Я не знал и меня это очень тревожило. Я подошел к самому дальнему углу гостиной и увидел Патрицию Хайнсмит. Она кивнула мне, и я присел рядом. - Не хорошо так говорить, но после смерти бедной Хэлен, эта Арчер стала играть нормальную музыку. Я улыбнулся в усы. - Я помню Памеллу совсем юной, Фици тогда тут давал роскошные балы, Бингли приезжали всем семейством, она играла в этих домашних постановках вечно каких-то пажей и розовощеких юношей. Это так странно, пытаться играть в актеров… Но все эти представления не для меня! - Творческих людей сложно понять. Они вечно что-то ищут, мечутся, не находя покоя. А после кончины их творчество становится нарасхват. - Бросьте, Фици купил эту Венеру, как вы выразились, чтобы не было еще большего скандала. - Что же в том скандального? – удивился я. - О, доктор! Люди скажут, что кто-то из дам послужила если не моделью, то источником вдохновения. Я, как и покойная леди Хоуптон, слишком стары, да и мисс Уикхэм, тоже. Остаются бедняжка Френсис и миссис Арчер. - Ну уж, даже миссис Арчер. Я ничего не хочу сказать, но… как детектив, замечу… - И окажитесь неправы. Это Гроув был словно факир. К нему захаживали все... кроме меня. И всех он обольщал. Я не думаю, что он имел ввиду что-то предосудительное, если не считать предосудительными деньги, но внешне это выглядело непристойно. - А разве мистера Гроува так активно навещали? - Все! Кажется, у него в оранжерее побывали все, кроме меня. Даже скромница Фрэнсис, и та туда заглядывала. А слуги! Не только горничные, но и лакеи там так и толпились. - Возможно, им нравилось смотреть, как появляется изображение на холсте. Но Патриция Хайнсмит так посмотрела на меня, словно я сморозил очевидную глупость. - Вы думаете миссис Арчер бегала туда чуть ли не каждый день только ради общения об искусстве? Хм! По правде, я не знал что и сказать, эта информация казалась мне досужими домыслами старой сплетницы, которая сама была во грехе, но Холмсу я потом все дословно пересказал. Но тогда меня заинтересовал другой вопрос. - А кем доводится мисс Арчер и мистер Бингли Дарси? - О, совершенно не родственники. У его покойного отца был хороший друг, у него тут недалеко свое поместье. А кроме того, их матушка - сестра покойной миссис Дарси, матери Фици. Несчастная Памелла вышла замуж за какого-то торговца, что-то около десяти лет провела на Цейлоне, где этот мистер Арчер вел дела. - Она. Получается, богата? - Наверное. В средствах она точно не нуждается, но… Господь не дал им детей, да и как я слыхала, мистер Арчер уже старик. - И где она живет? - Подозреваю, что в Лондоне, ее супруг вечно нуждается в хороших врачах и сиделках, так что это женушка скучает в одиночестве. Признаюсь, мне это ничего не дало, но в расследовании лишних сведений не бывает. Потому я старательно запомнил все. В небольшом перерыве я наскоро пересказал Холмсу этот разговор. Он выслушал его очень внимательно. - Что ж, пора кое-что прояснить, пойдемте. Мы вышли в холл, а оттуда через маленькую боковую лесенку спустились в цоколь, этаж слуг. Едва там нас увидели, как все замерли. - Прошу простить нас, - с легкой улыбкой произнес Холмс. – Я бы хотел, чтобы Джеймс мне помог кое в чем. Молодой светловолосый лакей с немного недовольным видом проследовал за нами, давая понять, что мы отвлекаем его от чего-то по-настоящему важного. Мы поднялись по ступенькам и оказались в служебном дворике. - И так, Джеймс, вы мне должны немного помочь. - Конечно, сэр. В чем? – немного легкомысленно спросил он, вздернув брови. - Я хотел бы знать, зачем вы позировали мистеру Гроуву. Даже тут, в полумраке, с тусклым светом от масляной лампы, что висела возле двери, было видно, как зардели его щеки. - Это не я, - выдавил он. - Будем откровенны, - спокойно продолжил Холмс. – Позировать не преступление, но… в доме совершено два убийства и мне нужно разобраться во всех хитросплетениях этого дела. - Но, это не я, - еще сильней покраснев, изрек Джеймс. - Есть два варианта. Это и в самом деле не вы, но… вы явно знаете этого человека. Второй вариант, это вы. И как видите, при любом из них, выше запирательство только вредит расследованию. Поэтому, мы можем поступить так: вы расскажите нам всё, и мы с доктором сохраним все в тайне, если это не будет иметь отношения к преступлениям. Если нет, мистер Дарси заставит вас всех, лакеев, раздеться по пояс. Мэтью Гроув очень точно зарисовал грудь и сосок, потому, полагаю, мы легко определим модель. - Но я никого не убивал! – чуть громко выдавил парень. - А я вас в этом и не обвинял. И так… - Сэр. В этом не было ничего непристойного! Да и мистер Гроув был настоящим джентльменом, не то что эти содомиты! - О ком это вы? – уточнил я. - Известно о ком, - хмыкнул парень. – О дипломате и юном лорде. - Ясно, - буркнул я. - Мистер Гроув сказал, что он не имел большой практики в рисовании человека и попросил меня пару раз попозировать. Я и согласился. Он мне заплатил целый фунт. - И когда вы позировали? - Днем сэр. Работы мало, вот я и отпрашивался на часок у мистера Дженнингса. - И вам хватало часа? – недоверчиво уточнил я. - А то! Мистер Гроув был мастером, рисовал точно и быстро. - Но… раздеться, одеться… - Что вы, - парень успокоился и усмехнулся. – Он рисовал только плечи и руки, полностью мне раздеваться и не требовалось. - Значит, вы сидели и просто позировали, - заметил я. Это не был вопрос, скорее размышления. - Ну. В общем-то, именно так. Только однажды нас чуть не застукала миссис Арчер. - Как это? – Холмс насторожился. - О! Она просто заглянула в оранжерею поболтать. Я едва успел спрятаться за фикус, хорошо хоть одежду прихватил. Они болтали где-то с пол часа, я очень рисковал, мистер Дженнингс опозданий не спускает, выговорит и запомнит. Но обошлось. - А Гроув? – уточнил Холмс. Парень пожал плечами. - Он был весел, болтал о живописи, своей карьере, что для него Пемберли это шанс заявить о себе. - А она? – уточнил Холмс, парень опять пожал плечами. - Кажется, кивала, мне было не очень-то хорошо видно, соглашалась, разглядывая его работы. - М-да, - процедил Холмс. - Вас что-то тревожит? – спросил я. - Да. Я хотел бы знать, были ли уже сделаны наброски на холсте, или нет. - Были, - неожиданно произнес лакей. Мы так и впились в него глазами, хоть я и не понимал, к чему это, но по виду Холмса я понял, это важно. А парень, догадавшись, что мы ждем продолжения, изрек. – Мистер Гроув показал мне свой набросок маслом и сказал, что ему не хватает навыков в деталях. Вот он и попросил меня… - Отлично! – глаза Холмса засветились. – Пазл сложился! - Сэр! Я не убивал! – лакей совсем растерялся. - Конечно! – и своей стремительной походкой вернулся в дом, устремившись на парадный этаж. Признаюсь, меня немного смущала его способность делать выводы и не говорить о том, как он пришел к этому заключению. Я себя вечно ощущал глупцом, который не замечает очевидного. Вот и теперь я не понимал, какое отношение имела картина, а верней, время ее написания к этим ужасным убийствам. Вскоре мы отправились в наш коттедж. По дороге Холмс был невероятно задумчив, погружен в свои мысли. Я понимал, что ему не нужно мешать и брел рядом в полном молчании. Лишь когда мы достигли дома, я осторожно спросил: - Как вы поняли, что это не лорд Фредерик, ну, позировал? - Все очень просто. На эскизе сосок был очень реалистично изображен, очень небольшой и блеклый, а когда юный лорд, словно богиня Венера вышел из воды, я обратил внимание, у него они большие и темные. Фредди позировал, возможно раз. Именно тогда Гроув и рисовал маслом, но нужны были детали. Ими и поделился лакей Джеймс. - Понятно… Но… вы сказали, что пазл сошелся… означает ли это, что вы знаете кто убийца? - Да, - задумчиво произнес Холмс. – Но я не до конца понимаю, из-за чего. И тут нужно подумать. - Нужно сказать Грегсону. - Не стоит. Это слишком щекотливое дело и его не обязательно делать достоянием общественности, запуская прессу в хитросплетения семейных отношений, личную жизнь людей. Это лишнее. - Но не сойдет же это злодеяние убийцы с рук?! - Конечно. - Вы… вы решили сами… - я боялся докончить мысль, которая пришла мне в голову. - Не совсем. - Я вас не понимаю. - Это дело нужно хорошенько обдумать.