*****
Этот прекрасный солнечный день не предвещал ничего плохого, в воздухе витало ощущение беззаботности и веселья — почти все шинигами в Готей-13 готовились к предстоящему фестивалю, обсуждая программу развлечений и строя планы на эти выходные. Капитан Кучики, однако, не разделял их радости, слишком много проблем сейчас требовали срочного решения, и ему было не до праздников. Зайдя в кабинет он обнаружил красного как вареный рак лейтенанта, что вздрогнул от звука открывшейся двери и тут же отшатнулся от его стола. Пробормотав что-то нечленораздельное, Ренджи пулей вылетел из кабинета и за целый день так больше и не объявился там. Но и это можно объяснить, ведь за пару минут до того как капитан вошел в кабинет, лейтенант обнаружил в ящике своего стола записку. И когда он развернул ее, то чуть не поседел, увидев идеально выведенные иероглифы, которые узнал бы из тысячи. Сглотнув, Абараи прочитал послание и медленно опустился на стул, не верящим взглядом уставившись куда-то в пространство. Его руки, держащие записку, задрожали. « Прости, если это будет обременительно для тебя… Но я не могу больше молчать. Я должен сказать, что давно испытываю к тебе глубокие искренние чувства. Прошу, не пугайся и не убегай. Давай спокойно поговорим и обсудим все. Жду у Ивы в семь» Примерно такую же записку, с похожим содержанием, капитан Кучики обнаружил и в своем столе. Нахмурившись, аристократ подумал было, что этой чей-то розыгрыш, но вспомнив странное поведение лейтенанта и его красное от смущения лицо, он не на шутку испугался. Да и почерк уж больно был похож на Абараевский, за столько лет он успел досконально изучить его и с легкостью мог сказать, что лейтенант жутко волновался, кисть его дрожала, выводя эти иероглифы. Это все было видно по чуть размазанному, нервно написанному тексту. Но почему именно сейчас? Неужели Ренджи не знает, что у него и так проблем по горло и ему некогда заниматься всей этой ерундой? Да и как так вышло, что человек, с которым он проработал бок о бок столько лет, который всегда прикрывал его спину во время боя и верно следовал за ним, оказался совсем не таким, каким он привык думать? Получается, Кучики совершенно его не знал… Точно такие же мысли были в голове Абараи, когда он подходил к назначенному месту встречи. Он не мог поверить в происходящее и молил всех богов, чтобы это оказалось шуткой. Но оказавшись у Ивы, растущей на берегу реки, почти одновременно, они оба вздрогнули, поняв, что конкретно влипли. Ренджи в панике думал, куда же ему деться и как объяснить капитану, что он не может ответить на его пугающие чувства, неужели это все после той ночи, когда она напились и разоткровенничались друг перед другом?! А Кучики вел неутешительный внутренний монолог, пытаясь найти правильные слова для лейтенанта, которому собирался разбить сердце. Сказать что им обоим было неловко — ничего не сказать. И если бы забывшая об этой своей мести Саймей была здесь — она определенно точно была бы счастлива, наблюдая за этими двумя мнущимися друг перед другом мужчинами, злорадно похихикивая из-за кустов. Первым решил все разрешить Ренджи, склонившись перед капитаном в глубоком поклоне. Он извинился и попытался сказать, что любит только Рукию, но Кучики, услышав начало предложения « Простите, капитан, я лю…», испытал такой стресс, что тут же перебил перепуганного лейтенанта, лишь бы не слышать его признания. Для него это было уже слишком. И теперь уже пришла очередь Абараи покрываться испариной от слов: « Мне тоже нужно кое-что сказать тебе, Ренджи» Затем, правда, капитан замолчал, не в силах смотреть на пугающе красное от смущения лицо лейтенанта. Кучики кашлянул в кулак и, взяв себя в руки, попытался продолжить свою речь, но напряжение между ними достигло такого предела, что первым не выдержал Ренджи. Лейтенант зажмурился и во все горло проорал, что не может ответить на его чувства, так как любит только Рукию. Аристократ несколько секунд ошеломленно смотрел на собственного лейтенанта, которому собирался почти сказать тоже самое, а затем до него медленно начал доходить смысл происходящего. Но все же решил уточнить, дабы окончательно убедиться в своих подозрениях. Когда он показал лейтенанту принесенную с собой записку, его лицо так удивленно вытянулось, что Бьякуя понял, что все это дело рук одной очень самоуверенной и, судя по всему, бессмертной идиотки. Кучики прикрыл глаза, пытаясь унять поднявшуюся волну ярости и раздражения. Он не мог поверить, что они вдвоем так глупо попались в ловушку этой чертовой бестии. Кажется сегодня его занпакто покромсает одну тупицу на тысячу маленьких. — Что она тебе написала? — леденящим душу тоном спросил аристократ. Ничего не понимающий Ренджи сначала тупил пару секунд, а потом, каким-то чудом поняв, что капитан имеет в виду записку, поспешно кинулся шарить в рукаве. Дрожащими пальцами, он протянул ее капитану и когда их пальцы соприкоснулись, Абараи настолько резко отдернул руки, что записка упала на траву. Но даже оттуда капитан увидел собственный, ужасно скопированный почерк: в угловатых иероглифах не хватало легкости и отточенных движений, расстояние между ними было соблюдено неравномерно и буквы по величине едва заметно различались. Человеку, который это написал, явно не хватало усидчивости и терпения, и кажется он знал, кто посмел сделать это. Как собственный лейтенант мог спутать его идеальный почерк с этим вот убожеством?! Бьякуя втянул носом воздух, еле сдерживая рвущуюся наружу ярость. — Немедленно… Найди ее, — процедил сквозь зубы капитан, прикладывая холодные пальцы к ноющим вискам. Кучики хрустнул шеей, его опасный прищуренный взгляд не сулил ничего хорошего. Впервые в жизни он без зазрения совести готов был на убийство женщины, точнее самого дьявола в женском обличии, самым не элегантным способом из всех. Он придушит ее. Обхватит эту тонкую бледную шейку с пульсирующей голубой жилкой слева своими пальцами и с силой сожмет. Женщины так себя не ведут. Они милы, скромны и почтительны. А эта самонадеянная, шумная особа, что притворялась невинной овечкой каждый раз, когда ее ловили с поличным, вечно устраивала бардак в его отряде, и никак не подходила под описание оных. Ренджи не смотрел на капитана, находясь в похожем состоянии. В его груди пылала не ярость — бешенство. Лютое, сметающее все на своем пути. Как могла эта чертова бестия поставить под угрозу их с капитаном репутацию?! Она заставила их обоих сомневаться друг в друге, чуть не испортила доверительные отношения, которые они упорно выстраивали на протяжении многих лет! Он притащит ее к капитану, и они заставят ее подчиняться. — Позвольте идти, — опасно низким голосом прорычал Абараи, готовый придушить эту ведьму собственными руками.*****
Спустя полчаса поисков, лейтенант шестого отряда нашел Саймей в кабинете капитана Укитаке. Они сидели и о чем-то тихо разговаривали, когда он вошел и, извинившись, попытался утащить Хисаги с собой. Но девушка испуганно отпрянула от него, и лейтенант подумал, что она испугалась его гнева и поэтому спряталась за спиной капитана Укитаке. Откуда ему было знать, что именно в этот момент она искренне верила в то, что капитан Кучики предатель Готей-13, а его верный лейтенант с ним заодно. И потому, когда капитан тринадцатого отряда вежливо попросил Ренджи привести сюда капитана шестого отряда, лейтенант впал в ступор. Неужели капитан Укитаке будет заступаться за эту мракобесию из-за того что она натворила?! Но просьбу все-таки выполнил. Капитан Кучики взбесился от такого поворота событий еще больше, с раздражением ступая по мягкой зеленой траве. Сумерки опустились на Общество Душ, открывая взору усыпанное сияющими звездами небо. Прохладный ветерок приятно обдувал лицо, принося с собой аромат растущих неподалеку цветов, но даже этот приятный тонкий аромат не мог успокоить ярость, бушующую в груди оскорбленного капитана шестого отряда. Его реяцу опасно клокотала, окутывая его фигуру жуткой, леденящей душу аурой. Если эта женщина попросила защиты у капитана Укитаке за свою непозволительную выходку, то он ее не спасет. Постучавшись о дверную раму, аристократ вошел в слабо освещенную уютную комнату капитана тринадцатого отряда и увидел, как вздрогнула Саймей, чинно сидящая за столиком. Она даже не подняла на него свой взгляд, лишь сильнее сжала форму на своих коленях и, поднявшись, склонилась в глубоком поклоне. — Добрый вечер, капитан Кучики, — добродушно поприветствовал его Джоуширо, также вставая со своего места, — присаживайся, — мужчина жестом указал за стол, на котором стоял подготовленный глиняный чайничек с чаем. — Я постою, — холодно ответил Кучики, опасно сузив темно-серые глаза. Он бросил презрительный взгляд на Саймей, что трусливо отодвинулась от него подальше, все также пряча свои глаза. На этот раз, видимо, почувствовала, что шуточки ее безнаказанными не останутся. — Что вы хотели обсудить? — размеренным тоном спросил Бьякуя, спрятав руки в рукава своей формы и вновь бросая убийственный взгляд на Хисаги, ожидая, что капитан Укитаке попросит ее оставить их наедине. Но он этого не сделал, даже более того, попросил выйти его лейтенанта для конфиденциального разговора. — С ней? — уточнил Бьякуя, приподняв брови. Пепельный блондин кивнул и неловко улыбнулся, почесав затылок. — Извини, что так неожиданно позвал. Тут сложилась такая щекотливая ситуация… Я даже не знаю с чего начать, — капитан тринадцатого отряда как-то виновато улыбнулся, впрочем как всегда, что окончательно взбесило капитана шестого отряда. Из-за этой паршивой девчонки перед ним извиняется самый уважаемый человек во всем обществе душ?! Такого Бьякуя стерпеть не смог. Он выпустил колоссальное количество клокочущей яростью реацу, придавливая Саймей к полу и буквально выбивая воздух из ее легких. Девушка схватилась пальцами за деревянный столик, чтобы не упасть и часто и тяжело задышала, по ее лбу начали стекать капельки пота. Капитан Укитаке осуждающе взглянул на своего бывшего воспитанника. — Бьякуя, убери, пожалуйста, свое реацу. Ты убьешь ее, — спокойно попросил беловолосый мужчина. — Посмотрите, за кого вы заступаетесь, — презрительно заговорил Бьякуя, усиливая напор реацу, из носа Саймей потекла кровь. Девушка схватилась за голову двумя руками и зажмурилась, склоняясь под тяжестью давления все ниже и ниже. — Такой человек не заслуживает прощения. — О чем ты? — удивленно вскинул брови мужчина. — Я позвал тебя сюда для очень важного разговора. — Тогда что она делает здесь? — сквозь зубы процедил Кучики, наблюдая, как Хисаги царапает ногтями пол, в попытках вздохнуть. — Она нашла информацию о том, что ты спонсируешь кланы Надзима и Кацухиро для нападения на Совет Сорока Шести. Это так? — в лоб спросил Укитаке. Бьякуя застыл с широко распахнутыми глазами. Его губы медленно расплылись в презрительной усмешке, и Кучики окинул сломленную фигуру Саймей насмешливым взглядом. — Невероятно, — покачал головой аристократ, — ради спасения собственной шкуры придумать такую ложь. — Вы… — тяжело дыша прошептала Саймей, реацу капитана медленно уничтожала ее тело, голова уже обессиленно была склонена к полу, — в сговоре с ними… — девушка протянула вперед дрожащую руку и раскрыла пальцы, на татами выкатилась потертая записка, — чертов ты ублюдок… — едва слышно хмыкнула Саймей, чувствуя что вот-вот потеряет сознание. Бьякуя с удивлением узнал зашифрованное послание, которое когда-то случайно нашла офицер Сузуки. — Что за чушь?! — произнес Кучики. — До конца будешь городить этот бред?! — его реацу опасно всколыхнулась и окончательно придавила Саймей к полу. — Это послание не смогли разобрать лучшие дешифровщики Сейрейтея и ты смеешь говорить, что прочла ее? — яростно воскликнул Бьякуя, впервые за долгое время выходя из себя. Даже этот варвар Зараки Кенпачи не бесил его так сильно, как эта самонадеянная девчонка, что посмела трижды поставить его в глупое положение. Когда от его имени пригласила пол отряда на ужин, когда заставила думать, что его верный лейтенант испытывает к нему чувства и сейчас, обвиняя в предательстве. Но на этот раз она перешла все границы. Хисаги начала терять сознание, когда капитан Укитаке положил руку на плечо аристократа. — Я не позволяю тебе использовать свою силу здесь. Ты можешь навредить моим подчиненным. Прошу, немедленно убери реацу, — строго сказал Джоуширо, сурово глядя в глаза капитана шестого отряда. Бьякуя ответил ему взглядом, полным гнева. — И вы верите ей? — Я надеюсь, что все это лишь страшное недоразумение. Давай обсудим все в спокойной обстановке, как и полагается взрослым людям. Бьякуя сжал челюсти и, бросив взгляд на раскинувшегося на полу «взрослого человека», убрал свою духовную силу, словно ее и не было. Кислород мощным потоком хлынул в легкие, и Хисаги судорожно вздохнула, выгибаясь на полу. Воздух царапнул горло и Саймей закашлялась. — У тебя есть ровно одна минута, чтобы объяснить все, — ледяным тоном отрезал Кучики, — время пошло. Хисаги, все еще продолжая сильно и тяжело кашлять, медленно подняла дрожащую руку и показала ему неприличный жест. Бьякуя дернулся, чтобы наконец прикончить ее, но капитан Укитаке крепко схватил его за предплечье. — Вы оба, держите себя в руках, — сурово произнес капитан тринадцатого отряда. Аристократ нервно выдернул свое запястье из захвата капитана тринадцатого, и оправил свое хаори. — Не смей больше появляться в моем отряде. Ты отстранена от службы, — леденящим душу тоном произнес капитан, даже не взглянув в сторону девушки. Хисаги усмехнулась. Вытерев окровавленный нос рукой, и посмотрев на ладонь, Саймей и вовсе засмеялась: — Видите? — девушка показала капитану Укитаке окровавленную ладонь. — Он хочет меня убить… Он точно предатель. — Следи за своим прогнившим языком, — с презрением отозвался Бьякуя, с ненавистью смотря на нее. — Давайте все успокоимся. И серьезно поговорим. Саймей, к тебе это тоже относится, — в голосе капитана Укитаке появились угрожающие нотки. С большим трудом ему удалось уговорить разъяренного капитана шестого отряда опуститься на подушки. Джоуширо налил ему и Саймей успокаивающий зеленый чай, который уже успел остыть. Девушка, наконец, оправившись, медленно поднялась с пола, бросая презрительный взгляд на капитана Кучики. И в момент, когда аристократ пригубил чай, Хисаги как бы невзначай спросила: — Вам понравилось свидание? — промурлыкала она, хитро глядя на него, чуть склонив голову. Чашка с треском опустилась на стол, расколовшись на двое, чай расплескался по столу, стекая на хаори капитана Кучики, но он казалось этого даже не заметил. Он еле сдержался, чтобы сейчас же не прижать эту чертову ведьму к стене и не разбить об нее ее пустую голову. Темные, почти черные глаза аристократа смотрели на нее с яростью, в них отчетливо прослеживалось намерение убить, и это почему-то так развеселило Саймей, что она громко рассмеялась, запрокидывая голову. Джоуширо тяжело вздохнул и отпил чаю, устало наблюдая за всем происходящим. Губы Бьякуи дрогнули в усмешке: — Тяжело, наверное, быть всеобщим посмешищем, — он не сводил с нее пристального прищуренного взгляда, скрестив руки перед грудью, — жаль Кейко не успела доделать задуманное, избавила бы твою жалкую душонку от этих страданий, — хмыкнул капитан, глядя в ее опасно сузившиеся глаза. Саймей фыркнула. — Уже соскучились по ней? А как же лейтенант? — обворожительно улыбаясь, спросила Хисаги. — Ты, — процедил сквозь зубы Бьякуя, — скажи мне. Ты же утешаешь мужскую половину моего отряда, — его глаза опасно потемнели. Саймей вздрогнула, смотря на него широко распахнутыми серыми глазами. Ее взгляд похолодел, девушка сжала тонкие губы и в следующую секунду она влепила ему крепкую пощечину, рывком встав из-за стола. — Уходите, — прикрикнул на них Укитаке, резко поднимаясь во весь рост. — Я смотрю, вам обоим нравится смешивать друг друга с грязью. Я не желаю слышать этого. Уходите. — Капитан… — Саймей испуганно вздрогнула и кинулась на колени, тут же склонившись в почтительном поклоне, — простите меня! Пожалуйста, не злитесь, умоляю, я… — Пока не разберетесь друг с другом — не приходите ко мне, — отрезал Джоуширо, обводя их хмурым взглядом. — Если вы не умеете соблюдать даже элементарную субординацию, вам здесь делать него. На глаза Хисаги навернулись слезы и она всхлипнула. — Я не хочу больше служить у него! — отчаянно воскликнула Саймей, вытянув руку и тыкая пальцем в сторону Кучики. — Я хочу обратно к вам! Бьякуя презрительно хмыкнул, свысока глядя на ее жалкую фигуру, склонившуюся перед капитаном Укитаке, и насмешливо произнес: — Как будто он примет тебя после семи лет мучений. — Что, зависть заела? — разъяренно прошипела офицер, поворачивая к нему голову. — И то верно, без меня ваш слабенький отряд не справится даже с простейшим пустым, — насмешливо произнесла Саймей и в следующую секунду ее смело с места. Разъяренный до кончиков ногтей капитан все-таки прижал ее к стене, больно ударив об нее затылком. Бьякуя кинул быстрый взгляд на раздраженного капитана тринадцатого отряда и, схватив Саймей, ушел в шунпо. Уйдя как можно дальше от кабинета капитана Укитаке, они оказались на какой-то поляне, усыпанной закрывшимися на ночь одуванчиками и окруженной высокими деревьями. Кучики небрежно швырнул Саймей на землю, словно напакостившего щенка. Она покатилась по траве, не успев даже сгруппироваться. Мелкий гравий и сухие маленькие веточки больно расцарапали ее лицо, локти, ладони. Длинные светлые волосы спутались и закрыли обзор. Капитан с тихим, почти неразличимым скрежетом, медленно вытащил свой занпакто. — Доставай свой меч, — презрительно отозвался Кучики, свысока глядя на распластавшуюся на траве девушку. Она громко засмеялась, переворачиваясь на спину, и раскинула руки в стороны, смотря на звезды. — Вы все равно победите. Не хотите оставлять свидетелей, — усмехнулась она, даже не собираясь вставать, — я понимаю. Только вот Ооцуки и Каменаши — не самые лучшие сообщники в таком деле, как захват власти, — задумчиво произнесла Саймей, вытягивая руки к небу и медленно сжимая пальцы в кулак, словно хватая ими звезды, — бейте, — ее руки обессилено упали на землю. Бьякуя смерил ее презрительным взглядом и резким движением убрал катану обратно в ножны. — Марать свой меч твоей ядовитой кровью будет высшим проявлением неуважения к своему занпакто, — отозвался аристократ, свысока глядя на нее. — Я убью тебя собственными руками, — тяжело дыша, проговорил он, стремительно подходя к ней. Саймей засмеялась и перевернулась на живот, подставляя под подбородок руки и весело болтая в воздухе ногами, словно ребенок. Ее глаза хитро блестели. — И это говорит тот, кто притворяется хорошим перед капитаном Укитаке, перед собственным отрядом, говоря что защитит его любой ценой, а сам собирается уничтожить Готей-13 на пару с этими отбросами, — она склонила голову набок. — Сколько бы вы не морочили голову капитану Укитаке, я вам не верю, — фыркнула девушка, грациозно вскакивая с земли. Саймей почти вплотную подошла к капитану шестого отряда, с вызовом вскидывая подбородок, и раскинула руки в стороны. — Бейте! — тихо процедила она, выдыхая ему почти в губы, ее колечко в нижней губе опасно сверкнуло. — Я не боюсь трусов вроде вас. Кучики смерил ее высокомерным взглядом. — Прежде чем ты сполна ответишь за свои оскорбления, я задам тебе вопрос, — сурово глядя ей в глаза произнес Бьякуя, — у тебя есть доказательства того, что Надзима и Кацухиро являются угрозой Готей-13? — У меня есть доказательства того, что вы все жалкие предатели! — раздраженно крикнула Саймей, и в следующую секунду Кучики грубо схватил ее рукой за лицо, придавливая спиной к ближайшему дереву. Хисаги тихо застонала, выгибаясь от боли во всем теле, перед глазами все поплыло. Он навис над ней, полностью прижимая своим телом к дереву, поставил колено между ее ног, чтобы не сбежала. Шинигами попыталась вырваться или хотя бы дать ему пощечину, но аристократ крепко схватил ее за хрупкое запястье, чуть ли не ломая его, больно прижимая к шершавой коре дерева. Они оба тяжело дышали, соприкасаясь высоко вздымающейся грудью, прожигая друг друга полным ненависти и ярости взглядом. — Еще раз назовешь меня жалким предателем, и твое мертвое тело никогда не найдут, — прошипел ей в лицо Кучики, надавливая на горло Саймей своим предплечьем. Разбитые губы Хисаги медленно расплылись в улыбке: — Вы, аристократы, ничем друг от друга не отличаетесь, — прохрипела девушка, ей стало не хватать воздуха. Этот неуравновешенный тип прижал ее так сильно, что она чувствовала как часто и тяжело бьется его сердце. Хотя ее собственное билось раза в три быстрее, словно запертая в клетке испуганная птица. — Считаете себя выше других, недостойных, по вашему мнению, только вот благородства в вас не осталось ни капли. Все, о чем вы можете думать — лишь жажда власти, контроль над всеми. Мне жаль, что капитан Укитаке так сильно заблуждается на ваш счет, — с ненавистью прошептала она, вскидывая свой подбородок. — То же могу сказать и про тебя, — процедил сквозь зубы Кучики, почти что выдыхая ей в губы и глядя прямо в глаза этой чертовой бестии, — ни одному твоему лживому слову я не верю и не понимаю, почему капитан Укитаке защищает тебя. Вместо того, чтобы ответить за свой недостойный поступок, ты побежала просить защиты у самого уважаемого человека в Готей-13, зная что он тебе не откажет, и придумала всю эту чушь с предательством, лишь бы тебя не наказали за то, что ты посмела опорочить нашу с Ренджи репутацию. А ведь он считал тебя своим другом. Саймей сначала было засмеялась, а потом удивленно округлила глаза. Надула тонкие губки, приобретая сходство с уточкой. — Подождите… — девушка нахмурилась, — вы думаете, я это все придумала из-за того что пошутила над вами с Ренджи?! — не верящим голосом спросила она, оставляя попытки расцарапать ему лицо. Бьякуя аж замер от услышанного, его хватка слегка ослабла. То, что они сегодня пережили с лейтенантом, думая, что многолетнему союзу пришел конец, было для нее всего лишь шуткой?! — Пошутила, — опасно низким голосом уточнил капитан, с новой силой придавливая ее к дереву, ударяя Саймей затылком о твердую кору. Девушка сдула с лица упавшую светлую прядь. — Какой вы нервный, — поморщилась девушка, за что ее снова тряхнули как следует, впечатав в дерево. — Это никак не связано с моей местью вам, — прямо глядя в его глаза, что находились слишком близко, прошипела Хисаги. — Вы оскорбили меня, когда я попросила вас вернуть мне моего двадцатого офицера. Поэтому я написала те записки. Но, когда я обнаружила в вашем столе то послание, я тут же забыла обо всем и кинулась к капитану Укитаке за советом как поступить. А ведь я могла сразу пойти с этим доказательством в Совет сорока шести и вас бы тут же лишили капитанского звания, — ее губы расплылись в коварной ухмылке. — Почему я должен тебе верить? — процедил капитан шестого отряда. — Ты не похожа на человека, что способен прочитать этот шифр. Саймей хмыкнула, ее губы растянулись в презрительной улыбке. — Интересно, что с вами будет, когда вы узнаете, что именно мы с Ооцуки его и придумали, — насмешливо пропела девушка, глядя в его темно-серые глаза Зрачки Кучики дрогнули, но хватка не ослабла. Он лишь процедил, что не верит ни единому ее слову. — На пятом курсе академии нам было совершенно нечем заняться. И мы придумали этот дурацкий шифр ради забавы, — пожала плечами Хисаги, — чтобы перекидываться записками на лекциях. Я не думала, что Надзима и Кацухиро будут использовать его в будущем для таких целей и вообще расскажут кому-то об этом глупом, выдуманном языке. Капитан отступил на шаг и девушка, лишившись единственной опоры, обессиленно рухнула на колени, потирая руками шею. — Ты училась вместе с Надзима и Кацухиро? — холодно спросил Кучики, сверху вниз глядя на нее. — Имела несчастье, — хмыкнула Саймей, морщась от боли в запястье. Кажется этот чокнутый неврастеник оставил ей знатный синяк. — Теперь все ясно, — стальным тоном произнес капитан Кучики, — я с самого начала не поверил твоей показной ненависти к офицеру Надзима. Все видели, как он бережно к тебе относится, как пристально смотрит на тебя. Вы больше похожи на любовников, что пытаются скрыть свою связь от чужих глаз, — презрительно бросил аристократ. Саймей вздрогнула, уставившись в пространство невидящими глазами и, спустя несколько секунд, тихо засмеялась, прикладывая ко рту ладонь. — Бережно? Ко мне? — ее смех стал звонким и заливистым, она даже запрокинула голову назад, будто он только что сказал нечто очень смешное. Кучики едва заметно сжал челюсти. Эта девчонка будет отрицать то, что очевидно всем? — Я сказал что-то смешное? — сквозь зубы процедил Кучики, его реяцу тяжело всколыхнулась и опасно нависла над девушкой, но не касаясь ее. Взгляд Саймей переменился, став вдруг серьезным, словно холодная сталь. Она резко встала, дергая себя за белый пояс, ослабляя его. Кучики с непроницаемым лицом смотрел на то, как легко она раздевается прямо на его глазах, смотря в них с вызовом, ловко распахивая свое черное косоде. — Что вы делаете? — ледяным тоном спросил Кучики, не дрогнув ни одним мускулом, наблюдая, как она поворачивается к нему спиной. Черная ткань рубашки легко соскользнула с ее хрупких плеч, оголяя женственное изящное тело, почти полностью скрытое длинными светлыми волосами. Тонкими пальцами она коснулась своих волос и убрала их вперед, открывая взору капитана голую спину с длинным косым шрамом, тянущимся от правого плеча почти до самой поясницы. Девушка покорно склонила голову вперед, отчего под кожей проступили позвонки. Прохладный ночной ветер обдувал ее обнаженное тело, заставляя кожу покрываться мурашками. Саймей вздрогнула, прижав руки к груди. — Это сделал Ооцуки Надзима, — тихо произнесла она, поежившись от холода. Капитан молча смотрел, как под голубоватым светом луны все отчетливее проступает страшный след от меча, напоминающий о ее жутком прошлом. Без мешковатой стандартной одежды, скрывающей тело, ее хрупкая, словно фарфоровая фигурка казалась особенно беззащитной. И глядя на эти тонкие, слабые руки, которые всегда были скрыты широкими рукавами, он бы никогда не сказал, что эта женщина вообще способна держать в руках меч. — Мне повезло, что меня спасла капитан Унохана. Иначе бы я не выжила. Даже шрам почти сгладился и все благодаря ей… — ее тихий приглушенный голос сейчас напоминал шелест листьев, — этот человек… Почти распорол мое тело надвое, — жестко закончила Хисаги, резко накидывая рубашку обратно и запахивая ее. Капитан шестого отряда молчал, не зная, что сказать. Когда их разговор, наполненный ядовитыми словами и взаимной ненавистью успел так внезапно пойти совершенно по-другому руслу? — Я ненавижу его также сильно, как пустые ненавидят шинигами, — Саймей медленно повернулась к капитану, рывком запахивая рубашку и затягивая белый пояс. — Каждый день, вот уже на протяжении десяти лет, я просыпаюсь с мыслью, что сегодня воткну свой меч ему в горло, наблюдая как из него толчками выливается густая горячая кровь. — Хисаги закрыла глаза и усмехнулась. — И лишь осознание того, что меня посадят за решетку из-за этого отброса и лишат возможности видеть любимого человека, сдерживает меня. Вы правда думаете, что после такого я стала бы его любовницей? Вы правда верите всем этим слухам? — горько спросила Саймей, обнимая себя тонкими руками, словно ища защиты, и с какой-то грустью глядя на него. — Пожалуйста, подумайте о том, с кем вы связались, — тихо продолжила Саймей, не давая ему ответить. — Еще не поздно все изменить. Я знаю, что вы не такой как Ооцуки. Он подлый трус и лжец. Зачем вам все это? — с отчаянием спросила она, заглядывая в его глаза. — У вас же и так есть все! Не причиняйте боль капитану Укитаке, умоляю, — она закусила сверкающее в лунном свете колечко в губе, и сильнее сжала себя руками, — Он слишком сильно верит вам, чтобы получить нож в спину от близкого ему человека, а он считает вас таковым. Он так верит вам, что я просто схожу с ума от того, насколько он слеп! — Хисаги горько усмехнулась, хватаясь за голову руками. Кучики пораженно уставился на нее, он даже не знал о чем идет речь, почему она уверена в том, что он предаст Готей-13. Но был весьма удивлен тем, что она так сильно переживает за капитана тринадцатого отряда, оберегает, старается оградить от всех невзгод. Словно она влюблена в него? — И в мыслях не было, — ответил аристократ. Саймей слабо улыбнулась и опустила печальный взгляд: — Пообещайте мне, что не заставите его волноваться, — тихо, с теплотой и нежностью в голосе произнесла она. Ее глаза, глаза влюбленной женщины, с какой-то детской, искренней надеждой смотрели на него, как на человека, который способен одним щелчком пальцев изменить этот чертов мир и сделать его вмиг прекрасным и беззаботным для всех. Кучики никогда бы не подумал, что эта настойчивая, упертая женщина, которая всегда спорит с ним по любому поводу, не желая выполнять приказы, способна быть такой покорной и мягкой. Джоуширо Укитаке был тем единственным человеком, ради которого она день изо дня сдерживает свою ненависть к Ооцуки. Из-за которого ее печальные, одинокие глаза вмиг оживают и излучают какой-то мягкий, теплый свет. Она любит своего бывшего капитана так сильно, что готова переступить через собственную гордость, сначала обвиняя Бьякую в предательстве, а затем моля его не делать того, о чем он сам еще не знает. Вместо безумия и коварства, вместо хитрого блеска в глазах и какой-то сумасшедшей, буквально сбивающей с ног ауры, окружающей ее с самого первого дня из знакомства, Саймей была непривычно тихой и серьезной. От злости и ненависти, сметающей все на своем пути, не осталось и следа. Такой беззащитной он видел ее впервые. — Пожалуйста? — она снова пронзительно взглянула на него, светлые глаза наполнились слезами, а полураскрытые губы слегка дрожали. Кажется, она вот-вот разрыдается. Ее слезы он видел уже много раз. Но сейчас он был не готов к этому. — Обещаю, — тихо ответил Кучики, и она благодарно улыбнулась, закрыв глаза. Прямо как тогда, когда он впервые увидел ее в самый первый день ее службы в той самой беседке в парке, где они прятались от дождя. Мокрую, озябшую, но отчего-то такую счастливую. — Спасибо, — прошептала Саймей, впервые улыбаясь ему так искренне и по-доброму, словно показывая истинную себя, без коварства, без презрения, без масок. Хисаги глубоко поклонилась отчего-то замершему капитану шестого отряда и медленно побрела прочь, прикладывая к груди запястье, на котором остались следы от его рук. Кучики проводил ее удаляющуюся фигуру долгим, пристальным взглядом, словно пытался понять что-то, и направился обратно к капитану тринадцатого отряда, решив, что нужно как следует во всем разобраться. Если Хисаги говорит правду, то они все в смертельной опасности.