Чудесный солнечный день, наполненный спокойствием и умиротворением. Такие дни были редкостью, но от того становились более драгоценными.
Солнце припекало макушку, легкий ветерок приятно обдувал лицо, а шелест листьев и пение птичек неумолимо склоняли ко сну.
Саймей сидела посреди какой-то поляны и сосредоточенно пыталась вызвать свой занпакто, чтобы поговорить. Нет, ну, а что? Все равно ей делать нечего, в отряд приходить нельзя. Да и не особо хочется. Вот она и боролась со сном, сидя под кроной пышного дерева и облокачиваясь о его ствол.
Прошла ровно неделя с тех пор как ее отстранили от должности, а ей уже хотелось взвыть от безысходности. Безделье, конечно, замечательная вещь, но только когда отлыниваешь от работы. А само по себе оно ужасно скучно, да и выматывает не хуже тяжелой тренировки.
Хисаги казалось, что ее все бросили. Друзья из тринадцатого отряда не навещали, тупица Кийоши больше не приходил, а лейтенант Абараи вообще забыл о ее существовании, когда она ответила ему резким отказом.
Саймей усмехнулась. Ну и ладно. Зато заколку нашла. Она оказалась между матрасом и кроватью, и как только она оказалась там?
Видимо та ночка действительно вышла бурной… Но хорошо, что до главного у них так и не дошло. Словно гора с плеч. И хорошо, что Ренджи вообще ей рассказал об этом, а ведь мог промолчать, чтобы потешить свое самолюбие, и она бы и дальше чувствовала себя паршиво. Осадочек, конечно, остался, но все же лучше, чем чувствовать себя использованной, грязной и опустошенной.
Хоть в отряде и расползлись слухи о ее доступности, главное, что она сама знала правду. А на остальных ей было, в общем-то, плевать. Ну как плевать… Она, конечно, проплакала минут десять, на этом и решила, что хватит. Все равно сделать она уже ничего не может.
И вообще, нельзя забывать о главной цели! Ей просто необходимо стать капитаном! Тогда, возможно, тот, кого она любит, наконец воспримет ее чувства всерьез, и они будут счастливы.
Ощутив резкий душевный подъем, Хисаги устроилась поудобнее, и погрузилась в свой внутренний мир.
Раз, два, три, чет…
Девушка раздраженно смахнула со щеки волосы, которые ее щекотали. Заодно почесала нос. Зевнула. Решила размять затекшую спину и пару раз сделала наклоны вперед. Подумала о том, что пора бы заменить ее изношенные варадзи на что-то более приличное. Потом вспомнила, что давно не делала педикюр. Да и маникюр не мешало бы освежить. И решила немедленно заняться этим крайне важным вопросом. Какой там банкай, когда у тебя ногти на ногах не накрашены! Позорище!
Хисаги вложила меч в ножны и побежала в салон. А там, заодно, и прическу не мешало бы обновить. Да и вообще сделать пару масочек на лицо, а вечером поплавать в бассейне. И плевать, что на это ушла почти половина тех средств, что ей вернул капитан Кучики, ведь главное — душевный покой.
Уставшая и довольная, Саймей медленно плелась к своей комнате через главные ворота отряда, на ходу поедая внушительных размеров сладкую вату и обнимая своего нового плюшевого медведя, которого она купила в руконгае. Белый мишка держал в руках большое красное сердечко и при нажимании на лапку говорил: «Я люблю тебя».
Услышав это, Саймей просто влюбилась в медведя и потратила почти все деньги, чтобы купить его у торговца, что промышлял товарами из мира живых.
Хисаги счастливо смотрела на желто-розовое предзакатное небо, и на душе ее было хорошо. Так легко и свободно. Намного лучше, чем в последние дни. Видимо ей и вправду был необходим этот отдых.
Вдруг, она запнулась о какой-то камушек и недовольно посмотрела себе под ноги. А после, подняла голову и столкнулась взглядом с темно-серыми глазами, что сверлили ее издали.
Капитан шел впереди, окруженный толпой побитых и искалеченных шинигами. Позади всех шел лейтенант и помогал перебинтованному человеку держаться на ногах.
Протупив несколько секунд, и вспомнив его слова о том, что если Саймей попадется ему на глаза, то ее уволят, Хисаги резко поменяла свой маршрут и спряталась за ближайшим поворотом и вжалась в стену.
С бешено колотящимся сердцем, девушка ждала, когда они пройдут мимо. Ей было страшно вновь столкнуться с этим жестоким человеком, ее начал накрывать стресс. А потому она стала активно заедать его сладкой ватой.
Сахар в некоторых местах растаял и слипся с ее волосами. Чертыхнувшись, девушка попыталась очистить их.
— Офицер Хисаги, — раздался за спиной глубокий низкий голос, заставивший ее вздрогнуть. От испуга Саймей чуть не выронила сладкую вату из рук, но вовремя ухватилась за нее зубами. И в таком виде предстала перед хмурым капитаном Кучики.
Он окинул ее недовольным взглядом, словно делал ей одолжение, стоя здесь и разговаривая с ней, и это взбесило девушку. Но на этот раз она решила просто промолчать и не показывать своего недовольства. А то еще на месяц отстранит и тогда она точно помрет от голода.
— Я слышал, что вы... — спокойно начал он, сложив руки за спиной, — Что вы делаете? — не выдержал он, наблюдая, как девушка пытается запихнуть оставшуюся вату себе в рот.
Хисаги застыла в ступоре и испуганно взглянула на него своими светло-серыми глазами.
— Фя фофела…
— Офицер, — раздраженно одернул ее капитан, наблюдая как девушка давится ватой и колотит себя по груди, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.
Саймей мысленно пожелала ему задушиться собственным шарфиком, но скорее всего она покинет этот бренный мир первой. Ваты было настолько много, что она не успевала таять во рту, а из-за того что она была слишком липкой выплюнуть обратно не получалось, поэтому Хисаги начала банально задыхаться. Она подумала лишь о том, что умрет самой нелепой и тупой для шинигами смертью, да еще и на глазах у ненавистного капитана.
В глазах начало темнеть, когда она почувствовала, что крепкая ладонь капитана несколько раз ударила ее по спине. Хисаги все-таки выплюнула оставшуюся вату себе в руки и судорожно вдохнула спасительный воздух.
Капитан смотрел на нее с неким отвращением, когда она доела то, что выплюнула. Саймей впервые увидела его кривое лицо и, надо признаться, оно того стоило.
— Как изысканно, — поморщившись, проговорил капитан.
— Это вы еще меня с пирожными не видели, — обиженно буркнула девушка.
— Надеюсь никогда такого не видеть, — покачал головой мужчина и тяжело вздохнул.
Он потер переносицу пальцами и усмехнулся своим мыслям. В уголках губ даже появился намек на улыбку. Хисаги нахмурилась. Чего это он радуется? Клоуна нашел, что ли?
Саймей обижено скрестила руки на груди и случайно надавила подмышкой на медведя и он внезапно громко запел: «Я люблю тебя», «Я люблю тебя», «Я люблю тебя».
Ее глаза округлились от ужаса. Хисаги с замирающим сердцем смотрела, как меняется лицо капитана. Его брови взлетели вверх, а внимательный взгляд остановился на этом странном белом медведе. Кажется, капитан был в не меньшем шоке, чем она.
Саймей отчаянно замотала головой, пытаясь оправдаться:
— Это, это — игрушка. Из мира живых, — кажется, ей снова стало не хватать воздуха. Уши запунцовели от стыда. Девушка закусила пирсингованную губу, вжала голову в плечи, боязливо глядя на капитана снизу вверх, и вцепилась в медведя, как в последнюю надежду. От этого он снова запел.
Саймей почти физически ощутила волну раздражения от капитана и быстро спрятала игрушку за спину. И пока он не успел сказать ничего обидного, или еще хуже — уволить ее, она извинилась, поспешно откланялась и попыталась убежать от греха подальше, но он, легко, всего одной рукой поймал ее за шиворот.
— Я не договорил, — холодно проговорил он, резко отпуская ее, отчего девушка, не удержавшись, сделала пару шагов назад и все-таки упала на землю, потеряв равновесие.
Хисаги взглянула на него исподлобья и мысленно пообещала себе отомстить этому высокомерному снобу, как только она сама станет капитаном.
Ничего, она вполне может подождать пару лет. Месть хороша в холодном виде.
— Наш отряд понес огромные потери в сегодняшней битве, — сурово произнес он, пристально глядя в ее глаза, словно это она была виновата в этом. Хисаги даже поежилась от его взгляда, почувствовав себя неуютно.
— Вы хотите, чтобы я вернулась? — с надеждой спросила Хисаги. Она подумала, вдруг капитан, прочитав ее личное дело, восхитился ее подвигами и решил, что нельзя таким ценным кадрам пропадать в увольнении?
В ответ на свой вопрос она получила настолько презрительный и холодный взгляд, что поспешно прикусила себе язык, и лишь сильнее обняла плюшевого мишку.
— Я слышал, вы отслужили три года в четвертом отряде, — наконец, сказал Кучики.
Саймей испуганно вскинула к нему серые глаза.
— Поэтому, ваша помощь раненым бойцам могла бы существенно сократить срок вашего наказания.
Хисаги смотрела на его непроницаемое красивое лицо, и внутри становилось как-то не по себе. Его холодный властный взгляд невольно заставлял подчиниться. И то, насколько суровым он был, говорил о том, что лучше всего согласиться ради своего же блага. Саймей поняла, что отказаться не сможет, даже если захочет. Ее заставят это сделать, несмотря ни на что, а потому она просто молчаливо кивнула.
— А вы на удивление быстро приняли решение, — сказал капитан. — Видимо зачатки разума все же остались в этой голове, — хмыкнул он, и, развернувшись к ней спиной, пошел прочь.
Саймей отошла от оцепенения, и вспыхнула от этого оскорбления. Он что, только что назвал ее тупой?! И как завуалировано это сделал, козел! Ну ничего, недолго ему осталось насмехаться. Когда она станет капитаном — он на коленях будет перед ней ползать!
Чертыхаясь и проклиная ненавистного капитана, девушка поспешно бросилась за ним, понимая, что так прекрасно начавшийся день был уже безнадежно испорчен.
Хисаги оглядела взглядом толпу и подбежала к раненому человеку, что еле передвигал ноги, и поспешно взяла его под руку, пытаясь одновременно и помочь ему, и не уронить любимого мишку на землю. От ее резких движений раненый человек застонал, и Хисаги поспешно стала извиняться перед ним.
— Ты что творишь тупица?! — прошипел сзади разъяренный голос лейтенанта. Саймей возмущенно обернулась и увидела, что Ренджи стоит сзади нее. Человек, которого он нес до этого, был, судя по всему, передан другому бойцу.
— Что за девчачьи выходки? Немедленно выбрось это, — сурово сказал лейтенант, вырывая из ее рук плюшевого медведя. Он бросил его на землю и зло посмотрел на возмущенную Хисаги.
— Вообще-то он очень дорого стоит! — вспыхнула Саймей и, оставив раненного человека, подбежала к брошенному медведю, поднимая его с земли и отряхивая.
— Я сказал тебе, брось! — начиная выходить из себя заорал лейтенант. Хисаги вздрогнула и лишь сильнее вцепилась в медведя, не желая отдавать его.
— Если ты забыла, мы военная организация, — процедил сквозь зубы Абараи, подходя к ней вплотную. — Каждый день здесь умирают люди. И ты здесь — не женщина!
На этих словах девушка вздрогнула, внутри все перевернулось от таких жестоких слов.
— Ты солдат, боец, — сурово бросал он ей в лицо, — ты обязана быть сильной, жесткой и решительной, чтобы защитить своих товарищей. Но если так хочется побыть девочкой и играть в игрушки, то вали в руконгай, тебя здесь никто не держит! — его яростный голос раздался подобно грому над внезапно повисшей тишиной.
Все вокруг притихли. Саймей, оглушенная его ненавистью, сглотнула и, смотря в одну точку, отпустила медведя, чувствуя как внутри все обрывается. Абараи вырвал его из ее ослабевших пальцев, отчего она вздрогнула, и швырнул игрушку подальше.
Весь отряд молча наблюдал, как белый плюшевый мишка приземлился прямо в грязную лужу и, уткнувшись в нее милой мордочкой, громко запел: «Я люблю тебя», «Я люблю тебя», «Я люблю тебя».
***
В комнату Такао кто-то постучал, отвлекая куртизанку от вечернего туалета. Кисть, которой она подводила глаза, замерла в ее руках и девушка повернула голову, наблюдая, как к ней подходит служанка.
— Простите, вам прислали подарок, — служанка почтительно поклонилась и протянула длинную расписную коробку, перевязанную белой шелковой лентой.
Улыбнувшись краешком губ, девушка приняла подарок и, изящно развязав шелковую ленту, открыла коробку.
Девушка осторожно выудила оттуда роскошное темно-синее кимоно, расписанное золотом и серебром, и ее темные блестяще глаза застыли в немом восхищении.
— Это еще не все, — проговорила служанка и, кивнув своей помощнице, которая тут же принесла ей какую-то шкатулку, протянула своей госпоже. — Это прислали в дополнение к первому дару, — служанка почтительно склонилась, держа шкатулку на вытянутых руках.
Радуясь, словно маленький ребенок, ойран аккуратно опустила кимоно обратно в коробку и, счастливо хлопая в ладоши, приняла украшенную дорогими камнями серебряную шкатулку. Девушка медленно открыла ее своими изящными тонкими пальчиками и на губах куртизанки расплылась широкая искренняя улыбка. На душе тут же потеплело.
На темном бархате покоилось массивное ожерелье из бриллиантов и сапфиров, а рядом лежала записка.
Кинув подозрительный взгляд на служанок, Такао взглядом указала им на дверь. Когда куртизанка осталась одна в комнате, она взволнованно развернула послание и ее сердце сладко затрепетало. Этот аккуратный почерк, выдержанные в строгих изящных линиях иероглифы, сдержанные, как и он сам. В животе запорхали сотни бабочек. Она узнает его почерк из тысячи.
Надеюсь, вы сможете раздобыть нужную информацию. С уважением, Б.
Девушка счастливо прижала маленькую записку к губам и трепетно поцеловала бумагу, которой касалась его кисть, заботливо выведенные его твердой нежной рукой иероглифы. Такао вдохнула едва уловимый терпкий аромат масел, которыми было пропитано послание.
И поспешно пробежалась глазами по одной-единственной строчке еще несколько раз, впитывая ее своими зрачками, отчаянно запоминая каждую букву, проводя кончиками пальцев по его подписи, пока все это не исчезло бесследно.
Сердце глухо застучало в груди, заставляя девушку присесть от волнения.
Им нельзя допускать ошибок. Никто не должен знать, что глава клана Кучики поддерживает связь с одной из самых дорогих ойран в красном квартале. Его враги могут воспользоваться этим и причинить ему вред. А этого она не допустит. Никто никогда не узнает о ее тайной любви.
С сожалением поднеся заветную записку к свече, девушка печально наблюдала за тем, как наполовину исчезнувшие иероглифы трогает пламя. Лучше перестраховаться.
Бросив остатки записки догорать в стеклянной вазе, ойран отогнала грустные мысли и, снова улыбнувшись, выудила из коробки дорогое кимоно и закружилась с ним по комнате в счастливом танце.
В дверь постучали и тут же открыли, заставляя ойран дернуться и поспешно спрятать кимоно за спиной.
— Ты готова? — спросил сухой женский голос.
Такао бросила недовольный взгляд на хозяйку «Красного лотоса».
— Боже, что за дурная привычка врываться к людям в комнату, — лениво протянула ойран и высокомерно отвернулась.
— Господин Шивон придет через четыре часа, а у тебя даже волосы не собраны, — жестко одернула ее женщина, спокойно глядя на темноволосую девушку.
— Я приду, когда буду готова, — недовольно дернула плечом девушка, доставая из деревянной шкатулки длинный мундштук и присоединяя его к курительной трубке.
— Он очень важный гость, будь добра явиться вовремя.
— Подождет, — фыркнула девушка и, закурив, села возле окна, наблюдая, как качаются на ветру сотни красных фонарей, что зажгутся только через несколько часов.
— Я пришлю еще служанок, — холодно ответила женщина и, на секунду замолчав, добавила, — если будешь продолжать так капризно себя вести, недолго тебе быть старшей ойран. Клиенты не любят дикарок, — отчеканила хозяйка и закрыла дверь, об которую с криком: «пошла вон, старуха», тут же с грохотом разбилась брошенная ваза.
Будет она еще ей условия ставить! Ей, кто приносит дому больше всего денег!
Такао зло отвернулась к окну и глубоко вдохнула табачный дым, отсчитывая время, до того как ее разум сладко задурманит аромат курительной смеси и ей будет легче смириться со своей участью.
Фонари мерно покачивались на ветру, слегка шурша, и это немного остудило пыл девушки. Ойран вскинула глаза к оранжевому небу, на фоне которого вырисовывался причудливый дым, который она выдыхала.
Если ОН прислал подарок, значит, скоро он придет. Это единственное, что помогало ей не сойти с ума в этой осточертевшей золотой клетке. Мысли о нем всегда успокаивали и давали надежду. Она будет ждать. Столько, сколько нужно. А пока она постарается сделать все возможное, чтобы разузнать интересующую его информацию.
***
Саймей быстрым шагом стремилась покинуть лазарет шестого отряда, где лежали не сильно раненные бойцы. Она успела перевязать достаточно много людей, пока ее не начало мутить от вида крови, и все стали опускать колкие шуточки в ее сторону. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота, и многие офицеры смеялись над ней и подтрунивали, отчего находиться там было намного тяжелее.
Поэтому, постаравшись, как можно скорее закончить перевязку, Хисаги в буквальном смысле сбежала оттуда, пока не стало еще хуже.
Сейрейтей уже давно накрыли сумерки, и потому, девушка спешила добежать до того места, где лейтенант выкинул ее медведя. Все же она отвалила за него немало денег.
Хисаги подошла к той самой луже, но кроме грязи и воды там больше ничего не было. Полчаса она бродила поблизости, пытаясь отыскать его в темноте, но все безуспешно. И тогда она начала спрашивать прохожих шинигами, но они лишь крутили пальцем у виска и называли ее сумасшедшей.
В расстроенных чувствах, Саймей побрела в свою комнату, как вдруг услышала знакомую песенку и женский смех. Хисаги подбежала к группе женщин, что осматривали свою находку и радовались ей, словно дети.
Саймей грустно улыбнулась, поняв, что не сможет отобрать медведя у тех, кому он так понравился и побрела к своему крошечному домику, обняв себя за плечи и размышляя. Их тоже за женщин не считают… Так пускай порадуются…
— А давайте оторвем ему эту лапу и посмотрим, что внутри? — раздался радостный голос и восторженные голоса остальных женщин, всецело поддерживающих эту идею. Саймей словно парализовало от услышанного. Она остановилась и посмотрела на женщин. На их лицах сияли счастливые улыбки, а в глазах стоял какой-то маниакальный блеск. Неужели ради того, чтобы узнать, что там внутри, они готовы изуродовать такую красоту?
— Извините, — Хисаги подошла к ним и все тут же уставились на нее. — Не могли вы вернуть мне моего медведя?
***
Капитан Кучики и его лейтенант уже собирались покинуть офис, как вдруг в кабинет вбежала запыхавшаяся Сузуки. Девушка уперлась рукой в дверь, пытаясь отдышаться:
— Там… Офицеры… И Хисаги… — пятый офицер пыталась доложить о ситуации, но ее язык заплетался от быстрого бега.
— Драка, короче! — разозлившись на саму себя, выпалила девушка.
Капитан вскинул темные брови и с громким шлепком бросил на стол папку, которую собирался поставить на стеллаж. Видимо, сегодня ему не светит уйти домой пораньше. Ренджи зажмурился, надеясь это расслышать, и схватился пальцами за переносицу:
— Я убью ее, — запричитал он, качая головой, и в бешенстве зарычал, — клянусь, я когда-нибудь убью эту женщину!
