— Я все объясню, — нервно улыбаясь, сказала Саймей, стараясь сделать свой голос как можно мягче и приятнее. Хоть капитан и стоял к ней спиной, она все равно чувствовала его ярость. Но это ведь поправимо. Сейчас она все объяснит и он облегченно вздохнет, поняв, что ничего страшного не произошло.
— Я…
— Кто дал вам право, — его глубокий голос разнесся по кабинету, он медленно акцентировал каждое слово, — говорить от моего имени?
Саймей растерянно взглянула на его спину, только сейчас поняв, что капитан действительно очень высок и его властная фигура пугает ее. Девушка сглотнула и вцепилась в свой рукав, сжимая пальцы на форме:
— Но…
— Кто дал вам право, — продолжил он. — Передавать документы другим офицерам, и делать работу, которую поручили конкретно вам?
— Но капитан…
— Я не закончил. — Кучики резко повернулся к ней.
Саймей испуганно отошла на пару шагов назад, парализованная страхом перед этим жутким человеком. Его лицо так и осталось непроницаемым, не дрогнул ни один мускул, но вот глаза… они пылали бешенством.
— Позвольте мне все объяснить, — втянув голову в плечи, пробормотала Хисаги, физически ощущая желание капитана убить ее. Теперь она кажется поняла, почему все его боялись. Ренджи по сравнению с ним совершенно не умел запугивать людей. Саймей с надеждой взглянула на лейтенанта, надеясь, что он спасет ее.
— Лейтенант, оставьте нас! — приказал Кучики. Хисаги ощутила, будто землю выбили у нее из-под ног.
Хлопнула дверь, заставив Саймей вздрогнуть. Она осталась наедине с капитаном, и внутри у нее все сворачивалось от страха.
— Признаться, я думал, что ничего уже не сможет удивить меня, — леденящим душу тоном процедил капитан. — Но ваша непозволительная дерзость, ваша лень и беспросветная глупость превзошли все ожидания!
Саймей перестала дышать. Грудь сдавили слезы. Внутри все сворачивалось от обиды и несправедливости. Если бы он только позволил ей все объяснить! Ведь она хотела сделать как лучше!
Кучики усмехнулся сам себе и продолжил:
— Вы не только подорвали доверие к своей бестолковой персоне, но и заставили всех думать, будто я пляшу под вашу дудку, — он окинул ее презрительным взглядом и отвернулся, не желая даже смотреть на нее.
Саймей пораженно уставилась на капитана. У нее и в мыслях такого не было!
— Дайте угадаю, — насмешливо продолжил он. — Вам хотелось казаться значимее, чем вы из себя представляете? Думали, я снисходительно отнесусь к вашей непозволительной выходке, и мы вместе посмеемся над всем этим? Но я не позволю вам помыкать собой, как капитан Укитаке. Может он и поощрял такое поведение, но здесь это совершенно неприемлемо. Ваша заносчивость и неоправданная самоуверенность поражает. Но судя по всему, кроме этих отнюдь не положительных качеств, в вас больше ничего нет. Обделенным людям никогда не прыгнуть выше головы, сколько бы они не старались. И они совершенно точно никогда не признают свою бесполезность.
Каждое его слово забивало гвоздь в ее сердце, заставляя его испуганно трепыхаться. Каждое оскорбление, что он произносил с великим холодом в голосе, заставляло чувствовать себя ничтожной паршивой овцой, что отделилась от стада и доставила множество проблем.
Без нее всем было бы лучше — вот что она ощущала, стоя здесь и сейчас. Каждой клеточкой тела она ощущала весь его гнев, который он обрушил на нее. В ушах стоял звон, она уже не разбирала его слов. Саймей будто стояла под дождем из дерьма, которое безостановочно лилось на нее сверху, и не могла с этим ничего поделать.
Еще никогда в жизни она не ощущала себя настолько убогой и ничтожной. Он не просто ругал ее, он выворачивал ее душу наизнанку, растаптывая последние остатки гордости.
Вдруг, Саймей поняла, что капитан замолчал, и пристально рассматривал своим презрительным высокомерным взглядом.
— Я всего лишь хотела сделать как лучше, — бесцветным голосом прошептала Хисаги, смахивая с лица катившиеся слезы. Как долго она плачет? Она даже не заметила этого сначала.
— Что ж у вас получилось, — сурово отозвался капитан. — Вы только что выписали себе неоплачиваемый отпуск на месяц. Я отстраняю вас от должности.
Саймей закрыла лицо руками и заплакала. Внутри все замерло на мгновение, а затем взбунтовалось от этой несправедливости. Но она не смела возразить ему.
Одно его присутствие давило, ломало ее, уничтожало, заставляло почувствовать себя полным ничтожеством, пустым местом. Если бы он только позволил ей объяснить! А собственно, почему это она должна ждать его позволения?!
В душе вдруг поднялась волна ярости к этому человеку. Да, он сильнее. Он капитан. Аристократ. За ним — целый список титулов и знатной родни. А она кто? Безродная руконгайская девчонка, решившая поступить в Академию, чтоб не сдохнуть от голода. У нее нет никого. Ничего. Ей нечего терять. Так почему она должна выслушивать все это и не иметь права защитить себя, свою гордость?! Не для того ее мама рожала, чтобы всякие нехорошие дяди унижали ее! Никто не имеет на это права!
— Я не намерен слушать ваши рыдания, убирайтесь отсюда, — махнул рукой капитан, указывая ей на дверь.
Внутри что-то щелкнуло, и ее накрыло.
— Вы даже не выслушали меня! — закричала Саймей, давясь слезами и до боли сжимая кулаки.
Назад пути нет. Страшно. Но ей и правда нечего терять. Она никому не позволит обращаться с собой как с какой-то паршивой псиной.
Кучики раздраженно втянул носом воздух и убийственно посмотрел на нее.
— Я оплатила им этот чертов ужин из своего кармана! — содрогаясь от всхлипов, кричала девушка, собирая в кулак последние остатки храбрости. — А про вас я сказала, потому что никто не хотел помогать мне с работой! Да, я соврала! Простите! Но я думала, вы не будете злиться, когда узнаете, что я сама оплатила счет. Все согласились мне помочь только потому, что ожидали увидеть вас на ужине, они надеялись сблизиться с вами, поэтому согласились! И я не понимаю что в этом плохого! — Хисаги зарыдала с удвоенной силой и закрыла лицо руками.
— А не приходила ли в вашу бестолковую голову мысль, — сквозь зубы начал Кучики. — Что я не желаю сближаться ни с кем и казаться ни хорошим, ни плохим. Ни для них, ни для кого другого?
— Но разве это плохо?! — воскликнула девушка, глотая слезы. Ее всю трясло, глаза наполнялись слезами каждую секунду, но она решила идти до конца. — Вы хоть раз делали для них что-то хорошее?
— Какое вам дело, — разъяренно начал он, — до того, что я делаю или не делаю для своих подчиненных?! Вы, верно, попутали меня с капитаном Укитаке. Если хотите добродушия и особого отношения — возвращайтесь в тринадцатый отряд, вас тут никто не держит. И кто вы такая, чтобы указывать мне, что и как делать?!
— Я — ваша подчиненная! — глотая слезы, воскликнула Хисаги, и прямо посмотрела в темно-серые глаза капитана, наполненные яростью. — Которую вы нагрузили непосильной работой! Я тут всего два дня, а вы посадили меня за отчеты, сути которых я совершенно не понимаю! Я подчиненная, которая попросила помощи у своих товарищей и они мне отказали. Что мне было делать?! — закричала она, смахивая слезы ладонью. — Да, я соврала, но лишь для того чтобы выполнить вашу дурацкую работу, которой я вообще не должна заниматься! Кто в здравом уме отдает писать отчет человеку, только что переведенному из другого отряда?! Я знаю, какие у вас распорядки?! Я знаю, сколько человек уволилось или погибло?!
— В документах все было подробно написано, — процедил Кучики, но Саймей его не слушала, продолжая распаляться все больше и больше.
— Какое право вы имеете ругать меня за то, что я выполнила ваш приказ?! Чем вы недовольны?! Ваш карман цел, ваши отчеты написаны. Так что вам еще от меня надо?! — ее голос сорвался на истеричный крик, который повис в воздухе.
Аристократ смерил ее презрительным взглядом. Она что, пытается выставить его виноватым?! Такой вопиющей наглости он еще не встречал. Никто из его подчиненных не позволял себе подобной дерзости. Видимо, эта девчонка решила, что может манипулировать им также как капитаном Укитаке. Но с ним такой фокус не прокатит. Он покажет ей, что бывает, когда офицер пытается прыгнуть выше головы.
— Можете идти, — холодно процедил Бьякуя, из последних сил сдерживая свою ярость. — И если я увижу вас на территории отряда в течение месяца, вы не просто вылетите из шестого отряда, а навсегда попрощаетесь с карьерой в Готей-13.
Саймей задохнулась от его слов. Сердце отчаянно хотело вырваться из груди, а ноги подкашивались от этой вопиющей несправедливости. И все это из-за того что она прикрылась его именем?! Он без каких-либо усилий растоптал ее гордость в пух и прах, уничтожил веру в его благодушие, и все из-за того что она позволила себе немножко приврать?! Да что он за монстр в человеческом обличье?!
Месяц… Целый месяц без зарплаты. И на что ей жить?!
Хисаги через силу улыбнулась ему дрожащими губами:
— Вот она, ваша хваленая справедливость, — сломленным голосом произнесла девушка и пронзительно взглянула своими светло-серыми глазами на человека, которого еще утром безмерно уважала. Ее всю колотило от стресса. Из последних сил Хисаги подошла ближе к капитану. Она достала из кармана какую-то бумажку и швырнула ее на стол.
— Они ждут вас в ресторане. Не дайте им разочароваться в вас, — севшим голосом прошептала девушка, глядя ему в глаза.
— Обойдусь без ваших советов, — холодно бросил капитан, сверля ее взглядом, — а теперь вон из моего кабинета. И чтобы я вас не видел.
— С удовольствием.
Саймей резко развернулась и вышла, со всей силы хлопнув дверью. И бросилась прочь, не разбирая дороги из-за лившихся слез. Она чувствовала себя опустошенной, подавленной, сломленной. Словно выпотрошенная кукла. Из нее куда-то ушли все силы и энергия. Ее ужасно колотило, все тело дрожало от страха и ужаса, что пришлось пережить, тошнило от собственной беспомощности и того тона, которым он с ней разговаривал. Словно она была никем. Ничтожной букашкой по сравнению с его величеством господином Кучики.
А так оно и есть! Она никто! Зато он весь такой распрекрасный, богатенький мажор. Чертов ублюдок! Правду говорили, что высокомерию Кучики позавидует даже император. Он ведь ни с кем не считается! Все вокруг — грязь под его ногами.
Даже Ренджи, оскорбляя ее, не заставлял чувствовать себя настолько ничтожной. Он был куда более человечнее, чем этот черствый бездушный капитан. А ведь поначалу она о нем так хорошо думала! Она не верила во все эти слухи, что он жуткий и очень страшный человек. Но теперь, убедилась в этом на собственной шкуре.
Саймей остановилась на выходе из здания и уперлась руками в стены. Мысли о произошедшем крутились в ее голове, и она никак не могла перестать думать о том, что случилось. Она задыхалась. Слезы душили ее изнутри, и хотелось кричать от всей той несправедливости, что произошла с ней всего за два дня пребывания здесь.
Все что она слышала от этой сладкой парочки — лишь оскорбления и унижения собственного достоинства. За эти два дня, они не проявили никакого уважения к новому члену команды, никакого радушия и гостеприимства, как обычно бывало в тринадцатом. Лишь холод, черствость и приказы. Разве можно хорошо работать в таких условиях?!
Она зарыдала с удвоенной силой и сползла по стене вниз, закрывая лицо руками. Вдруг ее кто-то грубо схватил за локоть и резко поднял на ноги. Саймей успела уловить знакомый запах одеколона, и в следующую секунду ее кто-то бережно обнял, нежно поглаживая по содрогающейся спине.
— Ну все-все, успокойся, — раздался тихий голос лейтенанта. Он прижал рукой ее голову к своей груди и Хисаги зарыдала еще сильнее, зарываясь носом в его косоде. Она чувствовала мерное биение сердца.
— Он-он, — всхлипывала девушка, ее всю трясло от страха, — я ведь хотела как лучше, — провыла она.
Абараи вздохнул, продолжая гладить ее по спине:
— Знаю, слышал.
— Что он вообще за человек такой?! — Саймей задрожала и стиснула форму лейтенанта пальцами.
Ренджи огляделся по сторонами:
— Давай-ка лучше уйдем отсюда, — парень посмотрел на дверь кабинета, что находилась в противоположном конце коридора.
Хисаги кивнула и позволила лейтенанту увести себя на улицу. Там он привел ее в тихое укромное место в парке, откуда открывался прекрасный вид на разноцветное предзакатное небо.
Ренджи усадил Саймей на скамейку и сел рядом.
— Тише-тише, все хорошо, — он прижал ее голову к себе и нежно провел по волосам, смотря на небо над ними. Видимо, ему не впервой утешать раздавленных капитаном людей.
Хисаги всхлипнула и вытерла нос рукавом.
— Понимаешь, тебе вообще не стоило привлекать кого-то со стороны, — мягко начал Абараи и Саймей чуть притихла, слушая его непривычно тихий низкий голос. Он оказался весьма приятным, когда лейтенант не кричит.
— Я вообще впервые встречаю настолько безбашенного человека, — Абараи по-доброму усмехнулся. — Как тебе вообще пришло в голову ляпнуть про ужин?
Хисаги засмеялась сквозь слезы, чувствуя, как тепло от руки лейтенанта проникает под кожу и согревает ее где-то изнутри. Стало вдруг так спокойно и хорошо.
— Я думала, что успею все объяснить, и он не будет злиться, — Саймей шмыгнула носом и вытерла слезы. — Если бы я не отлучилась за этим дурацким кофе, все было бы по-другому.
Абараи внимательно взглянул на девушку. Она наконец-то перестала плакать, лишь грустно смотрела куда-то вдаль донельзя печальным взглядом.
— Ты правда оплатила ужин на двадцать человек?
Саймей кивнула. Ренджи непонимающе покачал головой:
— Но зачем?
Хисаги улыбнулась и сплела собственные пальцы, все еще дрожащие от волнения.
— В тринадцатом отряде новички всегда проставлялись. Мы устраивали большой ужин, где знакомились ближе друг с другом, веселились, выпивали. Это было очень важно для нас. Не понимаю, почему у вас нет такой традиции.
Абараи усмехнулся:
— Да уж, тринадцатый отряд и вправду… отличается. Нелегко тебе здесь придется. Здесь все по-другому.
Хисаги фыркнула:
— Я заметила. Вы все такие отчужденные друг от друга. Каждый сам за себя. Разве так можно? Не легче ли работать одной командой?
Ренджи тяжело вздохнул и устремил свой взор на лиловое небо:
— Как бы тебе объяснить… Шестой отряд… Гораздо чаще отправляют на задания, нежели тринадцатый. И мы постоянно несем потери… — голос Абараи стал тише, а Саймей замерла, слушая его. — Если привязываться друг к другу, потом будет очень больно. Каждую неделю кто-то умирает, и я не знаю, как этого избежать. Статистика просто ужасающая. И капитан переживает по этому поводу. На нем отражается каждая из этих смертей, ты должна понять как ему нелегко. Поэтому… он старается не сближаться с подчиненными. Представляешь, каково это — сидеть за одним столом с людьми, а на завтра потерять половину из них? Легче быть на расстоянии…
Услышав это, Саймей с ужасом осознала, какую ошибку совершила. И от этого стало еще больнее, душу начала разъедать горечь и злость на собственную глупость. Глаза предательски защипало, и Хисаги закрыла лицо руками.
— Я не знала, — прошептала она дрожащими губами, — я не знала… Прости…
Ренджи обнял ее и похлопал по спине:
— Все нормально. Не переживай. Никогда не стоит терять надежду на лучшее, правда? — он подмигнул ей и заставил посмотреть себе в глаза, — зато ты совершенно точно отвлекла его от тяжелых мыслей, уж поверь, тебе это удалось на сто процентов. Пока он думает, как убить тебя, его голова свободна от проблем, — ухмыльнулся лейтенант.
Саймей горестно усмехнулась:
— Что-то от твоих слов мне не легче.
Абараи встал со скамьи и протянул ей руку:
— Хочешь выпить?
Помедлив, Хисаги кивнула и, вытерев слезы, вложила свою ладонь в крепкую руку лейтенанта.
***
Они зашли в какой-то шумный бар на окраине Сейрейтея. Играла веселая музыка, повсюду слышался звон посуды, громкие разговоры и смех. Только переступив порог этого уютного заведения, настроение моментально поднималось.
Лейтенант провел Хисаги к барной стойке и заказал пива на двоих.
Саймей неловко закусила пирсингованную губу и подняла неуверенный взгляд на лейтенанта. Ренджи, заметив это, усмехнулся:
— Что, все деньги спустила на ужин?
Хисаги кивнула и Абараи засмеялся.
— Ничего, я угощаю, — и дружески похлопал ее по спине.
Весь вечер они что-то бурно обсуждали, смеялись и болтали. Один раз даже чуть не подрались из-за какого-то глупого спора, но их быстро накачали алкоголем какие-то подсевшие к ним за столик шинигами, и всё снова вернулось в мирное русло.
Саймей веселилась и танцевала вместе с какими-то шинигами, и голова ее была словно в тумане. Она ощущала себя свободной. Сейчас ей было очень хорошо.
Пиво сменилось вином, а затем и крепкой водкой.
Перед глазами все плыло, и смеющиеся лица напротив были словно в заторможенной съемке. И когда вокруг них образовалась такая толпа? Тут были и девушки и парни, она даже увидела чье-то мелькнувшее хаори. Но ее это совсем не волновало. Что-то весело прокричав, шинигами вскинули руки с наполненными бокалами, и это было последнее, что помнила Саймей перед тем, как полностью отключиться.
*****
— Капитан! Вы пришли! — раздался радостный вопль блондинки, вскочившей из-за длинного стола, ломившегося от изобилия разнообразной еды и алкоголя. Все тут же повернули головы к вошедшему в комнату Кучики и поприветствовали его бурными аплодисментами.
Аристократ сдержанно улыбнулся и остановился в проходе ресторана, окидывая взглядом застывшие в ожидании радостные лица подчиненных.
— К сожалению, я не смогу сегодня присутствовать с вами из-за слишком плотного графика, но надеюсь, что этот вечер будет наполнен приятными воспоминаниями для каждого из вас, — приятным голосом сказал Бьякуя и откланявшись, махнул рукой. — Веселитесь.
Под разочарованные вздохи и мольбы не уходить, Кучики еще раз улыбнулся им и развернулся, чтобы покинуть комнату, но тут раздался вопль блондинки:
— Капитан! Постойте, пожалуйста!
Кучики удивленно обернулся и увидел, как девушка с трудом выбирается из-за стола. Схватив какую-то свернутую бумажку, обмотанную красной лентой, блондинка подбежала к нему и взволнованно протянула послание, хлопая наивными голубыми глазами.
— Сузуки нашла это под столом, видимо выронил кто-то, кто сидел тут до нас. Мы пытались прочитать, что там написано, но не смогли. Тамуи решил, что это шифр и что вы наверняка должны знать что там.
Нахмурив брови, Кучики взял сверток из протянутых рук блондинки и развернул, пробегая глазами по странным иероглифам. Символы были знакомы ему, но он никак не мог уловить смысл написанного. Слова путались и словно состояли из трех различных кандзи.
«Коромысло, рассветом, дичавшееся, полночь. Тринадцать, смех, алый». И все в таком же духе. Некоторых слов даже не существовало в природе. Возникало чувство, будто баловался маленький ребенок, только-только научившийся писать.
Но иероглифы были выведены аккуратно и четко. Эта записка была похожа на те, которыми пользуются шпионы для передачи посланий. Кучики заметил внизу едва заметный оттиск, словно кто-то прижал монету к бумаге, оставляя на ней несколько крошечных вмятин.
Бьякуя поблагодарил блондинку и, пожелав приятного вечера подчиненным, вышел, задумчиво крутя в руках загадочное послание. Что это все значит? И кто мог это оставить? Аристократ подошел к администратору заведения и спросил, кто снимал комнату до них, но ничего полезного так и не услышал.
Кучики покинул заведение, на уровне интуиции чувствуя, что эта записка несет в себе какую-то ценную информацию.
*****
Саймей проснулась от какой-то тяжести на груди, как будто ее придавили камнем, дышать было крайне тяжело и неудобно.
Девушка с трудом разлепила сонные глаза и ее тут же пронзила мощная головная боль. Глаза болели от яркого солнечного света, заполнившего всю комнату, и девушка поспешно зажмурилась, клятвенно обещая себе больше не пить. Спустя пару секунд она все же смогла открыть глаза, все было как в тумане. Она скосила глаза к носу и обнаружила перед собой чью-то мощную волосатую руку, что по-хозяйски лежала на ней, как бы обнимая. Видимо из-за этого ей и было тяжело дышать.
Руку украшала длинная узорчатая татуировка. С похмелья, она показалась ей жутко знакомой. Хисаги еще подумала, что татуировка выглядит довольно стильно и у того кто ее набил наверняка отменный вкус.
Вдруг, справа раздался мощный раскатистый храп. Разум мгновенно прояснился и девушка с ужасом уставилась на эту самую руку, моментально протрезвев. Хисаги закрыла глаза, боясь повернуть голову и увидеть человека рядом с собой. Пускай она лучше будет думать, что просто нашла где-то руку, притащила домой и положила себе на грудь. Она отказывалась верить в то, что провела ночь не одна.
Но ее голые плечи мерзли, и девушка явно чувствовала, что кроме одеяла на ней больше ничего нет.
Реальность происходящего начала потихоньку доходить до нее.
Хисаги сглотнула и проскользнула взглядом вверх по руке, следом за татуировкой. Красивые сильные руки, мощные плечи, длинные красные волосы, разметавшиеся по подушке…
Саймей мысленно застонала и закрыла вспыхнувшее лицо руками. Только не это! Что же она наделала?
