Старая-старая сказка

      Пауков инстинктивно не любят почти все маленькие дети, но, только оказавшись в рабочем чулане отца, Ткхун понимает, почему с годами отвращение к этим существам в нём только укоренилось. На самой большой стене висит своеобразное «панно», представляющее собой паучью сеть, вершины и некоторые крупные узлы которой венчают фотографии членов основной и побочной семей клана Тирапаньякун. Если присмотреться, паутина неоднородная, нити разной толщины, часть из них словно «потухла» и сгорела, а некоторые пульсируют как живые. Зрелище отвратительное, но в чём-то притягательное, как цепляет взгляд иной раз чьё-то безобразие – не зря же так много лет существовали на всех континентах цирки уродов. И не стоит исключать из уравнения притягательность чёрной магии, её соблазнительность и простоту, в противовес белой, созидательной, требующей кропотливого труда и отказа от простых путей.       У паутины есть 2 основные нити, уже давно обуглившиеся, что тянутся из центра от фотографии отца к матери Ткхуна и её сестре. С них он начал выкачивать силу, они и были первыми жертвами его плана. Нить к фотографии Вегаса толстая, но пульсирует слабо – она проходит через фото брата, Кхун Кана, потому и связь ослабла – нить частично сгорела, фото Вегаса обуглилось по краям. Интересно, это результат обряда с пеплом? Хорошо, что хоть Макао нет в этом сумасшедшем «уравнении», его явно не приняли в расчёт в силу возраста.       Ткхун замечает, что нить к фотографии Кима давно порвана (значит, смог временно выйти из-под удара), но фото не сняли – значит, отец готов в любой момент вернуться к этому «каналу». К Кинну идут дополнительные боковые нити, словно начиная новую побочную паутину, и там каналы перекачки должны были идти от Пита, Порша, Че и Бига. Нити к Поршу и Че порваны, причём видно, что связь с Поршем пытались восстановить несколько раз, но бросили дело – нити рвались сами от натяжения. Примечательно, что к Поршу и от фото Корна идут порванные нити, видимо, оставив попытку связать сына с ним, отец сам хотел подпитаться от племянника, да силёнок не хватило, магия не далась в руки.       Несколько сгоревших нитей от неизвестных мужчин и женщин (Биг шёпотом поясняет, что это погибшие таинственным образом неугодные партнёры), выжженное пятно по центру с полностью сгоревшей фотографией (ого, на кого-то мощного отец замахнулся, да получил откат, интересно, кто это?). Ткхун вспоминает вдруг, как при последнем визите к Мастеру Ляо на прощанье грозный скандинавский бог глянул на него через глаза старого китайца и сказал, что ненавидит паутины и никогда не попадает в них. Уж не он ли сжёг фотографию на стене? Спросить бы при случае, если не забудет. Отец следил за всеми контактами Ткхуна? Хорошо, что малышки Лек и её бабки тут нет, не хотелось бы подставлять так невиновных людей.       Под панно на низком столе террариумы с пауками, ровно по количеству оставшихся в живых членов клана с панно, включая Кима, Порша и Че, минус Макао (но, возможно, это только пока?). Отец запаслив и жаден до чужой силы, кто бы сомневался?       Пит предлагает рискнуть собой и порвать нить, но не успевает дотронуться до паутины, как чувствует ожог. Значит, вручную от этой пакости не избавиться. Надежда на это была слабая, но… Пол тщательно фотографирует всё, чтобы потом детально рассмотреть и проанализировать в спокойной обстановке, заговорщики тщательно закрывают за собой дверь в логово и убираются из кабинета. Арм получает сигнал, что камеру можно больше не трогать.

***

      К приходу Че на полу комнаты Ткхуна расстилается распечатанная из фотографий Пола и восстановленная паутина, все участники сосредоточенно сверяют мозаику с общей фотографией и выверяют до миллиметров расположение нитей – вдруг, их длина тоже важна?       Че приносит новости от Макао, что Кхун Корн заперся в кабинете своего брата и что-то искал, но вышел оттуда недовольный. Возможно, Макао не зря с вечера влез туда и стащил какой-то сверток на иврите, памятуя вопрос Ткхуна про пражских евреев. Манускрипт тут же выдается Арму и Полу, которые, как мы помним, сочетают в себе таланты не только гения поиска и обладателя обширных связей. Те принимаются за машинный перевод, чтобы для начала понять в общих чертах, что такое умыкнул младший кузен босса из-под носа Кхун Корна. Че сбивчиво тараторит, пересказывая пояснения Макао – тогда, два года назад, его отец чуть ли не стащил у Кхун Корна этот манускрипт, был скандал у них дома, записи были оставлены только при условии, что Кан «потренируется» и отдаст манускрипт по первому требованию. Судя по тому, как долго тот пытался манипулировать Вегасом, получилось у него не очень, но какие-то наработки действовали, не всегда кузену удавалось противостоять отцу. Да и то, что здоровый и сильный молодой мужчина не пресёк на корню избиения от отца, говорит о том, что хотя бы психологическое воздействие тому удалось.       Порш отзванивает, что Кхун Корн покинул особняк страшно недовольный разговором с Вегасом, тот дополняет рассказ попытками дядюшки «заботливо снять ношу ответственности с приболевшего любимого племянника, которого так подкосила смерть отца». Вегас стоит на своем – через 2 дня он будет на общем собрании и на ногах, во всеоружии, чтобы окончательно закрепиться в своём праве на сделки побочной семьи. Куда из особняка поехал Кхун Корн, неизвестно, а значит, шайка заговорщиков вовремя убралась из кабинета во избежание…       Чан пишет, что они с Кхун Кинном возвращаются домой, и ему есть, что рассказать. *** - Кхун Кинн сегодня посетил spa, решил, что стены в особняке его давят, и выбрал небольшой элитный клуб на окраине города. В числе прочих процедур изъявил желание подкорректировать пару шрамов. Мастер предложил убрать татуировку паука на лопатке, так как она слишком устрашающе смотрится. Я побоялся, что Кхун Кинн придёт в ярость от предложения мастера, но он вдруг согласился. – Чан внутренне собрался, прежде чем сказать следующую фразу – в его прагматичном мозгу она звучала столь нелепо, что было стыдно такое произносить вслух. – Лазер татуировку не взял, а мастер вдруг вскрикнул, ему показалось, паук на лопатке пошевелился. Звучит как полный бред, но… я верю, я сам это видел. Кхун Кинн рявкнул, что надо проверять оборудование, прежде чем навязывать услуги клиентам, и не нести бред, но выглядел расстроенным.       Ткхун кивнул на это. Он и не надеялся, что всё так просто решится. Пока Биг уточнял, как состояние Кена, остальные участники собрания молча разглядывали друг друга. К этому времени Пол и Арм частично расшифровали манускрипт, было понятно, что это записи о пражском Големе, адаптированные для управления живым человеком. Такое ни в коем случае не должно попасть в руки Кхун Корна, вопрос лишь в том, уничтожить записи или сохранить для потомков как ценный исторический артефакт. Большинство голосовало за уничтожение, Ткхун мысленно с ними был согласен – слишком велик соблазн для людей слабых воспользоваться этим «рецептом» во зло или условное «великое благо». - Кхун Танкхун, если Вы готовы мне поверить, я сделаю всё, что потребуется, чтобы остановить это безумие. - Чан звучал весомо и серьёзно. Кажется, он наконец понял, как далеко зашёл Кхун Корн в своих планах господства. И это нужно прекращать, пока не поздно. Вряд ли в голове Чана до конца укладывалась магия, но было глупо отрицать, что никакими нормальными законами физики, химии и прочих наук такое невозможно объяснить. Увлекавшийся в детстве детективами Чан помнил, как известный сыщик Шерлок Холмс говорил: «Отбросьте всё невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался».       Ткхун отпускает Чана до завтрашнего вечера. У них остается очень мало времени на выработку планов. До дня Х остается меньше 48 часов, любой союзник нужен как воздух. Пора снова ехать к Мастеру Ляо.