Важно то, что вы с этим делаете

После этого Шото снова засыпает. Кацуки дремлет в кресле рядом с его кроватью, но взволнованный разговор между нависшим рядом Ашидо и Каминари — шёпотом, но не совсем тихо — заставляет его проснуться, сердито хмурясь и ворча. — Вам что, придуркам, заняться нечем, кроме как пялиться на нас весь день? — рычит он. Каминари пожимает плечами. — Сегодня воскресенье, так что… — Пошёл нахер, тупица, займись своей грёбаной жизнью, — хмыкает Кацуки. — Ту… тупица? — дуется Киминари. — Хватит приводить сюда своих друзей-идиотов, рогатая! — кричит Кацуки, и Каминари с Ашидо разражаются быстро подавляемым приступом смеха, что приводит к ещё большему крику, который способствует большему хихиканью, что заставляет Изуку задуматься, что, возможно, им нужно что-то делать со всем этим. Может быть, Кацуки немного резок, но он не совсем неправ. Кацуки и Шото — вот они, на столе, прямо у прохода на кухню, видны почти отовсюду в общей комнате. Конечно, всем любопытно — и Изуку в том числе, он так сильно хочет узнать о них побольше, что его правая рука начинает непроизвольно делать каракули каждый раз, когда он смотрит в их сторону, — но это не совсем честно. Они должны иметь возможность уединения, как и все остальные. Урарака подталкивает его локтем. — Деку? — начинает она. — Ты в порядке? — Ох! Хм? Что? Ха! Я в порядке! — говорит тот. Урарака хлопает его по плечу. — Ты навредишь себе, если будешь продолжать так напряжённо думать. Изуку встряхивается. На самом деле, Урарака права — у него начинает немного болеть голова. — Я просто… беспокоюсь о них. Урарака оглядывает стол. — Вроде сейчас они в порядке, — внезапно она засияла, широко улыбнувшись. — О, он такой милый! Изуку решает не спрашивать, чем вызвана такая реакция и кого из двоих она имеет в виду. Он до сих пор не понимает, как люди смотрят на Кацуки и видят в нём милашку, но девушки иногда бывают очень странными. — Я просто думаю, им нужно побыть наедине, — вздыхает он. — Мы могли бы сделать закрытую клетку! — Чёрт побери, чувак, закройся, — закатывает глаза Серо, закрывая рот Каминари рукой и бросая нервный взгляд на стол. — Ты действительно хочешь получить по морде выстрелом? Каминари пожимает плечами, отводя чужую руку. — Это всего лишь крошечные взрывы, перестань. — Вот только они на самом деле причиняют боль, — рассеянно произносит Изуку. Он думает о том, что сказал Каминари. Конечно, клетка это перебор, но что-то похожее было бы неплохо. — Яойорозу, ты не могла бы сделать для них палатку или что-то в этом роде? — О, конечно, — говорит она, вставая. Девушка следует за Изуку к столу, где уже спят Шото и Кацуки: один на кровати, а другой в кресле. Яойорозу окидывает их внимательным взглядом, измеряет руками пространство, а затем достаёт крошечную тёмно-синюю палатку, украшенную цветными лентами и уже установленными, подготовленными шестами, после чего аккуратно устанавливает её над расставленной крошечной мебелью. Места хватает и по вертикали, и по горизонтали. — Отлично, — улыбается Изуку. Он собирается сказать что-то ещё, как вдруг раздаётся яростное бормотание и небольшой взрыв. Кацуки вырывается из-под заслонки палатки. — Что это за хреновина?! — хмурится он, бросая взгляд на палатку, а потом на Изуку. — Пытаешься заманить нас в ловушку, придурок? Изуку моргает. — Нет, я… — Я должен был, блять, догадаться… — начинает Кацуки, подходя к краю стола и сжимая руки со стальным блеском в глазах. — Пожалуйста, просто задумайся на секунду, — начинает Яойорозу. — Если бы мы хотели заманить вас в ловушку, то просто накрыли бы стаканом. Зачем нам заманивать вас в легко рвущуюся палатку с открытым дверным проёмом? Кацуки выпучивает глаза. — Накрыть нас стаканом?! — Я просто хочу сказать, что если бы мы хотели причинить вам боль, то уже сделали бы это, — вздыхает Яойорозу. — Но мы этого не хотим. Мидория просто хотел, чтобы у вас было немного уединения. Наступает тишина, Кацуки яростно сверкает глазами, потом деловито засовывает руки в карманы. — Хоть у одного из вас, тупиц, есть хоть какая-то капля ума, — фыркает он и поворачивается обратно к Изуку. — Ты, блять, не мог спросить, прежде чем вываливать на нас это дерьмо? — Прости–прости! — паникует тот. — Я просто… Ты спал, и я не хотел тебя беспокоить… — Тупица, — лишь произносит Кацуки, но без особого тона злости, словно говорит это просто для того, чтобы что-то сказать. Он оглядывается на палатку. — Что за ленты? — Я могу снять их… Кацуки пожимает плечами и подходит, чтобы осмотреть одну из них. — Оставь. Он, вероятно, подумает, что они красивые или ещё какая-нибудь ерунда в этом роде… Глупый сентиментальный засранец, — он с минуту смотрит на ленту, чешет затылок и идёт к краю стола. — Пойду схожу за едой. — О, позволь помочь… — спохватился Изуку, но Кацуки взмывает в воздухе, показывает средний палец и исчезает на кухне. Яойорозу смотрит ему вслед. — Он… интересный человек. Изуку кусает губу. Думает — может, Кацуки всё-таки не против палатки? Трудно сказать, учитывая его отношение ко всему. Он просто прислушивается к различным стукам, доносящимся из кухни, и размышляет, не стоит ли пойти и проверить, всё ли в порядке, когда слышит ещё один звук. Голос, доносящийся из палатки. — Кацуки? — Шото, — легко улыбается Яойорозу. — Он ушёл на кухню. Раздаётся шаркающий звук, и мгновение спустя появляется Шото, цепляясь за край палатки, его лицо бледное и немного вспотевшее. — Тут появилась палатка. — Тебе не следует вставать с постели, — говорит Изуку. — Твоя нога… — Я ничего не вижу, — хмурится Шото. — Из-за палатки, — он опускается на стол, вытягивает перед собой раненую ногу и смотрит на палатку. — Ты сделала? — Да, Мидория подумал, что вам захочется уединения. Шото смотрит на Яойорозу, затем на Изуку. И снова на палатку. — Хорошо. — Ты хочешь, чтобы я от неё избавилась? — спрашивает Яойорозу. Шото пристально смотрит несколько секунд и пожимает плечами. — Уединение — это хорошо, — лишь кивает он. — Мне нравятся ленты. Но так я не могу видеть, что происходит. — Ты должен просто сосредоточитсья на выздоровлении, — начинает Изуку, но замолкает, когда Шото переводит на него взгляд. — Я хочу видеть, что происходит, — хмурится тот, поворачиваясь к Яойорозу. — Можешь сделать мне палку? — Палку? Шото кивает, поясняя: — Чтобы опираться. Так я смогу ходить. — Костыль? — Я не думаю, что тебе стоит ходить… — вздыхает Изуку, но как только он это произносит, Яойорозу достаёт крошечный костыль и протягивает Шото. Тот принимает его, кивнув. — Спасибо. — Шото, я не думаю, что… — вновь вздыхает Изуку, но тут на него снова смотрят тем самым обескураживающим взглядом, внезапно заставляя нервничать. — Очень любезно с твоей стороны дать нам все эти вещи, — говорит Шото. — Но если нам придётся бежать, я должен быть в состоянии двигаться. Я не могу замедлять Кацуки. — А зачем вам, гм… бежать? — неловко спрашивает Идзуку. Шото пожимает плечами. — Важно иметь запасной план на случай непредвиденных обстоятельств. — Ты же знаешь, что здесь в безопасности, да? Однако ответа не следует. **** После этого на некоторое время воцаряется тишина. Шото возвращается в постель, а Яойорозу, Урарака и Серо проводят вторую половину дня, устанавливая систему верёвок, которая позволит Шото поднимать любые панели палатки, не вставая с кровати, чтобы он мог видеть, что происходит. Кацуки возвращается к столу и поднимает много шума из-за костыля, но Шото каким-то образом убеждает его не взрывать ничего, хотя и прячет костыль под кроватью. Затем Кацуки требует, чтобы Изуки открыл ему входную дверь, чтобы осмотреться снаружи, и некоторое время пинает одуванчики, наблюдая, как беспомощно разлетаются семена, с такой свирепой ухмылкой, что, кажется, будто он косит армии варваров. — Здесь чертовски хорошо, — наконец говорит Кацуки. И это правда: день чудесный, солнце светит вовсю, трава почти светится зелёным. Но пришло время следующего сеанса лечения для Шото, они возвращаются в дом. И тут обнаруживают, что возникла проблема. — Что за хрень, придурок! — кричит Кацуки, мгновенно перелетая через всю комнату и взлетая на стол. Шото оглядывается со своего места, держа костыль под мышкой. Он стоит у самого края стола, а перед ним — сверкающий ледяной скат, уходящий до самого пола. — Кацуки, — улыбается он, как будто тот не смотрит на него убийственным взглядом. — Ого! — восклицает Киришима, привлечённый шумом. — Многовато льда для маленького чувака. — Кто сказал, что ты можешь вставать с кровати? — орёт Кацуки, хватая Шото за руку. — Никто, — мягко отвечают ему. — Мне не нужно разрешение, чтобы встать с кровати. — А вот и нужно, чёрт тебя дери! — Да, точно не нужно. — Эм! — восклицает Изуку, бросаясь вперёд, чтобы попытаться остановить перепалку, прежде чем оба малыша свалятся с ледяной горки или, что ещё хуже, вовсе со стола. — Шото, ты болен… Тот поворачивается и смотрит на него. Он выглядит больным, но в то же время… слегка раздражённым? Похоже, он не умеет выражать свои мысли, как обычный человек, но на его лице определённо что-то происходит, кроме пустоты. — Я хочу увидеть остальную часть комнаты, — вздыхает он. — У меня есть эта палка, — рукой машет костылём. — Я буду в порядке. — У тебя есть палка? — ухмыляется Кацуки. — Вот будет охуенно, когда ты сломаешь свою вторую ногу, поскользнувшись на льду. — Ты же знаешь, я способен передвигаться по льду без… — Тогда я сломаю её за тебя, мудак! — Я не хочу сейчас с тобой драться, Кацуки… — Эй-эй, чуваки! — Киришима поднимается на ноги и подходит к столу. — Не надо драться. — Отъебись, дерьмоволосый! Шото хмуро смотрит на Кацуки, затем на Киришиму. — Что такого в его волосах? — Заткнись! Почему ты такой? — Ты знаешь, почему, — говорит Шото, и рука Изуку снова что-то пишет сама по себе. — Послушай, — начинает Киришима. — Кацуки прав, чувак. Ты был очень болен. Мы все волновались. — Ха! — восклицает Кацуки, но тут Киришима поворачивается к нему. — Но, может, он сможет осмотреться? Там должно быть очень скучно, братан. Кацуки фыркает. Киришима снова поворачивается к Шото. — И ещё, у тебя очень впечатляющая причуда. Шото пожимает плечами, но позволяет Кацуки подтащить себя к креслу и усадить в него. — Ты можешь смотреть отсюда, — вздыхает Кацуки. — Я могу… — начинает Изуку, вздрагивая, когда Кацуки и Шото поворачиваются в его сторону: один в ярости, другой безучастно, оба чрезвычайно напряжённые. — Эм, я… Я мог бы… понести его? Чтобы ему не пришлось идти… Кацуки издаёт такой звук, словно это самая нелепая вещь, которую он когда-либо слышал, но Шото на секунду склоняет голову, а затем кивает. — Это хорошая идея. Спасибо. — Ха? — недоумённо восклицает Кацуки. — Ты позволишь этому ботанику нести тебя, как грёбаную принцессу? Шото пожимает плечами. — Ты не позволяешь мне ходить. И ты доверяешь ему. Кацуки замирает, но не отрицает. Изуку ждёт, однако ничего не происходит, за исключением того, что Кацуки свирепо смотрит на Шото, а потом на всех остальных. Может, на этом спор и закончился? Трудно сказать. На самом деле, Изуку многое сложно понять, когда дело доходит до крошечных человечков… Он делает шаг вперёд и протягивает руку, прижимая тыльной стороной к столу. — Так?.. Шото и Кацуки смотрят на него. Шото начинает с трудом подниматься на ноги, и Кацуки бросается на помощь. Изуку почти ожидал, что Шото оттолкнёт его, или что Кацуки попытается затащить его обратно на кровать, но вместо этого они просто ковыляют к руке. Шото тяжело опирается на Кацуки, и когда они приближаются к руке Изуку, тот осторожно опускает его на неё. — Если ты встанешь, я отменю всю эту чёртову операцию, — вздыхает он. — Понял. Кацуки поднимает взгляд на Изуку. — Я буду осторожен, — обещает Изуку. Он чувствует вес в своей руке, и внезапно ему становится немного страшно. Вес такой маленький. — Эй, маленький чувак, ты хочешь… — начинает Киришима, протягивая руку к Кацуки. — Да пошёл ты, — хмыкают в ответ и спрыгивают со стола в облаке искр. Киришима смотрит вслед, пожимает плечами и улыбается. — Вот вам и экскурсия! — говорит он. **** Изуку требуется некоторое время, чтобы придумать, как держать Шото, не боясь при этом уронить его или раздавить, хотя сам Шото, похоже, гораздо более бесцеремонно относится к тому, что его держит высоко над землёй человек, который, по сути, является гигантом. В конце концов, они останавливаются на том, что Шото сидит на ладони, свесив ноги вниз и обхватив большой палец Изуку руками. — Не отпускай, — говорит Изуку. — Если я упаду, то смогу смягчить падение с помощью льда, — пожимает плечами Шото, словно это должно как-то успокоить. Не то чтобы его лёд не впечатлял — это действительно впечатляет. Изуку умирал от желания написать об этом в своём блокноте, но всё же… Если Изуку позволит Шото упасть, то придётся иметь дело с разъярённым Кацуки. Что бы там ни думал Каминари, Изуку не хочет оказаться в роли получателя по самые не балуй. — Просто не отпускай палец, — вздыхает он, понимая, что вспотел больше, чем следовало бы. Изуку сначала отводит Шото на кухню. Кацуки уже ждет на стойке и, как только Шото отпускают, подходит к раковине и нажимает на один из кранов, пока тот не включается. — Посмотри на это дерьмо, — усмехается он. Шото уставился на кран. — Откуда берётся вода? — Да хрен его знает, — Кацуки поворачивается к Изуку. — Ботаник! Откуда берётся вода? — Эм… из компании по водоснабжению, — хлопает глазами Изуку. — Из компании по водоснабжению, — повторяет Кацуки, как будто Шото не слышал Изуку. — Там тоже, кстати, разная температура. Наполовину горячая, наполовину холодная, — он ухмыляется, словно в этом есть что-то забавное. — Умно, — кивает Шото. — Это очень удобно. — Подожди, это ты ещё не видел холодушку, — хмыкает Кацуки и поворачивается к Изуку. — Ботаник! Покажи ему холодушку! — Холодушку? Кацуки пристально смотрит на него. — Вот эту штуку! — закатывает глаза он, показывая на холодильник. Из-за двери доносится шум, и Изуку, обернувшись, видит, что половина класса собралась и заглядывает внутрь. Некоторые из них прикрывают рты руками. Он устало вздыхает. — Ах, да, — восклицает лишь, после чего протягивает руку и осторожно возвращает Шото обратно на свою руку, на то же место. Он подходит к холодильнику и открывает дверцу. Кацуки забегает внутрь, раскидывает руки и ухмыляется так, будто лично изобрёл гениальную концепцию охлаждения. — Чертовски холодно! — говорит он. — И не тает, когда ты ложишься спать! — С чего бы это… — начинает Изуку и вдруг понимает, что держит в руке крошечную машину для льда. — О… Шото протягивает руку, чтобы дотронуться до стенки холодильника. — Это какая-то причуда? — Это электричество, — произносит Кацуки. — Им управляет тупой блондинистый идиот. — Эй! — доносится голос Каминари из толпы зевак. — На самом деле, это не… — пытается пояснить Изуку, недоумевая, как Кацуки удалось узнать о причуде Каминари, а затем каким-то образом решить, что он отвечает за питание всех их приборов. — Невероятно, — задумчиво кивает Шото. — Дело не в этом… — Это соба? Изуку наконец сдаётся. **** Они проводят много времени на кухне, Кацуки, очевидно, полон решимости показать Шото всё, чему научился за последние пару дней. Когда он начинает вытаскивать баночку со специями из шкафа, Изуку привлекает Киришиму на помощь, и вдвоём им каким-то образом удаётся справиться с хаосом, и разбивается только одна баночка. Шото начинает выглядеть довольно измученным. — Может, тебе стоит немного отдохнуть, — говорит Изуку. — Мы можем вернуться и посмотреть больше вещей позже. Кацуки мгновенно оборачивается, с мрачнеющим лицом теребя в руках банку саншо. — Ты устал? Почему ты не сказал мне, что чертовски устал? — Я не устал, — вздыхает Шото с усталым видом. — Похуй, — Кацуки подходит и хватает его за лицо, наклоняя к свету. — Ботаник! — Его зовут Мидория, — восклицает Шото. — Неважно. Ты должен… — Я хочу выйти на улицу, — шепчет Шото. — Ха? — Тебе стоит немного отдохнуть, малыш, — говорит Киришима. В ответ качают головой. — Я могу отдохнуть и снаружи, — он поднимает взгляд на Изуку. — Мидория, выведи меня на улицу. Изуку не совсем понимает, как его жизнь превратилась из обычного студента ЮЭЙ в то, что теперь ему приказывают несколько крошечных человечков. С другой стороны, сегодня на улице очень хорошо, и солнце, возможно, поможет Шото почувствовать себя лучше, поэтому он протягивает руку. — Мы принесём ему что-нибудь, на чём он сможет поспать, — заверяет Изуку. — Там тепло. Кацуки рычит, направляясь к Шото, который устраивается на чужой ладони. — Ты отстой, — говорит он. — Извини, — устало прикрывает глаза Шото. — На улице так светло. Изуку не совсем понимает, какое значение имеет то, что на улице светло, но Кацуки пристально смотрит на Шото, а потом протягивает руку и хватает его за руку, переплетая их пальцы. Они стоят так всего секунду, после чего Кацуки отпускает его. — К чёрту, — вздыхает он и смотрит на Изуку. — Я принесу одеяло. И уходит, спрыгивая с прилавка в клубках дыма. Киришима идёт помочь ему, а Шото устраивается поудобнее в руках Изуку и выжидающе смотрит. — Итак, гм… — сглатывает Изуку. — Вы двое?.. Шото поднимает на него глаза. — Да? — ...не бери в голову. **** Однако выйти на улицу без происшествий не удаётся. Когда они проходят мимо главного обеденного стола, Шото внезапно тянет Изуку за большой палец. — Мидория, постой. Человек мгновенно останавливается. — Я сделал тебе больно? — спрашивает он. — С твоей ногой всё в порядке? Но Шото не смотрит на него. Он смотрит на обеденный стол. И вдруг кричит, громче, чем Изуку ожидал от создания такого размера. — Кацуки! — кричит он. — Фрукты! Тот стоит у палатки, но его голова мгновенно вскидывается, и через несколько секунд он уже там, взлетает на обеденный стол и приземляется рядом с миской фруктов. Он смотрит на неё широко раскрытыми глазами, затем переводит взгляд на Шото. — Нихуя себе, — заключает он. — Хочешь фруктов? — Изуку осторожно ставит Шото рядом с миской. — У нас их много. — Что это? — спрашивает Шото, указывая пальцем на заинтересовавший плод. Кацуки подходит к миске и хватается за один из бананов, пытаясь выковырять его из-под сочных яблок. — Дерьмоволосый, достань это для меня, — бухтит он, когда все попытки оказываются безуспешными. — Конечно, чувак, — Киришима достаёт банан и протягивает его, но, вовремя спохватившись, смотрит на соотношение размеров Кацуки и фрукта, он кладёт тот на стол. Кацуки немедленно хватает его и начинает подтаскивать к Шото. — Я могу… — начинает Изуку, как раз тогда Киришима говорит. — Позволь мне… — и тогда они едва не сталкиваются лбами, поскольку оба одновременно тянутся к банану. — Ха? Отвяньте, он мой! — рычит Кацуки. — Я и не пытался… — восклицает Изуку, но Киришима просто берёт банан и очищает, после чего отламывает кусочек и протягивает Кацуки. — Вот, так легче, — говорит. Кацуки пристально смотрит и выхватывает из рук кусочек банана. Тот достаточно большой, и приходится держать обеими руками. — Я мог бы сделать это сам, — хмыкает он и направляется к Шото. — Держи. — Спасибо, — серьёзно произносит он и отламывает ещё меньший кусочек, чтобы положить в рот. — О, это вкусно, — затем отламывает ещё один кусочек и протягивает его Кацуки. Тот пробует и несильно морщится. — Чертовски сладко, тебе точно это пришлось по вкусу. — Если ты не хочешь, я… — Разве я сказал, что не хочу, половинчатый ублюдок? — Не думаю, что они когда-либо раньше пробовали банан, — шепчет Урарака Изуку, и тот, обернувшись, видит, что половина класса, наблюдавшая за ними из кухонного проёма, теперь позади. По чуть-чуть он начинает чувствовать себя цирковым артистом. — Ну что, может, на улицу? — спрашивает он. **** На улице тёплое солнце и мягкая трава. Изуку укладывает Шото на особенно упругий участок, и Кацуки мгновенно оказывается рядом, укутывая его в потрёпанный кусок толстовки Изуку. — Не двигайся, мать твою, — рычит он. Шото прислоняется спиной к лодыжке Изуку и откусывает ещё один кусочек банана, который всё ещё держит в руках. Он прикрывает глаза и поворачивает лицо к солнцу, как любвеобильная кошка. — Здесь так хорошо. Кацуки наблюдает за ним, и почему-то, несмотря на то, что он смотрит слегка озлобленно, в его лице есть что-то ещё, что заставляет Изуку почувствовать, что, возможно, не стоит наблюдать за этим. Кацуки встряхивается и уходит. Может быть, в поисках одуванчика, чтобы попинать несчастное растение. Изуку наклоняется проверить, как там Шото, и обнаруживает, что тот заснул, а кусочек банана выпал из его руки в траву. — Позже мы принесём тебе ещё, — тихо бормочет Изуку. Но Шото не отвечает.