Моя надежда навсегда, что твое сердце будет хранить часть меня/My hope for you, for always, is that your heart will part of me

«Меня зовут Эмма Мэри Винчестер, и моя история началась одиннадцать лет и девять месяцев назад в Вичите, штат Канзас». Так Эмма начала своё первое сочинение в средней школе. Её учительница английского попросила класс написать свою историю так, как им больше нравится. «Моя мама умерла вскоре после того, как я родилась, но у неё было время дать мне мое имя, мое первое имя, и второе — в честь моей бабушки, мамы моего отца, которая умерла, когда мои папа и дядя были очень молоды. Я жила со своим отцом Дином, пока мне не исполнилось пять лет, только я и он. Единственным другим человеком, который у нас был, был мой дядя Сэм, но он был в Калифорнии, в колледже. Мой отец самый лучший: даже когда он был один, он давал мне всё. Покупал красивую одежду, когда сам ходил в одних джинсах и двух футболках. Любимую еду. Учил и защищал. Он механик, и очень хороший; у него есть свой собственный гараж. Правда, сейчас папа какое-то время будет оставаться дома, чтобы заботиться о моей сестре. Когда мне было пять, я встретила своего второго папу, Каса. Он врач, работает в отделении неотложной помощи. Я думаю, что его работа пугающая, но он очень храбрый. Даже если он не мой биологический отец, он всегда любил меня, несмотря ни на что. Мои родители учили меня, что семья не заканчивается кровью. В сентябре две тысячи восьмого года мы переехали из Лебанона, штат Канзас, в Бостон, штат Массачусетс, потому что у моего папы была новая работа в новой больнице. Мне было грустно покидать свой дом и своих друзей, но мне здесь нравится, потому что здесь есть океан и мои бабушка с дедушкой.» Они решили принять предложение Массачусетской городской больницы и переехали в начале сентября. Родители Каса и Габриэль пришли им на помощь, помогая с переездом, и, как только ли все вопросы с переездом были улажены, они начали косметический ремонт, чтобы сделать этот дом своим. Кас приступил к своей новой работе в больнице, вскоре найдя баланс между новым местом, новыми людьми, новым графиком и своей семьей. Сложнее было двум другим: Дин прожил в Лебаноне тринадцать лет, работая в одном и том же месте, общаясь с теми же десятью людьми, и когда он переехал туда в шестнадцать лет, у него были другие, более серьезные проблемы, чем интеграция. Он нашел работу в гараже недалеко от их дома, и хотя все были дружелюбны, он скучал по Бенни и остальным, и по атмосфере маленького городского гаража. Но что больше всего беспокоило обоих родителей, так это маленькая Эмма. Она много раз говорила им, что была счастлива быть там из-за океана, пляжа, своих бабушки и дедушки и тех немногих друзей, которые у них есть, как Сиенна и ее семья, но она также скучала по дому. Она плохо спала, просыпалась посреди ночи в слезах и в первый месяц проводила больше ночей в постели родителей, чем в своей собственной. Она пошла в начальную школу, что стало новым приключением даже для ее одноклассников, но многие из них уже знали друг друга, и внезапно жизнерадостный ребенок, который подружился со всеми, оказался замкнутым в себе. — Как сегодня в школе, тыковка? — Хорошо, — сказала она тонким голоском. — Что-то случилось? — она покачала головой. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне и папе всё, верно? — Я скучаю по дому… немного. Я счастлива, что мы здесь, но… но я скучаю по Герти, Марте и другим моим друзьям. У меня нет ни одного друга в этой новой школе, — ее глаза были немного влажными. Дин посадил ее к себе на колени и обнял. — Знаешь что? Я тоже скучаю по своим друзьям, Бенни, Бесс, Гарту… и я тоже чувствую себя немного странно, но мы же Винчестеры, не так ли? — она кивнула. — И мы сможем мало-помалу завести новых друзей, и я обещаю тебе, что однажды ты проснешься и будешь думать об этом месте как о своем доме. А сейчас знаешь, что мы можем сделать? — она покачала своей маленькой головкой. — Мы можем позвонить Герти и ее семье, не так ли? — Да! — она слезла с коленей отца и подошла к телефону. Той ночью Дин поговорил с Касом, который был зол на себя за то, что не видел, как страдает его семья. — Эй, эй, докторёнок! Всё в порядке, хорошо? Ты был очень занят, а потом Эмма тоже не открывалась мне до сегодняшнего дня. — Мы могли бы пригласить соседей, Сиенну и компанию, на барбекю в саду, чтобы узнать их получше. Как насчет этого? — Звучит как план. Так Эмма познакомилась со своей новой лучшей подругой Викторией. «Через два месяца после этого, пятого ноября, мои родители поженились. Я была цветочницей, и у меня было красивое белое платье в пол, как у принцессы». Началось пятое ноября две тысячи восьмого года… лихорадочно. — А если он бросит меня у алтаря? — Отчасти из-за того, что это будет гражданский брак на пляже, так что никакого алтаря нет, такое в принципе невозможно. Плюс Кас любит тебя и хочет на тебе жениться, так что нет, он не сбежит, — Сэм пытался успокоить жениха. — Тебе нравится моё платье, папочка? — Эмма вошла в комнату Дина в сопровождении Алисии. — Ты самая красивая цветочница, которую я когда-либо видел. Покрутись, — Эмма сделала это. — Моя маленькая принцесса. — Бальтазар просил меня спросить тебя, готов ли ты? — Так и есть. Я думаю. Кас готов? — Алисия кивнула. — Хорошо. Дин прибыл на место, едва не сломав Сэму руку. — Дин, мне все ещё нужна эта рука. — Где Кас? — Он идё… вон там, смотри. — Привет, красавчик. Разоделся по особому случаю? — спросил Кас, подмигивая. — Я… я женюсь. — Какое совпадение. Я тоже. Можно мне? — обратился Кас к Сэму, делая движение, чтобы забрать у него Дина. — Весь твой. У меня уже есть один дома. Блондин, невысокий, я не знаю, встречались ли вы с ним. — Я слышу тебя, Сэмми-лось! — закричал Габриэль, вставая на колени в кресле. Все рассмеялись, и Сэм присоединился к своему мужу. — Ты готов? — спросил Кас, и Дин кивнул, сжимая его руку. — Теперь твоя очередь, милая. Эмма пошла, разбрасывая лепестки по песку, а Дин и Кас последовали за ней под счастливыми взглядами семьи и друзей. — Дин. Когда мы встретились в первый раз, мы были в реанимации, ты был напуган, растерян и в панике, но я никогда в жизни не видел более красивого мужчину. Узнав тебя получше, я понял, что твоя внешняя красота была лишь малой частью твоей истинной красоты. У тебя была трудная жизнь, полная потерь, жертв и боли, но ты стал удивительным человеком. Вырастил двух одинаково удивительных людей, — Кас посмотрел на Сэма и на Эмму, сидевшую у него на коленях. — Я влюбился в тебя с такой силой и скоростью, как я не думал, что такое возможно, и я никогда не прекращу любить тебя. Ты дал мне семью, далёкую от моей собственной, и ваше с Эммой присутствие очень обогатило мою жизнь. — Я думаю, мы заслуживаем похвалы для определенной супружеской пары, — сказал Дин, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Сэма и Гейба, заставляя всех смеяться. — Я так счастлив жениться на тебе, — закончил Кас, надевая золотое кольцо на палец Дина. — Кас, доктор Кас, мой докпарень, — на этом месте гости засмеялись. — Любовь всей моей жизни. Когда я был моложе, я даже представить себе не мог, что настанет такой день, как этот. Я не думал, что у меня может появиться кто-то, кого я полюблю и кто так сильно полюбит меня. Что мы будем праздновать нашу любовь перед нашими друзьями и семьей, перед нашей дочерью. Моя жизнь была нелегкой. Большинство людей, которые знают меня, не знают и четверти того, на что это было похоже, потому что я всегда держал всё внутри, молча страдая, но с тобой было легко открыться в наш первый раз вместе. Почему-то мое сердце знало, даже раньше, чем мой мозг, что ты был тем единственным, моим человеком, кто мог понять, кто спас бы меня. И ты это сделал, Кас. Ты делаешь это каждый день, и я никогда не перестану благодарить мир за этот подарок, за тебя, — Дин плакал и дрожал, но ему удалось надеть кольцо на палец Каса, прежде чем доктор крепко обнял его. — Властью, данной мне интернетом, — сказал Бальтазар, — я объявляю вас мужем и мужем. Можете поцеловаться. Они поцеловались, сладким, влажным от слёз их обоих поцелуем, прежде чем почувствовали, как что-то врезалось им в ноги. — Теперь мы все Винчестеры! — Кас поднял Эмму на руки. — Да, это так. «У меня есть двое младшеньких: Лукас, он родился семнадцатого апреля две тысячи десятого года, но он вернулся домой только месяц спустя, потому что его нашли возле больницы. Он простудился и у него заболела нога. Сейчас ему три года, и, даже если он немного хромает, с ним всё в порядке, он много смеётся и любит играть на улице, особенно если идет снег.» Это была холодная апрельская ночь, температура резко упала из-за неминуемого приближения шторма. Кас работал в ночную смену, было почти три часа, и он только что закончил заниматься женщиной с подозрением на аппендицит. — Привет, Дженнифер, не могла бы ты угостить меня чашечкой кофе? — Конечно, доктор. Вы закончили с миссис Браун? — Да, это не аппендицит, к счастью, операция ей не нужна. Просто небольшое защемление нерва. Физиотерапия, гимнастика и всё пройдёт. У тебя есть для меня что-то новенькое? — Нет, не сейчас. Наслаждайся своим кофе, — она отпила глоток своего собственного. — Как дела дома? — У нас все хорошо. Балетный класс Эммы готовится к танцевальному концерту, а Дин думает о том, чтобы найти место, где можно открыть свой собственный… — Доктор Новак! — интерн открыл дверь приемного покоя. — Я здесь. Что про… Где вы нашли этого ребенка, доктор Роуэн? — Он был снаружи входа для машин скорой помощи, внутри коробки. Кас взял малыша, и даже сквозь одеяльце почувствовал, как тот замёрз. — Мне нужны термоодеяла, доктор Роуэн, — сказал Кас. — Не меньше двух, и побыстрее! — Я всё подготовлю, включая кроватку, доктор Новак, — сказала Дженнифер. — Спасибо вам, сестра Тейлор.

***

— Он был снаружи, один, в такую ночь? Кас был в дежурной комнате, разговаривал по телефону с Дином, который только что проснулся. — К счастью, дождя ещё не было, но… Дин, я не знаю, как долго он там пробыл, но он был практически заморожен, когда я взял его. — Как он сейчас? — Нам удалось поднять его температуру до 97 ° F, но что меня беспокоит, так это его правая ножка… он не двигает ей. Я боюсь, что тут холод оставил необратимые изменения… — его голос надломился. — Хэй, малыш. Я уверен, ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы этот малыш выздоровел. Уверен, он проживёт долгую и счастливую жизнь. У него есть имя? Было что-то об этом в коробке, где его нашли? — Нет, там ничего не было. Я кое-что подумал, если быть честным, для меня он похож на Лукаса. «Другая младшенькая — моя новорожденная сестра Рут, седьмого ноября ей исполнится три месяца. Она такая крошечная и милая, и так похожа на куклу, что отец с папой могут целых полчаса просто пялиться на неё с широкими улыбками на лицах. Я люблю проводить с ней время, даже если она, вероятно, ещё не знает, кто я такая. Мои любимые моменты — это когда я остаюсь в кресле-качалке, и мне позволяют её покормить, мне нравится наблюдать, как её маленький ротик сосет бутылочку.» — Кас? — Да, детка? Они были в своей комнате, Кас читал на кровати, в то время как Дин развешивал свою одежду в шкафу. — Как ты думаешь, мы закончили заводить детей? Кас опустил книгу и снял очки. — Это очень странный способ спросить, хочу ли я иметь еще детей, или выразить твое желание завести еще одного? — Скорее второе. Не пойми меня неправильно, я не чувствую недостатка в своей жизни, у меня двое замечательных детей и потрясающий муж, мне удалось открыть собственный гараж с людьми, которые действительно работают на меня. Все мои мечты сбываются. — Но ты бы хотел ещё одного ребенка. — Я думаю, нам есть что дарить друг другу с большой любовью. Но я просто выражаю свои чувства по этому поводу, я не ожидаю получить от тебя ответ сейчас, и если ты придешь к выводу, что не хочешь больше детей, это будет удовлетворительный ответ, потому что, как я уже говорил тебе, я считаю свою жизнь более чем удовлетворительной. — У меня были бы миллионы детей с тобой, Дин Винчестер. В ближайшие несколько дней мы позвоним миссис Стивенсон из социальной службы. А пока, почему бы нам не попробовать завести ребенка старомодным способом? — Мне нравится ход твоих мыслей, муженек, — сказал Дин, оставляя рубашки на столе и присоединяясь к Касу между простынями. «У меня есть две бабушки и дедушки, Бекки и Чак, три дяди и тетя. Мой дядя Бальтазар, старший брат моего папы, женат на моей тете Алисии, они живут в Париже, то есть во Франции, и у них двое детей, моя двоюродная сестра Шарлотта, ей шестнадцать лет, и брат Генри, которому почти шесть. Мой дядя Сэм женился на моем дяде Габриэле, среднем брате папы. Это немного странно, но они очень, очень сильно любят друг друга, так что мы все счастливы, что нашли друг друга. Это то, что говорит папа, я не знаю, согласен ли отец. У них есть дочь Барбара, но мы все звали ее Барби, ей три года, как и Лукасу, но она родилась тридцать первого марта.» — Мы должны сделать объявление, — Габриэль встал во время рождественского ужина в доме Чака и Бекки. — Примерно через три месяца мы с Сэмом станем родителями. За столом повисла тишина, примерно на пять секунд, прежде чем все начали задавать вопросы и поздравлять. — Агентство по усыновлению позвонило нам две недели назад, чтобы сообщить, что молодая студентка беременна и хочет отдать своего ребенка на усыновление, — начал объяснять Сэм. — Она выбрала этот путь с самого начала, но у пары, которая должна была забрать её ребенка, возникли… некоторые проблемы. Не важно. Поэтому они подумали о нас. Мы познакомились с ней, и она удивительный человек, но очень молода и не готова стать мамой. Мы пошли с ней на УЗИ и… у нас будет девочка, она должна появиться к концу марта. — Мне жаль девушку, как ее зовут? — О, Лора. — Мне жаль Лору, которой также пришлось пройти через проблемы с предыдущей парой, но я так рада за вас двоих, мои дорогие, вы будете замечательными родителями, я уверена в этом, — сказала Бекки. — Я собираюсь отложить свою работу на некоторое время, хочу быть полноценным отцом, — радостно сказал Габриэль, а Сэм обнял его за плечи, оставив поцелуй на его волосах. — Я уже поговорил с профессором Сандовалем о моем отпуске по уходу за ребенком, и теперь просто пытаюсь решить, когда его взять. — Я предлагаю тост за нашу новую маленькую племянницу и двух будущих родителей. Мы с нетерпением ждём, когда вы присоединитесь к этому нашему замечательному приключению, — сказал Дин, встав и подняв свой стакан с кока-колой.

***

В день, когда родилась Барбара Сэмми Новак, Дин нашёл своего брата в одной из ванных комнат клиники, плачущего на полу. — Она такая маленькая, Дин, что, если я уроню её? Я высокий, она упадет, как минимум с пяти футов пяти дюймов! И я не знаю, способен ли я кого-то воспитать? Что, если я всё сделаю неправильно, и она станет серийной убийцей или у неё случится передозировка в грязном мотеле? — Сэмюэл Уильям Новак! Заткнись! — Сэм поднял голову. — Ты удивительный человек, я знаю, что ты станешь замечательным отцом! Ты начал им быть, когда впервые встретил Лору и увидел свою маленькую девочку на этом черно-белом экране. Ты будешь делать то, что делает каждый родитель: всё, что в его силах. Ты будешь любить её и заботиться о ней, ты научишь её, что такое хорошо и что такое плохо, и она станет самостоятельной личностью. Будет принимать свои решения. И, кем бы она ни стала, ты будешь знать, что сделал для неё всё, что мог. Посмотри на себя, твоя мать умерла, когда тебе было четыре года, и ты вырос с отцом-алкоголиком, но ты замечательный человек, очень хороший юрист и, я уверен, любящий муж. — Потому что меня никогда не растил папа, это всегда был ты. И ты всё ещё это делаешь. Спасибо тебе, Дин, — они оставались в обнимку на холодном полу, пока Кас не нашёл их. «Мне нравится моя жизнь, я думаю, что в ней есть много прекрасного. Я знаю много красивых людей. Я очень рада, что началась средняя школа, хотя всё ещё скучаю по своей учительнице, миссис Вандес, и моим друзьям. Я очень счастлива, что Мэри-Бет, Филип и Уэст всё ещё учатся в моём классе, но мне не терпится подружиться со всеми остальными детьми.» Эмма отложила ручку и перечитала своё эссе, пытаясь понять, всё ли в порядке, есть ли ошибки или что-то в этом роде. Её папа Кас всегда говорит ей перечитывать всё, что она пишет, по нескольку раз, как он делает на работе. — Ладно, дети, — мистер Моррисон привлек их внимание, — время вышло. Сдавайте ваши листочки. Я собираюсь вернуть их, исправленные, в пятницу. Прозвенел школьный звонок. — Ладно, хорошего дня и наслаждайся своим обедом, — он сказал, что отпускает их на сегодня. Эмма схватила свой рюкзак и вышла из класса. Она положила несколько книг в шкафчик и взяла те, которые ей нужно было забрать домой, прежде чем выйти через парадную дверь. Она оглядывалась по сторонам в поисках своего отца, когда услышала зов. — Эмма! — она повернулась направо и увидела своего младшего брата, машущего ей на руках у их отца. — Всем привет, — она поцеловала отца и брата в щеку, когда Дин наклонился поприветствовать её, и погладила маленькую ручку своей сестры, которая спала в своей детской коляске. — Как в школе? — спросил Дин, опуская Лукаса и собираясь прогуляться со своими детьми. — Хорошо, я написала эссе о своей истории, ну, о нашей истории. Истории нашей семьи. Я надеюсь, что всё будет нормально, я прочитала его несколько раз, как учил меня папа. — Молодец! Я уверен, что ты хорошо справилась. Кстати, о папе, как насчет того, чтобы пообедать всем вместе? — Правда? — Ты знаешь, какой сегодня день? — Годовщина вашей с папой свадьбы. Дин кивнул. — Пять лет назад мы официально начали создавать нашу семью, даже если мы уже были одним целым, не так ли? — Эмма радостно кивнула. — Это наш день, и по этой причине сегодня вечером три маленьких дьявола собираются переночевать у бабушки и дедушки, — Эмма засмеялась. — Но это также и ваш день, всех троих, даже если эти двое даже не родились, поэтому папа попросил перенести его смену и сможет пообедать с нами. Пока они разговаривали, у тротуара припарковалась синяя машина. — Доброе утро, мои Винчестеры, — Кас вышел из машины и присоединился к ним на тротуаре. — Доброе утро, доктор Винчестер, — Дин оставил легкий поцелуй на его губах. — Папа! — Эмма и Лукас подошли обнять его. Они не виделись со вчерашнего дня, потому что у доктора была ночная смена. — Привет, малыши. Как дела в школе? — Я написала эссе о своей жизни, — ответила Эмма. — Я нашёл много листьев. Такие разноцветные, папа! — был ответ Лукаса. — Ты, Рут, без комментариев? — спросил Кас, лаская маленькую ручку своей дочери. — Я могу говорить здесь от имени мисс Рут. После того как я оставил детей в школе, мы с ней вернулись ко сну. Должен сказать, это был очень расслабляющий сон. — Ты хорошо справился. Было тяжело сегодня вечером? — Похоже, она была очень голодна, но после еды быстро уснула… все сорок три раза. — Мне жаль, любимый. Я пытаюсь не оставлять тебя одного ночью, но я поменялся сменами с… — Эй, эй, всё в порядке, я пошутил. Это была не ужасная ночь, и мы вернулись этим утром. Если бы я был измотан, я бы сказал тебе, хорошо? Кас кивнул и поцеловал мужа в висок. — Кто голоден? — спросил Кас своих детей. — Я, я, я! — Лукас запрыгал с поднятой рукой. — Поехали. С тех пор как родился их последний ребенок, Дин и Кас поняли, что им нужно больше места, поэтому они, очевидно, оставили Детку, но заменили старую машину Каса на семиместную: на задних сиденьях были установлены кресла-бустеры, в то время как Эмма пользовалась детским креслом для более взрослых детей, плюс одно запасное хранилось в багажнике. — Готовы к отправке? Все ли пристегнуты ремнями безопасности? — Эмма проверила их у своих брата и сестры, а затем снова застегнула свой собственный. — Да. Проверка завершена. — Бургеры, мы идём! Кас завёл машину и поехал в паб Сиенны, за бургерами номер два в мире. Номером один всё ещё были были бургеры Дина.