Моя надежда навсегда, что твое сердце будет хранить часть меня/My hope for you, for always, is that your heart will part of me

— Спокойной ночи, папочка. — Спокойной ночи, тыковка. Пусть тебе приснятся прекрасные сны. Эмма повернулась на бок, обнимая Тома, и закрыла глаза. Дин выключил лампу на тумбочке и приоткрыл дверь. Он спустился по лестнице и вышел на террасу, где Сэм и Кас разговаривали, попивая пиво. — Всё в порядке? — спросил Кас, когда увидел приближающегося Дина. — Да, она обняла Тома и закрыла глаза, — ответил он, садясь в кресло рядом с Касом. — Итак, ты готов к завтрашнему дню? — спросил Сэм. — Следующий вопрос? — он усмехнулся. — Нет. Я шучу. Я в порядке. Я готов. Я уверен, что семья Каса похожа на него, поэтому я буду любить их так же сильно, как люблю его, — Дин повернулся к своему парню и запечатлел поцелуй на его губах. — Что ж, я надеюсь, ты на самом деле не будешь любить их так, как любишь меня! — Кас! — Дин был шокирован, в то время как Сэм расхохотался. Кас рассказал им о ресторане на берегу океана. — Я полагаю, мы будем есть рыбу и прочие дары моря, в частности — омаров. — Ты писал статью о Бостоне, Сэмми? — Это называется общая культура в сочетании с духом наблюдательности, Дин. — О, в таком случае, у меня нет ни того, ни другого. — Дин… — Кас закатил глаза. — Он всегда так делал? — Недооценивает себя? Да. Я даже не могу возложить всю вину на него, мы все знаем, кто виноват больше всего. — Сэмми… — Что? Я говорю здесь о фактах. — Если тебе неудобно говорить об этом, мы можем… — начал Кас. — Все нормально, это просто… Я мог бы добиться большего во многих вещах… так же с ним. — Ты жертва, Дин, и я запрещаю тебе думать, что это ты виноват во всех формах насилия, которым ты подвергался в детстве и юности, — Кас обхватил голову руками. Дин поднял глаза на Сэма. — Я собираюсь принять душ, а потом присоединюсь к Эмме в стране грёз. Спасибо за пиво, Кас. Спокойной ночи, ребята. — Спокойной ночи, Сэм, — ответил Кас. Когда Сэм ушел, Кас подвинул свой стул, чтобы быть ближе к Дину, и начал нежно поглаживать его бедро. — Я не рассказал тебе всего о… моём прошлом. — И тебе не обязательно это делать, никогда или до тех пор, пока ты не почувствуешь себя готовым. — Мы родились в Лоуренсе, недалеко от Топеки, и жили там, пока не умер мой отец. Семейный дом, который нам остался, находился в Топеке, но когда я эмансипировался, мы переехали в Лебанон, который я выбрал только потому, что узнал, что там некоторое время работал наш дедушка по отцовской линии. Возможно, тебе интересно, почему мы не вернулись в Лоуренс? — Кас кивнул, зная, что это был риторический вопрос. — Ты мог бы подумать, что в Лоуренсе у нас могла быть поддержка, люди, которых мы знали, школьные друзья и всё такое, но правда в том, что у нас не было никого конкретного. У меня не было настоящих друзей, единственными, с кем я общался, были девушки, с которыми я целовался, но у меня никогда не было с ними отношений, у Сэма было несколько, но за год, который мы провели порознь, он ни разу не получал писем от них или их семей, хотя он сказал им, где он был. У нас тоже не было семьи, родители моей мамы умерли задолго до нашего рождения, мой отец не поддерживал никаких контактов со своей семьёй после войны, я даже не знаю, живы ли они ещё. Кас взял его за руку и крепко сжал, как делал несколько дней назад, в самолете. Он не хотел прерывать, но ему нужно было дать Дину знать, что он был здесь, с ним, что Дин в безопасности. — Но это не было настоящей причиной, по которой я решил перевезти нас с Сэмом подальше от этого района. Был процесс по поводу смерти моей мамы, и мы получили много денег, так что в первые годы, даже если мой отец начал пить и его уволили с работы в гараже, мы справлялись, потому что могли положиться на эти деньги. Но деньги быстро исчезают, когда ты безработный пьяница, и когда я пошел в среднюю школу, у нас уже ничего не было. Моему отцу удалось устроиться на фабрику только потому, что владелец сжалился над нами, но он ненавидел эту работу, поэтому пил еще больше, а иногда был слишком пьян, чтобы подняться с пола. В промежутке между днями без зарплаты и тем фактом, что в любом случае зарплата была низкой, мне в двенадцать лет пришлось начать работать, я помогал владельцу этого паба убираться, — Дин вздрогнул и прищурил глаза. — Дин, малыш, тебе не обязательно продолжать. Мне не нужно ничего знать, я люблю тебя. — Мне нужно сказать тебе. Пожалуйста, Кас, — его голос был прерывистым. — Ты хочешь сесть ко мне на колени? — Я не знаю, захочешь ли ты, чтобы я был там, когда я расскажу тебе всё. — Уверен, я всегда буду хотеть, чтобы ты был в моих объятиях. Иди сюда. Дин встал и сел на ноги Каса, положив голову ему на плечо и глядя вниз. — Мистер Саймонс не мог мне много платить, но на самом деле я мало что делал, поэтому я всегда благодарил его и возвращался домой, гордый результатами своих усилий, но моему отцу никогда не было этого достаточно, он кричал на меня и бил. Однажды я был в переулке за пабом, выбрасывал мусор, и там же оказался один мужчина. Я знал его, потому что у него была дочь немного старше меня, и мы с ней общались. Он начал говорить со мной о моем отце, об этой работе, деньгах, и сказал, что может помочь заработать больше. В тот день я подрочил ему в том переулке, и он дал мне двадцать долларов. Дин промолчал, и Кас понял, что тот ждал от него плохой реакции, поэтому доктор крепче обнял Дина и поцеловал в волосы, чувствуя, что Дин начинает беззвучно плакать. Через несколько минут он снова заговорил. — После этого человека были другие, но они приглашали меня в свои машины, потому что не хотели, чтобы мистер Саймонс увидел. Он бы убил их. Позже от дрочки я перешел к минетам, но ничего сверх этого, я клянусь, — Дин поднял голову с плеча Каса, с глазами, полными слез. — Тшш-ш, тшш-ш, малыш, всё хорошо, я здесь, с тобой. Мне так жаль, что эти монстры сделали это с тобой, меня тошнит от того, что они сделали с тем невинным маленьким мальчиком. Я люблю человечество, я посвятил свою жизнь спасению людей, но в этот момент я думаю только об ужасных вещах, которые, как я хотел бы, могли с ними случиться, но я не думаю сейчас и никогда не буду думать о тебе хуже, Дин. Я люблю тебя. Дин плакал у него на плече, пока Кас укачивал его. — Однако, это ещё не конец истории. — Тебе приходилось делать что-то подобное даже после твоего освобождения? — Дин кивнул. — Я только что вспомнил, что ты сказал мне на нашем первом свидании. — Я бросил, когда мне было восемнадцать. Я зарабатывал больше в гараже и нашел ещё две работы, легальные, нормальные. В Лебаноне я стал умнее, я предлагал себя только проходящим мимо людям, которых я никогда не встречал потом, и, надеюсь, никогда не встречу. — А Сэм знает? — Нет! Пожалуйста, не говори ему! — Конечно, я ему не скажу! Это не моя история, это очень болезненная часть твоей очень личной жизни. Однако, я рад, что ты почувствовал себя в безопасности и расказал мне. — Клянусь, больше у меня нет никаких секретов. — У тебя есть право иметь секреты, ну, может быть, не о наших отношениях. Постарайся не изменять мне, — поддразнил Кас. — Никогда! И потом, где мне найти время, чтобы жульничать? У меня слишком много дел, — Дин невесело усмехнулся. — Давай ляжем спать? — попросил Кас, целуя его в лоб, и Дин кивнул. Ванная была свободна, знак того, что Сэм уже был в постели, но они всё равно воспользовались ванной в комнате. Они вместе быстро приняли душ и почистили зубы, прежде чем залезть под простыни. Они начали целоваться, и Дин забрался Касу на колени, начав исследовать его шею, в то время как доктор ласкал его спину. — Дин, ты уверен, что хочешь сделать это сегодня вечером? — А ты не хочешь этого? — Дин убрал голову с шеи и сел на бёдра Каса. — Я не говорил, что «он тоже встал», это просто… у тебя был тяжелый вечер, тебе пришлось поговорить о плохих вещах из твоего прошлого, о людях, которые причиняли тебе боль и издевались над тобой. — Они причиняли мне боль и издевались надо мной и в другие разы, когда мы занимались сексом и после. — Я знаю. Я хотел бы отменить всё плохое, что когда-либо случалось с тобой, даже если, как ты сказал несколько недель назад, возможно, то, что произошло в твоём прошлом, привело тебя сюда, ко мне. Но сегодня вечером это произошло не просто так, тебе пришлось пережить всё заново, и я просто хочу быть уверен, что с тобой всё в порядке. — Я знаю. Мне жаль, что я сорвался. Ты ничего не делал, кроме проявлений заботы и любви, и я так благодарен, что встретил тебя, и ты мой. Сегодняшний вечер был тяжёлым, но в то же время и хорошим, потому что наконец-то я смог снять это бремя со своего сердца и начать новый этап наших отношений. Кас притянул его ближе к своему телу и прижался губами к его губам, запустив одну руку в его светлые волосы, поворачивая его голову, чтобы лучше насладиться им. Он снял рубашку Дина и начал водить губами по шее, затем вниз по ключицам, по бледной коже, усеянной маленькими веснушками. Дин вцепился в его мускулистые руки, прежде чем попытаться освободить его от футболки. Кас отодвинулся, чтобы позволить ему, прежде чем толкнуть на спину посреди кровати и снова начать исследовать его тело. Кас провел руками по груди Дина, в то время как его рот сосредоточился на розовых сосках. — Ка-ас, — Дин издал звук, который донёсся прямо до члена Каса, застрявшего в его нижнем белье. — Тебе это нравится? Когда я прикасаюсь к твоим маленьким кнопочкам? — Да, да, пожалуйста! Кас начал сосать их, в то время как его руки переместились на нижнее белье Дина, чтобы снять его. Кас опустил голову, облизывая полоску волос от пупка до паха, затем пройдясь по кончику члена Дина. — Я хочу оседлать тебя, — сказал Дин, запустив руку в волосы Каса. — Ты хочешь, чтобы доктор подготовил тебя к его большому члену? — Да, пожалуйста! Кас встал, снял свои собственные боксеры и взял смазку. — Могу я всё ещё немного пососать тебе? Дин кивнул, раздвигая ноги и поднимая колени, чтобы освободить место для Каса. Доктор встал на колени между ногами Дина и начал работать над членом, прежде чем начать проталкивать смазанные пальцы внутрь. Дин просунул правую руку между черными прядями, в то время как другая цеплялась за простыню под ним. Когда пальцев стало три, Дин не смог удержаться от стона, даже если знал, что его дочь и брат спят в конце коридора. — Черт возьми, Кас, твои большие руки! Я чувствую твои пальцы повсюду! — А если я сделаю это, — он оторвался от члена, из которого уже текло, и провёл пальцами по простате Дина. — Так хорошо, но… но я не хочу… пожалуйста, остановись, я чувствую… — Тшш-ш, тшш-ш, малыш, — Кас вытянул пальцы и погладил бедро Дина. Он вернулся к губам, целуя Дина, переплетая их языки, прежде чем сменить позу. — Оседлай меня, ковбой, — он подмигнул. Дин взял его член в ладонь и добавил немного смазки, необходимой из-за отсутствия презерватива, прежде чем медленно опуститься на него. После нескольких недель совместной жизни они сделали тесты, чтобы убедиться, что оба здоровы и могут не всегда пользоваться презервативом. — Ты всегда такой тугой, я чувствую, как мой член идеально обтягивает. Дин начал двигаться, положив руки на грудь Каса, пытаясь найти правильный угол, чтобы заставить их обоих кончить. Когда он занимался сексом с женщинами, ему нравилось, когда они седлали его, наблюдать за ними снизу, играть с их грудью, хватать их за задницы, чтобы помочь им кончить вместе с ним; точно также ему нравилось быть тем, кто сверху, двигаясь вверх и вниз, используя свои бёдра, чтобы лучше стимулировать себя и его партнера. Тогда, в тот раз с Касом, это казалось ещё лучше: даже если не было ничего романтичного в том, чтобы оседлать его член, как механического быка, для Дина это было так. Он чувствовал на себе взгляд Каса, наблюдающего за каждым дюймом его кожи, и, возможно, впервые, почувствовал себя совершенным. — Чёрт, детка, так хорошо, — Кас положил руки на задницу Дина, схватил её, заставив Дина принять идеальную позу для стимуляции простаты. — Кас, чёрт возьми, ты трогаешь мой… так хорошо! Дин больше не был уверен в том, что говорил, он увеличил скорость, даже если чувствовал, что его колени горят, гонясь за тем удовольствием, которое он видел перед собой. Он почувствовал, как одна рука Каса движется по его члену, и давление заставило его кончить почти на лицо доктора, в то время как Кас кончил в него, наполнив большим количеством тёплой спермы. Дин рухнул на грудь, зрение ещё было расплывчатым, дыхание тяжелым, под носом ощущался сладкий аромат пены для душа, смешанный с потом Каса. Он пошевелил бедрами, и как только член Каса выскользнул, Дин почувствовал, как сперма потекла из его ануса. — Мне кажется, я испачкаю все простыни. — Внизу есть стиральная машина, а в шкафу другие простыни. — Ты говоришь это просто для того, чтобы не брать ответственность на себя. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Пойдём, я собираюсь вымыть тебя в душе. Дин встал очень медленно, его конечности не хотели подчиняться, и последовал за Касом в ванную комнату во внутреннем помещении. Доктор затолкал его в душ, взял лейку и, используя насадку, открыл воду внутри задницы Дина. — Каа-ас! Чёрт, что… — но на этом всё не закончилось, потому что Кас начал лизать его. Ноги Дина начали дрожать, он уперся руками в плитку и почувствовал, как рука Каса обхватила его за бедра, удерживая на ногах. Через несколько мгновений он снова был твёрд и, сам не зная как, был готов кончить снова. Кас выключил воду, раздвинул ягодицы свободной рукой, прежде чем трахнуть его языком, и заставил Дина кончить в рекордно короткие сроки. — Боже мой! — это был единственный комментарий, прежде чем Кас заставил Дина повернуться и поцеловать его. — Это было… вау. Нам нужно повторить это в другой раз, тоже поменявшись ролями. — К вашим услугам, — они снова поцеловались под струей воды, на этот раз умывшись по-настоящему. Вымытые и высушенные, они сбросили простыни на пол и обняли друг друга в футболках и нижнем белье.

***

На следующее утро четверо друзей разложили на террасе вкусный завтрак, приготовленный Дином, который был в очень хорошем настроении. — Эти блинчики такие вкусные, папочка! — Спасибо тебе, детка. Вы пробовали это варенье? Клубничное просто божественное. — Их приготовила моя мама, — сказал Кас, выпивая стакан сока. — Действительно? Я собираюсь сделать ей комплимент позже. — Папочка, ты должен сделать мне прическу для вечеринки. — Конечно, но мы встретимся с семьей Каса в одиннадцать тридцать, сейчас всего девять, у нас есть время. А теперь подумай о завтраке. Она кивнула и съела еще один кусочек блинчика. — Знаешь, самое лучшее в сегодняшнем дне — это то, что Эмма перестанет спрашивать о сегодняшнем дне, — Дин усмехнулся, тихо сказав это Касу. — Она счастлива наконец познакомиться с этими таинственными людьми, о которых мы ей рассказывали. — Так и есть. Я действительно надеюсь, что сегодняшний день пройдет хорошо, особенно для неё. Боюсь, я мог бы поставить под угрозу ваши семейные отношения с ней. — Почему? Как ты можешь, малыш? Мне не нужен ответ, потому что я уверен, что твой мозг продумал тысячи катастрофических сценариев, но на сегодня мы возьмем отдых и положим их все в эту маленькую коробочку, которую я буду хранить в своем кармане, — Кас убрал руку с головы Дина к воображаемой коробке, которую запер и положил в карман. — Ты такой глупый. — И ты любишь меня. — Всегда. После завтрака взрослые убрали кухню и террасу, пока Эмма посмотрела на диване несколько мультфильмов, которые она уже попросила своего папу купить также для их дома. Дин не спрашивал Каса о цене, но примерно понял это по выражению лица доктора. — Итак, тыковка, какую прическу ты хочешь? — Косы. Две. Высоко. — Какая новость! — Дин усмехнулся себе под нос. Пока девочка заканчивала смотреть свой мультфильм, Дин принялся за работу. Он использовал любимые разноцветные резинки Эммы, так что у нее одна коса была розово-зелёного цвета, а другая — сине-желтая. — Шазам! Они тебе нравятся? Она встала и вышла в прихожую, где висело зеркало. — Они такие красочные! Я люблю их. — Давай пойдем одеваться, прямо сейчас. Они открыли чемодан Эммы и вместе выбрали, что ей надеть. В конце концов выбор пал на белое платье с черными вертикальными полосками и её черные сверкающие босоножки. — Вау, ты прекрасна, Эмма! — сказал ей Кас, когда она вошла в его комнату. — Ты тоже красивый, папа! На нём были черные джинсы с поясом, белая рубашка на пуговицах и черные мокасины. — Ах-хах, спасибо тебе, детка. — Папа, а ты что наденешь? — спросила Эмма у Дина, когда он вернулся из ванной. — Сюрприз. Так что бегом, хоп-хоп, на выход, — он закрыл за ними дверь. — Дядя Сэмми? — она пошла звать его перед закрытой дверью. — Да, Эммс? — Ты одет? — Одну минутку, — она подождала. — Хорошо, заходи. На Сэме были синие джинсы, синяя рубашка поло и его синие конверсы. — Тебе нравится синий, дядя Сэмми? — Да, я думаю, — сказал он, глядя на свою одежду. — Голубой — это хорошо, как папины глаза. — Синий или хороший? — спросил Сэм, с ухмылкой глядя на Каса. — И то, и другое, — ответила она. — Ты тоже думаешь, что у меня голубые и добрые глаза, дядя Сэмми? — спросил Кас. — Да, вот почему я позволяю тебе встречаться с моим братом. — Ты позволяешь мне, а? — Кас попытался потрепать его длинные волосы, но Сэм был слишком высок. — Веселитесь? — донёсся из-за их спин голос Дина. — Я пытался растрепать его волосы, но он слишком высокий. — Или ты слишком коротышка, — сказал Сэм, притворяясь, что снимает мерки. — Папочка, у тебя рубашка как у Эрика! — Наша рубашка для первого с половиной свидания! — сказал Кас, подходя ближе к Дину, и нанося удар по руке Сэма, который делал замеры. Сэм изобразил за спиной Каса смущенное выражение, но Дин проигнорировал это. — Мы можем поговорить минутку? — попросил он Каса. — Сэм, присмотри за Эммой. И, не дожидаясь ответа ни от кого из них, он вышел из комнаты, уверенный, что Кас следует за ним. Они вошли в свою комнату и закрыли дверь. — Что-то не так? — Ты уверен, что хочешь представить меня своим родителям? — Дин, опять? Что мы говорили о ваших катастрофических сценариях? Они у меня в кармане. — Я имел в виду, ты уверен, что хочешь остаться со мной и представить меня своим родителям как своего парня? — Конечно, я хочу! О чём ты говоришь? — Кажется, вам с моим братом было весело. — Чт… Ты шутишь, я надеюсь? Ты ревнуешь к своему брату? Потому что я шутил с ним, более того, в присутствии Эммы? — Вы провели довольно много времени вместе, разговаривали, пили пиво… — Я несколько раз спрашивал тебя, беспокоит ли тебя пиво. — Дело не в пиве, а в том, что вы двое проводите время вместе, разговаривая как ботаны и умные люди, в то время как единственное, о чем мы говорили — это о моём прошлом шлюхи! — Дин почти кричал. — Ты не шлюха и никогда ею не был, Дин, — спокойно сказал Кас. — Мы говорили о множестве разных вещей, но даже если бы единственной темой нашего разговора было твоё прошлое, это было бы нормально, потому что после десятилетий молчания тебе нужно было поговорить, чтобы не погубить себя. Мне нравится твой брат, он милый, заботливый и умный. Означает ли это, что у меня есть к нему чувства? Нет. Я вижу в нём только твоего младшего брата и дядю моей дочери. Он мог бы быть младшим братом, которого у меня никогда не было. Теперь Дин плакал, и несколько слезинок упали на воротник его рубашки. Кас крепко обнял Дина, заставив того расплакаться у себя на плече. — У тебя здесь всё промокло. — Сейчас солнечно и тепло, всё высохнет, не волнуйся. Дин поднял глаза от плеча и обвил руками шею Каса, прижимаясь лбом к его лбу. — Прости, я был подлым и несправедливым. И это не я… Я ненавижу ревность, особенно неоправданную и жестокую. — Да, я знаю. Не волнуйся, я уверен, что это была просто реакция на то, о чём мы говорили вчера, смешанная с беспокойством по поводу этого обеда, — Кас погладил Дина по волосам и поцеловал в лоб. — Теперь ты готов идти? — Да, я готов. Пойдём познакомимся с твоей семьей. Когда они подъехали к коттеджу, трое Винчестеров прижались лицами к окнам, чтобы полюбоваться им. — Твои мама и папа живут здесь, папа? — Да, это так. Тебе нравится? — Он такой большой и красивый… — Я согласен, — сказали Сэм и Дин вместе. Они припарковали машину, которая была у Каса в пляжном домике, перед домом, потому что на подъездной дорожке уже была машина. — Бальтазар всё ещё здесь. Это машина его тестя. Они позвонили, и открыла женщина. — Привет, мама. — Кастиэль, любимый, добро пожаловать домой, — женщина обняла его. — Всем доброе утро, я Элизабет Новак, вы можете называть меня Бекки. Заходите внутрь. — Чак, Кастиэль и его гости здесь! — Доброе утро, я Чак Новак, мне действительно приятно с вами познакомиться, — выйдя на крыльцо, он пожал руку Дину и Сэму. — Мама, папа, это мой парень Дин. — Приятно познакомиться с вами и с днём рождения, сэр. — Просто Чак, пожалуйста. — Это его младший брат Сэм. — С днём рождения, Чак. — И последняя, но не менее важная гостья: это Эмма. Девочка обнимала ногу Каса. — Привет, я Эмма, — она помахала рукой. — Привет, Эмма. Я Бекки, а он мой муж — Чак. Мы так счастливы, что ты здесь, с нами. Мать Каса немного наклонилась, чтобы поговорить с ней. — Ты моя бабушка? — Если хочешь, с удовольствием. — Итак, это делает меня твоим дедушкой. Можешь твоего старого дедушку обнять? Она кивнула и подошла обнять его. — Эмма, что ты должна сказать Чаку? Она задумалась на несколько секунд, а затем сказала: — С днем рождения! Мне пять, сколько тебе лет? — Эмма! — Не волнуйся, Дин, он старый и он это знает. — Ты всего лишь на год младше меня, сладкая. — Папа тоже называет меня сладкой, потому что он любит пчёл, а я ем хлопья с мёдом. — Я тоже люблю пчёл и мед, Кастиэль пошёл в меня. Отвечая на твой предыдущий вопрос: мне шестьдесят пять. — Это больше, чем пять. Все разразились смехом. — Мы слышали голоса. Кастиэль! — в дверном проеме появился светловолосый мужчина и обнял Каса. — Ребята, это мой старший брат Бальтазар, а это Дин, Сэм и Эмма. Они пожали друг другу руки и получили объятия. — Привет, дядя Бальти. — Привет, Эмма. Можно мне взять тебя на руки и крепко поцеловать? — она кивнула и подняла руки. — Ты хочешь познакомиться с Алисией и Шарлоттой? — она кивнула. Они вышли на террасу, где на столе был накрыт аперитив. — Алисия, Чарли, Себастьян, могу я представить вас Эмме? — Привет, — она помахала рукой. — Привет, малышка, я Алисия, жена Бальтазара, это мой папа Себастьян, а это наша дочь Шарлотта. — Привет, Эмма. Я счастлива, что ты здесь, — сказала Шарлотта. — Спасибо тебе за игрушки. — Те, что на пляже? Не за что, никаких проблем. Дядя Кас! — маленькая Шарлотта запрыгала в объятия своего дяди. — Я так сильно скучал по тебе! — Я тоже скучал по тебе, детка. Ты познакомилась с Эммой? — она кивнула. — Это её отец Дин и её дядя Сэм. — Приятно с вами познакомиться! — Мне тоже очень приятно, Кас всегда говорит о тебе, я не мог дождаться встречи с тобой, — сказал Дин, и девочка обняла его. — Могу я называть тебя дядей Дином? — Это было бы честью для меня. — Привет, Дин, Сэм, я Алисия, — они пожали друг другу руки. — Всегда приятно знакомиться с партнерами Каса, даже если я была первой, а это привилегированное положение, — поддразнила она. — Она была моей няней, когда мне было одиннадцать, ей было семнадцать, и я попросил её стать моей девушкой. И с того момента она никогда не переставала повторять эту глупую историю каждой живой душе, которую встречала, — объяснил Кас, глядя на растерянное выражение лица Дина и Сэма. — Извините, ребята, мне нравится, как вы дразните Каса. А теперь серьезно, я так счастлива, что он нашёл своего человека! Он много рассказывал мне о тебе, Дин, и я уверена, что ты замечательный человек, как и вся твоя семья. — Спасибо тебе, Алисия. Кас тоже рассказывал о вас и вашей семье, и я не мог дождаться встречи со всеми вами. Раздался звонок в дверь, и Чак пошел открывать, вернувшись с невысоким блондином рядом с ним. — Блудный сын вернулся, где мой козленок? — сказал он, разводя руками. — Привет, Габриэль, — сказали три голоса, Кас, Бальтазар и Алисия, вместе. — Привет, детка. Как прошел полёт? — Бекки подошла к нему и обняла. — Дядя Гейб! — Шарлотта тоже бросилась обнимать его. — Иди сюда, Эмма. Эмма подбежала к своей кузине и взяла её за руку. — Привет, — она помахала свободной рукой. — Привет, малышка. Ты маленькое чудище Каса, не так ли? Эмма хихикнула. — Габриэль! — отругал его Кас. — Он мне нравится, папа. Он забавный. — Мы потеряли ещё одного, — Бальтазар подошёл к ним. — Чарли любит своего дядю, и я боюсь, что Эмма такая же, — он рассмеялся. — Он первый, кто дотронулся до моей груди, — две головы повернулись к Алисии за полсекунды. — Ему было двенадцать, и Бекки попросила меня присмотреть за ним, пока она ходила за продуктами, потому что он был болен, а остальных не было дома. Он попросил меня об этом на смертном одре, в лихорадке и с блестящими глазами, и я согласилась, — она хихикнула. — Итак, у тебя был роман с Касом, прикосновение к груди с Габриэлем, и ты вышла замуж за Бальтазара, — сказал Дин. — Я стерва. — Нет, ты мой духовный наставник. Все засмеялись. — Почему все смеются? — Гейб, который оставил девочек с бабушкой и дедушкой, и Себастьян подошли к ним. — Мы вспоминали прикосновение к груди в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. — О, замечательные дни, даже если я мало что помню, — сказал он. — Привет, я Габриэль. — Дин, а это мой брат Сэм. — Привет, Сэмми. Приятно познакомиться, ты не женат? Сэм покраснел. — Гейб! — Кас снова отругал его. — Я… Я одинок. — Молодец, милашка, — подмигнул Габриэль. — Сэм! — Что? Он спросил. Они сели вокруг стола, и разлили свои напитки для тоста. Алисия встала и взяла слово. — Тост за этого доброго, жизнерадостного и умного человека, который всегда был для меня вторым отцом, даже до того, как я вышла замуж за моего Балта. Мы все желаем, чтобы вы могли отпраздновать ещё сто таких дней. С днем рождения, Чак! — С днем рождения, — поддержали другие. — Чак также дал мне, нам, разрешение показать ему сегодняшнюю сцену, или это было сделано для того, чтобы скрыть его прогрессирующий возраст, — поддразнила она. — Ты подловила меня, Али. — Мы с Балтом и Чарли хотели вам всем кое-что сказать: я беременна, в январе у нас будет ещё один ребенок. — Еще один внук, какое счастье! С одного до трех за несколько месяцев, — воскликнула Бекки. — Я так рада за вас, мои дорогие. Как ты, Алисия? — Я в порядке, правда. В первые недели у меня была небольшая тошнота, но сейчас мне действительно лучше. У меня начало второго триместра. Кас встал и подошёл обнять свою невестку, поцеловав ее в лоб. — Ты счастлива стать старшей сестрой? — спросил Дин Шарлотту, которая сидела рядом с ним. — Да! И я буду помогать маме и папе с ребенком, потому что мне будет почти одиннадцать, когда он родится. — Когда у тебя день рождения? Моё третьего февраля, — Эмма подняла три пальца. — Через месяц после твоего, пятого марта. Чак привлёк всеобщее внимание. — Давайте выпьем за внука номер три и нашу прекрасную семью. Ваше здоровье, — Чак поднял свой бокал, за ним последовала вся его семья. — Ваше здоровье.