Я тебе разрешаю всё

Автобус, в котором едет Андрей, чихает через каждые триста метров. Из выхлопной трубы вылетает густой чёрный дым. Мотор натужно воет, а голова Андрея, развалившегося на боковом сидении, стукается о стекло. К середине пути автобус ломается окончательно. Где-то рядом по-любому есть станция метро, вот только у Князя нет больше денег, поэтому он устраивается поудобнее и засовывает руки в карманы. Водитель, матерясь, лезет в моторный отсек, который находится под полом напротив дверей. Князь с интересом разглядывает механическое сердце автобуса, спрятанное от посторонних глаз в тёмной пустоте. Сердце Андрея и его душа — точно такие же потёмки. Почти никто не знает, что за человек Андрей Князев на самом деле. В его призрачных юморных шкафах хватает скелетов, а тихие живописные заводи так и кишат чертями, не всегда миролюбивыми и веселыми. — Эй, парень, тебе далеко ехать? Шёл бы пешком. — Нет, я подожду, — Андрею не хочется вставать. Он глубже вжимается в сидение и прикрывает глаза. Очередной приятный вечер закончился совсем неприятно. Какого хрена в Мишке взыграла совесть и желание выяснить, что происходит? Зачем портить то, что так классно устроилось само собой? Андрею не нравятся любовные разборки. Он считает, что стоит выше всего этого и мыслит совершенно другими категориями. Между ним и Михой всегда что-то было. Странная необычная связь на грани. Притяжение. Неразрешённое напряжение, подстёгиваемое пошловатыми шуточками. Но осторожный разумный Князь никогда не перешёл бы к открытым действиям, если б не тот случай в гостинице. Именно тогда он почувствовал, что Миха чуть ли не с радостью готов ему подчиняться. Делать всё, что он скажет. Терпеть любую боль. Но только тогда, когда возбуждён. Впрочем, возбуждался он быстро, стоило лишь Князю коснуться его тела властной рукой. Андрей долго раздумывал, присматривался и договаривался с самим собой, прежде чем пойти дальше. Сделал первый шаг, второй и… совершенно не жалеет. Он и его внутренние черти получают от власти над Михой такой кайф, что все остальные отношения, когда-либо случавшиеся в жизни, кажутся забавной фигнёй. Безбашенного и харизматичного Мишки в их творческом союзе всегда слишком много. Он лезет вперёд и заслоняет Андрея. Всегда хочет быть первым. Всегда и везде. Во всём, даже в смерти. Панковские идеалы саморазрушения плотно въелись в его мозг. Но, поглядите-ка! Стоит Андрею встать близко-близко и потрепать его за ухом, как неразумного щенка, он сразу же затыкается и слушается. Добровольно. Легко исполняет любые приказы. А после расслабляется и выглядит таким счастливым и довольным, будто задул косяк, не меньше. Доволен и сам Князь. Он чувствует себя нужным и важным. Отчасти спасателем, отчасти психотерапевтом. Да к тому же упивается превосходством и исполняет все свои тайные желания, которые видел раньше только в грязных развратных снах. Ну чем не идиллия? Андрюха усмехается и приоткрывает один глаз. Автобус всё так же стоит на месте, а водитель копается в его нутре. Князю жаль несчастное средство передвижения. Он никому не позволяет вот так лезть в свою душу. Поэтому Миха никогда не узнает, что же творится внутри Андрея на самом деле. Не узнает, какая гремучая смесь любви, заботы и страсти плещется в его сердце, когда он, почти хладнокровный внешне, приказывает открыть рот или придушивает за горло. Андрей повыше поднимает воротник куртки и предаётся горячим воспоминаниям. В остывшем посреди зимней ночи автобусе становится жарко. Мыслями Князь уносится в то раннее осеннее утро после прогулки по дворам. Он до последнего не верил, что Миха придёт. Переживал, что перегнул палку и обидел Горшка по-настоящему. Поэтому, когда увидел из окошка знакомую и родную до одури фигуру, помчался вниз, как восьмиклассница на первое свидание. Опомнился у самого выхода, затормозил, придал себе вид сурового хозяина и вразвалочку подошёл к Горшку. — Явился? Понимаешь, что вчера накосячил? Зассанец. Андрей видел, как дёрнулся Мишкин кадык и сжались кулаки, поэтому не спешил. Терпеливо ждал, пока Горшок поборет своё эго, и, смирившись, выдохнет: — Да. Я готов понести наказание. — Отлично. Тогда пошли. — Куда? — Молчать! — Князь медленно набирал силу и уверенность. — Будешь вякать только тогда, когда я разрешу. Минут через десять они оказались возле старых пятиэтажек. Андрей воровато оглянулся и скользнул к подвальной двери. Приоткрыл её и втянул за собой замешкавшегося Миху. Пока Князь подпирал дверь изнутри, чтоб больше никто не зашёл, Миха озирался и вертел башкой в разные стороны. В глазах его отражалось искреннее любопытство и лёгкий щекотливый страх. Андрей прислонился плечом к каменному выступу и долго насмешливо смотрел на Мишку. В подвале было влажно и грязно. Неопрятные трубы то тут, то там переплетались друг с другом и ныряли в стены, а в углу, среди кучи рваных одеял и старых курток, блестели стёкла разбитых бутылок. Миха наконец не утерпел и открыл свой рот: — Князь, ну долго мы стоять будем в этом бомжатнике? — Столько, сколько нужно мне. За то, что не держишь язык за зубами, накину тебе ещё пяток ударов. — Чё? Ты… — Я буду сейчас пороть свою непослушную суку. Ясно? — Андрей смачно произнёс эти слова. Желание било в пах, и он уже не осторожничал. — За мной! Он даже не оглянулся, уверенный, что Миша идёт следом, и изумился, когда за углом обнаружил, что остался один. Князь задумчиво покачал серёжку в ухе и вернулся ко входу. Миха сидел на корточках возле вентиляционной щели, курил и хмурился. Андрей, которого строптивое непослушание завело ещё сильнее, ребром ладони стукнул Мишу по пальцам, сжимающим окурок, и больно вцепился в шею, оставляя следы. — Я не понял. — Нет, это я не понял. Князь, ты стопудовый псих, — еле выговорил Мишка и закашлялся. — Какая порка? — Обыкновенная. Тебе понравится. Тебе уже нравится, — Андрей сжал пальцы до упора и тут же отпустил. Он легко считывал состояние Миши и безошибочно угадывал моменты, когда боль становилась невыносимой. Миха жадно глотнул затхлого воздуха и опустил голову. Князь обхватил его за плечи, сдавливая в подобии объятий, склонился к губам и резко сказал: — А ну встал и пошёл за мной. Он знал, что у Михи нет никаких шансов отказаться. Слышал, как прерывается его частое дыхание. Чувствовал, как он возбужден. Чтоб в этом убедиться, Андрей скользнул рукой вниз. Ну конечно. Твёрдый как камень. Миха дёрнулся и забился в угол. — За мной, — повторил Князь. — Тут полно заброшенных кладовок. В длинном коридорчике, тускло освещённом лампой дежурного света, Князь толкнул первую попавшуюся дверь и пропустил Мишку вперёд. — Что ж… — он оглядел полупустые стеллажи, — приступим. Раздевайся. Андрей уже дрожал от предвкушения и чувства собственного превосходства. Чертяка Миха… Тощий, костлявый, но, зараза, красивый до одури. — Ложись, на живот, — Князь кивнул на длинную широкую нижнюю полку, с которой смёл ненужный хлам, и выудил из кармана два мотка бельевой верёвки. Миха отчаянно замотал головой и почти бросился на Андрея с кулаками, но вся его решимость разбилась о ледяные слова: — Спокойно. Всё под контролем. Дыши. Вдох-выдох. Успокоился? — Тут… Типа, грязно, — провел ладонью по шероховатым доскам Миша, но под строгим взглядом Андрюхи согнулся и завозился, устраиваясь. Князь привязал ему руки и ноги, аккуратно касаясь кожи, и сказал: — Ну вот, лежи. Отдыхай. Думай о своём поведении. А я скоро вернусь. — Что? — обалдел Миха. — Стой, куда ты?! Блять! Он задергался, но верёвки держали крепко. — Су-ука, Князь! Андрей рассмеялся и вышел за дверь. Ему надо было отдышаться и слегка прийти в себя. Дрожащей рукой он закурил, ища в никотине здравый смысл. Но его не было. Нигде. Остатки разума растворились в жарком вожделении. Андрюха неслышно вернулся в кладовку, полюбовался растянутым на досках Михой и нанёс ладонью первый шлепок, лёгкий и даже нежный. Горшок вздрогнул от неожиданности и свистяще выдохнул, а Князь в полном ауте уставился на розоватые контуры своих пальцев, проступившие на бледной коже. Он смотрел на них с полминуты, ощущая отзеркаленное мыслями жжение и покалывание, а Мишка всё ёрзал, ища удобное положение. Андрей погладил чуть шершавую кожу, а потом ударил сильнее, с замахом. На первый раз он решил обойтись без ремня и прочих прибамбасов, поэтому не спешил. Давал себе между сериями ударов отдых и прикладывал ладонь к холодной стене, чтоб не отбить. Миха поскуливал, отвернув голову, но явного недовольства не проявлял, двигал бёдрами и сам подставлялся под ритмичные шлепки, сжимая ягодицы. Время и пространство будто исчезли, остались лишь они вдвоём на всем свете. Андрей потерял счёт ударам и остановился, лишь когда Миха издал странный протяжный то ли стон, то ли всхлип. Этот звук выдернул Князя из подобия транса и резко отрезвил. Продолжать расхотелось. Он с ужасом посмотрел на дело рук своих, пламенеющее перед глазами не хуже праздничного транспоранта на демонстрации, развязал Мишу и отошёл в сторону. Растерянный Миха непонятно улыбнулся, кое-как натянул на себя одежду, шипя от касания ткани к коже, и выбежал вон. — Эй, футболку шиворот-навыворот надел! — крикнул ему вслед Андрей, заметив изнаночные швы, но Михи уже и след простыл. Уставший Князь сел на полку и долго смотрел на мокрое пятно на досках. Когда пришло понимание, что Миха умудрился кончить во время вроде как наказания, Андрей рассмеялся, взялся за ширинку, выпуская на свет свой изнывающий от недостатка внимания член, и очень быстро выплеснулся на то же место на полке. С грохотом захлопнувшийся люк выдергивает Андрея из пучины страстных воспоминаний. Автобус жужжит и катится дальше по маршруту, а Князь старательно одёргивает пониже куртку. Чёрт… Жаль, нет рядом Михи. Вместе можно было бы неплохо повеселиться в почти пустом салоне. В башке Князя быстренько сочиняется сценарий очередной развлекухи. Лишь бы Мишка всё не испортил своими вопросами и попытками поговорить о том, что творится. Андрею не нужны нормальные отношения. Ведь не нужны же, правда?