Я тебе разрешаю всё

Долгих две недели Андрей не ходит на репетиции и всячески гасится от Горшка, надеясь, что тот забудет о несостоявшемся разговоре по душам. А может, Князь лишь тешит себя этой мыслью. Глубоко внутри он понимает, что запутался, и прячется не столько от Михи, сколько от себя. Когда, собравшись с силами, он всё же выползает из уютного мирка рисунков, стихов и неуёмных фантазий и появляется на точке, взволнованно-сосредоточенный Миха его почти не замечает. Горшок размахивает руками, что-то быстро и сумбурно объясняя Балунову, и в ответ на приветствие едва удостаивает Андрея кивком головы. Князь, не моргнув глазом, затевает лёгкий трёп с Поручиком, а потом говорит будто невзначай: — Ребят, хотите, это самое… Новую песню покажу? — Это из-за неё ты дома две недели сидел? Я уж думал, ты заболел. Подцепил какую-нибудь заразу, — в Мишкином голосе сквозят издевательские нотки, — с тебя станется, ё-моё. Андрей пристально смотрит ему в глаза. Кажется, ручной комнатный зверёк почуял запах весенней свободы, влетевший в форточку с порывом ветра, и решил показать зубки? Интересно. Но не страшно. Форточку Князь быстро захлопнет, а зубов бояться не стоит — слишком уж они поломаны. В голове цветной мозаикой калейдоскопа мелькают пошлые картинки. А Миха совсем некстати наклоняется за микрофоном, распутывая шнур, и Князь чуть не захлебывается слюной. Какая же у Мишки задница… Крепкая, тугая, девственная, сука. Андрей точно знает это, ведь дальше минета он ещё не заходил. А хочется. Пиздец как хочется. Связать Горшка, поставить раком, ввинтиться в узкое нутро и оттрахать до потери сознания. Стать первым. Самым главным. Его Князем. — Ну давай, Андрюх, играй, — протягивает ему гитару Миша, с любопытством заглядывая в блокнот. Князь победно улыбается и поудобнее перехватывает гриф. Что и говорить, ему приятно, что Миха до сих пор тащится от его творчества. Андрей улучает удобную секунду и кладёт руку на бедро притёршегося рядом Михи, прикрывшись гитарой. — Скучал, сучёныш? — спрашивает одними губами, но твёрдо и решительно. — Даже не думал, — Миха фыркает, но его пушистые тёмные ресницы стыдливо опускаются вниз. Андрей одобрительно сжимает пальцы и вдруг понимает, что сам соскучился по Мишке. Не по сексу, не по власти, а просто по Мишке. — Играй, не тяни кота… — Миха еле слышно шипит, потому что Андрей, сдвинув руку, воплощает присказку про яйца в жизнь: — Не тяни резину, бля! Он резко отсаживается от него и мечет взглядом молнии, но Князь их игнорирует и легко трогает струны. Он играет первый куплет свежесочиненной «Прыгну со скалы» и видит, как Миха меняется в лице. Дослушивает до конца и молча отбирает гитару, чтоб со звоном поставить её в угол. Андрей всё понимает без слов. Если Горшку не вкатило сразу, придётся потратить уйму сил и времени, чтобы убедить его в том, что песня хороша. Андрей готов биться за своё детище. Без ложной скромности он может заявить, что написал почти что хит. Но вместо громких слов Князь затыкается и отворачивается к стене. Обидно, блин. — Прошу сюда, — недовольную тишину, в которую погрузилась точка, нарушает голос директора, — вот они, все в сборе. Познакомьтесь, парни, это Алина. Она проходит практику в многотиражке и очень хочет взять у вас интервью для газеты. — Да! Здравствуйте! — сияет юная корреспондентка и снимает чёрное пальто. Миша медленно поворачивается и вопросительно смотрит на вошедших: — Какое интервью, ё-моё? Мы не договаривались вроде. — Миша, пожалуйста, — жестом останавливает его директор, — разве тебе сложно? — Да, Миша, буквально несколько минут! — продолжает светиться любопытством гостья. Она садится подле Горшка и начинает задавать глупенькие вопросы, но Миха, к всеобщему удивлению, отвечает вполне дружелюбно. Андрей замечает, какими глазами смотрит на Горшка эта девица, и медленно выходит из себя. Один из вопросов касается стихов, и Андрей, чуть выждав, вежливо встревает в разговор: — Извините. Мих, дай я… Ну дай я скажу, про тексты ведь спросили. Перебить Горшка удаётся далеко не с первого раза, и Андрей бесится всё сильнее. Ему не удаётся вставить и пары предложений, как Мишка снова перебивает его. Он говорит и говорит, девчонка слушает его, раскрыв рот, а Князь мрачнеет и продумывает планы мести. Горшка опять чересчур много. Чересчур. Интервью наконец заканчивается, но галантный Балу, улыбаясь хитрым котярой, приглашает Алину в квартирку, где сегодня вечером намечается большая пьянка. — А можно, я подружек позову? — строит она масляные глазки. — Зови-зови, милая, — подмигивает ей Миша, и Андрею хочется придушить его на месте. Весь вечер Князь старательно строит из себя равнодушного пофигиста, но смотрит только на Горшка, который сегодня в особом ударе и в центре внимания. Ближе к ночи Андрей бесцеремонно подходит к нему, крепко обхватывает за шею и тянет на лестничную клетку. — Миха, выйдем? — язык заплетается, но Андрей старается придать голосу жёсткости. В прихожей Князь, путаясь в чужой одежде, срывает с вешалки что-то, похожее на свою куртку, всовывает Михе его всесезонную косуху и вываливается в парадную. — Ну, чё хотел? — спрашивает Мишка, ища в карманах сигареты. — Тебя, — широко улыбается Андрей. Он поднимает глаза наверх и видит полуспиленную ржавую лестницу, уводящую на чердак. — Полезли туда, — пьяные глаза искрятся каким-то детским восторгом. — Помнишь, в деревне. На сеновал лазили? — Ебанёмся к хуям. — Тогда пошли к тебе, — Андрей стискивает Миху в объятиях и жарко дышит ему в подбородок. — Слушайся меня, нахуй, а то всем расскажу, какие штуки мы с тобой вытворяем. — Не бери на понт, Андрюх. Ты не будешь о таком трепаться. Репутация, ориентация, хуё-моё… — Кончай, — Князь придвигается ещё ближе и ржёт, — выёбываться кончай. Забыл, кто я? — Ты полный придурок, — Миха тоже смеётся и не спешит подчиняться, но Андрей чувствует его страх. — Мишань, ты, — Князь сжимает в кулаке ткань его кожанки, — не трусь, солдат ребёнка не обидит. Идём, я сказал. Слушайся меня, Горшок, слушайся. Иначе крепко пожалеешь. Андрей двумя руками обвивает Мишкину голову, соединив пальцы на его затылке. И Миха привычно сдаётся. Кое-как они добираются до съемного угла, где живёт Горшок. В темноте квартиры Андрей, слегка протрезвев на морозце, пригвождает Миху к стене и рвано выдыхает: — Стой смирно. Я сам тебя раздену. — Не лучшая идея. У тебя руки трясутся, блять, как у самого натурального алкаша. — Заткнись, — пальцы на самом деле не слушаются, и Князь долго возится с бляхой ремня. Матерится, но расстёгивает. Разобравшись с штанами, бросает их к другим вещам в бесформенную кучу, но, подумав, достает оттуда футболку. Усмехается и медленно, с усилием разрывает её. — Эй, чё творишь, она почти новая была! — возмущается Миха. Князь улыбается и почти с радостью отвешивает ему пощёчину, но вздрагивает, когда Миша безвольно дёргает головой, как кукла на ниточках, и вскидывает на него помутневший взгляд. А впрочем, к чёрту сожаления! Одной тканевой полосой Князь завязывает Мишке глаза и толкает его в угол, к батарее. Она еле тёплая, поэтому Андрей, не сомневаясь, остатками футболки привязывает руки Михи к отопительной трубе. — Что ты хочешь сделать? — Миша выдыхает воздух неровными толчками и облизывает губы. — О, много чего! — Андрей самоуверенно смеётся и тащится от Мишкиной беспомощности, своим ремнем связывая ему ноги. — Блять, Горшок, какой же ты… Красивый. Даже слишком. Может, слегка подпортить красоту, м? Миху бьёт лёгкая дрожь, когда Андрей начинает греметь столовыми приборами. Он достает нож и медленно, невесомо, проводит его концом по коже, от кадыка к лобку. — Может, отрезать тебе кое-чего? — нож опускается к яйцам. — Чтоб не заигрывал с тёлками у меня на глазах? — Блять, дурак, что ли? — Миха, кажется, пугается всерьёз. Андрей хохочет. Он пьян, конечно, но не настолько, чтоб по-настоящему кастрировать друга. — Спокуха, Мих, твои яйца мне ещё пригодятся. Как и твой хуй, — Андрей убирает нож, берёт член в холодные руки и, поглаживая, честно сообщает: — Ты выбесил меня сегодня. — Ревнуешь? — сквозь зубы усмехается Миха и тихо шипит. — Молчать! — поглаживание сменяется ударом по затвердевшей плоти. — Осмелел? Дофига борзый стал? Я, блять, тебе… Андрей замолкает сам и даже завидует. У него-то сегодня точно не встанет. Слишком много алкашки выпито. Так что секс отменяется. Но Михе об этом знать не требуется. Надо бы придумать достойное наказание для него, но вместо этого Андрей лихорадочно гладит тело, осторожно и даже нежно сжимая пальцами кожу. Горшок замирает и напрягается. Видимо, ждёт боли, удара, и дёргается, когда Андрей, покачнувшись, наваливается на него. Но у Князя совсем другие намерения. Он опаляет Миху дыханием и совершенно спонтанно целует в губы. Это именно то, от чего он бежал все эти месяцы, и завтра он наверняка пожалеет, но сейчас это неважно. Жаркий и влажный безумный поцелуй усложняет всё ещё больше, переводя их отношения в новую плоскость. Миха не отвечает, лишь открывает покорно рот, сраженный напором. Андрей не сразу осознает отсутствие взаимности, но понимание всё же пробивается в пьяный мозг. На душе становится гадко и пусто. Он резко отстраняется, рывками отвязывает Мишкины руки и уходит прочь из квартиры.